Отказаться от полиции
Почему полицию невозможно реформировать
Разговоры о реформе полиции ведутся в США уже долгое время. В 2014 году в городе Фергюсон, штат Миссури, полицией был убит безоружный чернокожий Майкл Браун. В городе вспыхнули беспорядки, а на национальном уровне началась дискуссия о назревших изменениях в правоохранительных органах. В мае прошлого года в Миннеаполисе при задержании погиб чернокожий Джордж Флойд. По всей стране прошли протесты в рамках движения Black Lives Matter («Жизни чернокожих важны») и прозвучали призывы урезать финансирование полиции в пользу общественных, медицинских и образовательных организаций.
Алекс Витале в книге «Конец полицейщины» (The End of Policing) утверждает, что полиция — это репрессивный инструмент, поддерживающий социальное, экономическое неравенство и расизм. Он предлагает радикальное решение: отказаться от полиции и передать часть ее обязанностей обычным гражданам. Мы перевели первую главу книги, в которой Витале объясняет, почему реформы не могут решить проблему расизма и полицейского насилия.
Процедурная справедливость, в отличие от содержательной справедливости, касается вопроса соблюдения законности, а не конкретных результатов работы системы. В докладе специальной рабочей группы президента Обамы «Охрана правопорядка в 21 веке» основной акцент был сделан на процедурных реформах подготовки полицейских. Авторы также призывали сотрудников полиции тратить больше времени на разъяснение своих действий гражданам (почему они останавливают, допрашивают или арестовывают людей) [34]. Департаментам рекомендовалось разработать последовательную политику принятия решений о применении силы и механизмы, обеспечивающие прозрачность действий полиции и возможность гражданского надзора за ними. Из доклада следует, что повышение уровня подготовки, этнического разнообразия и улучшение коммуникации приведут к укреплению отношений между полицией и обществом, более эффективной борьбе с преступностью, а также повысит легитимность полиции.
Аналогичные цели были поставлены и в конце 1960-х годов. В 1967 году в докладе Катценбаха* утверждалось, что корни преступности кроются в бедности и изоляции этнических групп, но также, что для решения проблемы прежде всего необходимо создать более надежную и справедливую в процедурном отношении систему уголовного правосудия, которая будет защищать права всего населения. Соответственно, авторы доклада призвали к значительному увеличению федеральных расходов на уголовное правосудие. Тюрьмы, суды и полиция нуждались в федеральной поддержке так же, как и местные программы жилищного строительства и социальные службы. «Ни один элемент системы не получает достаточного финансирования. Сотрудников не хватает — а имеющиеся недостаточно хорошо обучены или получают слишком низкую зарплату». [35] Комиссия призвала к повышению уровня подготовки полиции, более разнообразному этническому составу сотрудников, внедрению инноваций и проведению исследований. Комиссия Кернера, расследовавшая случаи массовых беспорядков, пришла к аналогичному выводу. Ее члены призывали к «обучению, планированию и сбору оперативной информации о гетто». [36]
* В 1967 году президент США Линдон Джонсон поручил специальной комиссии изучить систему уголовного правосудия и подготовить предложения по ее реформированию. — прим. ред.
Схожим образом первоначальный вариант законопроекта «О безопасных улицах» 1968 года, предложенный президентом Линдоном Джонсоном, предполагал выделение ресурсов для найма и подготовки полицейских, модернизации снаряжения, улучшения координации между органами уголовного правосудия и введения инновационных практик профилактики преступлений и реабилитации бывших заключенных. Законопроект был поддержан Американским союзом защиты гражданских свобод (АСЗГС) и другими либеральными реформистскими группами. [37] После того, как Конгресс внес изменения в законопроект, его содержание в основном свелось к выделению штатам больших сумм, которые те могли использовать по своему усмотрению. Джонсон все равно подписал закон, заявив, что он позволит достигнуть основной цели — повысить профессиональный уровень полиции. В течение следующих десяти лет значительно увеличились траты на технические средства, отряды SWAT и подразделения по борьбе с наркотиками — программы по профилактике преступлений и реабилитации бывших заключенных не получили практически никакого финансирования.
Реформаторы, которые утверждают, что проблема полиции заключается в недостаточном уровне подготовки и непрофессионализме, не обращают внимания на то, что сам характер полицейской службы и правовой системы способствует сохранению и усилению этнического неравенства. Призывая к «закону и порядку», нейтральным по отношению к этническим различиям, они укрепляют систему, на структурном уровне дискриминирующую представителей этнических меньшинств и способствующую их глубокому социальному и правовому отчуждению. [38] По сути, эти люди не понимают, что закон и полиция по своей природе являются механизмом управления неравенством и поддержания статус-кво. Реформы, которые игнорируют этот аспект, обречены на воспроизводство существующей системы.
Министерство юстиции США совершило аналогичную ошибку в своем отчете о полицейском департаменте Фергюсона. [39] Отчет в значительной степени делает акцент на совершенствовании подготовки и работе полиции с местным жителями для борьбы с расовыми предрассудками и чрезмерным применением силы. В отчете также говорится о необходимости признать историческую роль полиции в угнетении этнических меньшинств, как это недавно сделали директор ФБР Джеймс Коми и, в меньшей степени, комиссар полиции Нью-Йорка Уильям Брэттон. [40] В остальном в отчете преимущественно излагаются процедурные реформы, призванные сделать работу полиции более демократичной путем внутренних консультаций с полицейскими и их профсоюзами и внешних консультаций с общественностью. Департаментам рекомендуют следить за тем, как их действия воспринимаются общественностью, и использовать в работе ненасильственные методы для укрепления доверия. Эти реформы могут повысить эффективность полицейской бюрократии и улучшить отношения с участниками диалога между полицией и обществом, но мало что способны сделать для решения проблемы дискриминации этнических меньшинств. Это связано с тем, что даже если правила дорожного движения будут одинаково применяться по отношению к представителям различных этнических групп, то наибольший удар они неизбежно будут наносить по самым малоимущим членам общества, у которых меньше возможностей обслуживать машину и платить штрафы. Хорошо обученные полицейские, следуя букве закона, по-прежнему будут арестовывать людей в основном за незначительные правонарушения. Наиболее уязвимыми по-прежнему будут представители этнических меньшинств, и виной всему устройство самой системы, а не недоразумения или предрассудки отдельных полицейских.
Редактор: Константин Митрошенков
Веб-дизайнерка: Бессмертная Саша
Оригинальный текст: Alex S. Vitale. The End of Policing. — London: Verso, 2017. — 272 p.
Тамир Райс и Джон Кроуфорд были застрелены в Огайо, потому что первое, что пришло в голову полицейскому — открыть по ним огонь. Энтони Хилл в окрестностях Атланты, Антонио Замбрано-Монтес в Паско, штат Калифорния, и Джейсон Харрис в Далласе были убиты полицейскими, которые неправильно истолковали их поведение, вызванное психическими расстройствами. Оскар Грант в Окленде, Акаи Гарли в Бруклине и Эрик Харрис в Талсе были застрелены «по ошибке» из-за неосторожного обращения сотрудников полиции с оружием. В Северном Чарльстоне, штат Южная Каролина, полицейский Майкл Слэгер выстрелил Уолтеру Скотту в спину за то, что он убегал от полиции, опасаясь ареста за неуплату алиментов. После этого Слэгер подбросил ему улику, пытаясь скрыть преступление. Причиной гибели Эрика Гарнера в Статен-Айленде* стали слишком агрессивные действия полицейских, которые решили, что он незаконно поштучно продает сигареты на улице. Многочисленные убийства безоружных чернокожих мужчин, совершенные в последнее время полицией при самых разных обстоятельствах, вызвали первое за несколько десятилетий общенациональное обсуждение реформы полиции. [1]
Действительно ли происходит резкий рост полицейского насилия? Нет никаких сомнений в том, что американская полиция применяет оружие чаще, чем полиция любой другой развитой демократической страны. К сожалению, у нас нет точной информации о количестве и характере убийств, совершенных полицией. Несмотря на закон 2006 года, требующий предоставлять подобную информацию (в 2014 году в закон были внесены изменения), многие полицейские департаменты этого не делают. При подсчетах исследователи вынуждены опираться на независимые источники информации, такие как сообщения местных СМИ. В 2014 году The Guardian и Washington Post насчитали 1100 смертей, в 2015 — 991, в 2016 — 1080. Это меньше, чем в 1960-х и 1970-х годах, но по-прежнему слишком много. [2]
Афроамериканцы непропорционально часто становятся жертвами полицейского насилия; темнокожие подростки гибнут от рук полицейских в 21 раз чаще, чем их белые сверстники, [3] схожим образом выглядит этнический состав тех, кто совершил преступления с использованием огнестрельного оружия, и тех, кто стал жертвами подобных преступлений. [4] Расовое профилирование** по-прежнему широко распространено, и представители этнических меньшинств часто сталкиваются с агрессией и неуважением в свой адрес со стороны полицейских. Недавние события в Фергюсоне и Северном Чарльстоне едва ли можно назвать исключениями; в подавляющем большинстве случаев именно чернокожие и латиноамериканцы взаимодействуют с полицией на низовом уровне, начиная с дорожных штрафов и заканчивая обысками и арестами за мелкие правонарушения. Чернокожие и латиноамериканцы часто сообщают, что полицейские ведут себя агрессивно и неуважительно по отношению к ним, несмотря на то, что они не совершали никаких правонарушений. [5] Около 80-90% людей, сталкивающихся с подобным обращением в Нью-Йорке, — это представители этнических меньшинств. [6]
Подобные действия полицейских основываются на мысли, что представители этнических меньшинств чаще совершают преступления, и потому полиция должна применять по отношению к ним более жесткие меры. Полицейские утверждают, что жители районов с высоким уровнем преступности часто сами вынуждают их применять силу. При этом во внимание не принимается то, что жители этих районов также нуждаются в хороших школах, парках, библиотеках и рабочих местах и часто не получают необходимого. Они не обладают достаточной политической властью, чтобы получить нужные блага и поддержку и сделать свои сообщества более безопасными и здоровыми. В действительности средний класс и жители богатых белых районов могли бы остановить постоянные притеснения и унижения представителей этнических меньшинств со стороны полиции, вне зависимости от уровня преступности.
