Генри Рот «Наверно это сон»
Константин Карагода. Мой Telegram-канал: https://t.me/Pastand
О романе «Наверно это сон» писали: забытая классика американской литературы и один из немногих по-настоящему выдающихся романов, написанных американцем в XX веке. Это своего рода «В поисках утраченного времени» по-американски — джойсовское воскрешение еврейского иммигрантского детства в Нью-Йорке. Недооцененный шедевр эпохи Великой депрессии, классический роман об иммиграции, который сегодня широко признан шедевром еврейской американской литературы.
Русский перевод
Этот роман не сразу был признан, и с популярностью среди русскоязычных читателей ему также не везёт. Этот шедевр всё ещё ждёт своего вторичного открытия и заслуженного признания.
На него меня натолкнул документальный сериал Мартина Скорсезе «Представьте, что это город», состоящий из интервью с писательницей Фрэн Лебовиц. В сериале она упоминает Генри Рота как гениального писателя и великого грешника, отмечая известное правило разделять автора и его произведение. Лебовиц утверждает, что гений не обязан быть хорошим человеком и что произведение искусства, выйдя в свет, отчуждается от автора — о чём писали Ролан Барт и Мишель Фуко.
Единственное издание романа «Наверно это сон» на русском языке, переведённое Г. Геренштейном, вышло в 1977 году в израильском издательстве «Библиотека-Алия».
Скан книги: https://vtoraya-literatura.com/pdf/aliya_049_rot_navernoe_eto_son_1977__ocr.pdf
«Я продаю свои дни за горсть серебра и немного бумаги — шестнадцать грязных бумажек в неделю. И мне не выкупить эти дни ни за какое золото. Этого достаточно, чтобы сделать человека зверем».
Биография писателя
В 1934 году, в 28 лет, Рот опубликовал свой первый роман «Наверно это сон» — джойсовское воскрешение его еврейского иммигрантского детства на улицах Нью-Йорка. Книга воспринималась как вариация «Портрета художника в юности» Джеймса Джойса, но перенесённая в атмосферу Нижнего Ист-Сайда.
Роман получил хорошие отзывы, но разошёлся небольшим тиражом и вскоре был забыт. Отрицательные рецензии появились от левых критиков, которые упрекали автора за вычурный стиль и буржуазный эгоцентризм. Рот, тогда убеждённый коммунист, решил написать пролетарский роман и безуспешно трудился над ним долгие годы, прежде чем в отчаянии сжёг большую его часть.
Прошло тридцать лет, прежде чем молодой редактор Питер Майер в 1964 году решил переиздать почти забытую книгу Рота в мягкой обложке. Вскоре в The New York Times Book Review появилось эссе, где критик Ирвинг Хоу назвал роман «Наверно это сон» «одним из немногих по-настоящему выдающихся романов, написанных американцем XX века». Рецензия принесла книге ошеломительный успех, и за год продали миллион экземпляров.
Рот, однако, пытался отдалиться от своей работы. «Человек, который написал эту книгу в 27 лет, умер», — сказал он. — «Я совсем другой человек».
К тому времени он жил в уединении в сельской местности штата Мэн, где после случайных заработков и работы санитаром в психиатрической больнице трудился, как сам называл, «разделщиком водоплавающих птиц», убивая и ощипывая уток и гусей. На протяжении всех этих лет он не опубликовал ни слова.
Рот по-разному объяснял своё затянувшееся молчание: от депрессии до разочарования в коммунизме. Но более мрачная и парализующая причина — тайна, которая мучила его долгие годы, — всплыла в романе «Ныряющая скала на Гудзоне», втором из четырёх произведений, которые он начал публиковать в 1990-х. В нём он признался, что в подростковом возрасте совершил инцест со своей сестрой и кузиной.
После успеха романа «Наверно это сон» Генри Рота неожиданно провозгласили отцом американской еврейской прозы — как раз в то время, когда писатели Сол Беллоу, Бернард Маламуд и Филип Рот были на пике своего творчества. Однако Рот не стремился к возвращению в литературу.
