Чашка из сурьмы или "рвотные чаши"

В Англии популярность сурьмяных чаш (или эмитических) начал распространять Джон Эванс, который занимался их изготовлением и в 1634 году опубликовал книгу «Универсальная медицина, или Добродетели сурьмяной чаши». Чаши из сурьмы, подобные тем, что продавал Эванс, представляли собой небольшие чашки или кружки с сурьмяным покрытием. При наливании вина в чашу его кислоты вступали в реакцию с сурьмой, и при употреблении напитка возникали симптомы, напоминающие отравление мышьяком, прежде всего рвота. Однако если вино было слишком кислым, образовавшаяся смесь оказывалась чрезмерно концентрированной для организма, что могло привести к тяжёлому отравлению и даже смерти.

Титульный лист книги «Универсальное лекарство, или Добродетели моей магнитной или сурьмяной чаши», на котором изображен автор, Джон Эванс, валлийский астролог XVII века. Впервые опубликованная в 1634 году, книга по сути представляет собой длинную рекламу сурьмяных чаш, которые Эванс продавал в своей лавке на Ганпаудер-Элли, недалеко от Феттер-Лейн в Лондоне.

Вера в эффективность сурьмяных чаш основывалась на гуморальной теории. Считалось, что болезни и эмоции человека вызваны дисбалансом жидкостей в организме, так называемых гуморов. Баланс холода, влаги, тепла и сухости в человеческом теле определялся соотношением крови, мокроты, черной и желтой желчи. Все эти жидкости назывались гуморами. При нарушении этого баланса человек испытывал болезни.

Гуморальная теория также утверждала, что мужчины от природы более горячие и сухие, чем женщины, и что именно это определяет «мужские» и «женские» характеристики. Мужчины считались более сильными и активными, более уравновешенными и рациональными. Предполагалось также, что мужчины лучше женщин контролируют свои гуморальные состояния, а следовательно, и эмоции и телесные импульсы.

Следовательно, употребление вина, настоянного в течение ночи в ядовитых сурьмяных чашах, после приема которого возникали рвота и диарея, считалось эффективным лекарством, поскольку оно очищало организм от избытка и дисбаланса жидкостей. Как писал Эванс, сурьмяная чаша «очищает и избавляет тело от всего лишнего и сверхъестественного: крови, флегмы, холеры и меланхолии».

«Мягкое рвотное средство»

Офорт, раскрашенный вручную, автор Джеймс Гиллрей, издательство Ханна Хамфри , опубликован 28 января 1804 г.

Люди прошлого часто лечились с помощью вызывания рвоты, но самым отвратительным и странным было то, что они использовали саму рвоту в качестве лекарственного средства. Об этом свидетельствуют записи в дневнике английского естествоиспытателя Роберта Гука (1635 - 1703). Гук считал, что рвота способна глубоко влиять на его организм, и относил её к числу употребляемых им внутрь средств, наряду с шоколадом и чаем, которые он использовал как рвотные.

В одном случае он отметил, что употребление рвоты «сделало меня хуже, я плохо спал после этого и потел на следующий день», а в другом писал, что она «не подействовала, кроме того, что с помощью перышка я вызвал небольшое количество густой слизи». Вопреки современным представлениям о гигиене, Гук, по всей видимости, также покупал и употреблял рвоту других людей. Так, в среду 18 августа 1675 года он описывает покупку рвоты у некоего мистера Хьюка, а на следующий день упоминает, что после её употребления «меня потянуло на рвоту через час. Через два часа было напряжение, но ничего не вышло. С помощью бульона и перышка я вызвал немного рвоты, но голова и глаза стали гораздо хуже».

Таким образом, рвота выполняла прежде всего сильную очистительную функцию, но могла также значительно воздействовать на другие части тела и на психическое состояние. Например, в другой раз он писал, что «принял рвоту доктора Томпсона. Меня вырвало дважды. Очистило 10 или 12 раз. Это заставило меня плохо спать и сделало мои руки парализованными, при сильном шуме в голове».

Цветная гравюра И. Крукшанка, 1800 год.