Те, кто ставит под сомнение действия полиции и ее полномочия, часто получают в свой адрес угрозы и подвергаются нападениям. В 2012 году молодой житель Гарлема Элвин Круз, которого неоднократно останавливали и безосновательно обыскивали полицейские, снял на видео очередную встречу с полицией, во время которой он спросил, по какой причине его остановили. В ответ полицейский начал оскорблять молодого человека, заломил ему руку за спину и сказал: «Чувак, я сломаю твою гребаную руку, а потом врежу тебе по гребаному лицу». [7]
Даже более обеспеченные и влиятельные представители этнических меньшинств сталкиваются с подобным: в 2009 году профессор Гарварда и ведущий телеканала PBS Генри Луис Гейтс-младший был арестован полицией Кембриджа в собственном доме; он потерял ключи, а сосед позвонил в полицию, сообщив о взломе. После инцидента президент Обама заявил:
«Я думаю, будет справедливо сказать, во-первых, что на его месте разозлился бы любой из нас; во-вторых, что кембриджская полиция поступила глупо, арестовывая человека, несмотря на доказательства того, что он находится в своем доме; и, в-третьих, что и без этого инцидента мы знаем, что на протяжении долгого времени правоохранительные органы непропорционально часто задерживали афро- и латиноамериканцев». [8]
Отчасти проблема заключается в «мышлении воина». [9] Зачастую полицейские считают себя солдатами, сражающимися с обществом, а не стражами общественной безопасности. Наличие танков и другого армейского вооружения, прием на службу в полицию ветеранов вооруженных сил, [10] существование таких военизированных подразделений полиции, как SWAT***, получивших распространение во время «войны с наркотиками» в 1980-е и начатой после 11 сентября «войны с терроризмом», [11] — все это только способствует подобному восприятию своей работы и подкрепляет убеждение, что целые группы населения опасны, подозрительны, склонны к правонарушениям, и, в конечном счете, являются преступниками. Когда происходит какой-то инцидент, полиция сразу готова применить силу.
Однако чрезмерное применение силы — лишь верхушка айсберга избыточных полицейских мер. В настоящее время более двух миллионов американцев находятся в тюрьмах, а еще четыре миллиона имеют условный срок или были условно-досрочно освобождены. Многие лишены права голоса; большинство после освобождения сталкиваются с серьезными трудностями при поиске работы и не могут компенсировать потерю заработка и опыта работы во время тюремного заключения. Многие навсегда теряют связь со своей семьей и оказываются вовлечены в более серьезные преступления. Несмотря на множество хорошо задокументированных случаев ошибочных арестов и приговоров, подавляющее их большинство было проведено и вынесено на законных основаниях и в соответствии с установленной процедурой — однако они оказывают разрушительное воздействие на жизнь отдельных людей и целых сообществ.
*Один из районов Нью-Йорка. — прим. ред.
** Практика, при которой сотрудники правоохранительных органов устанавливают взаимосвязь между этнической принадлежностью и склонностью к совершению противоправных действий. — прим. ред.
***Special Weapons and Tactics (рус. Специальное оружие и тактики) — отряды полиции специального назначения. — прим. пер.
Любая попытка сделать действия полиции более справедливыми должна быть направлена на решение проблемы чрезмерного применения силы, избыточных полицейских мер и неуважительного отношения к обществу. В рамках общественной дискуссии речь в основном идет о совершенствовании обучения полиции, повышении этнического разнообразия сотрудников полиции, активной работе с местным сообществом (community policing)* и введении дополнительных мер, обеспечивающих подотчетность полиции. Но большинство этих реформ неспособны решить фундаментальные проблемы, присущие полиции.
*Полицейская стратегия, предполагающая тесный контакт с местным населением. Обычно сотрудник полиции получает в свое распоряжение «участок» территории («beat») для постоянного патрулирования. Предполагается, что знакомство с местными жителями и хорошее знание района должно повысить эффективность его действий. — прим. ред.
После заснятой на видео смерти Эрика Гарнера, якобы продававшего сигареты поштучно, начались разговоры о том, что сотрудники полиции должны пройти дополнительное обучение по применению силы при задержании. Полицейских обвинили в использовании запрещенного удушающего захвата и в том, что они не отреагировали на мольбы Гарнера, который кричал, что не может дышать. В ответ мэр Билл Де Блазио и комиссар полиции Уильям Браттон объявили, что все офицеры Департамента полиции Нью-Йорка пройдут дополнительное обучение, что в будущем снизит риск нанесения серьезных травм при арестах, а также курсы по деэскалации конфликтов и коммуникации с гражданами.
Такой подход не учитывает два важных фактора в смерти Гарнера. Первое — то, с каким пренебрежением полицейские отнеслись к его самочувствию, когда проигнорировали крики «Я не могу дышать». В ожидании скорой помощи они с безразличием смотрели на человека, находящегося при смерти. Это проблема ценностей, на которой, видимо, и основано утверждение о том, что для слишком многих полицейских жизни чернокожих не важны. Второе — полицейские работают по принципу «теории разбитых окон», в соответствии с которой мелкие правонарушения должны караться правоохранительными органами со всей возможной жестокостью.
Это теория была сформулирована в 1982 году Джеймсом Уилсоном и Джорджем Келлингом. [12] Они ссылались на исследование человеческого поведения, которое утверждало, что если оставить машину без присмотра, то с ней скорее всего ничего не произойдет; если же хотя бы одно окно в машине будет разбито, то она вскоре подвергнется нападению вандалов. Урок таков: когда люди видят безразличие, в них просыпаются скрытые деструктивные импульсы. Поэтому, если города хотят бороться с преступностью и поддерживать правопорядок, им нужно сделать так, чтобы жители чувствовали давление, которое заставит их соблюдать нормы общественного поведения. Лучший способ добиться этого — использовать полицию, чтобы деликатно (и не очень) напоминать людям о недопустимости хулиганства и антиобщественного поведения. Если не делать этого, низменные инстинкты возьмут верх, возобладает хищническое поведение и мы вернемся к гоббсианской «войне всех против всех».
Появление этой теории в 1982 году связано с более широким неоконсервативным поворотом в городской политике, начавшемся еще в 1960-е. Эдвард Бэнфилд, бывший наставник и соавтор Уилсона, а также близкий соратник неолиберального экономиста Милтона Фридмана из Чикагского университета, предложил многие из тех идей, что легли в основу нового консервативного консенсуса по вопросам городской политики. В своей главной книге «Небесный город», вышедшей в 1970 году, Бэнфилд утверждает, что малоимущее население находится в ловушке культуры бедности, которая не дает ему воспользоваться помощью государства:
«Хотя у него больше «свободного времени», чем у всех остальных, человек из низших классов настолько равнодушен («апатичен», если хотите), что редко делает даже самый простой ремонт в том месте, где он живет. Его не беспокоит грязь, разруха и отсутствие необходимой общественной инфраструктуры: школ, парков, больниц и библиотек. Более того, если эта инфраструктура существует, он может по неосторожности или намеренно разрушить ее». [13]
В отличие от Бэнфилда, который во многом был сторонником бегства из городов, Уилсон негативно относился к деградации городской среды. Вместе с таким автором, как Фред Сигел, [14] Уилсон указал на двойную угрозу, связанную с провалом политики либералов и нравственными недостатками афроамериканцев. Все трое утверждали, что либералы, сами того не желая, спровоцировали хаос в городе, разрушив формальные механизмы социального контроля, которые делали жизнь в городе возможной. Поддерживая более радикальные требования Движения за гражданские права на его позднем этапе, они якобы настолько ослабили полицию, учителей и другие правительственные силы, призванные регулировать поведение людей, что в результате в городах воцарился хаос.
