Местные анархисты о надвигающейся угрозе войны

В надежде предоставить важную информацию о текущей напряженности в отношениях между Россией, Украиной, США и другими членами Организации Североатлантического договора (НАТО), мы приводим перепись отличного интервью с анархистом из Украины, за которым следует другая точка зрения, представленная украинским анархистом из Луганска, который сейчас находится в Киеве. Мы ожидаем еще один текст от группы украинских анархистов, который мы надеемся опубликовать в ближайшее время.

Как нам следует понимать конфликт, разгорающийся вокруг российских войск, которые в настоящее время сосредоточены на украинской границе? Является ли это просто спектаклем с обеих сторон, направленным на получение рычагов влияния и дестабилизацию оппозиции?

К сожалению, в сегодняшнем нестабильном глобальном контексте даже самые опытные геополитические игроки могут пойти на разборки, планируя лишь немного побряцать оружием, и в итоге оказаться в затруднительном положении. Возможно, все, что происходит, - это сознательное балансирование на грани, но в конечном итоге оно все равно может привести к войне. За последний месяц российские войска были введены в Казахстан и Беларусь, что закрепило роль Путина как гаранта диктатур и показало масштаб его амбиций, не говоря уже о шатком балансе сил во всем регионе. Соединенные Штаты сейчас также размещают войска в Восточной Европе, усиливая напряженность в погоне за имперскими амбициями соперников. Украинский президент Владимир Зеленский, который в начале 2021 года перешел в наступление на союзников Путина в Украине, недавно попросил администрацию Байдена умерить свой пыл; это не означает, что угроза войны не реальна, а скорее говорит о том, что Зеленскому все еще приходится заботиться об украинской экономике - независимо от того, надвигается ли война в течение недель, месяцев или лет.

Перспектива российского вторжения ставит перед анархистами острые вопросы. Как противостоять российской военной агрессии, не подыгрывая повестке дня США и других правительств? Как нам продолжать противостоять украинским капиталистам и фашистам, не помогая российскому правительству создавать нарратив для оправдания прямой или косвенной интервенции? Как поставить в приоритет жизнь и свободу простых людей в Украине и соседних странах?

А что если война - не единственная опасность? Как нам избежать сведения наших движений к пехоте государственных сил и не потерять актуальность во время эскалации конфликта? Как нам продолжать организовываться против всех форм угнетения даже в разгар войны, не следуя той же логике, что и государственные военные?

События в Украине ставят сложные вопросы не впервые. В 2014 году, во время оккупации Майдана1, которая в конечном итоге свергла правительство Виктора Януковича, националисты и фашисты получили власть внутри движения. Как писал один из очевидцев:

“Украинское левое и анархистское движение в целом оказалось между двух огней. Если победит протест Майдана… уже можно прогнозировать усиление и появление новых ультраправых организаций, ориентированных на применение насилия и террора против политических оппонентов. Если победит Янукович, то волна жесточайших репрессий обрушится на всех, кто нелоялен к власти”. -Львов, 19-21 февраля 2014 г.

Это интервью тех дней описывает ситуацию. Важно подчеркнуть, что в этом не было ничего неизбежного: более энергичное анархистское движение могло бы привести к другим результатам в Киеве, как это произошло в Харькове.

В то время мы назвали приход фашистов к власти во время протестов на Майдане “реакционной контратакой в пространстве социальных движений”:

Это может быть признаком грядущих плохих событий - мы можем представить себе будущее соперничающих фашизмов, в котором возможность борьбы за реальное освобождение станет совершенно незаметной.

Сегодня мы находимся на восемь лет позже в этом самом будущем. Трагедии в Украине - с 2014 года, через поддерживаемое Россией восстание в Донецкой и Луганской областях и до сегодняшнего дня - показывают катастрофические последствия слабости антиавторитарных движений в России, Украине и США.

В этом контексте мы видим, как государственные игроки по обе стороны конфликта мобилизуют дискурсы антифашизма и антиимпериализма для вербовки добровольцев и делегитимации своих противников. Фашисты и самоназванные антифашисты сражаются по обе стороны конфликта между Россией и Украиной уже много лет, так же как сторонники каждой стороны называют другую сторону империалистической. По мере того, как мы будем углубляться в 21 век, вероятно, будет возникать все больше и больше вооруженных столкновений, стремящихся завербовать анархистов и других антифашистов и антиимпериалистов. Мы не должны ни отказываться считать себя важными, оставаясь в стороне от всех конфронтаций, ни позволять чувству срочности подталкивать нас к дорогостоящим неверным решениям. Точно так же, если мы откажемся от какой-либо позиции на том основании, что ситуация запутанная и с обеих сторон есть не очень хорошие люди, мы разделим ответственность за последующую резню.

Прежде чем представить точку зрения из Украины, мы рассмотрим некоторые другие предложения относительно того, как анархисты могли бы участвовать.

В своем тексте, “Почему необходимо поддерживать Украину??,” Антти Раутиайнен, финский анархист, который провел годы в России, утверждает, что самым важным приоритетом является противостояние российской завоевательной войне:

Итоги первых 30 лет «демократии» в Украине, мягко говоря, неубедительные. Экономика и СМИ в руках конкурирующих олигархов, уровень коррупции зашкаливает, экономическое развитие ниже многих стран Африки, а вдобавок страна стала центром неонацистского движения всего мира. И эти проблемы в основные доморощенные, а не результат происков Кремля. Но альтернатива «русского мира» еще хуже.

Правительство Путина представляет собой КГБ без социализма. Как уже было документально подтверждено, путинские подчиненные регулярно используют пытки и сфабрикованные дела о заговоре наряду со старым добрым полицейским насилием для подавления инакомыслия. По словам Антти, “Путин - не жандарм Европы, а жандарм всего мира” - от Сирии до Мьянмы, когда диктатор пытает и убивает тысячи людей, Путин поддерживает его.

Антти утверждает, вопреки интервьюируемому ниже анархисту, что в случае российского вторжения анархисты должны поддержать украинских военных, а в случае российской оккупации должны быть готовы напрямую сотрудничать со статистской организацией сопротивления, если таковая существует.

Это поднимает целый ряд сложных вопросов. Могут ли анархисты предложить полезную помощь государственным вооруженным силам? Если могут, то должны ли они это делать? Как они могут поддержать украинских военных, не позволяя им тем самым быть более опасными для социальных движений и меньшинств внутри Украины, не говоря уже о легитимизации фашистского полка “Азов”? Один из принципов трехсторонней войны заключается в том, что нельзя усиливать одного противника для того, чтобы победить другого. Это иллюстрируют злоключения анархистов в Украине сто лет назад, которые ставили во главу угла победу над реакционной Белой армией, но были преданы и убиты Красной армией под командованием Троцкого.