В книге Эванс приводит рассказы о случаях, когда пациенты с самыми разными симптомами якобы излечивались, выпивая из его чаш, а также перечисляет известных людей, которые, по его словам, одобряли его изделия. Насколько эти свидетельства соответствуют действительности и действительно ли упомянутые Эвансом лица поддерживали его методы лечения, остаётся предметом споров. Доктор Роберт Фладд, член Королевского колледжа врачей, записал в его анналах, что двое клиентов Эванса, сэр Натаниэл Китч и леди Эйми Блант, умерли после употребления напитков из его чаш. В 1634 году Эванс был подвергнут порицанию со стороны Королевского колледжа врачей, а Уильям Лод, архиепископ Кентерберийский, распорядился сжечь экземпляры книги. Лод был казнён за государственную измену в 1645 году, и, по-видимому, ни церковь, ни Королевский колледж врачей не сочли нужным предпринимать дальнейшие меры против Эванса, который продолжал издавать книгу и продавать сурьмяные чаши в своей лавке.

Врач ждет, пока пациента вырвет после приема рвотного средства. Цветная акватинта работы Г.М. Вудворда, 1800 год.

Кто такой Джон Эванс?

Джон Эванс родился в Уэльсе около 1594 года. Он был проповедником Англиканской церкви и обучался в Оксфордском университете. Большая часть сведений о нём известна благодаря его ученику Уильяму Лилли, впоследствии ставшему одним из влиятельных астрологов Англии XVII века. Лилли жил на Стрэнде в 1627–1665 годах, и именно в этот период он впервые познакомился с Джоном Эвансом. В 1632 году Лилли был представлен ему клерком-юристом из близлежащей церкви. Описывая первую встречу, Лилли называет Эванса «коренастым невысоким человеком, смуглым и с густыми сросшимися бровями, с распластанными ступнями и приплюснутым носом», который к тому же «страдал от чудовищного похмелья». Несмотря на это, Эванс произвёл на Лилли достаточное впечатление, и тот стал изучать у него астрологию, а также учился вызывать ангелов и духов.

Характеристика Эванса у Лилли как «великого учёного» и «исключительно мудрого человека», но при этом сварливого, склонного к пьянству и дракам в трактирах и на улицах, в целом подтверждается тем, что известно о его жизни. Родившийся в Ллангелининe в Западном Уэльсе, после учёбы в Оксфорде Эванс переехал с семьёй в Энфилд в Стаффордшире и прожил там несколько лет. Однако некий скандал, подробности которого нам неизвестны и сводятся лишь к упоминанию «непристойного поведения», вынудил его уехать, и он перевёз семью в Лондон. Сообщается, что Эванс знал греческий, древнееврейский и латинский языки, приобрёл определённую известность как астролог и маг, а также пользовался уважением за богословские знания. Лилли, однако, оспаривает его знание греческого, описывает библиотеку Эванса как состоящую всего из двух книг и предполагает, что зарабатывал он главным образом продажей сурьмяных чаш, а не астрологическими или богословскими занятиями.

О поздних годах жизни Эванса известно немного. Он умер около 1659 года, и можно предположить, что, поскольку его книга переиздавалась в 1650-е годы, он продолжал держать лавку и торговать сурьмяными чашами. Чаши из сурьмы XVII века, подобные тем, что продавал Эванс, сегодня чрезвычайно редки.

Гравюра 1773 года, изображающая мужчину в парике, блюющего в чашу.

История применения сурьмы в медицине

Римские врачи назначали vinum stibiatum — вино, оставленное в чашах из сурьмы, но затем эти чаши исчезают из источников до XVII века, когда сурьму начали считать универсальным лекарством с мощными целебными свойствами.

Сурьма получила широкую известность в Германии XVII века благодаря книге 1604 года «Триумфальная колесница сурьмы» («Triumph Wagen Antimonii»), в которой, вероятно, вымышленный монах по имени Василий Валентин превозносил достоинства сурьмы как панацеи.

«Брат Василий Валентин, монах ордена Святого Бенедикта и герметический философ». На столе философский камень (символизируемый василиском) покоится в философском яйце. За ним и под ним изображены другие алхимические образы. Фронтиспис 1717 год.

Во Франции сурьма, первоначально запрещенная как яд, вновь обрела популярность после того, как, по всей видимости, спасла Людовика XIV от тифа в 1657 году.