Уилсон вслед за Бэнфилдом был убежден, что возможности правительства в плане помощи малоимущим ограничены. Вложенные деньги будут потрачены впустую; новые блага окажутся невостребованными или будут уничтожены; малоимущее население останется таким же ленивым и деструктивным. Поскольку корень проблемы заключается либо в значительных нравственных и культурных недостатках малоимущего населения, либо в отсутствии необходимого внешнего контроля для регулирования деструктивных по своей сути человеческих желаний, решением должны были стать репрессивные механизмы социального контроля, призванные восстановить порядок и стабильность в городе. [15]
Взгляды Уилсона сформировались под влиянием «пограничного расизма» (borderline racism), возникшего как сочетание биологических и культурных объяснений «неполноценности» малоимущего чернокожего населения. Вместе с Ричардом Хернштейном он написал книгу «Преступление и человеческая природа», в которой доказывалось существование важных биологических детерминантов преступности. [16] Хотя раса не вошла в число основных детерминантов, авторы упоминали IQ и тип телосложения, что стало мостиком к своего рода социобиологии. В результате Херрнштейн совместно с Чарльзом Мюрреем, еще одним близким соратником Уилсона, написал откровенно расистскую книгу «Колоколообразная кривая» (‘The Bell Curve’). [17]
Их тезис звучал следующим образом: чтобы остановить упадок цивилизованности (civility), необходимо дать возможность полиции не только бороться с преступностью, но и стать проводниками морального авторитета на улицах. Новая роль полиции предполагала вмешательство в случае мелких правонарушений, которые, останься они безнаказанными, могли вызвать у жителей города ощущение вседозволенности. Теория разбитых окон магически переворачивает хорошо известную причинно-следственную связь между преступностью и бедностью, утверждая, что бедность и социальная дезорганизация являются следствием, а не причиной преступлений, и что бесчинства растущего «низшего класса» угрожают разрушить саму социальную ткань городов.
Полиция, работающая в соответствии с теорией «разбитых окон», предпринимает крайне консервативную попытку переложить ответственность за ухудшение условий жизни на самих малоимущих и доказать, что все социальные проблемы можно решить при помощи более агрессивных действий полиции, что означает больше арестов, больше преследований и, в конечном счете, больше насилия. Вместе с усилением неравенства будет расти число нарушений общественного порядка и количество бездомных, и до тех пор, пока полиция будет использоваться для наведения порядка, мы будем наблюдать постоянное расширение ее полномочий и укрепление полицейской власти в ущерб правам человека и гражданина.
Приказ об аресте Эрика Гарнера поступил из самых верхних эшелонов департамента полиции в ответ на жалобы местных предпринимателей о незаконной продаже сигарет. Кажется бессмысленным и чрезмерным в подобном случае использовать при задержании спецподразделение в штатском, двух сержантов и подкрепление в форме. Гарнер больше десяти раз сталкивался с полицией в аналогичных обстоятельствах, несколько раз сидел в тюрьме; это никак не повлияло на его поведение и не улучшило ни его положение, ни ситуацию в том районе, где он проживал. Никакая обязательная подготовка полицейских не решит эту фундаментальную проблему политики.
Многие сторонники подобных реформ также выступают за проведение специальных тренингов по «культурной чувствительности» (cultural sensitivity trainings), призванных обучить полицейских взаимодействию с представителями других культур и избавить их от расовых и этнических предрассудков. Такие тренинги, как правило, основаны на представлении о том, что большинство людей неосознанно придерживается определенных стереотипов и предрассудков, которые влияют на их поведение. Контролируемые эксперименты раз за разом демонстрируют, что человек быстрее и с большей вероятностью выстрелит в чернокожего, чем в белого. На таких тренингах, как «Справедливая и беспристрастная работа полиции», используются ролевые игры и симуляции, чтобы помочь сотрудникам полиции осознать свои предрассудки и скорректировать поведение. [18] Идея тренингов по вопросам разнообразия и мультикультурализма не нова, однако они оказались не слишком эффективными. Большинство полицейских в той или иной форме уже прошли их. Как правило, они считают, что тренинги проводятся с политической целью создать благоприятный образ полиции и что их содержание далеко от реалий работы полиции в условиях улицы. Как выяснили исследователи, тренинги не решили проблему того, что полицейские чаще останавливают машины представителей этнических меньшинств или арестовывают их за хранение марихуаны; как явные, так и скрытые предрассудки остаются даже у полицейских, прошедших целенаправленные и интенсивные тренинги. Это необязательно связано с тем, что сотрудники полиции продолжают предвзято относиться к представителям этнических меньшинств, хотя встречаются и такие случаи. [19] Причина в том, что на них продолжает оказываться институциональное давление.
Американские полицейские проходят серьезную подготовку. Почти все сотрудники полиции заканчивают полицейскую академию, у многих из них за спиной учеба в колледже и/или служба в армии. Обучение продолжается и во время работы; у крупных департаментов полиции есть большой штат специалистов по подготовке сотрудников, в то время как небольшие департаменты используют государственные и региональные учебные центры. Во многих штатах существуют единые агентства по стандартам и обучению сотрудников полиции (Police Officer Standards and Training), которые устанавливают минимальные стандарты, разрабатывают учебные планы и проводят консультации. Хотя в Соединенных Штатах, в отличие от других стран, имеющих более централизованные правоохранительные органы и системы подготовки, нет единого стандарта обучения полицейских, новая система POST значительно повысила местные стандарты и сделала процедуры подготовки более единообразными.
Но даже обученные полицейские часто недостаточно хорошо знают законы, за соблюдением которых должны следить. Полиция, не имея на то оснований, регулярно разгоняет молодых людей, которые собираются на перекрестках улиц; проводит обыски без веской причины, а в некоторых случаях использует меры принуждения, основываясь на неточном знании закона. В Виктории, штат Техас, полицейский напал на пожилого мужчину, которого он остановил за отсутствие регистрационного стикера на номерном знаке. Мужчина пытался объяснить, что у автомобиля был дилерский номер, для которого в Техасе не нужен стикер. После того, как полицейский отказался слушать его, мужчина попытался позвать своего начальника из автосалона, где и произошел инцидент. Вместо того, чтобы попытаться исправить свою ошибку, полицейский решил арестовать мужчину. Он ударил его электрошокером, да так сильно, что тот был госпитализирован [20]. В ходе расследования полицейский настаивал, что пассивное сопротивление мужчины представляло угрозу, которую необходимо было нейтрализовать. Поскольку инцидент был заснят видеорегистратором полицейской машины, полицейского уволили.
Подготовка, которую полицейские проходят в академии, часто сильно отличается от того, чему их учат инструкторы и коллеги. В академии делается упор на строгую дисциплину и механическое зазубривание законов и правил, форма оказывается важнее содержания. По воспоминаниям двух ветеранов полиции, курсантам не дают содержательных советов о том, как принимать решения в сложных ситуациях. [21] Даже реалити-шоу «Академия», изображающее полицию в положительном свете, наглядно демонстрирует, что курсанты проходят подготовку в милитаризованной среде под руководством сержантов-инструкторов, которые пытаются «сломать» новобранцев жесткой муштрой и унижениями. «Забудьте все, чему вас учили в академии», — часто это первое, что слышат новички от своих коллег, когда приходят в полицию.
В некотором смысле обучение — это часть проблемы. В последние десятилетия акцент в обучении полицейских в значительной степени сместился в сторону самообороны. Сет Стоутон, бывший полицейский, ставший профессором права, показывает, что полицейские постоянно оказываются в ситуации, когда безобидные на первый взгляд контакты с людьми (например, остановка машины) заканчиваются смертельным исходом. [22] Постоянно повторяется идея о том, что любое столкновение может привести к гибели полицейского, если он не будет готов в любой момент применить боевое оружие. Когда полицейские представляют, что каждый контакт может стать для них последним, они испытывают страх и враждебность по отношению к тем, с кем им приходится взаимодействовать, пытаются контролировать их, а не вступать в диалог — и гораздо быстрее применяют силу, если заметят или просто заподозрят провокацию.
Возьмем случай Джона Кроуфорда, афроамериканца, застреленного полицейским в магазине Walmart в Огайо. Кроуфорд взял с полки пневматический пистолет и носил его с собой по магазину, совершая покупки. Другой покупатель позвонил на номер 911 и сообщил, что по магазину ходит мужчина с пистолетом. На записях с камер магазина видно, что один из приехавших на вызов полицейских без предупреждения выстрелил в Кроуфорда, пока тот говорил по телефону. [23] В Огайо разрешено открытое ношение оружия, но полицейский был обучен открывать огонь при виде вооруженного человека. Стрелявшему полицейскому не предъявили обвинений, а девушку Кроуфорда запугивали во время допроса в полиции. [24]
Аналогичная история произошла в Южной Каролине, где патрульный подъехал к молодому человеку на заправке и попросил у него водительские права. Тот наклонился к машине, чтобы достать документы, и офицер выстрелил в него без предупреждения: видишь неожиданное движение — стреляй. [25]
Частично такой упор на применении боевого оружия связан с появлением независимых компаний, которые проводят курсы повышения квалификации для полицейских. Работают в них бывшие полицейские и военные. Некоторые из этих компаний сотрудничают как с армией, так и с полицией, делая акцент на военизированном подходе и «менталитете воина». Компания Close Quarters Battle («Ближний бой») подготовила тысячи полицейских, а также солдат американских и иностранных военных подразделений, таких как Корпус морской пехоты США, Морские котики, датский, канадский и перуанский спецназ. При подготовке основное внимание уделяется «проверенной в бою тактике» [26]. Компания Trojan Securities тренирует как военные, так и полицейские подразделения. Она обучает полицейских использованию различных видов вооружения и, в частности, предлагает пятидневный курс «Полицейское скрытое наблюдение и разведывательные операции». [27]
В случае с отрядами SWAT проблема стоит особенно остро. Подразделения, созданные в начале 1970-х годов для борьбы с экстремизмом, задержания забаррикадировавшихся преступников и участия в перестрелках, теперь занимаются почти исключительно обысками подозреваемых в хранении наркотиков и патрулированием улиц, имея при себе автоматическое оружие и бронежилеты. Они регулярно нарушают конституционные права людей, убивают и калечат невинных жертв — часто из-за того, что они оказались в неправильном месте — и убивают домашних животных [28]. Эти полувоенные формирования все чаще используются для подавления протестных акций. Возможно, именно использование военизированных подразделений стало причиной эскалации конфликта в Фергюсоне; вероятно, это не случайность, что глава полиции округа Сент-Луис раньше командовал отрядом SWAT. Эти подразделения проходят интенсивную дополнительную подготовку, частично финансируемую за счет изъятия денег, предположительно полученных от продажи наркотиков.
