Пьяный Силен Моргана Мейса
Константин Карагода. Мой Telegram-канал: https://t.me/Pastand
Я прочитал книгу Моргана Мейса «Пьяный Силен. О богах, козлах и трещинах в реальности», посвящённую картине Рубенса «Пьяный Силен». Текст изобилует обсценной лексикой, что придаёт ему дерзкий тон и своеобразный колорит — весьма неожиданно для книги о Рубенсе.
«Хряпните ещё водки и обоссытесь. Теперь вы готовы — пора ***** [сношать] голую землю».
Однако автор пишет не столько о живописи, сколько о более широких культурных и философских контекстах.
Мейсе упоминает о связи отца Рубенса с Анной Саксонской, но при этом ни разу не говорит, что у Анны от рождения было повреждено плечо и она хромала. Разве это не странно? Такие детали могли бы обогатить повествование, добавив глубины и раскрывая, как физические особенности Анны могли влиять на её личность и положение в обществе.
Ещё одним упущением, на мой взгляд, является трактовка образа Силена. Автор обходит стороной тот факт, что Силен часто отождествлялся с Паном, а также не упоминает знаменитую крылатую фразу: «Умер великий Пан!». Этот сюжет, изложенный Плутархом и Франсуа Рабле, важен для понимания символики Силена. Отсутствие подобных упоминаний создаёт впечатление, что автор намеренно избегает этой темы. Сложно поверить, что столь знаковый аспект мог быть упущен по незнанию, и потому возникает ощущение недосказанности.
Сюжет о смерти Пана впервые появился в сочинении Плутарха «Об упадке оракулов» (гл. 17). Во времена императора Тиберия с корабля, проходившего мимо острова Паксос, кормчего по имени Фармуз окликнул голос с берега. Тот велел Фармузу, когда корабль достигнет острова Палодес, возвестить, что «умер великий Пан». Когда Фармуз исполнил поручение, со стороны острова раздались плач и стенания.
По греческой мифологии Пан был покровителем пастухов и природы, но позднее его считали символом уходящей языческой культуры. Плутарх сообщает, что новость о смерти Пана вызвала смятение в Риме, и император Тиберий даже собрал совет ученых, чтобы те истолковали этот знак. Те пришли к выводу, что Пан, как сын Гермеса и смертной женщины Пенелопы, не был бессмертным, а потому его смерть не нарушает природный порядок.
Христианские историки позднее интерпретировали этот эпизод как аллегорию: конец язычества и торжество христианства. Франсуа Рабле, популяризовавший эту легенду в своём романе «Гаргантюа и Пантагрюэль», связал её с утверждением истинной веры.
Некоторые историки утверждают, что возглас «Фамуз хо пан мегас тефнеке» был просто неверно истолкован. Слово «Фамуз» обозначает сирийского бога Адониса, а стенания и плач могли быть частью обрядов его культа. Однако случайное совпадение имени кормчего и бога породило легенду.
Этот сюжет также стал символом смены эпох: например, Генрих Гейне, узнав об Июльской революции 1830 года, написал: «Великий языческий Пан умер!», подразумевая падение Бурбонов.
Интересно, что в книге "Век Константина Великого" Якоба Буркхардта, есть упоминание сатира, который являлся святым отшельникам на закате язычества:
"Спокойнее всего пустынники относились к демонам, которые честно носили собственную личину сатира или кентавра и иногда стремились к обращению и искали заступничества. Что касается кентавров, здесь великий Иероним отказался решить, были ли они просто масками дьявола или пустыня действительно порождает таких чудовищ, но настаивает на реальности сатира, указавшего Антонию дорогу к святому Павлу и молившего о заступничестве. При Констанции подобное создание якобы было поймано, принесено в Александрию живым, но там умерло; его тело набили солью и отправили в Антиохию, чтобы император, там находившийся, мог узреть это чудо. Кроме того, у сатира святого Антония сохранились козлиные ноги и рожки, что выдает в нем Паниска; он не утратил также и крючковатого носа старого развратника".
Мейса интересует другой миф — о том, как царь Мидас пленил Силена и пытался выведать у него сокровенные тайны:
«В чем заключается тайна? — спросил царь Мидас. — Что тебе известно? Что наилучшее для человека?» «Тайна, — ответил Силен, — в том, что лучше всего для человека вообще не рождаться. Второе же по значимости, — добавил он, — это умереть как можно скорее».