Аналогичным образом, если уж анархисты собираются работать вместе с государственными формированиями - что уже произошло в Рожаве и других местах - это делает еще более важным сформулировать критику государственной власти и разработать нюансированные рамки, с помощью которой можно оценивать результаты таких экспериментов.

Лучшей альтернативой милитаризму было бы создание международного движения, которое могло бы вывести из строя вооруженные силы всех стран. Мы видели заслуживающие понимания проявления цинизма со стороны украинских радикалов в отношении вероятности того, что простые россияне сделают все, чтобы помешать военным усилиям Путина. Это напоминает о восстании в Гонконге в 2019 году, которое некоторые участники также оформили в этнических терминах. На самом деле, единственное, что может уберечь Гонконг, от господства китайского правительства, - это мощные революционные движения внутри самого Китая.

Учитывая, что Россия смогла закрепиться на Донбассе в Украине отчасти из-за напряженности между украинской и русской идентичностью, антироссийские настроения будут только на руку Путину. Все, что поляризует против русского народа, языка или культуры, будет способствовать усилиям российского государства по созданию маленькой отколовшейся республики. Аналогичным образом, глядя на историю национализма, мы видим, что любое сопротивление российской военной агрессии, углубляющее силу украинского национализма, только проложит путь к будущему кровопролитию.

Что касается перспективы войны, анархисты из Беларуси сформулировали некоторые из ее многочисленных недостатков:

“Анархисты никогда не приветствовали войны, потому что они отвлекают население от реальных проблем, которые окружают нас постоянно. Вместо того чтобы стремиться к свободе, население начинает обсуждать успехи продвижения на передовой. Место международной солидарности занимает национализм, который превратил братьев, сестер и товарищей в смертельных врагов. В войне нет ничего прогрессивного. Война - это триумф человеконенавистнической идеологии власти. Сегодня, как и всегда, война - это дело правителей, за исключением того, что в ней гибнут простые люди. В патриотическом трансе или просто за деньги”.

-“Если бы не было войны”

Однако глобальное анархистское движение не в состоянии предложить людям в Украине надежную альтернативу войне. Так же, как восстание в Казахстане было подавлено грубой силой, почти все восстания по всему миру с 2019 года не смогли свергнуть правительства, которым они бросили вызов. Мы переживаем время взаимосвязанных репрессий по всему миру, и нам еще предстоит решить фундаментальные проблемы, которые они порождают. Кровавая гражданская война в Сирии - отчасти из-за поддержки Путиным Асада - служит примером того, как могут выглядеть многие регионы мира, если революции и дальше будут проваливаться, а на их месте будут возникать гражданские войны. Возможно, нам не удастся предотвратить грядущие войны, но от нас зависит, как продолжать революционные изменения в их условиях.

Стоит мимоходом отметить, что по крайней мере один украинский анархист, редактор журнала “Ассамблея в Харькове”, похоже, не особенно обеспокоен российским вторжением в Украину, считая его раздутой выдумкой западных СМИ. Надеемся, что этот человек прав - хотя мы отмечаем, что российские и белорусские СМИ также публикуют драматические истории о надвигающемся конфликте вокруг Украины.

Наконец, мы хотели бы обратить внимание на коммьюнике с акции прямого действия в Швеции, выражающей солидарность с повстанцами в Казахстане и направленной против грузовика, принадлежащего корпорации Shell, чтобы привлечь внимание к соучастию западных нефтяных корпораций в кровопролитии в Казахстане и других местах, которым угрожает Россия. Хотя подпольные акции не заменяют мощных движений, эта акция с успехом демонстрирует взаимосвязь российской автократии с западными капиталистами:

Российские штыки защитили трон путинского вассала Токаева. Но не только его. Достаточно взглянуть на нефтедобычу, одну из основных отраслей экономики Казахстана. Западные корпорации имеют огромную долю в нефтяном секторе страны. Если бы повстанцы победили, собственность этих корпораций могла бы быть экспроприирована народом. Российская интервенция и подавление восстания обеспечили кровавую “стабильность” не только для олигархического режима, но и для западных капиталистов, паразитирующих на природных ресурсах Казахстана. Одной из западных корпораций, действующих в Казахстане, является британско-голландская Shell. Так, на Карачаганакском месторождении, одном из трех крупнейших в стране, ее доля составляет около 30%. И это не единственные активы корпорации в Казахстане. Совсем неудивительно, что российский режим направил войска для защиты богатств владельцев Shell. Shell инвестировала в строительство газопровода “Северный поток - 2” и последовательно лоббирует интересы российского режима в европейской политике. (…) Теория и практика, объединяющая сопротивление диктатуре, капитализму, империалистическим войнам и уничтожению природы в единую великую борьбу, - это анархизм. Достижение подлинной свободы от всех форм угнетения произойдет под черным знаменем анархии. Сейчас российское государство может развязать очередную империалистическую войну. Мы хотим обратиться к российским солдатам: вас посылают убивать и умирать за интересы жадных и жестоких правителей и богачей. Если начнется война, дезертируйте с оружием, разоружайте офицеров, присоединяйтесь к революционному движению.

Интервью: “Анархисты и война в Украине”

Это интервью было взято белорусским анархистом, живущим в настоящее время за границей, у анархистского активиста, участвующим в различных видах борьбы в Украине. Аудиоверсию можно найти на сайте Elephant in the Room.

Уже несколько недель российские войска скапливаются у украинской границы, существует вероятность вторжения. Мы связались с товарищем, который может объяснить нам немного больше, что там происходит и чего ожидать.

Сегодня у нас в гостях товарищ и друг, Илья, анархист, который сейчас находится в Украине. Привет, Илья.

Привет, привет.

Большое спасибо, что ты согласился на это интервью. Сегодня мы будем говорить о разных вещах. Я думаю, что для многих людей происходящее в Украине является очень неясным, и здесь много недопонимания и много пропаганды с обеих сторон, я полагаю. Но прежде чем мы перейдем к рассказу о возможности вторжения, я хотел бы поговорить о ситуации Украины в постсоветское время. Где она оказалась в политическом плане после распада Советского Союза, и почему для российских элит было так важно сохранять влияние и осуществлять контроль над политическими процессами в Украине?