В 1970-е годы федеральное правительство также начало финансировать подготовку и оснащение отрядов SWAT в рамках последнего раунда масштабных реформ полиции. Они были направлены на улучшение отношений между полицией и обществом и решение проблемы полицейского насилия за счет повышения уровня подготовки. Вместо этого реформы обернулись вливанием миллионов долларов в учебные программы. Это привело к увеличению числа отрядов SWAT, активизации борьбы с оборотом наркотиков и внедрению военизированных тактик.
Различие в расовой принадлежности преимущественно белых полицейских и преимущественно афроамериканского населения Фергюсона, штат Миссури, несомненно, способствовали активизации протестов из-за убийства Майка Брауна. Сторонники реформы часто призывают к увеличению количества представителей этнических меньшинств среди полицейских. Они надеются, что те будут относиться к другим этническим меньшинствам с большим уважением и более справедливо. К сожалению, нет никаких доказательств, подтверждающих это. Даже самые разнообразные в этническом плане полицейские подразделения имеют серьезные проблемы с расовым профилированием и этническими предрассудками. Судя по всему, отдельные чернокожие и латиноамериканские офицеры ведут себя очень схожим образом со своими белыми коллегами.
В целом по стране этнический состав полиции близок к демографическим показателям. Белые составляют 72% населения страны и 75% штата полиции. Чернокожие — 13% и 12% соответственно. Азиатское и латиноамериканское население представлено в полиции не так широко по сравнению с его общей численностью, но разница не столь существенна. [29] В крупнейших департаментах только 56% полицейских белые. Неравенство заметнее в районах проживания этнических меньшинств, где наблюдается ярко выраженная сегрегация. В таких районах неизменно складывается ситуация, когда множество белых полицейских патрулирует районы, где в основном проживают этнические меньшинства. Этот контраст больше бросается в глаза, чем обратная ситуация, потому что белые редко бывают обеспокоены тем, что их район патрулируют представители этнических меньшинств, и потому что у белых районов, как правило, меньше проблем с полицией.
В настоящее время существует множество данных, которые позволяют судить о влиянии этнической принадлежности отдельных полицейских на применение ими силы. Большинство исследований не выявили подобной взаимосвязи. [30] Вызывает тревогу то обстоятельство, что, согласно некоторым исследованиям, чернокожие полицейские чаще применяют силу или прибегают к арестам, особенно в отношении других чернокожих. [31] Результаты недавнего исследования говорят о том, что незначительное повышение этнического разнообразия среди сотрудников полиции ухудшает ситуацию, тогда как после значительного повышения разнообразия начинают наблюдаться некоторые улучшения; впрочем, такая картина наблюдалась лишь в нескольких департаментах. Авторы приходят к выводу: «Нет никаких оснований считать, что увеличение доли чернокожих полицейских может стать непосредственным решением проблемы». [32] В основном силу применяет небольшое количество полицейских. Как правило, это молодые мужчины, работающие в районах с высоким уровнем преступности. [33] Такая ситуация может усугубляться отсутствием механизмов, обеспечивающих подотчетность полиции, и культурой мачизма, которая формально и неформально поощряет агрессивные действия полицейских. Влияние этих культурных и институциональных факторов приводит к тому, что полицейские из числа представителей этнических меньшинств ведут себя так же, как и их белые коллеги.
Нельзя сказать, что более разнообразные в этническом отношении полицейские департаменты лучше ладят с местным населением, особенно если речь идет о взаимодействии с представителями этнических меньшинств. Они также зачастую действуют излишне жестко, как мы увидели в ходе событий в Детройте, Майами и Кливленде в последние годы, где в дело вмешивались федеральные власти. В Нью-Йорке и Филадельфии полицейские подразделения довольно разнообразны по своему этническому составу (хотя и не так разнообразны, как население), но они также оказались под пристальным вниманием из-за чрезмерного применения силы и дискриминационных практик, таких как «останови и обыщи» (stop and frisk)*. В значительной степени это связано с тем, что приоритеты департаментов зависят от мнения местных политических лидеров. Они инициировали принятие широкого спектра жестких мер по борьбе с преступностью, которые по своей сути прежде всего направлены против этнических меньшинств. Сюда входит работа в соответствии с теорией «разбитых окон», в рамках которой делается акцент на нарушениях общественного порядка, и война с наркотиками, которая ведется почти исключительно в районах проживания этнических меньшинств. Может показаться, что увеличение числа темнокожих полицейских изменит ситуацию, но, пока не будут проведены реформы на системном уровне, нет никаких оснований считать, что полиция откажется от жестоких и чрезмерных действий.
* Практика, при которой полицейские останавливают и обыскивают на улице множество людей одновременно.
Работа с местными сообществами
Всем нравится идея полицейского «с района» (neighborhood police officer), который хорошо знает район и уважает его жителей. К сожалению, как мы увидим во второй главе, такое представление об истории и природе городской полиции является мифом. От других социальных служб полицию отличает наличие законного права на применение силы.
Нам нужна полиция, которая следует закону и ограничена в применении силы, но не стоит ожидать, что ее сотрудники будут более дружелюбны, учитывая их нынешнюю роль в обществе. Пока работа полицейских заключается в криминализации любых правонарушений и пополнении местного бюджета за счет массовых штрафов, их взаимодействие с жителями районов с высоким уровнем преступности будут в лучшем случае неприветливым и сдержанным, а в худшем — враждебным и агрессивным. Общество будет сопротивляться и считать их действия назойливыми и незаконными; встретив сопротивление, полиция будет еще активнее защищаться. В таких условиях невозможна работа с местными сообществами.
Другая составляющая проблемы связана с самими сообществами. Стив Герберт показывает, что во встречах местных сообществ обычно участвуют постоянные жители района, предприниматели и арендодатели, те, кто владеет домами, а не снимает их. [41] Мнения арендаторов, молодежи, бездомных, иммигрантов и наиболее социально маргинализированных групп редко бывают представлены. В результате обсуждения обычно посвящены проблемам «качества жизни», связанным с мелким хулиганством, а не серьезным преступлениям.
По всей стране программы работы полиции с местным жителями были основаны на идее, что «местное сообщество» будет сообщать полиции о всевозможных опасениях по поводу положения дел в районе, а полиция будет вместе с ними искать решение. Но имеющиеся у полиции инструменты для решения этих проблем ограничиваются карательными мерами, такими как аресты и штрафы. Программы по работе с местными сообществами регулярно призывают уделять большое внимание Полицейской спортивной лиге, работе с молодежью и более близкому знакомству с местным населением. Но мы практически не располагаем исследованиями, результаты которых позволяли бы предположить, что подобные меры снижают уровень насилия или помогают решить проблему чрезмерного вмешательства полиции.
В полицию поступает огромное количество звонков с сообщениями о мелкой торговле наркотиками и их употреблении. Криминализация этих занятий не сделала наркотики менее доступными и не уменьшила их негативное воздействие на жизнь отдельных людей или районов. Но это привело к серьезным негативным последствиям для арестованных и бессмысленному расходованию местных и государственных ресурсов.
Исследования показывают, что работа с местными сообществами не расширяет существенным образом их права и возможности. Расширяются полномочия полиции, но ничего не делается для решения проблемы чрезмерно жестких действий полицейских в отношении представителей этнических меньшинств и малоимущих граждан. Вместо этого пора начать инвестировать в сами сообщества. Привлечение жителей к составлению бюджета и введение дополнительных мер, обеспечивающих подотчетность местных политиков, больше способствует улучшению условий жизни, чем расширение полномочий полиции и масштабов ее деятельности.
Создать инструменты, обеспечивающие подотчетность полиции, — еще одна цель реформаторов. Призывы активистов к уголовному преследованию полицейских в большинстве случаев ни к чему не приводят, из-за чего некоторые требуют введения новых форм уголовной ответственности для сотрудников полиции. Многие сторонники реформ, разочарованные бездействием местных властей, обратились с просьбой вмешаться к федеральному правительству, несмотря на то, что в прошлом подобные инициативы не имели особого успеха. Наконец, возможным технологическим решением стали нательные камеры для полицейских, но их использование вызывает серьезные опасения, связанные с неприкосновенностью частной жизни.
Существуют серьезные правовые, институциональные и социальные препятствия для уголовного преследования полицейских. Мы не располагаем точными цифрами, но можем уверенно сказать, что случаи успешного уголовного преследования полицейских за убийства, совершенные при исполнении служебных обязанностей, встречаются крайне редко, если только сотрудника не подозревают в коррупции. Согласно данным недавнего отчета, за последние десять лет только 54 полицейским было предъявлено обвинение в применении оружия со смертельным исходом при исполнении служебных обязанностей; только 11 из них были осуждены. [42] Средний срок наказания составил четыре года, а некоторые получили всего несколько недель заключения. Эти немногочисленные обвинительные приговоры были основаны главным образом на четких видеоматериалах или показаниях коллег.