В конце 1970-х годов Рот начал работу над новым автобиографическим романом, который должен был продолжить историю его молодости, оборвавшуюся на страницах «Наверно это сон». В 1992 году редактор Роберт Вайль помог ему превратить тысячи страниц рукописи в серию из четырёх томов под названием «Милосердие бурного ручья» (Mercy of a Rude Stream), публикация которой началась в 1994 году. Рот дожил лишь до выхода первых двух томов и в 1995 году, спустя 60 лет молчания, он ушёл из жизни, обретя свой голос посмертно.
«Наверно это сон» — самый глубокий роман о еврейской жизни, который я когда-либо читал у американцев. Это произведение высокого искусства, созданное с использованием всех возможностей модернизма, где тонко переплетаются повествование о мире городских сточных канав и подвалов многоквартирного дома с историей всепоглощающей любви между матерью и сыном».
— Альфред Казин, The New York Review of Books, 1991.
История еврейского мальчика
История еврейского мальчика Давида Шерла, главного героя романа, во многом перекликается с биографией Генри Рота, который тоже родился в Галиции, еврейском сердце Австро-Венгрии, в 1906 году и был привезён матерью в Америку в раннем детстве. Отец Давида, Альберт Шерл, первым переезжает в США, чтобы заложить основу для новой жизни в Нью-Йорке, и позже отправляет деньги, чтобы его жена и сын смогли присоединиться к нему.
Однако их встреча оказывается далека от теплого семейного воссоединения. Альберт встречает жену и сына на острове Эллис терзаемый подозрением и недовольством. Увидев яркую, старомодную детскую шляпку Давида, он в припадке гнева срывает её с головы мальчика и бросает в гавань.Так для мальчика начинается новая суровая жизнь.
«Это была та огромная невероятная земля, земля свободы, огромных возможностей, эта Золотая земля», — размышляет мать Давида.
Альберт, как становится ясно, страдает психическим заболеванием. Он — параноик, не способный удержаться на работе, потому что неизменно вступает в конфликты с коллегами. Семья Шерлов — это своеобразный Эдипов треугольник, где отец и сын конкурируют за любовь матери.
Роман представляет собой внутренний монолог Давида, через который читатель узнает о жизни бедных еврейских семей в Браунсвилле и Нижнем Ист-Сайде Нью-Йорка.
Особенно травмирующим для Давида становится столкновение с сексуальностью, вызывающей у него страх, схожий с тем, что он испытывает к своему отцу. Этот страх достигает кульминации, когда он помогает другу соблазнить одну из своих кузин. Этот поступок, дополненный ужасом от осознания интимных тайн родителей, ведёт к трагической развязке книги. Давид, прочитав о чудесах пророка Исайи, стремится к искуплению за свои грехи, намеренно пытаясь убить себя, вставив металлический прут в третий рельс трамвайных путей. Рот наполняет эту сцену голосами и акцентами окружающих — итальянцев, евреев, ирландцев и случайных бедняков города. Эпизод превращается в произведение искусства, которое мог создать лишь мастер, владеющий приёмами свободных ассоциаций Джойса и Элиота.
«Наверно это сон» — это столь полное и мощное воскрешение детства Рота, что его неспособность написать продолжение кажется почти естественной. Детство для Рота было своего рода внутренним электрическим током, как для Давида, скрытым источником, который питал его воображение. Рот ухватился за этот заряд и позволил его разрушительной энергии протечь через себя. Возможно, он был одним из тех писателей, у которых есть только одна история — собственная жизнь. Рассказав её, он изгнал своего демона, и у него не осталось ничего, что можно было бы добавить. Рот оставался пленником и свидетелем катастрофы своего детства.
Подписывайтесь чтобы увидеть другие мои заметки и видео:
Мой ютуб канал: https://www.youtube.com/@KonstantinKaragoda
Мой Telegram-канал: https://t.me/Pastand
https://www.nytimes.com/2010/05/24/books/24type.html
https://www.tabletmag.com/sections/arts-letters/articles/henry-roth-quartet
https://jewish.ru/ru/events/usa/195421/
https://www.harlemworldmagazine.com/henry-roth-harlem-new-york-1914-1927/