Прежде всего, большое спасибо, что пригласили меня сюда.

Что касается Украины после распада Советского Союза, я бы сказал, что ситуация была довольно неспокойная. Страна прошла через несколько различных фаз. При президенте [Леониде] Кучме и на протяжении большей части 1990-х годов это было рыхлое государство различных олигархических групп, конкурирующих за различные сферы власти. (В какой-то степени оно существует в таком виде и сегодня.) Но также важно отметить, что в этот период, в 1990-е годы, политика российского государства сильно отличалась от нынешней. При президентстве Ельцина это не была особенно империалистическая политика, насколько я могу судить, по крайней мере. Конечно, существовало очень тесное взаимодействие между двумя правительствами, как бизнеса, так и государственных органов между Россией и Украиной. Но не было похоже, что от Украины ожидали подчинения России, хотя между Россией и Украиной уже существовало много экономических связей и разных зависимостей в рамках Советского Союза, которые продолжили существовать и после его распада.

Ситуация изменилась, когда Кучма покинул пост президента и возникла конкуренция между президентами [Украины] [Виктором] Януковичем и [Виктором] Ющенко. Виктор Ющенко представлял более западную и национально ориентированную перспективу. Этот конфликт достиг своего пика во время первых протестов на Майдане в 2004 году. Ющенко победил, и благодаря этому более западный курс политики и курс на дистанцирование от России некоторое время был преобладающим политическим течением в Украине. В 2008 году, когда произошла война в Грузии (за Южную Осетию), Украина уверенно встала на сторону Грузии - только политически, не в военном плане - в этом конфликте.

Но важно понимать, что в Украине существует множество различных культурных групп, деловых и политических интересов, фракций с различными идеологическими тенденциями. Не все они подобны друг другу. Это действительно сложная и многослойная мозаика, которая создает много путаницы и множество различных политических течений и событий. За ними иногда нелегко уследить и понять даже изнутри Украины.

Поэтому, несмотря на то, что Ющенко победил на некоторое время, конфликт существовал между, например, более западными и более антироссийски настроенными группами населения, с одной стороны, и, с другой стороны, более пророссийскими группами, или, я бы сказал, группами с постсоветским или советским менталитетом. И этот конфликт также происходил между политическими группами, которые выступали за более западный курс, и теми, кто, как некоторые олигархические кланы и мафиозные кланы, был более открыт для взаимодействия с Россией и российскими властями. Важно понимать, что в Украине очень много коррупции; за закрытыми дверями постоянно происходит много теневой политики. Гораздо больше, чем, например, в Европе - хотя мы все знаем, что в Европе это тоже существует - официальные декларации местных властей не всегда соответствуют их реальной деятельности.

Итак, после президентства Ющенко Янукович вернулся к выборам президента и в конце концов выиграл выборы [в 2010 году]. После этого ситуация стала очень неясной, потому что он использовал очень хитрый подход, я бы сказал - постоянно пытался делать вид, что ведёт дела и с Западом, и с российскими властями. Это вызывало большое замешательство среди населения. Заключив сначала некоторые соглашения с Европейским союзом, он неожиданно попытался отменить их и более официально перейти в сферу российского влияния. Это вызвало много разногласий и бардака, что привело к [второму] Майдану, который начался поздней осенью 2013 года.

Говоря о протестах на Майдане: не мог бы ты немного подытожить то, что там произошло (но в очень короткой версии, потому что история очень длинная), с ключевыми моментами, которые могут быть интересны, о том, кто участвовал, почему это было спровоцировано, и каковы были результаты Майдана?

Да, конечно. Очень сложно описать это вкратце, но я постараюсь. Сначала все началось в основном со студенческих протестов. Они возникли после [вышеупомянутых] политических шагов Януковича, которые были очень непопулярны среди населения, и особенно среди молодежи. Многие люди очень поддерживали идею сближения с Европейским союзом: возможность ездить в ЕС без виз и других форм сотрудничества. Поэтому, когда Янукович отошел от этой линии, которую он ранее декларировал, это послужило толчком для крупных протестов с участием молодежи, в основном студенческой, в ноябре 2013 года.

Но не только молодежь была недовольна политикой Януковича. Поэтому после того, как молодежь была жестоко избита полицией, это вызвало интенсивную ответную реакцию со стороны более широких слоев украинского общества. Начиная с этого момента, протесты стали многоуровневыми, многоклассовыми, в которых приняли участие различные слои общества. Многие люди из разных регионов Украины вышли на улицы Киева, а также многих других городов, как в восточной, так и в западной части страны. Люди выходили на улицы, а через некоторое время начали захватывать административные здания. Наиболее сильные протесты прошли в Киеве, а также в нескольких западных городах, которые считаются более прозападными, более удаленными от России, более украиноязычными и т.п.

Конфликт прошел через несколько этапов обострения противостояния, затем временного затишья. Но затем, в феврале [2014 года], он достиг своего пика. Финал конфликта начался с того, что протестующие попытались занять здание парламента в Киеве, а также пришли к офису президента с требованием немедленной отставки президента Януковича из-за его репрессий, коррупции и пророссийской политики. Ответные действия полиции и спецназа были очень жесткими, около ста человек были убиты. Затем наступила стадия открытого противостояния, можно даже сказать вооруженного, между стороной протестующих и стороной правительства. Именно в этот момент начали развиваться некоторые теневые события. Янукович просто исчез через несколько дней в середине февраля, а затем появился в России.

Когда он бежал, это был момент краха пророссийского режима в Украине. Это был поворотный момент, с которого начала развиваться нынешняя ситуация.

Хорошо. И он забыл свой золотой батон2 когда сбегал, верно?

Да, да, и много других вещей! [смеется].

Многие люди на Западе под влиянием российской пропаганды и кампании дезинформации начали верить в версию о том, что то, что произошло в Украине в 2014 году, было фашистским переворотом, поддержанным НАТО. Некоторые журналисты - тоже либералы, но кроме либералов были еще анархисты и левые, которые воспроизводили этот нарратив - утверждали, что это был переворот НАТО и что после этого было установлено фашистское правительство.

Можете ли вы оценить этот нарратив? Было ли это так, или в тот момент происходило что-то еще?

Да, я думаю, что могу говорить об этом с уверенностью, потому что я сам участвовал в тех событиях. Я был в Киеве в течение девяти дней в самой горячей фазе конфликта в феврале. Так что то, чему я был свидетелем лично, было действительно народным движением, в котором [участвовали] сотни тысяч людей. Когда я обсуждал это позже с некоторыми западными товарищами, я слышал эти рассуждения о закулисной игре НАТО, о нацистском перевороте и тому подобном. Другие люди отвечали, что если на улицах были сотни тысяч людей, это не может быть просто организованным переворотом или чем-то подобным.