С самого начала расследования на его пути возникают структурные препятствия. Если есть сомнения в обоснованности применения оружия полицейским, то многое, как правило, зависит от позиции прокурора. Но дело в том, что прокурор должен активно взаимодействовать с полицией, чтобы собрать необходимые доказательства, включая показания свидетелей. Присутствовавшие на месте происшествия полицейские иногда оказываются единственными свидетелями произошедшего. Тесные рабочие отношения между полицией и прокурорами, которые обычно играют важную роль в расследовании убийств, создают почву для серьезного конфликта интересов — кроме тех случаев, где виновность или невиновность обвиняемого не вызывает никаких сомнений. В результате прокуроры часто с неохотой расследуют подобные дела.
Кроме того, поскольку окружных прокуроров обычно избирают, они часто не хотят, чтобы их считали препятствием для работы полиции, поскольку общественность воспринимает их как защитников закона и порядка. Даже в периоды растущей обеспокоенности из-за неправомерных действий полиции большинство граждан относятся к ней с большой симпатией. Мы можем видеть последствия этого на примере полицейского Даррена Уилсона, застрелившего Майкла Брауна в Фергюсоне. Прокуроры потратили месяцы на сбор и представление доказательств. Это сделало позицию обвинения более убедительной, но за время следствия общественность «остыла», что создало возможность замять дело.
Кроме того, окружной прокурор Сент-Луиса решил использовать в этом деле совершенно иной подход. Обычно прокуроры кратко представляют доказательства большому жюри, которое решает вопрос о том, предстанет ли обвиняемый перед судом. Учитывая, что требования к доказательствам на этом этапе довольно низкие, а сама процедура носит односторонний характер, обычно жюри удовлетворяет требования обвинения. В этом случае окружной прокурор решил предоставить большому жюри широкий спектр противоречивых доказательств, не давая им собственной оценки. Он позволил присяжным без какого-либо давления решать, обосновано ли обвинение, и если да, то за какое преступление полицейский должен понести наказание. Это позволило окружному прокурору снять с себя всякую ответственность за исход дела, запутало ситуацию и посеяло сомнения среди членов жюри. Он рассчитывал, что они отнесутся к доказательствам с осторожностью и не станут предъявлять обвинение. Как правило, жюри получает четкие указания и только в крайних случаях отклоняет требования прокурора.
Одна из альтернатив, которую применяют в нескольких штатах, заключается в создании отдельной полицейской прокуратуры, более независимой от местных политиков. Есть надежда, что проводимые ею независимые расследования будут восприниматься как более легитимные, вне зависимости от их результата. Кроме того, такие «синие столы» могли бы сосредоточить вокруг себя экспертов по уголовным делам против полицейских. Несмотря на связь с политической жизнью штата, эти бюро, специализирующиеся на конкретных преступлениях, могли бы оградить себя от обвинений в чрезмерно жестких действия в отношении полицейских и отказе помогать им — ведь расследование подобных дел и является их главной задачей.
Однако даже если у прокурора есть мотивация провести расследование, перед ним встают серьезные юридические препятствия. Законы штатов, разрешающие полиции применение силы, подкреплены решениями Верховного суда. Они дают полиции значительную свободу в применении оружия. В деле 1989 года «Грэм против Коннора» Верховный суд постановил, что сотрудники полиции могут применять силу для законного ареста или в том случае, если у них есть основания полагать, что данное лицо представляет серьезную опасность для полицейского или других граждан. [43] Это означает, что полиция может использовать силу в случае любого сопротивления аресту. В Миссури и во многих других штатах любая попытка отобрать у полицейского оружие является поводом для применения силы. Суд также постановил, что при рассмотрении суммы обстоятельств следует учитывать, что у полицейских есть лишь считанные секунды на принятие решения. Поэтому присяжные также учитывают такие факторы, как физические данные предполагаемого преступника и его предшествующие действия, а также уровень подготовки полицейского и данные ему инструкции. В некоторых случаях законы штатов даже не отражают новые федеральные стандарты. Недавние уголовные дела против полицейских в Миссури и Южной Каролине были закрыты из-за законов штатов, которые позволяют полиции стрелять в подозреваемых, пытающихся скрыться от полиции.
Есть еще одна проблема, которую не смогут решить независимые прокуроры, — это образ мышления присяжных. В популярной культуре и политическом дискурсе много говорится о том, что полиция играет важнейшую роль в поддержании основополагающей структурной целостности общества, а также о том, насколько опасна работа полицейских — какими бы ошибочными ни были оба эти суждения. Правоприменительная практика в отношении полицейских способствует тому, что обычные люди отождествляют себя с ними.
Наконец, несмотря на риторику «пост-расового общества», расизм и предубеждения по-прежнему сохраняются в американском обществе — больше всего их в области уголовного правосудия. Существует множество доказательств того, что предрассудки присяжных способствуют дискриминации представителей этнических меньшинств в ходе судебного разбирательства. Речь идет о ложных обвинительных приговорах, применении смертной казни и обвинительных приговорах по делам, связанным с наркотиками. Недавние исследования показывают, что чем ближе белые живут к чернокожим, тем лучше они относятся к полиции, что не обещает ничего хорошего для результатов уголовного дела в таком месте, как округ Сент-Луис. Белые присяжные с гораздо большей вероятностью встанут на сторону полиции, вне зависимости от этнической принадлежности полицейского и убитого.
Многие сторонники интервенции, ссылаясь на упомянутые нами конфликты между местной полицией и окружными прокурорами, призывают федеральное правительство активнее контролировать действия полиции, обращая внимание на ее стратегии и практики. [44] Во времена Движения за гражданские права, когда правительство признало, что местные правовые системы отказываются преследовать виновных в насилии на расовой почве, Министерство юстиции получило полномочия возбуждать уголовные дела против отдельных сотрудников полиции в случае нарушения гражданских прав.
Местные активисты также обращаются в Министерство юстиции, когда считают, что местная полиция и политики не реагируют на их требования о проведении системных реформ. С 1994 года, после инцидента с Родни Кингом, Минюст имеет право проводить расследования, составлять отчеты и даже начинать судебное разбирательство в случае, если есть признаки нарушения конституции. [45] Имеющаяся у Министерства возможность выявлять проблемы и оказывать давление на местных чиновников считается важным сдерживающим механизмом, ограничивающим полномочия местных властей и полицейских. Кроме того, многие активисты надеются, что федеральная интервенция укрепит их позиции в противоборстве с местной полицией.
На практике такие судебные разбирательства и расследования происходят редко. Местная полиция часто неохотно сотрудничает с федеральными властями и в некоторых случаях открыто отказывается подчиняться им. Это приводит к дополнительным судебным разбирательствам, что увеличивает расходы и затягивает реформы. В Отделе гражданских прав Министерства юстиции работают всего пятьдесят юристов, и некоторые из них также выполняют другие задачи. [46] В индивидуальных исках стандарт доказывания** требует наличия доказательств намерения лишить потерпевшего возможности осуществлять свои права. Если речь идет о действиях, предпринятых сгоряча в ситуации, когда имелись признаки возможной угрозы для полицейского, то, как правило, уголовное преследование прекращается. Кроме того, из-за опасений по поводу массированного федерального вмешательства в местные системы правосудия, в подобном порядке рассматриваются только дела, исход которых более-менее ясен — всего около ста в год. В стране насчитывается примерно 17 тысяч независимых полицейских департаментов. Они обладают значительной автономией, при этом у каждого из них свои методы работы. Вы можете одержать политическую или юридическую победу, добившись изменений в местном полицейском департаменте, но это не будет иметь никакого значения для соседнего департамента.
Даже если спор урегулируется в досудебном порядке или в суде заключается мировое соглашение, это редко приводит к значительными и долгосрочным изменениям. В 1999 году Министерство юстиции подписало мировое соглашение с полицией Нью-Джерси о рассмотрении дел о «вождении будучи чернокожим» («driving while black»***). Ряд изменений был внесен в процесс подготовки полицейских, порядок направления их на место службы, проведения задержаний и обысков и работу с бумагами. Тем не менее проведенное через пять лет исследование показало, что по-прежнему в 75% случаев полицейские останавливают именно чернокожих и латиноамериканских водителей. [47] В Кливленде Министерство юстиции вынудило местную полицию запретить открывать огонь по транспортным средствам в ходе погони, если не возникает непосредственной угрозы для жизни. Судя по всему, это соглашение не слишком сильно повлияло на полицейских, которые убили невооруженного водителя и пассажира, произведя по ним 137 выстрелов. Сотрудники полиции приняли звуки работающего двигателя за ответные выстрелы. [48] В теории Минюст может лишать федеральных субсидий департаменты, которые не вносят изменения в свою работу, но на практике такого никогда не происходит. Вместо этих зачастую косметических мер, призванных укрепить легитимность полиции, Министерство должно требовать пересмотра отношения к полиции, которая играет все более активную роль в поддержании этнического и классового неравенств.
Одно из слабых мест этого подхода заключается в том, что предлагаемые им изменения, как правило, повторяют неудачные реформы, описанные в этой главе: повышение уровня подготовки, использование видеорегистраторов и нательных камер, более тщательное ведение отчетности. Доклад Министерства юстиции о работе полиции в Фергюсоне выявил, что муниципалитеты получают недостаточное федеральное и государственное финансирование, а также продемонстрировал неудовлетворительную работу полиции и судов, руководствующихся этническими предрассудками. Авторы доклада даже рекомендовали снизить число часто произвольных штрафов и арестов за мелкие правонарушения, а также ограничить полицейский надзор в школах. К сожалению, основная рекомендация сводилась к тому, чтобы внедрить систему работы полиции с местными сообществами, притом что никакого решения для сопряженных с этим проблем предложено не было. В отчете не шла речь о сворачивании войны с наркотиками, отказа от милитаризации полиции или теории «разбитых» окон.