8 июля 1658 года Людовик XIV даже принял последние обряды, и все были уверены, что он умрёт от брюшного тифа. В отчаянии врачи прибегли к последнему средству: дали ему так называемое эметическое вино, приготовленное в сурьмяной чаше, то есть мощное рвотное средство. Термин «эметический» означает «вызывающий рвоту» и сегодня чаще употребляется в контексте эметического синдрома, когда тошнота сочетается с рвотой. Считается, что именно это средство спасло Короля-Солнце.

Несмотря на скептицизм ряда авторов, сурьма оставалась востребованной во Франции, Германии и Англии.

Рвотное средство на основе сурьмы, работы Аннибала Барлета, XVII век, коллекция Уэллкома.

Сурьма рекомендовалась для лечения широкого спектра заболеваний. В английском переводе книги Василия Валентина 1660 года она упоминается как средство лечения сифилиса на примере случая женщины, заразившейся этой болезнью от неверного мужа. В книге Джона Эванса «Универсальное лекарство, или Добродетели чаши из сурьмы» (1634) также утверждается, что чаша из сурьмы способна лечить «зеленую болезнь». Это заболевание, сопровождавшееся обмороками и поражавшее молодых женщин, считалось следствием неудовлетворенной сексуальной потребности, приписываемой женщинам, которые оставались девственницами, несмотря на достижение брачного возраста. Теоретизирование этого недуга давало авторам повод принижать девственность молодых женщин и побуждать их к замужеству. Оно поддерживало гендерную идеологию, согласно которой женщины слабы, что якобы подтверждалось их обмороками. Аналогичным образом и Василий Валентин, и Эванс утверждали, что сурьма является эффективным средством лечения «истерии» у женщин.

Лечение сурьмой вызывало острые разногласия среди врачей XVII века, но к 1678 году более 106 стандартных лекарств содержали различные формы сурьмы. Лишь в XIX веке сурьма окончательно перестала быть стандартным средством в домашней аптечке.

Эта конкретная чашка (хранится в Музее Виктории и Альберта) принадлежала миссис Энн Шоу из Гудвуда в графстве Сассекс. О самой Энн и о том, как именно она пользовалась чашкой, известно немного, однако сохранилось письмо с инструкциями по использованию чаши:

«Миссис Шоу, отвечаем на просьбу сообщить о чаше из сурьмы и способах ее использования. Наполните чашу лиссабонским или мозельским вином и дайте ему настояться в течение 24 часов, после чего перелейте в бокал. Сначала примите две столовые ложки, а через 10–15 минут третью, если первая не начала действовать. Если по прошествии 15 минут действие третьей ложки не проявилось, при необходимости следует дать четвертую или пятую ложку с определенными интервалами. Чаще всего третья ложка вызывает тошноту, рвоту и рвотные позывы. От рвоты следует избавляться, как и при других подобных состояниях, принимая через определенные промежутки времени от двух до трех кварт горького крепкого ромашкового чая по пинте за раз. Лондон, 13 мая 1775 года».

Хотя Энн использовала чашу из сурьмы по обоюдному согласию, подобные чаши применялись и без согласия женщин в качестве лечения «болезней», приписываемых тем, кого считали непокорными. В 1718 году Саре Клерк был поставлен диагноз «истерия и меланхолия», после чего она была заперта в своей комнате на десять дней и неоднократно подвергалась лечению сурьмяной чашей. Согласно медицинским записям, это причиняло ей сильные страдания. В то же время братья Клерк конфисковали все ее имущество. Впоследствии, после суда, она была освобождена, однако этот эпизод наглядно демонстрирует потенциал злоупотребления данным ядовитым медицинским артефактом и женоненавистнические взгляды, лежавшие в основе веры в его эффективность.

СУРЬМЯНЫЕ ЧАШИ

Томсон Сент-Клер, доктор медицины,
президент Королевского медицинского общества

Британский медицинский журнал Том. 1, № 3406 (10 апреля 1926 г.)

В девятнадцатом веке сурьма была широко доступна под названием «успокаивающие порошки», которые некоторые женщины покупали, чтобы отучить своих мужей от употребления алкоголя. Такая доступность, разумеется, создавала условия для злоупотреблений. В 1854 году Уильям Палмер отравил свою жену Энн сурьмой, предварительно оформив на нее страховой полис незадолго до ее смерти.