Крайне правые, конечно, участвовали в этом. Они активно участвовали, делали эффективные политические шаги, были очень агрессивными, очень доминирующими и успешными до определенного момента. Но они, конечно, были в меньшинстве в этих протестах. И даже их идеологическое влияние - оно действительно существовало, это правда, но они не были теми, кто определял ход протестов, или теми, кто действительно разрабатывал требования и идеологическое лицо этих событий.

Я видел очень много спонтанной народной самоорганизации. Я видел много совершенно искреннего народного волнения и гнева против государственной власти, которая реально сделала эту страну бедной и униженной. Так что скорее это было абсолютно подлинное народное восстание. Хотя, конечно, все политические силы, которые могли извлечь из него выгоду, пытались повлиять на него изо всех сил. И отчасти им это удалось.

Но я воспринимаю это в основном как вопрос к нам - к либертариям, анархистам, радикальным левым, если хотите - почему мы не были достаточно организованы, чтобы эффективно конкурировать с фашистами? Это вопрос не к движению Майдана или народу Украины, а к нам. И еще раз подытожим: Майдан - это, прежде всего, народное восстание.

После Майдана произошло следующее: Путин был разочарован, было много политических спекуляций и политической борьбы, и в итоге [российская] оккупация или захват Крыма, а затем переход [к поддерживаемой Россией сепаратистской войне] на Донбассе. Не могли бы вы кратко описать, что на самом деле произошло между 2014-2015 годами и сейчас? Насколько сильно там назревал конфликт, или то, что там происходит, возникло из ниоткуда?

Когда режим Януковича начал рушиться, это был момент истины, момент, когда вся стабильность и все ясные вещи были как-то нарушены. Тогда российские власти начали реагировать очень жестко и импульсивно. Они хотели принять контрмеры против движения “Майдан”, которое имело тенденцию вывести Украину из-под влияния российского государства. После этого они оккупировали Крымский полуостров. Они также в значительной степени заняли позицию местного населения, потому что местное население там не такое уж большое - конечно, мы не можем обобщать, но многие люди там не идентифицируют, или не ассоциируют себя с Украиной. Это была основа, которая дала России возможность успешно отобрать кусок территории у Украины.

Они [российские власти] также сильно повлияли на события в Донбассе, потому что новые украинские власти, временное правительство, приняли несколько довольно недальновидных решений против русского языка. Это дало возможность российским пропагандистам представить события на Майдане как “антироссийские”, в национальном смысле. В большей степени это было не так, но для жителей Донбасса, который является по большей части русскоязычным и очень психологически близким к России, насколько я могу оценить, хотя там живет много разных людей, это создало возможность для российских властей расширить [свое влияние] там, направить туда войска3 и поддержать местные сепаратистские группы, чтобы эффективно бороться или, по крайней мере, выжить против украинской армии, которая пыталась обеспечить целостность украинского государства. В этот момент в Донбассе произошли драматические военные события, и часть населения заявила, что больше не хочет быть частью Украины. Но без поддержки российского государства это движение не смогло бы разрастись до таких масштабов. И надо вспомнить, что миллионы беженцев из Донбасса тогда приехали как в Россию, так и в Украину.

Многие люди из Донбасса до сих пор ощущают свою близость к Украине. Но это не тот вопрос, который действительно может быть решен в рамках этой государственной логики двух национальных государств, точнее, российского империалистического государства и украинского национального государства. Это вопрос, который действительно требует конфедеративного решения. Но, как обычно, обе государственные стороны использовали этот конфликт в своих интересах, и именно с этого начался рост националистических настроений, как в России, так и в Украине, я бы сказал.

Понятно. Насчёт Минских соглашений [в 2015 году], которые были своего рода урегулированием между Путиным, Меркель и Западом/Востоком. Но просто чтобы создать впечатление по Донбассу: происходило ли там что-то в последние несколько лет, или это правда, что никаких военных действий не было и никакого насилия не происходило?

Конечно, важно понимать, что до сегодняшнего дня эти Минские соглашения так и не были реализованы. И хотя активная фаза конфликта, во время которой линия фронта то поднималась, то опускалась, и происходили значительные перемещения армий, действительно завершилась, это все еще зона постоянного конфликта, постоянных мелких столкновений, со смертями каждую неделю, а иногда и каждый день. Обстрелы с обеих сторон по-прежнему происходят часто. Это незаживающая рана. Это все еще происходит постоянно, даже при низкой интенсивности.

Итак, когда произошли эти события, какова была реакция местного анархистского движения или антифашистского движения? Насколько я помню, “антифашистская” часть антифашистского движения присоединилась к борьбе против русских и вступила в войну на Донбассе… но как обстоят дела с анархистами и остальными антифашистами, которые не участвовали в войне?

Здесь я должен прежде всего сказать, что в периоды, которые мы обсуждаем, я еще не жил в Украине, в 2015, 2016, 2017 и так далее. Но, тем не менее, даже сегодня я могу как-то оценивать, и, конечно, я и раньше следил за всем этим.

Да, часть анархистского движения действительно прониклась этими “патриотическими”, или, если хотите, “антиимпериалистическими” настроениями, и приняла оборонительную сторону - то есть некоторые люди вступили в добровольческие отряды, а также в армию, регулярную армию, мотивированные необходимостью противостоять большему злу путинского империалистического государства. Некоторые люди заняли, возможно, более умеренную и более интернационалистскую позицию, пытаясь подчеркнуть, что обе стороны ни в коем случае не являются хорошими, что обе стороны представляют угнетающую и плохую политику - как со стороны российского государства, так и со стороны украинского государства.

Но на данный момент, я думаю, абсолютное большинство местного анархистского сообщества настроено крайне враждебно по отношению к любому российскому вторжению, и не верит всем спекуляциям путинской стороны о том, что это какая-то антифашистская акция, противостоящая украинской ультраправой политике и так далее. Ни в коем случае. Это просто империалистическая политика. Это ясно всем местным товарищам и товарищкам.

Этот год начался с потрясений. Россия вторглась в Казахстан вместе со своими партнерами и помогла стабилизировать режим Токаева. Теперь появилась возможность войны в Украине. Можешь высказать свои мысли о том, почему Путин так быстро начал действовать агрессивно? Прошло несколько месяцев с тех пор, как они начали перебрасывать армию к украинской границе, и с казахстанского кризиса, и так далее. Что ты думаешь о причинах происходящего?