При Трампе у нас еще меньше оснований рассчитывать, что эта стратегия позволит обуздать местную полицию. Генеральный прокурор Джефф Сешнс ясно дал понять, что он предоставит местной полиции полную свободу действий и что федеральные расследования и судебные разбирательства будут так же редки, как и при Джордже Буше. Вместо этого мы должны требовать от местных властей взять на себя ответственность за действия и цели местной полиции.
* Вмешательство федерального центра в дела субъектов федерации в случае нарушения федеральной конституции или законов. — прим. пер.
**Степень достоверности представленных стороной доказательств, при которой отстаиваемая ею позиция считается доказанной. — прим. ред.
***Производное от «driving while intoxicated» (пер. с англ. «вождение в нетрезвом виде»). Имеется в виду, что полицейский с большей вероятностью решит остановить чернокожего, а не белого водителя. — прим. пер.
Реформаторы считают, что нательные камеры могут способствовать предотвращению преступлений и привлечению сотрудников полиции к ответственности за совершенные правонарушения. Администрация Обамы одобрила эту реформу и выделила полиции десятки миллионов долларов на ее реализацию. Видеорегистраторы, которые используются уже долгое время, получают все большее распространение; полицейские департаменты любят следить за полицейскими, и, судя по всему, камеры уменьшили количество жалоб и судебных исков от граждан против полицейских. Иногда записи с камер также играют важную роль в судебных разбирательствах.
Проблема в том, что полицейские не всегда соблюдают правила использования нательных камер. Во многих случаях, когда полицейские применяли оружие, их камеры не работали. Например, камера не была включена у одного из полицейских, участвовавших в убийстве Уолтера Скотта в Чарльстоне. Ни один из полицейских, присутствовавших во время стрельбы в Вашингтоне в 2016 году, не включил свою камеру. Восемнадцатилетний Пол О'Нил был убит в Чикаго полицейскими с выключенными камерами. [49] Одно из исследований показало, что в департаментах, где используются камеры, еще чаще происходят перестрелки. [50]
В конечном счете нательные камеры эффективны лишь настолько, насколько эффективны существующие механизмы привлечения полицейских к ответственности. Если окружные прокуроры и присяжные не хотят принимать решения на основе предоставленных видеозаписей с камер, то суды не будут эффективным инструментом, обеспечивающим привлечение полицейских к ответственности. Предоставление местным советам по разбору жалоб доступа к видеозаписям в некоторых случаях может помочь в проведении расследований, но эти советы часто сильно ограничены в своих полномочиях.
Использование нательных камер также вызывает серьезные опасения относительно конфиденциальности и гражданских свобод. Как будут использоваться видеозаписи? В прошлом полиция использовала собранную информацию для создания базы данных преступных группировок, «красных файлов»* со списками политических активистов и огромных баз данных с информацией о гражданах, не замешанных ни в каких преступлениях. У кого будет доступ к этой информации? В некоторых случаях такие материалы могут оказаться в открытом доступе. В Сиэтле, штат Вашингтон, где действуют законы о прозрачности работы полиции (sunshine laws), полиция начала выкладывать на YouTube видео с размытыми лицами. Хотя это и дает некоторое ощущение анонимности, люди, обладающие информацией о происходящем на видео, вполне могут идентифицировать людей на записи. Если основная причина общественной поддержки нательных камер — это стремление добиться подотчетности полиции, то, возможно, следует передать эти записи независимому органу, а не полиции. [51]
* Вероятно, это отсылка к американскому документальному сериалу «Red Files: Secret from Russian Archives», рассказывающем о ключевых событиях российской истории с использованием архивных материалов. — прим. ред.
Если мы хотим повысить ответственность полиции перед обществом, то нам необходимо добиваться большей открытости и прозрачности. Полицейские департаменты известны своей закрытостью и стремлением занять оборонительную позицию. Монополия на применения насилия способствовала выработке образа мышления «они против нас», который породил культуру секретности. Полиция слишком долго ограждала себя от общественного контроля, открытых научных исследований и журналистских расследований. Необходимо искоренить сложившиеся практики, которые никак не связаны с поддержанием правопорядка, отказаться от провальных полицейских стратегий, побороть скрытый и явный расизм среди рядовых сотрудников и культуру враждебного отношения к общественности.
Полиция должна перестать сопротивляться попыткам общества, исследователей и журналистов получить доступ к информации о ее работе. Полиция должна способствовать расширению общественного контроля, включив гражданских лиц в свои руководящие органы. Подобно тому, как во многих больницах, университетах и корпорациях есть внешние директора из числа местных жителей, полиция должна привлекать людей, а не отгораживаться от них. По такому принципу работает полиция в Сиэтле и Окленде, где были созданы гражданские полицейские комиссии. Результаты их деятельности выглядят обнадеживающе. В идеале людей в эти органы должны выбирать местные жители, а не полиция или политические лидеры. Это основное требование демократической работы полиции. Как отмечает Барри Фридман, профессор права Нью-Йоркского университета, наша неспособность адекватно контролировать действия полиции создает угрозу для общества, особенно с учетом новых технологий, которые дают полиции возможность все пристальнее наблюдать за нашей частной жизнью. [52]
Мы не можем рассчитывать, что несколько благожелательно настроенных людей сумеют ограничить чрезмерные полномочия полиции. Мы должны добиваться создания возможностей для активного и всестороннего контроля за ее работой на институциональном уровне.
Начиная с 1900 года, полицией Великобритании было убито в общей сложности пятьдесят человек. Только в марте 2016 года от рук американских полицейских погибло сто человек. [53] Да, в США больше численность населения и больше оружия, но, даже несмотря на эти различия, число убийств, совершаемых полицией, там несравнимо больше. Полиция США имеет на вооружении невероятный арсенал — от полуавтоматических пистолетов и полностью автоматических винтовок AR-15 до гранатометов и пулеметов 50-го калибра. Большая часть армейского вооружения поступает непосредственно из Пентагона по начатой в 1997 году программе 1033. В рамках этой программы полиция получила вооружение на сумму 4 миллиарда долларов. Местные полицейские департаменты могут бесплатно получать излишки вооружения — и никто не спросит у них, как они собираются использовать его. Полицейские департаменты в небольших городах теперь имеют бронетранспортеры, штурмовые винтовки, гранатометы и различные «менее смертоносные» виды оружия, такие как резиновые пули и пули с перцовым газом. Министерство внутренней безопасности (МВБ) также выделило 34 миллиарда долларов в виде «грантов на борьбу с терроризмом» — большая удача для военных подрядчиков, которые пытаются выйти на рынок гражданской полиции. [54]
Активнее всего армейское вооружение и тактика внедряются в отрядах SWAT. [55] Эти тяжело вооруженные подразделения редко используются для решения тех задач, которые изначально ставились перед ними: освобождения заложников и задержания забаррикадировавшихся преступников. Вместо этого они теперь проводят обыски, обеспечивают прикрытие во время операций по борьбе с мелкой наркоторговлей и патрулируют районы с высоким уровнем преступности. Такое расширение функций во многом было связано с политикой федерального центра, который либо напрямую, либо через законы о конфискации имущества финансировал закупку вооружения для отрядов SWAT.
Результатом широкого использования полувоенных формирований стали десятки инцидентов, в ходе которых полиция неправомерно убивала или ранила людей. В мае 2014 года в Джорджии полицейские бросили светошумовую гранату в детскую кроватку во время антинаркотического рейда. [56] Ребенок получил серьезные ожоги и впал в кому. Наркотики не нашли, никто не был арестован. Одному офицеру предъявили обвинение в лжесвидетельстве, но суд признал его невиновным. Более того, местный прокурор пригрозил предъявить членам семьи обвинения в нанесении ребенку телесных повреждений. Необходимо изменить нынешнюю ситуацию, когда полиция не несет почти никакой ответственности за неудачные рейды, применяет чрезмерную силу и бесчеловечно обращается с подозреваемыми. Для начала полицию можно было бы лишить армейского вооружения, но даже наличие пистолетов — уже серьезная проблема. Действительно ли нам так необходима вооруженная полиция?
Наличие у полицейского оружия дополнительно виктимизирует его, даже если он ранен или убит. Преступники, которые пытаются скрыться от полиции, с большей вероятностью решат использовать оружие, ведь они знают, что полицейский вооружен. Это значит, что они склонны к резкой эскалации конфликта. Вооруженные преступники гораздо реже стреляют в безоружных полицейских. Значит ли это, что некоторые из них смогут избежать ареста? Да. Но это также спасет множество жизней, в том числе самих полицейских, и в целом повысит легитимность полиции. Если бы полиция не была вооружена, то остановка машин реже заканчивались бы гибелью полицейских или обычных граждан. [57]
В то время как полиция настаивает на необходимости применения огнестрельного оружия, подавляющее большинство полицейских не используют его. Некоторые хвастаются тем, что ни разу не стреляли за всю свою долгую службу. Кто-то скажет, что оружие является сдерживающим фактором, укрепляет авторитет полиции и делает ненужным применение другой силы. Возможно, в некоторых случаях это действительно так, но идея того, что для поддержания порядка необходима угроза применения оружия, явно противоречит концепции «согласия на охрану правопорядка» («policing by consent»*). Тот факт, что полиция чувствует необходимость постоянно подкреплять свой авторитет угрозой применения оружия, свидетельствует о фундаментальном кризисе ее легитимности.
