ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ «МИН ШИ САНЬ СИЮЙ И»

Интересные сведения о взаимоотношениях с Минским Китаем в 15 веке, политике Султан Ахмад-хана (Алача-хан) и его борьбе за Комул, где правила доживавшая свои последние годы местная уйгурская буддийская династия с поддержкой Китая. Этой информации нет в Тарихи-Рашиди.

ТУРФАН

Турфан [расположен] к западу от Хочжоу [на расстоянии] сто ли, до Хами — более 1000 ли, до Цзяюйгуаня — 2600 ли. В [период правления] Хань [входил] в состав государства Чеши Раннее, [в период] Суй — государства Гаочан. Танская [империя] уничтожила Гаочан, образовала уезды Сичжоу и Цзяохэ , поэтому Турфан и является городом Спокойной радости [Аньлэ] уезда Цзяохэ. [Во времена] Сун [Турфан стал] вновь называться Гаочан, [на его территории] обитали хуйгу (уйгуры), они обычно вносили дань [Китаю]. Юаньская [империя] основала [здесь для] управления Десятитысячедворье.

В 4-м году [правления] Юнлэ [1406], [китайское] посольство проезжало эту местность [Турфан по пути] в Бешбалик, [его правителю] были вручены в подарок узорчатые шелка. [Турфанский] десятитысячник Сайин Темур отправил данническое посольство с необработанной яшмой, прибывшее в столицу [Китая] в следующем году. В 6-м году [правления Юнлэ — 1408] местный буддийский святой Цинлай прибыл [в Китай] вместе со своими учениками — Фацюанем и другими; привезли подношения [двору]. Сын Неба намеревался просить [его] просветить, а также дать наставления [относительно] нравов и обычаев народов. Присвоил [религиозному деятелю] почетный титул «Преисполненный милосердия, мудрости и благодати, популярный государственный наставник», семерых его последователей сделал главными монахами Турфанской буддийской общины, [при этом] чрезвычайно щедро одарил всех. [В связи с очень хорошим приемом] последователи буддизма приезжали [в Китай] беспрерывно, привозили подношения: породистых коней, соколов для охоты на лебедей и др. Сын Неба также неоднократно отправлял [своих] придворных чиновников для их вознаграждения и [выражения] заботы [о монахах].

В 20-м году [правления Юнлэ — 1422] турфанский вождь племени Иньцзирча (в кит. транскрипции.— К. X.) вместе с [правителем] Хами передал подношения двору — 1300 коней. Они получили щедрые подарки. Вскоре Иньцзирча был изгнан Бешбаликским предводителем Вайсом и бежал [в нашу] столицу. Сын Неба сочувствовал ему, дал ему чин дуду цзяньши, велел вернуть его на родину. Иньцзирча был исполнен благодарности к Китаю, в начале правления Хунси [1425 г.] ведя своих подвластных, прибыл ко двору. В начале правления Сюаньдэ [1426] было точно так же, Сын Неба принял его весьма ласково, по возвращении на родину он умер. В 3-м году правления [1428] его сын Манькэ Темур прибыл ко двору, младший брат дуду Сокэ Мэнгэ Темур также приехал сюда, повелено дать им чин чжихой цзяньши. В 5-м году [1430], дудуцзяньши Есянь Темур прибыл ко двору. В 6-м году правления Чжэнтун [1441] двор решил, [что] Турфан давно не выплачивает дань и, воспользовавшись возвращением послов из Мисира, приказано передать в дар [турфанскому] предводителю Баламару газ и тюль. В следующем году [его] посольство прибыло с данью.

Вначале [Турфанское] владение было расположено между двумя большими государствами Юйтянь [Хотан] и Бешбалик [Моголистан], [оно] было весьма слабым. Но затем, захватив Хочжоу, Лючэн и присоединив их земли, государство [это] день ото дня крепло. И предводитель Емили-хочжи затем тайно объявил себя ханом. К 3-му году правления Цзинтай [1452] его жена, приближенные все по отдельности присылали посольства с данью [в Китай]. В 3-м году правления Тяньшунь [1459], вновь прислана дань [из Турфана], человека [членов] посольства получили ранги, должности. Затем [государь] велел одного за другим послать чжихой Бай Цюаня, дучжихой Сань У послами в это государство.