Если говорить в общем и целом, то путинский режим находится в отчаянном положении. С одной стороны, он по-прежнему очень силен, имеет много ресурсов и большой контроль над своей территорией. Но в то же время их власть ускользает, как песок между пальцами. В разных местах в этой сконструированной Путиным системе пограничных государств, которые должны быть сателлитами его режима, как Казахстан, Беларусь, Кыргызстан и Армения, появились явные трещины. Во всех странах, которые я только что упомянул, происходят очень сильные социальные течения, крупные социальные восстания и протесты. В геополитическом плане существует серьезная угроза ослабления его контроля над этими соседними территориями.

Кроме того, внутри страны экономическая ситуация в России начала заметно ухудшаться с 2014 года, фактически с момента событий на Майдане, захвата Крыма и крупных санкций западных держав против России. Это вызвало продолжительное экономическое падение, и теперь большая часть популярности, которую Путин приобрел после захвата Крыма, уже спала. Кроме того, на это повлияла пандемия COVID-19, что совсем не способствовало его популярности среди населения. Сейчас, в значительной степени, он не является настолько популярным лидером даже внутри России.

Вот такая ситуация, если вы - Путин: вы по-прежнему очень сильны, но в то же время вы видите, что ситуация складывается не в вашу пользу. Я думаю, что все эти агрессии - это отчаянные попытки не дать его власти ускользнуть, чтобы хоть как-то сохранить авторитарное правление.

Я думаю, что вся та фигня, которую Путин исторически творил во всех этих других странах, обычно была попыткой отвлечь внимание от внутренних проблем, как ты уже сказал. Насколько популярен нынешний конфликт с Украиной в российском обществе? Это патриотическая эйфория, типа: “Да, давайте, блядь, вперёд”? Или есть сопротивление, никто это не поддерживает? Что происходит внутри большого российского сообщества?

Для меня это трудно оценить, потому что я не был в России почти три года. Но в то же время я могу сказать, что судя по людям, с которыми я поддерживаю контакт, они настроены очень пессимистично в отношении перспективы войны. Конечно, люди, с которыми я общаюсь, представляют собой определенную идеологическую рамку. Нормальные люди, насколько я могу догадываться и предполагать и насколько я могу видеть на примерах обычных людей, с которыми я знаком… Я бы сказал, что они все еще не очень оптимистично смотрят на перспективы большой войны с кем бы то ни было, потому что они понимают, что это приведет к смертям и к углублению экономического кризиса. Даже телевизионная пропаганда, которая в России год от года становится все более ужасной - это своего рода постоянный поток дерьма, идущий прямо в мозги людей - даже она не способна по-настоящему склонить людей к поддержке войны.

Так что нет, никакой патриотической эйфории, насколько я могу судить, в России нет, там на самом деле своего рода такое депрессивное время после всех этих волн пандемии, после всех этих баталий по поводу QR-кодов и вакцинации, а также некоторых других непопулярных шагов со стороны властей, таких как очевидные фальсификации на выборах, которые мы наблюдали этой осенью в России: все это - слабые предпосылки для того, чтобы люди стали действительно истерически настроенными на войну.

Конечно, если война начнется, я допускаю, что первоначально она может спровоцировать некоторый рост патриотизма, как это почти всегда бывает. Но я думаю, что он не будет стабильным или значительным. А если Россия столкнется с каким-то решительным сопротивлением, с какими-то большими проблемами в Украине, я думаю, что весь этот прогосударственный патриотизм очень быстро сойдет на нет и перейдёт в противоположность.

С другой стороны, украинское правительство сейчас также пытается использовать ситуацию - например, очень быстро налаживает отношения с западными союзниками, получает поставки оружия и так далее. Но можно ли обобщить реакцию внутри украинского общества на действия украинского правительства? Что ещё они пытаются предпринять помимо всех этих мобилизационных усилий?

На самом деле, ситуация для меня сейчас не очень ясна. С 2004 года, как я уже упоминал, до этого конфликта на востоке Украины, [конфликт был выгоден] и режиму Путина, и местным властям, потому что когда у вас есть эта оборонительная националистическая патриотическая истерия, очень легко защитить себя от любых вопросов снизу, с народного уровня. От вопросов типа: что происходит в нашей стране? Почему она такая бедная? Почему она так глубоко в говне? На эти вопросы был четкий и быстрый ответ: это всё из-за внешнего врага.

Именно этот инструмент часто использовали местные власти: “Мы примем меры по решению всех внутренних проблем после того, как исчезнет внешняя угроза”. Эта риторика на самом деле не очень популярна в Украине, но она существует, и она громко выражается в некоторых слоях общества.

Очевидно, что правительство Зеленского ведёт разностороннюю борьбу со своими политическими оппонентами - как с бывшим президентом Порошенко, которому сейчас грозит уголовное преследование, так и с более пророссийскими силами, такими как Медведчук, которому также грозит уголовное преследование, а его партия подвергается репрессиям. Каким-то образом под репрессии попали и ультраправые, поскольку их любимый покровитель, министр внутренних дел Аваков, подал в отставку несколько месяцев назад. После этого некоторые люди из движения “Азов” - из этого нацистского корпуса, который является крупнейшей ультраправой партией в Украине на данный момент - они также были арестованы.

Так что украинское государство каким-то образом консолидировалось. Это видно. Что касается того, как это повлияет на внутреннюю политику вокруг этой угрозы, то пока мне это не очень понятно. Но мы видим некоторые действительно тревожные тенденции, угрожающие сосредоточить исполнительную власть в руках президента и его команды.

Если говорить о политике нынешнего правительства, как бы ты её охарактеризовал? Я помню, что Зеленский был популистом, который говорил: да, мы будем бороться с коррупцией, мы сделаем всех счастливыми и так далее. Какова его политика сейчас? В Западном полушарии я также слышу мнение, что война не имеет такого большого значения, потому что это, по сути, замена одного фашистского режима на другой фашистский режим. Насколько политика и “либеральные свободы” в Украине сейчас отличаются от российских?