*Эта концепция предполагает, что отношения полиции и общества строятся на принципах взаимопомощи, уважения и доверия. — прим. ред.
Однако прежде всего нам необходимо переосмыслить роль полиции в обществе. Происхождение и функции полиции тесно связаны с управлением этническим и классовым неравенством. Угнетение трудящихся, строгий и чрезмерный надзор за чернокожими и темнокожими всегда составляли основную часть работы полиции. Любая стратегия реформы полиции, не учитывающая это обстоятельство, обречена на провал. Мы должны перестать надеяться на процедурные реформы и начать критически оценивать реальные результаты работы полиции. Мы должны постоянно пересматривать задачи полиции и оценивать ее влияние на жизнь людей. Война против бедных, которая ведется более мягкими средствами и в которой участвуют более разнообразные в этническом плане полицейские подразделения — это по-прежнему война против бедных. Как отмечает Крис Хэйес, тот факт, что основное занятие полиции заключается во взимании сборов и штрафов для пополнения местного бюджета, подрывает базовые принципы демократии. [58] И до тех пор, пока полиция одновременно с этим ведет войны с наркотиками, борется с преступностью, беспорядками и терроризмом, ее действия будут такими же агрессивными и она будет так же непропорционально часто привлекать к уголовной ответственности молодых людей, малоимущих, мужчин и представителей этнических меньшинств. Мы должны дать отпор значительному расширению полномочий полиции и связанным с этим массовым арестам в эпоху нового Джимкроуизма.*
Мы переживаем политический кризис. Наши политические лидеры на всех уровнях и в обеих партиях избрали неоконсервативную стратегию, в соответствии с которой все социальные проблемы рассматриваются как проблемы полицейского контроля. Они отказались от использования государства для борьбы с этническим и экономическим неравенством и, судя по всему, одержимы идеей его усиления и использования полиции для ликвидации последствий. Десятилетиями они настраивали полицию против общества, одновременно призывая ее быть более дружелюбной и улучшать отношения с местными жителями. Но полиция не может разорваться на две части.
Все больше полицейских руководителей говорят о недостатках такого подхода. После трагической гибели пяти полицейских в Далласе глава городской полиции Дэвид Браун сказал:
«В этой стране мы слишком многого просим от копов. Мы требуем от копов решения всех социальных проблем. Службы психиатрической помощи не получают достаточного финансирования — пусть разбираются копы... Здесь, в Далласе, есть проблема с бродячими собаками — пусть копы гоняются за собаками. Ученики не справляются со школьной программой — пусть копы займутся этим... Вы просите слишком многого. Полиция не должна решать все эти проблемы». [59]
Нам говорят, что полиция вершит правосудие. Она призвана поддерживать общественный порядок, чтобы никто не подвергался насилию. Объективное исполнение закона делает всех нас свободными. Но такое представление о работе полиции во многом является мифом. Несмотря на все благие намерения, американская полиция служит инструментом управления глубоко укоренившимся неравенством, что систематически порождает несправедливость в отношении малоимущих, представителей социально маргинализированных групп и этнических меньшинств.
Отчасти проблема в том, что политики, медиа и система уголовного правосудия слишком часто приравнивают правосудие к мести. Популярная культура наполнена фантазиями, в которых пострадавшие жестоко мстят тем, кто причинил им вред. Мы часто видими фантазии об оказавшемся на дне человеке, который мстит кому-то влиятельному; это фантазии об эмпауэрменте** при помощи насилия. Полиция и тюрьмы стали самым популярным инструментом наказания. Вся система уголовного правосудия превратилась в гигантскую фабрику мести. Закон трех ошибок***, реестр лиц, совершивших половые преступления, смертная казнь и отмена условно-досрочного освобождения — все эти инструменты призваны обеспечить возмездие, а не безопасность. Считается, что целые социальные слои по умолчанию всегда виноваты. Это не правосудие; это угнетение. Настоящая справедливость заключается в том, чтобы улучшить жизнь людей и сообществ, восстановить доверие и сплоченность общества, дать людям шанс на будущее, ослабить воздействие социальных факторов, порождающих преступность, и начать относиться и к жертвам, и преступникам как к полноценным личностям. Наша полиция и, шире, система уголовного правосудия не только не справляются с этими задачами, но чаще всего даже не считают, что в этом состоит их миссия.
Некоторые сотрудники полиции и других правоохранительных органов хотят использовать свою власть для улучшения положения отдельных сообществ и граждан и защиты «хороших» людей от «плохих». Но эта идея основана на том же ужасном представлении о наказании, что и система правосудия, и идет вразрез с политическими целями институтов, в рамках которых они действуют. По всей стране растет число недовольных полицейских, которые глубоко разочарованы своей миссией и теми инструментами, которые им приказано использовать. Им надоело быть частью системы массового уголовного преследования и наказания. Это особенно остро ощущается среди афроамериканских офицеров, которые видят ужасные последствия работы полиции в их районах. Некоторые начинают выражать свое недовольство, как, например, двенадцать полицейских из департамента полиции Нью-Йорка, подавшие иск против своего департамента за незаконное введение «квот» на задержанных.**** [60] Многие, однако, боятся открыто выражать недовольство.
Но не у всех полицейских добрые намерения. Слишком многие из них совершают насилие по этническому, половому, религиозному или экономическому признаку. Явный и сознательный расизм американских полицейских никуда не исчез. Нас призывают поверить, что эти инциденты — проступки «нескольких паршивых овец». Но почему полиция так последовательно их оправдывает? Слишком часто в ответ на критику в предвзятом отношении к определенным группам населения полиция занимает круговую оборону, отрицает какие-либо злые намерения своих сотрудников и блокирует любые дисциплинарные меры против виновных. Это однозначно дает понять, что сотрудники полиции стоят выше закона и могут действовать, руководствуясь своими предрассудками, без каких-либо последствий. Это также говорит о том, что система больше обеспокоена защитой самой себя, чем искоренением данных проблем.
Действительно ли наше общество стало более безопасным и более справедливым только благодаря тому, что в тюрьму отправились миллионы людей? Действительно ли полиция должна играть ведущую роль в решении проблем, связанных с бездомностью, психическими заболеваниями, нарушениями дисциплины в школе, безработицей и насилием среди молодежи, иммиграцией, секс-работой и наркотиками, если мы хотим изменить наше общество к лучшему? Можно ли обучать полицейских таким образом, чтобы они профессионально справлялись с этими задачами, не используя при этом меры принуждения? Ниже я объясню, почему ответ на все эти вопросы отрицательный, и в общих чертах изложу альтернативный план.
Любая программа реформы полиции, нацеленная на реальные изменения, должна предполагать замену полицейских местными жителями, которым будут предоставлены дополнительные полномочия, чтобы они сами могли заниматься решением своих проблем. Районы, где проживают малоимущие представители этнических меньшинств, страдают от последствий высокой преступности и беспорядков. Именно дети из этих районов гибнут в перестрелках и становятся жертвами ограблений. Они же в основном страдают от агрессивных и унижающих человеческое достоинство действий полиции. Полиция никогда не будет справедливым или эффективным инструментом расширения прав и возможностей местного населения, не говоря уже о борьбе за равенство всех этнических групп. Местные жители должны непосредственно бороться с политическим, экономическим и социальным устройством, которое создает огромный разрыв между представителями различных этнических групп, имущими и неимущими. Нам не нужны пустые реформы полиции; нам нужна устойчивая демократия, которая даст людям возможность требовать от своего правительства и от самих себя реальных, ненасильственных способов решения проблем.
*Законы Джима Кроу — неофициальное название законов о расовой сегрегации в южных штатах США, действовавших с 1870-х до 1965 года. — прим. пер.
** От англ. empowerment — понятие, которым обозначают расширение прав и возможностей отдельных граждан и целых групп населения, их самоопределение и достижение автономии. — прим. ред.
***Принятые в 28 американских штатах законы, по которым совершившие три серьезных преступления приговариваются к пожизненному заключению. — прим. пер.
****Речь идет о якобы существующих показателях по количеству задержаний и арестов мигрантов и представителей этнических меньшинств, которые должны выполнять полицейские. — прим. ред.
1. Фрагменты этой главы ранее публиковались в Nation, Gotham Gazette и Al Jazeera America.
2. Killed by Police.net, 2015; «Police Shootings Database 2015», Washington Post, 2015; «The Counted», Guardian. (не обновлялась с 31 декабря 2016 года. - прим. пер.)
3. Nicole Flatow, «Report: Black Male Teens Are 21 Times More Likely to Be Killed by Cops than White Ones», ThinkProgress, October 10, 2014; Jeff Kelly Lowenstein, «Killed by the Cops», ColorLines.com, November 4, 2007.
4. Jaeah Lee, «Exactly How Often Do Police Shoot Unarmed Black Men?», Mother Jones, August 15, 2014.
5. Jennifer H. Peck, «Minority Perceptions of the Police: A State-of-the-art Review», Policing: An International Journal of Police Strategies and Management 38, no. 1 (2015): 173–203.