В инструкциях к чашам пользователю советовалось:

Наполните её белым вином, положите один-два гвоздичных цветка и немного мускатного ореха, затем оставьте на всю ночь. На следующее утро выпейте вино, оно будет вкусом только как вино, но безопасно вызовет сначала рвоту, а затем дефекацию. И в зависимости от того, хотите ли вы мягкого или сильного действия, вино можно наливать раньше или позже вечером.

Чаши из сурьмы встречаются крайне редко. В Великобритании известно всего шесть таких чаш, все они находятся в Лондоне. Две чаши хранятся в Нидерландах, в Амстердаме и Лейдене, одна в Базеле в Швейцарии и одна в Италии, в бывшем папском дворце в Аричче. Еще одна чаша находится в Лондоне и, как полагают, принадлежала капитану Джеймсу Куку, английскому мореплавателю. В настоящее время она хранится в Национальном морском музее в Гринвиче. Причина, по которой у Кука была такая чаша, остается предметом предположений и варьируется от проблем с желудком до попыток лечения цинги.

Чаша из сурьмы в кожаном футляре, украшенная золотом, XVII век. Музейная коллекция сэра Генри Уэллкома. Эта чаша, как видно сломана, так как кристаллическая структура чистой сурьмы делает её хрупкой, что объясняет, почему сегодня в Великобритании, по-видимому, сохранилось лишь шесть таких чаш, все в лондонских музеях.

Чаша из сурьмы XVII века из коллекции музея Королевского колледжа врачей.

Сурьмяные чаши, которые в прошлом использовали как «лекарственные», представляют опасность прежде всего при контакте с жидкостями: сурьма легко переходит в вино или воду, образуя токсичные соединения. Именно поэтому такие сосуды могли вызывать отравления, несмотря на репутацию целебных. Прикасаться к сурьмяной чаше руками в целом неопасно, если контакт кратковременный и кожа не повреждена, однако при регулярном касании, особенно влажными руками или при наличии трещин и ран, возможное поступление сурьмы в организм через кожу исключать нельзя. Поэтому подобные предметы сегодня рассматриваются скорее как музейные или коллекционные и не должны использоваться ни по назначению, ни для длительного бытового контакта.

Сурьма, химический символ Sb от латинского stibium, относится к элементам 15-й группы периодической системы Д. И. Менделеева и имеет атомный номер 51.

В чистом виде сурьма представляет собой полуметалл серебристо-белого цвета с легким синеватым оттенком и характерной грубозернистой структурой. Само слово «сурьма» пришло в русский язык из турецкого и крымскотатарского sürmä. Так называли порошок свинцового блеска, которым с древности подводили брови и глаза. История этого вещества уходит в глубокую древность. На Востоке сурьму использовали уже около 3000 года до нашей эры, в том числе для изготовления сосудов. В Древнем Египте, начиная с XIX века до н. э., порошок природного сульфида сурьмы Sb₂S₃, известный под названиями mesten или stem, служил косметическим средством для чернения бровей. В Древней Греции сурьма была известна как στίμμι и στίβι, откуда позднее возникло латинское название stibium.

В Средние века, примерно в XII–XIV веках, закрепилось название antimonium. Первое подробное описание свойств сурьмы и способов получения её соединений принадлежит алхимику Василию Валентину и относится к 1604 году. В конце XVIII века Антуан Лавуазье включил сурьму в официальный список химических элементов под названием antimoine, от которого происходят современные названия в европейских языках.

Соединения сурьмы, прежде всего оксиды, сульфиды, антимонат натрия и трихлорид сурьмы, и сегодня находят применение в промышленности. Их используют при производстве огнеупорных материалов, керамических эмалей, стекла, красок и различных керамических изделий.

Источник:

https://genderingthemuseum.co.uk/case-studies/antimony-cup

https://history.rcp.ac.uk/blog/may-god-protect-us-such-drugs-and-physicians-17th-century-antimony-cup

https://ietarchivesblog.org/2020/03/25/rare-book-john-evanss-the-universal-medicine-or-the-virtues-of-my-magneticall-or-antimoniall-cup/

https://www.rcp.ac.uk/news-and-media/news-and-opinion/one-for-sorrow-death-at-the-sign-of-the-magpie/

https://www.intoxicatingspaces.org/2022/03/05/it-brought-much-slime-out-of-the-gutts-and-made-me-cheerfull-defining-intoxicants-in-the-diary-of-robert-hooke/