Прежде всего, режим Зеленского определенно не является фашистским, по крайней мере, сейчас - хотя бы потому, что он все еще не имеет такого большого контроля. Это потому, что в Украине государственная власть не так консолидирована, как в России или Беларуси. Но этот режим, конечно, все еще не является “хорошим”. Они по-прежнему коррумпированные лжецы, которые занимаются в основном неолиберальной ерундой. Такова конструкция большей части их политики, я бы сказал. Но, тем не менее, эта страна гораздо менее авторитарна, по крайней мере, в своей социальной структуре, хотя и ситуация супер дерьмовая в экономическом плане. Именно по этой причине здесь укрывается так много политических диссидентов из Беларуси, России, а также Казахстана, например. Потому что здесь нет такой единой государственной линии, нет такой больших возможностей для государства контролировать и проектировать весь социальный ландшафт - хотя, как я уже говорил, сейчас государство пытается делать это больше.

Поэтому захват Украины российскими властями или явно пророссийским правительством будет катастрофой, потому что несколько более свободная территория или, я бы сказал, более “серая зона”, какой сейчас является Украина, перейдет под контроль авторитарной и жесткой диктатуры Путина. Для ясности, украинское государство все еще остается очень говёным популистским режимом, который не сделал никаких позитивных политических шагов, насколько я могу судить, с момента прихода Зеленского к власти. Единственный конкретный шаг, который я могу сейчас вспомнить, - это закон о сельскохозяйственных землях, которые теперь можно свободно покупать и продавать на рынке, тогда как раньше существовали некоторые препятствия. Мы считаем, что это законодательство скоро приведет к концентрации сельскохозяйственных земель в руках нескольких крупных сельскохозяйственных корпораций. Так что вся такая вот неолиберальная политика вводится в действие.

Но все равно есть много бедности, как в Украине, так и в России. Конечно, Украина - более бедная страна, потому что у нее нет столько нефти и газа. Но если Россия оккупирует Украину, неужели мы действительно верим, что местный рабочий класс и бедные люди получат какие-то экономические выгоды от нового оккупационного режима? Конечно, нет. Мне очень трудно в это поверить. Потому что экономическая ситуация в России становится все хуже и хуже, и у них просто нет ресурсов, которыми они могли бы поделиться с другими людьми. Чтобы построить этот большой мост из континентальной России в Крым, пришлось прекратить строительство нескольких мостов и дорог в Сибири и в других частях России. Поэтому у них нет ресурсов, чтобы поделиться с местными жителями, даже если они захотят их как-то подкупить. И в сфере политики и общества, конечно, ничего лучшего от режима Путина ожидать не приходится. С точки зрения диктатуры, с точки зрения государственного контроля и государственного угнетения, режим Путина сейчас гораздо опаснее, чем местный режим. Местный режим не “лучше”, он просто менее силён.

Многое из того, что происходит с Россией, то, что Путин позволил себе за последние пятнадцать или около того лет, произошло с молчаливого согласия международного сообщества. Или [они вызывают реакции в стиле пустых заявлений о том, что] “мы осуждаем нарушение прав человека”, бла-бла-бла. Например, ситуация в Казахстане - самая недавняя - не вызвала никакого политического или социального отпора со стороны других игроков на политической арене. Мне интересно спросить, какой может быть реакция международного сообщества на возможность вторжения в Украину? Типа: “Хорошо, мы ввяжемся в войну, и мы все пошлем Россию на хрен”? Или скорее это будет что-то вроде, будем “обеспокоены”, если Россия захватит Украину, и так далее?

Ну, я не уверен, что моя картина отсюда действительно верна, но, конечно, каждый день в новостях мы слышим и видим, что, например, американский [т.е. США] президент и американское правительство угрожают России огромными экономическими санкциями в случае военной агрессии. Кроме того, недавно мы узнали, что Украине также была оказана некоторая военная поддержка - не военнослужащими, но некоторым оружием. Поэтому я думаю, что есть некоторая реакция со стороны так называемого международного сообщества.

Но отсюда все время кажется, что Запад постоянно обещает, но никогда не предпринимает критически важных шагов, которые могли бы на самом деле предотвратить агрессию Путина. Поэтому народ Украины, я думаю, даже те, кто симпатизировал западным странам, чувствуют себя все более и более брошенными теми силами, в которые они когда-то верили.

Говоря об анархистах в Украине, я знаю, что анархистское движение в Украине не самое сильное в регионе, и оно пострадало от недавних конфликтов в Донбассе и так далее. Какова нынешняя реакция на возможность российского вторжения? О чем говорят анархисты? О чем думают анархисты или как они мобилизуются на случай вторжения российских войск?

Ну, я бы сказал, что в анархистском сообществе здесь есть два разных настроя. Конечно, мы много обсуждаем это, почти каждый день и на каждой встрече, и некоторые люди действительно заинтересованы в участии в сопротивлении. Кто-то в военном плане, а кто-то в плане мирного волонтерства, кто-то в логистике и так далее. Конечно, некоторые другие люди больше думают о том, чтобы бежать и где-то укрыться. Я больше симпатизирую (и это моя личная позиция, но также и политическая) первой идее. Если вы убегаете, вы выходите из любого политического и социального протеста. Мы, революционеры, должны занять какую-то активную позицию, а не пассивно наблюдать или бежать. Мы должны вмешиваться в эти события. Это точно.

Самая большая проблема и самый большой вопрос: каким образом мы должны вмешиваться в эти события? Потому что если так, как это было в 2014-15 годах, мы просто по одиночке идём и присоединяемся к украинским войскам, чтобы противостоять агрессии, то это не является политической деятельностью. Это просто акт самоассимиляции в государственную политику, в политику национального государства.

К счастью, это не только мое мнение. Многие люди думают о том, чтобы создать некую организованную структуру… которая может быть в некотором сотрудничестве с государственными структурами самообороны, но все же будет автономной и под нашим влиянием, и будет состоять из товарищей. То есть это будет организованное участие с нашей собственной повесткой дня и нашим собственным политическим посланием, для нашей собственной организационной пользы. А не просто принятие стороны какого-то государственного игрока в этом конфликте.

Верно, однако некоторые люди наверняка скажут: “Эй, вы анархисты против государства, а теперь вы защищаете государство”. Я уверен, что некоторые люди считают, что анархисты вообще должны быть вне этих конфликтов. Что бы вы им ответили?

Прежде всего, я бы ответил им - спасибо, это ценная критика. Нам действительно нужно продумать, как вмешиваться, чтобы не стать просто инструментом в руках какого-то государства. Но определенно, если мы будем действовать с умом - если мы применим искусство политики, я бы сказал - у нас есть шанс сделать это. Если мы будем держаться подальше от государственных конфликтов, то, как я уже говорил, мы будем держаться подальше от реальной политики. Сейчас это один из самых значительных социальных конфликтов, происходящих в нашем регионе. Если мы изолируем себя от него, мы изолируем себя от реального социального процесса. Поэтому нам нужно как-то участвовать.