6. Victoria Bekiempis, «Why Do NYC’s Minorities Still Face So Many Misdemeanor Arrests?», Newsweek, February 28, 2015, http://www.newsweek.com/nypd-race-arrest-numbers-309686.
7. Shane Dixon Kavanaugh, «NYPD officers stop-and-frisk Harlem teen, threaten to break his arm: audio recording», nydailynews.com, October 9, 2012.
8. Helene Cooper, «Obama Criticizes Arrest of Harvard Professor», New York Times, July 22, 2009.
9. Sue Rahr and Stephen Rice, «From Warriors to Guardians: Recommitting American Penal Culture to Democratic Ideals», New Perspectives in Policing (April 2015).
10. Simone Weichselbaum and Beth Schwartzapfel, «When veterans become cops, some bring war home». USA Today, March 30, 2017.
11. Radley Balko, Rise of the Warrior Cop: The Militarization of America’s Police Forces (New York: PublicAffairs, 2013).
12. James Q. Wilson and George Kelling, «Broken Windows: The police and neighborhood safety», Atlantic, March 1982.
13. Edward Banfield, The Unheavenly City: The Nature and the Future of Our Urban Crisis (Boston: Little Brown and Co, 1970).
14. Frederick Siegel, The Future Once Happened Here: New York, D.C., L.A., and the Fate of America’s Big Cities (New York: Free Press, 1997).
15. James Q. Wilson and Richard Herrnstein, Crime and Human Nature: The Definitive Study of the Causes of Crime (New York: Simon & Schuster, 1985).
16. Ibid.
17. Richard Herrnstein and Charles Murray, The Bell Curve: Intelligence and Class Structure in American Life (New York: Simon & Schuster, 2010).
18. «Fair and Impartial Policing», www.fairimpartialpolicing.com.
19. Joaquin Sapien, «Racist Posts on NY Cop Blog Raise Ire at Time of Tension», ProPublica, April 16, 2015, http://www.propublica.org/article/racist-posts-on-ny-cop-blog-raise-ire-at-time-of-tension.
20. Melissa Crowe and Bianca Montes, «Victoria police officer investigated for tasing driver, 76», Victoria Advocate, December 13, 2014.
21. Peter Moskos, Cop in the Hood: My Year Policing Baltimore’s Eastern District (Princeton, NJ: Princeton University Press, 2008). David Couper, Arrested Development: A Veteran Police Chief Sounds Off about Protest, Racism, Corruption, and the Seven Necessary Steps to Improve our Nation’s Police (CreateSpace Independent Publishing Platform, 2012).
22. Seth Stoughton, «Law Enforcement’s ‘Warrior’ Problem», Harvard Law Review 128, April 2015.
23. Jon Swaine, «Ohio Walmart video reveals moments before officer killed John Crawford», Guardian, September 25, 2014.
24. Jon Swaine, «Video shows John Crawford’s girlfriend aggressively questioned after Ohio police shot him dead in Walmart», Guardian, December 14, 2014.
25. Jason Hanna, Martin Savidge and John Murgatroyd, «Video shows trooper shooting unarmed man, South Carolina police say», CNN, September 26, 2014.
26. «Close Quarters Battle: SRT Training, CQB Training, SWAT Training, High Risk Entry Training, Combat Training, Hand-to-Hand Combat», www.cqb.cc.
27. «Trojan Securities International», trojansecurities.com/military.html (ссылка неактивна, актуальный адрес — https://web.archive.org/web/20150715074201/trojansecurities.com/military.html).
28. Balko, Rise of the Warrior Cop.
29. Brian A. Reaves, «Local Police Departments, 2007», US Department of Justice: Office of Justice Programs, Bureau of Justice Statistics (2010).
30. Robert Friedrich, The Impact of Organizational, Individual, and Situational Factors on Police Behavior (University of Michigan: Ph.D. Dissertation, 1977); Joel Garner, Thomas Schade, John Hepburn, and John Buchanan, «Measuring the Continuum of Force Used by and Against the Police», Criminal Justice Review 20 (1994): 146–68; James McElvain and Augustine Kposowa, «Police Officer Characteristics and Internal Affairs Investigations for Use of Force Allegations», Journal of Criminal Justice 32, no. 3 (2004): 265–279; William Terrill and Stephen Mastrofski, «Situational and Officer-Based Determinants of Police Coercion», Justice Quarterly 19, no. 2 (2002): 215–248. John McCluskey, William Terrill, and Eugene Paoline, «Peer Group Aggressiveness and the Use of Coercion in Police-Suspect Encounters», Police Practice and Research 6, no. 1 (2005): 19–37; Brian Lawton, «Levels of Nonlethal Force: An Examination of Individual, Situational, and Contextual Factors», Journal of Research in Crime and Delinquency 44, no. 2 (2007): 163–184.
31. Bernard Cohen and Jan Chaiken, Police Background Characteristics and Performance: Summary (Santa Monica, CA: RAND Corportation, 1972). Ivan Sun and Brian Payne, «Racial Differences in Resolving Conflicts: A Comparison between Black and White Police Officers», Crime and Delinquency 50, no. 4 (2004): 516–541. Robert Brown and James Frank, «Race and Officer Decision Making: Examining Differences in Arrest Outcomes between Black and White Officers», Justice Quarterly 23, no. 1 (2006): 96–126.
32. Ryan Martin, «Having more black officers not a ‘direct solution’ for reducing black killings by police, IU research show», Indy Star, February 27, 2017.
33. Steven Brand and Meghan Stroshine, «The Role of Officer Attributes, Job Characteristics, and Arrest Activity in Explaining Police Use of Force», Criminal Justice Policy Review 24, no. 5 (2014): 551–572.
34. President’s Task Force on 21st Century Policing, Final Report of the President’s Task Force on 21st Century Policing (Washington, DC: Office of Community Oriented Policing Services, 2015).
35. President’s Commission on Law Enforcement and Administration of Justice, The Challenge of Crime in a Free Society: A Report by the President’s Commission on Law Enforcement and Administration of Justice (Washington, DC: United States Government Printing Office, 1967).
36. National Advisory Commission on Civil Disorders, Report of the National Advisory Commission on Civil Disorders (New York: Bantam Books, 1968).
37. Omnibus Crime Control and Safe Streets Act of 1968, Pub. L. 90–351, 90th Cong. (June 19, 2007).
38. Monica Bell, «Police Reform and the Dismantling of Legal Estrangement», Yale Law Journal 126:7 (2017).
39. Civil Rights Division of the United States Department of Justice, Report on the Investigation of the Ferguson Police Department (Washington, DC, March 4, 2015).
40. James Comey, «Speech at Georgetown University», (Washington, DC, February 12, 2015), FBI.gov; Christopher Mathias, «Bratton Says Police to Blame for ‘Worst Parts’ of Black History, but Reform Advocates are Unimpressed», Huffington Post, February 24, 2015, http://www.huffingtonpost.com/2015/02/24/william-bratton-nypd-slavery-history-broken-windows_n_6746906.html.
41. Steve Herbert, Citizens, Cops, and Power: Recognizing the Limits of Community (Chicago: University of Chicago Press, 2006).
42. Kimberly Kindy and Kimbriell Kelly, «Thousands Dead, Few Prosecuted», Washington Post, April 11, 2015.
43. Graham v. Connor, 490 U.S. 386 (1989).
44. Judith Browne Dianis, «Why Police Shootings are a Federal Problem», Politico, April 13, 2015.
45. Cause of Action, U.S. Code 42 (1994), § 14141.
46. Simone Weichselbaum, «Policing the Police», Marshall Project, May 26, 2015.
47. David Harris, Driving While Black: Racial Profiling on our Nation’s Highways (New York: American Civil Liberties Union, 1999).
48. Mark Berman, «Six Cleveland Police Officers Fired for Fatal ‘137 Shots’ Car Chase in 2012», Washington Post, January 26, 2016.
49. Robin Meyer, «Body Cameras are Betraying their Promise», Atlantic, September 30, 2016.
50. Min-Seok Pang and Paul A. Pavlou, «Armed with Technology: The Impact on Fatal Shootings by the Police», Fox School of Business Research Paper No 60-020. September 8, 2016.
51. Alex S. Vitale, «A New Approach to Body Cameras», Gotham Gazette, May 2, 2017.
52. Barry Friedman, Unwarranted: Policing Without Permission (New York: Farrar, Straus and Giroux, 2017).
53. «The Counted», Guardian. https://www.theguardian.com/us-news/series/counted-us-police-killings.
54. American Civil Liberties Union (ACLU), War Comes Home: The Excessive Militarization of American Policing (New York: ACLU Foundation, 2014).
55. Peter Kraska, Militarizing the American Criminal Justice System: The Changing Roles of the Armed Forces and the Police (Lebanon, NH: University Press of New England, 2001).
56. Tina Chen, «Baby in Coma after Police ‘Grenade’ Dropped in Crib During Drug Raid», ABC News, May 30, 2014.
57. Greg Smithsimon, «Disarm the Police», MetroPolitics, September 29, 2015.
58. Chris Hayes, A Colony in a Nation (New York: W.W. Norton and Co., 2017).
59. Brady Dennis, Mark Berman, and Elahe Izadi, «Dallas Police Chief Says ‘We’re Asking Cops to Do Too Much in This Country’», Washington Post, July 11, 2016.
60. Saki Knafo, «A Black Police Officer’s Fight Against the NYPD», New York Times, February 18, 2016.