В первом году правления Чэнхуа (1465) чиновник ведомства обрядов Яо Лин высказал предложение, [чтобы] Турфан вносил дань один раз в 3 либо 5 лет, [число людей, доставлявших] его, не должно превышать 10 человек. В 4-м году [правления Чэнхуа — 1469] доставлена дань [оттуда], предводитель их Али провозгласил себя султаном, в прошении просил выдать ему кречета для охоты на лебедей, оседланную лошадь, одежду с вышитыми драконами, узорчатые шелка [и] утварь. Чиновники ведомства обрядов заявили, [что] большинство этих товаров запретные для вывоза, [посему] выдать их полностью не представляется возможным, повелено было подарить узорчатые шелка, и др. ткани. В следующем году [Али] вновь прислал дань, в своем прошении просил передать ему хобуз, цитру, гонг, барабаны, украшенные стремена, корейское полотно и [тому подобные] вещи. Двор вновь решил не выдавать.

В то время как Турфан усиливался, Хами оставался слабым и без правителя, Али решил захватить его. Весной 9-го года [1473] он разрушил город, захватил [в плен] мать [хамиского] хана, присвоил золотую печать, выделил войско для его охраны и ушел обратно [в Турфан]. Двор приказал Ли Вэню совершить поход, однако [он] был безуспешным и [наши войска] возвратились обратно. Али продолжал выплачивать дань, как прежде, в течение одного года, посольства приезжали три раза, император по-прежнему оказывал им хороший прием и ни словом не пытался осудить [Али]. Послы [его] становились все чванливее, стали требовать [в эскорте] ученых слонов. Военное ведомство заявило, [что ученых] слонов готовят для эскорта [на торжественных церемониалах], [тогда как на обычных] церемониалах лишь вносятся подношения и не предъявляются [какие-то] требования, затем было отказано в [их] просьбе. Посол опять заявил [о том, что его правитель] уже захватил город Хами, а также десять тысяч подвластных и коней хана вала [джунгаров] Яньшаня, кроме того захватил [округ] Цюйсянь и предводителя Исыгэ Даола хочжи. Высказал просьбу ко двору присылать послов, наладить дружеские связи. Император сказал: «На дальних дорогах на Запад [для нас] нет препятствий, не требуется посылать [моих] чиновников. Если Али действительно искренне вносит дань, двор не будет взыскивать за [его] прошлые проступки, будет оказывать прежний [хороший] прием». Посол тогда сказал, что несколько округов Чицзиня издавна враждуют с ними, попросил отряд для охраны. При этом добавил, [что] хотя [Али] завоевал Хами, [может] ограничиться [выплатой [дани] в виде] изделий местного производства, [еще] намеревается [отправить членов] семьи послов на границу заложниками. Была пожалована высочайшая грамота с повелением их [Турфана] правителю возвратить город [Хами] и печать. Государь, идя навстречу просьбе о сопровождении [выделил отряд], а также передал повеление возвратить мать [хамиского] хана и печать города для улучшения отношений подобно ранним. Посольство возвратилось [обратно] и вновь был прислан посол с очередной данью, однако город все не возвращался.

В 8 луне 12 года [правления Чэнхуа — 1476 г.] командиры охраны Ганьчжоу передали, [что] мать [хамиского] хана скончалась, по словам иноземных послов, городская печать все еще хранится, когда прибудут [китайские] послы, тотчас [она] будет возвращена. Император [к тому времени] уже прервал посольские [связи с Турфаном], однако посольству был разрешен въезд в Пекин. В [это время] крупные сановники относились нерадиво [к своим] обязанностям, даже комики отдаленных стран [ничего] не стеснялись.

В 14-м году [правления Чэнхуа — 1478 г.] [Али умер], трон [султана] наследовал его сын Ахэйма [Ахмад]. В 18-м году (1482) хамиский дуду Ханшэнь, тайно собрав войско, напал на Хами [и] покорил его. Военачальник разбойников Ялань бежал. Ахмад очень испугался. Царствующая династия, считая, [что] Ханшэнь победил, намеревалась посадить [его на трон] султана. Ахмад, услышав об этом, в гневе сказал: «Ханшэнь не является кровным родственником Преданных и покорных, как можно допустить, [чтобы он стал] правителем!» Поэтому притворился, [что хочет] заключить [с ним] брачный союз.

В первом году правления Хунчжи [1488] [Ахмад] лично явился под стены Хами, [коварно] вовлек Ханшэня в союз, захватил и убив, вновь овладел этим городом. И вновь направил посольство с данью [в Пекин]. Заявив, что заключил брачный союз с Ханшэнем, просил даровать парадные одежды, расшитые драконами, верхнюю и нижнюю одежду, штаны с вышитыми золотыми девятью драконами [и другие все] (атрибуты парадной одежды.— К. X.). Послы доехали [только] до Ганьчжоу, как стало известно об инциденте с Ханшэнем, однако двор не обвинил в преступлении, и все же отправил обратно посольство с приказом передать их главе требование возвратить нашу захваченную территорию. Чужеземный разбойник [Ахмад] знал, [что] двор легко поддается влиянию; не подчинился приказу, вновь отправил данническое посольство. Ведомство обрядов пришло к решению выдать малое количество подарков, взяло под арест послов [и тогда] разбойник немного испугался.