Конечно, несомненно, нам нужно противостоять путинскому империализму. Если нам нужно будет какое-то сотрудничество в этом направлении, то, значит, так и будет. Конечно, мы должны очень внимательно, очень осторожно смотреть, как не попасть в зависимость от некоторых очень реакционных и негативных сил. Это действительно вопрос и вызов, но это трудный путь, по которому мы можем идти. Бегство от этих вызовов равносильно капитуляции в плане продвижения анархии и продвижения социального освобождения и революции в нашем регионе. И это неприемлемая позиция для меня и для многих других товарищей.

Также важно отметить, что в целом Украина - это своего рода последний рубеж среди бывших советских республик. В настоящее время расширение империи Путина предпринимает все более агрессивные шаги - опять же, история с Казахстаном, история с Беларусью, полная поддержка режима Лукашенко на определенных условиях реинтеграции Беларуси в Россию - все эти шаги направлены на то, чтобы вернуть весь регион под власть путинского авторитаризма. Для нас, анархистов, чрезвычайно важно дать ответ на это, а не просто сидеть на троне и говорить: “О, это так здорово, мы анархисты, мы против государств, и вся эта простая, глупая политика государства нас не касается”.”

Это, конечно, правильно. Но в то же время я хочу подчеркнуть, что мы также не должны принимать сторону местных националистических кругов и местных национальных государств. Потому что это отнюдь не прогрессивные политические образования. Они также действительно являются источником угнетения и эксплуатации, и этому также необходимо противостоять, как на словах, так и посредством нашей деятельности.

Я полностью с этим согласен. Для [читателей], которые не находятся в регионе, как люди могут поддержать вас? Или как люди могут получить больше информации о ситуации?

Ну, во-первых, поддержка может быть информационной; если вы внимательно следите за тем, что здесь происходит, и распространяете информацию, это уже будет действительно большой помощью. Также, я думаю, если у вас есть возможность вступить в контакт с местными анархистскими товарищами, то можно спросить о какой-то поддержке: может быть, акции солидарности, может быть, подготовка каких-то условий для людей, которым нужно, например, бежать из региона. Кроме того, в какой-то момент может потребоваться финансовая поддержка. Если у нас будет какое-то организационное присутствие в этом конфликте, то это потребует много материальной поддержки и финансов.

К сожалению, на данный момент я не могу порекомендовать какой-то единый сайт или Telegram-канал или что-то в этом роде, за которым можно было бы следить, чтобы знать всё. Всё ещё существует множество различных мелких медиа-проектов и небольших групп, а не какой-то действительно большой единый союз или единая организация. Но определенно, если вы приложите некоторые усилия, вы легко войдёте в контакт с той или иной фракцией местного анархистского движения, так что вы сможете следить за ситуацией и быть готовым как-то реагировать. Это уже будет чрезвычайно ценно.

Отлично. Большое спасибо за беседу. Берегите себя, и, надеюсь, войны не будет, и русские отвалят, и будут другие вещи, о которых можно будет позаботиться в борьбе, а не в организации сопротивления российскому вторжению.

Да, надеюсь.

Взгляд из Киева

Украина уже восемь лет находится в состоянии войны с Россией и ее прокси-формированиями. Число погибших уже превысило 14 000 человек. И все же, пока российские войска собираются вдоль наших северных и восточных границ, я впервые за всю историю этой войны - или даже за всю историю Украины, насколько я ее помню, - регулярно получаю сообщения от своих зарубежных друзей, от некоторых из которых я не получал вестей годами, и все они хотят узнать, в безопасности ли я и так ли значительна угроза, как о ней говорят. Эти друзья различаются по своим политическим взглядам, возрасту, роду занятий, жизненному опыту и происхождению. Единственное, что их объединяет, - все они из Соединенных Штатов.

Остальные мои товарищи по всему миру, похоже, меньше переживают по этому поводу. На прошлой неделе я принимал у себя одного друга из Греции и другого из Германии, оба из которых, казалось, были удивлены, узнав, что прилетели в страну, которая с минуты на минуту должна стать эпицентром Третьей мировой войны (возможно, именно поэтому их билеты на самолет стоили всего восемь евро). Я бы тоже удивился, если бы не тот факт, что я сам смотрю американское телевидение. За последние несколько недель я заметил всплеск упоминаний о ситуации в Украине на всевозможных ток-шоу, которые я смотрю в Интернете. Такое ощущение, что сейчас в США об Украине говорят больше, чем о коррупционном скандале с сыном Джо Байдена.

Для украинцев то, что вы почувствуете в связи с этим внезапным ростом интереса к нашей бесконечной борьбе с нашим жестоким империалистическим соседом, будет зависеть от вашей политической позиции. Когда в 1994 году мы согласились отказаться от ядерного оружия, присоединившись к Будапештскому меморандуму, Россия, Великобритания и США обещали уважать и защищать независимость, суверенитет и существующие границы Украины и воздерживаться от любой угрозы или применения силы против территориальной целостности или политической независимости Украины. Когда спустя двадцать лет оказалось, что все эти обещания ничего не стоят, многие люди здесь не могли не почувствовать себя преданными. Многие из этих людей сейчас чувствуют, что для США настало самое время брать быка за рога и выполнять свои обещания. Без этого контекста было бы крайне сложно понять, почему некоторые люди в Украине аплодируют, когда офшорная империя, называющая Украину “задним двором России”, пролетает на военных самолетах с солдатами над этой суверенной страной.

Однако в Украине есть и такие, кто, как и я, не ограничивает свое недоверие империей, с которой мы имеем несчастье граничить, а распространяет это вполне заслуженное недоверие на всех остальных. Даже тем людей, которые действительно верят, что враг их врага - их друг, стоит спросить, кто из этих друзей, которых США приобрели по всему миру - вьетнамцы, афганцы, курды и другие - не пожалели о приобретении такого союзника.