Мейс углубляется в тему бессмертия Силена, размышляя о его обреченности на бесконечное существование, лишенное утешения смерти. Таким образом, возглас «Умер великий Пан!» становится неожиданным, но значительным завершением — финалом, который так и не состоялся в книге Моргана Мейса.
Хотя книга Мейса воспринимается лёгкой, она представляет собой смелую попытку взглянуть на классическое искусство через провокативный и нестандартный ракурс.
«Все старые места в мире — хранилища старых историй, а все старые истории — травма. История мира в целом — это история нескончаемой травмы, и всякий раз, отправляясь в новое место, вы решаете, приоткрыть вам часть этой травмы или пройти мимо. Бóльшую часть времени мы просто скользим над поверхностью какого-то места, какого-то города, какой-то области этого мира. Наш взгляд скользит по фасадам — наружности, которую нам показывают. Однако стоит копнуть чуть глубже, как старые истории выходят на свет. Война оставила после себя пустыню. Сейчас мы этого не видим, потому что очень сложно увидеть историческое отсутствие. Очень сложно найти и увидеть места, где история стерла саму себя в порошок. Тридцатилетняя война была работой по уничтожению и истреблению. Смотреть на нее тогда значило смотреть на разрушение в действии».
«Нам не известно, что именно случилось после прибытия кораблей — кораблей народов моря. Все, что мы знаем, это что города начали исчезать с карты. Народы моря были создателями руин. Они словно были предтечами археологии, заброшенными назад в прошлое. Они находят цивилизацию — и закапывают ее. Закапывают под землю, чтобы ее раскопали позже, в другое время. Они ничего не строили, эти народы моря. Кажется, у них вообще не было к этому позывов. Властные и политические игры их не интересовали. У них не было ни посланников, ни вообще представителей. Они ничего не хотели. Наверное, это было невероятно — видеть прибывающие корабли и осознавать, что те люди ничего не хотят — ничего такого, что можно выразить словами. Не выдвигается никаких требований. Все просто ждут. А затем всю цивилизацию молча стирают в пыль. Сделав свое дело, народы моря закопали под землю целые цивилизации, похоронили их — чтобы затем их по крошечным фрагментам раскапывали в далеком будущем. Нам не известно, на каком языке говорили народы моря, потому что те не оставили никаких документов. У них не было вообще ничего, кроме кораблей — которые по крайней мере один писец того времени назвал «черными». У них были черные корабли, которые теперь уже давно раскрошились в едких водах Средиземного моря. Они пришли в историю, чтобы создать руины, чтобы отменить саму историю, а затем растворились в ней сами».
Морган Мейс «Пьяный Силен. О богах, козлах и трещинах в реальности»
Алексей Зыгмонт «Бог есть ничтойность всего или всё ничтойности» Интервью с философом и арт-критиком Морганом Мейсом
https://gorky.media/intervyu/bog-est-nichtojnost-vsego-ili-vsyo-nichtojnosti/?fbclid=IwY2xjawHzz6FleHRuA2FlbQIxMQABHUkujCsEQE1r5lBcGkrrK-CI8XIHgOirWoX7eWFkoTCkEg41VPPkDuuRPw_aem_m8wqGbvaRkap6hSMQhph2A
Козел исчезает. О «Пьяном Силене» Моргана Мейса
https://gorky.media/reviews/kozel-ischezaet/
Кому интересен Рубенс я бы посоветовал эту книгу:
Якоб Буркхардт "Рубенс"
Фундаментальное исследование жизни и творчества крупнейшего голландского художника XVII века П.П.Рубенса принадлежит перу классика искусствоведения Я.Буркхарта (1818-1897). Вплоть до 60-х гг. XX века это исследование оставалось единственным обобщающим трудом, посвященным Рубенсу, и до сих пор без упоминания о нем не обходится ни одна книга об этом художнике и его времени. Главная ценность книги Буркхарта - в живом диалоге автора с художником и эпохой.
Подписывайтесь чтобы увидеть другие мои заметки и видео:
Мой ютуб канал: https://www.youtube.com/@KonstantinKaragoda
Мой Telegram-канал: https://t.me/Pastand