Весной третьего года [Хунчжи —1490 г.] Турфан доставил льва вместе с Самаркандом, [выразил] желание возвратить город [Хами] и печать [правителя], минское правительство тогда освободило из заключения послов [Ахмада]. Ведомство обрядов просило [императора] отвергнуть подношения [турфанцев], однако государь отказал [в этой просьбе]. [Когда послу пришло время возвращаться, высочайше повелено сопровождать посольство царедворцу Чжан Фу, и подготовить проект послания [Ахмаду] Нэйгэ. Правительственный чиновник Лю Цзи и другие рассуждали [так]: «Ахмад оказался неблагодарным к небесным милостям (т. е. к милостивому отношению китайского императора.— К. X.), убил нашего ставленника Ханшэня, следовало бы направить войско и разорить его гнездо, уничтожить [весь] его род, только так можно смыть наше возмущение. Либо [если] не предпринимать карательный [поход], то следует, подобно древним императорам, закрыть [для него китайские] заставы, прервать посольские связи, только тогда мы не потеряем престиж нашего государства. На этот раз [вновь] оказали благоволение его послам, устроили весьма благосклонный прием, кроме того, выделили своих [чиновников] для препровождения в обратный путь. Что за резон! Вашему величеству надлежит следовать, согласно наставлениям [Вашего предка] Сяньцзуна, и не зазывать без [серьезной] причины инородцев в дворцовые покои, не смотреть представления [с участием] львов и не дарить в большом количестве [роскошные] предметы, [которыми] пользуетесь [Вы сами], [они] обольщают мишурным блеском и уезжают. [Когда] в столице стало известно [о горячем] приеме инородцев при дворе, все [испытали] потрясение и сокрушались, говорили, [что] отроду не слыхивали о таком, что отродясь такого не бывало. Как можно [правителю] столь авторитетного государства ради забав с диковинными животными позволять людям с отличным [от нас] языком и одеждой вносить хаос в благопристойный Запретный [дворец]? К тому же, посол [Ахмада] Маньла Тур, будучи тестем Ханшэня, забыл [своего] хозяина, служит врагу, это противоречит законам естества и нравственности. Ахмад же собирает конников, замышляет совершить поход на Сучжоу; хотя номинально причислил [себя] к даннику, действительные его намерения невозможно предугадать. Военное ведомство предлагает взять под арест его послов, улучив благоприятный момент. Если не остановить поездку Чжан Фу, позволить [турфанским] послам возвратиться в свое государство, Ахмад посчитает, [что] император Китая относится [к нему] с пониманием и снискивает его расположение. Чиновники предлагают для государства [хороший выход], [однако] государь не следует ему, что же тогда остается нам делать? [Мы не можем] способствовать [осуществлению] замыслов чужеземного разбойника, наносить вред престижу государства; нет ничего худшего».

[После] ознакомления [с этим докладом], государь отложил поездку [Чжан] Фу и велел правительственным чиновникам [подготовить [42] предложения] о двух мероприятиях: карательном походе и прекращении приема дани. [Лю] Цзи и др. посчитали, что положение не настолько сложное, однако просили дать меньше подарков [турфанцам]. Они добавили, [что] для прокорма льва в день необходимы две овцы, за десять лет это составит 7200 голов, для ухода и охраны [требуется] 50 человек, за десять лет [число служащих] составит 18 тыс. человек. Если перестать кормить [зверей] и дать им погибнуть от голода, распространить [это] на вечность, действительно прекрасная [тема] для беседы. Император не стал и слушать [это].

Осенью [турфанские] послы доставили льва морским путем, правительство приказало отвергнуть [дань], [однако] послы воровски пробрались в столицу. Чиновники ведомства обрядов требовали наказать [должностных] лиц, [допустивших нарушение] навеем пути [следования послов], по-прежнему объявить послов нежелательными. [Государь] утвердил это. В этот период в Китае и за его пределами обстановка была спокойной. Сановники Ма-Вэньшэнь, Гэн Юй , все понимали [важность соблюдения] престижа государства; в отношении даннических послов в большей [степени] урезали и сокращали [их требования]. Ахмад постепенно понял, что в Китае имеются [способные] деятели.