Эта довольно низкая планка критического мышления, к сожалению, не так распространена в Украине, как недальновидный патриотизм, национализм и милитаризм, которые набирают обороты по мере роста военной истерии. В Украине мало обсуждают, почему на нас наконец-то обратили внимание США и Великобритания, после восьми мучительных лет потери жизней и территорий - включая мой родной город Луганск. И это отсутствие любопытства к мотивам империй работает в обе стороны: так же, как большинству из нас пофиг на то, что администрация Байдена может получить от этой игры за власть, наше понимание того, почему Путин пытается организовать ещё одно вторжение, ограничивается фразой “Этот кровожадный маньяк просто сумасшедший”. Почти никто не допускает мысли о том, что здесь может быть что-то большее.

Еще меньше людей подвергают сомнению утверждение о том, что Россия действительно увеличила свое присутствие на украинской границе так, что наша нынешняя ситуация стала более угрожающей, чем года назад.

Я не говорю, что угроза вторжения вполне реальных российских войск, толпящихся у наших границ, незначительна. Но я сомневаюсь, что участие США действительно направлено на деэскалацию этого конфликта в интересах народа Украины.

К сожалению, то, что я нахожусь здесь, на месте событий, не дает мне никакого особого опыта, на который я мог бы положиться. Еще в начале 2014 года, видя все, что происходило вокруг страны, я отказывался верить в то, что в Украине вот-вот начнется война, до самого момента, когда это произошло. Оглядываясь назад, кажется, что это было неизбежно. Сейчас никто из нас не знает, случится ли война, а если случится, то когда она разгорится.

Некоторые люди уже бежали из страны. Большинство людей не могут позволить себе даже короткую поездку за границу, поэтому они вынуждены сохранять спокойствие и жить дальше. Помимо коррупции и войны, причина, по которой большинство людей в Украине так отчаянно бедны, может совпадать или не совпадать с тем фактом, что Украина объявила коммунизм вне закона в 2015 году и в настоящее время является единственной страной в Европе, в которой парламент полностью состоит из различных оттенков правых партий.

Когда такие события разворачиваются почти за 6000 миль от тебя, естественно, что зарубежные антиавторитаристы стремятся убедиться, что они не болеют за плохих людей. Не все, кто встает на защиту себя, являются сапатистами, курдами или каталонцами. Широкий спектр различных групп по всему миру сопротивляется империалистической агрессии. В этом спектре многие из тех, кто заявляет, что защищает Украину, гораздо ближе к таким группам, как “Хезболла” и ХАМАС. Являются ли многие из них ксенофобами, консерваторами, сексистами, гомофобами, антисемитами, расистами, сторонниками капитализма или даже откровенными фашистами? Да. Но ведут ли они неравную борьбу с чрезвычайно мощным и жестоким соседним государством, в котором они, похоже, являются единственной надеждой на какое-либо значимое сопротивление? Тоже да.

И это не самые трудные вопросы.

Если автократическая империя пытается уничтожить другое государство, которое защищают, отчасти, фашисты, разве мы будем сидеть сложа руки и радоваться, что фашистов в мире станет на несколько человек меньше? А если в числе погибших будут и тысячи невинных людей, которые пытались защитить себя или просто оказались не в то время и не в том месте? Вмешаемся ли мы, понимая, что такое разделение между людьми выгодно только тем, кто уже обладает властью, но никак не тем, кого разделяют?

В связи с этим возникает другой вопрос: что значит “вмешаться”? Есть ли способ “вмешаться”, который был бы существенным и не имел негативных последствий? Ни одна из двух стратегий, которые до сих пор использовали Соединенные Штаты, не принесла особого успеха. Антагонизация России только ухудшает ситуацию для всех, в то время как многие люди здесь считают, что альтернатива - выражение “глубокой озабоченности”, не вставая на пути Путина - это то, что привело к началу войны в 2014 году. Вот почему я сомневаюсь, что любое решение проблемы имперских аппетитов, не предполагающее одновременного упразднения обеих империй, может быть чем-то большим, чем пластырь для проблемы такого масштаба. Правда в том, что Украина - не первая жертва жажды власти, и не последняя. Пока мы сохраняем жизнь этим монстрам, неважно, друзья они или враги, прирученные или бешеные, на цепи или на свободе. Они всегда будут голодны.

Однако я надеюсь, что люди в США и во всем мире еще многое могут сделать. Я надеюсь, что мы все сможем организовать и создать сообщества, которые выйдут за рамки поверхностного разделения, навязанного нам вредными идеологиями капитализма, консерватизма и индивидуализма, стремясь помнить, что только когда мы разделены, сегрегированы, невнимательны друг к другу или вцепиляемся друг другу в глотки, мы действительно слабы и беспомощны. С помощью образования и солидарности мы можем попытаться создать мир, в котором бессмысленный конфликт, подобный этому, будет иметь еще меньше смысла. А пока мы не можем этого сделать, мы можем сделать все возможное, чтобы оказать поддержку тем, кто стал жертвой этих жестоких войн.

Что это значиет конкретно, прямо сейчас, здесь, в Украине? И в то же время, означает ли тот факт, что многие люди, борющиеся за Украину, действительно являются фашистами, что все люди, которые прячутся за их спинами - включая меня - также несут ответственность за свою политику? Здесь мы переходим к более сложным вопросам.

Но эти вопросы здесь никто не решает. Все жители Украины заняты тем, что посещают курсы первой помощи и обращения с оружием, или узнают, где находятся городские убежища, или, в основном, просто пытаются выжить. Здесь нет тотальной паники, только тупая усталость. Угроза большой войны остается очень реальной; если она произойдет, то вряд ли приведет к чему-то другому, кроме еще более слабой, худшей и маленькой Украины, чем та, которую мы уже имеем. И я действительно не могу рекомендовать даже текущую версию.

Учитывая все это, стоит также признать, что я не буду рисковать своей жизнью, сражаясь за эту страну против российской армии. Я, вероятно, сделаю все возможное, чтобы эвакуироваться, если Киев станет еще более непригодным для жизни, чем сейчас. Это, конечно, намерение человека с некоторыми привилегиями. Большинству людей здесь абсолютно некуда идти.

1. Майдан Незалежности (“Площадь Независимости”) - центральная площадь Киева, столицы Украины. Она была местом массовых протестов в 2004 году, во время так называемой “оранжевой революции”, и снова в 2013-2014 годах во время событий, которые привели к Украинской революции 2014-го года. ↩
2. Как сообщалось, после бегства Януковича протестующие нашли в его резиденции двухкилограммовую буханку хлеба из чистого золота, а также позолоченные унитазы. Украинский капиталист Владимир Лукьяненко, по всей видимости, преподнес буханку бывшему президенту в качестве подарка на день рождения. ↩
3. Российская федерация отрицает участие российских солдат на Донбассе. ↩