Осенью 4-го года [правления Хунчжи — 1491] вновь прибыли [турфанские] послы со львом, [передали] желание [Ахмада] возвратить золотую печать, а также захваченных одиннадцать городов. После оповещения пограничных властей, [император] позволил [прибыть ко двору] и действительно города и печать были возвращены. В следующем год присвоен титул «Преданного и послушного» князя Шаньбе, ввели его в Хами [и сделали правителем], щедро одарили послов Ахмада, дали свободу всем ранее арестованным [его] послам.

Весной 6-го года [правления Хунчжи —1493], домой выехала первая группа [турфанских] послов [в количестве] 27 человек. [Они] еще не перешли границу, [а] в Пекине оставалась последняя группа в 39 человек, [как] Ахмад вновь напал на Хами, захватил Шэньбу и покинул [город]. Государь приказал шилану Чжан Хаю и другим разработать план [улаживания дела], радушно принял [турфанских] послов, допустил их пред свои очи. Министр ведомства обрядов Гэн Юй и другие увещевали: «В деле управления инородцами надлежит исходить из общей обстановки. Послы варваров с прошлого года прибывают в столицу, долгое время [им] не давалась аудиенция, с весны, а именно с третьей Луны нынешнего года была дана не одна аудиенция, при этом одаривали [их] узорчатыми шелками, баранами и вином и [когда] они доставляли свою заносчивую грамоту, эти маленькие людишки откуда могли знать, [что] милостивое отношение двора и его знание ритуала возросли по сравнению с прошлым; будут ли [они] тогда нас бояться? Дело касается государства, [поэтому] нельзя не быть осторожным. Более того, эти разбойники похваляются своей силой и не знают приличий, давно вынашивают замысел не [занимать подобающее им] место. Направленные [к нам] послы, непременно являются его (Ахмада. — К. X.) родственные и доверенные [лица], однако [им] дозволяется [произвольно] входить в [Запретный город] и выходить из запретного места, [не чиня никаких препятствий], постепенно ослабили оборону. Если паче чаяния, [эти] разбойники и предатели [тайно] шпионят, собирают сведения [о нашем государстве], втихомолку распространяют [свои] бунтовщицкие планы, если потом и опомнимся — будет поздно. На сегодня завершились [церемониалы] банкетов и отдариваний их (турфанским — К. X.) послам Саи[ду] Мансуру и другим, [но они], похоже, не собираются возвращаться, говоря, [что] имеют опасение [как бы] двор вновь не призвал [их].

Не должно ведь восхищаться вещами [доставленными] издалека, следовательно [должно придавать значение] человеческим качествам [далеких людей]. По сути своей лев является диким зверем, не заслуживает того, [чтобы] считаться диковинным, почему же «Ездящий в колеснице и паланкине» (т. е. император — К. X.) самолично несколько раз обременял себя [поездкой] на зрелище. Доходит до того, [что] комик из захолустных земель может видеть удивленное лицо императора, создается предлог для [сомнительных] пересудов.» [После] ознакомления с докладом, государь тотчас отправил обратно [турфанских послов]. [Когда] Чжан Хай и др. достигли Ганьсу, согласно решению двора, была отклонена дань [турфанцев], взяты под стражу 172 посла [Ахмада], прибывших до и после на границе, закрыт Цзяюйгуань и навсегда прерваны даннические отношения. А военный губернатор Сюй Цзин скрытно повел войска и напал на Хами, изгнал Яланя, Ахмад постепенно [проникся] страхом. Соседние [Турфану государства] не могли [иметь], получать [доход] от дани, все озлобились против Ахмада. В 10 году [правления Хунчжи — 1497 г. Ахмад] возвратил Шэньбу, «постучался» в ворота, попросил разрешения внести дань, обсудив, двор дал [свое] разрешение. В 11 году [1499 г.] его [Ахмада] послы вновь обратились с просьбой освободить находящихся в Гуандуне [их людей].

В 17 году [1504] Ахмад скончался, все его сыновья [стали] бороться за трон, взаимно мстили и убивали. В итоге старший сын [Ахмада] Мансур наследовал титул султана, возобновил даннические отношения [с Китаем] как прежде. В следующем году [1505] скончался «Преданный и послушный князь «Шэньба, его сын Байяцзи [Баязид] наследовал этот титул, [был] неумным и безнравственным человеком, внутреннее положение государства еще более ухудшилось. А Мансур в жестокости, коварстве и хитрости превзошел своего отца, вновь жаждал захватить Хами.

Https://telegram.me/jut_tarih

http://www.abirus.ru/content/564/623/626/14338/15924/15932/15934.html