Россияне на берегах Босфора
Осень 1920г. На бескрайних просторах бывшей Российской империи полыхает гражданская война. Остатки Белогвардейской армии и огромное количество гражданских, бегущих от власти большевиков, скопились в Крыму - ёёоплоте Белого движения. Никто уже не сомневается в скором взятии Крыма частями Красной армии. На полуострове не было достаточного количества ресурсов, чтобы прокормить такую массу людей и снабдить всем необходимым армию. Барон Врангель, главнокомандующий Вооружёнными силами Юга России(ВСЮР), в апреле 1920г. заменивший на этом посту А. И. Деникина, ставил своей целью уже не борьбу с красными, а задачу «с честью вывести армию из тяжёлого положения».
В ночь с 7 на 8 ноября Южный фронт Красной армии под командованием М. В. Фрунзе начал генеральное наступление, целью которого было взятие Перекопа с дальнейшим прорывом в Крым. Командовавший обороной генерал А. П. Кутепов не сумел сдержать наступления, и войска Красной армии, несмотря на тяжёлые потери, ворвались на территорию полуострова.
Приказ об эвакуации был отдан 11 ноября 1920 года. «По моему приказанию уже приступили к эвакуации и посадке на суда в портах Крыма все, кто разделил с Армией ее крестный путь, семей военнослужащих, чинов гражданского ведомства с их семьями и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага.
Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для ее эвакуации суда стоят в полной готовности в портах согласно установленному расписанию...
Дальнейшие пути наши полны неизвестности. Другой земли, кроме Крыма, у нас нет. …Да ниспошлет Господь всем силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье. Генерал Врангель».
Благодаря предусмотрительности Врангеля в портах Керчи, Феодосии и Ялты и Севастополя были подготовлено большое количество кораблей для предстоящей эвакуации. Уже 12 ноября армейские части, оставив на фронте только части прикрытия, скорым маршем отправились в заранее назначенные порты для погрузки на корабли. В сообщении Белой гражданской администрации потенциальным эвакуируемым разъяснялось, что условия на кораблях будут суровыми и что «поскольку ни одна иностранная держава не согласилась принять эвакуированных, их дальнейшая судьба совершенно неясна». Мирным жителям, которым не угрожала «прямая опасность» репрессий со стороны большевистских сил, было рекомендовано оставаться в Крыму.
За четыре дня около 150 000 человек погрузились на «126 линейных кораблей, военный транспорт, буксиры, баржи, яхты — все, что могло плавать», и отправились в плавание в оккупированный союзниками Константинополь.
После захвата Крымского полуострова большевики начали “Красный террор” против оставшихся в Крыму белогвардейцев, лиц, сочувствующих Белому движению и просто гражданских - представителей дворянства, духовенства, буржуазии и интеллигенции, которые считались классовыми врагами большевизма и подлежали уничтожению. По оценкам некоторых историков, с ноября 1920 по март 1921 года могло быть расстреляно от 60 до 120 тысяч человек.
Отрывок из жалобы в Центральный комитет партии врача при Особом отделе ревкома Феодосии С. В. Констансова показывет, как происходили репрессии в Крыму: «Через два или три дня после окончания первой регистрации военных была назначена новая регистрация, которая производилась Особой комиссией по регистрации 6-й армии и Крыма; этой регистрации подлежали наряду с военными также юристы, священники, капиталисты. Все военные, только что зарегистрированные и амнистированные, были обязаны вновь явиться на регистрацию. Регистрация продолжалась несколько дней. Все явившиеся на регистрацию были арестованы, и затем, когда регистрация окончилась, тотчас же начались массовые расстрелы: арестованные расстреливались гуртом, сплошь, подряд; ночью выводились партии по несколько сот человек на окраины города и здесь подвергались расстрелу. В числе расстрелянных оказались и офицеры, и рабочие, и врачи, и мелкие военные чиновники, и советские служащие, и больные, и здоровые — без разбора»
Но это будет позже, а 17 ноября 1920г. последний корабль отчалил от пристани и 86000 солдат, офицеров и 60000 гражданских, счастливо избежавших трагической участи оставшихся в Крыму, поплыли в сторону Босфора. Корабли были сильно перегружены беженцами. «Переезд по морю до Константинополя длился пять дней. Генерал, солдат, юнкер, дама — все уравнялись в правах на кружку воды или проход в уборную.
Вежливость, дисциплина, выдержка, воспитанность исчезали. От скученности и грязи появились насекомые. Вымыться, хотя бы морской водой, был невозможно. Да и переодеться было не во что.
Спали вповалку на мокрых палубах, в грязных трюмах, под копотью труб. Особенно тяжело было женщинам. В этой обстановке родилось несколько младенцев и умерло несколько больных и стариков.
Выдавали немного хлеба или лепешки, которые пекли по ночам; минимальные дозы консервов, селедки. Бывали дни полной голодовки. Не было не только горячей пищи, но и горячей воды для чая», - воспоминание одного из беженцев рисует печальную картину того, что происходило на кораблях «великого исхода».
21 ноября корабли бросили свои якоря в бухте Золотой рог и Мраморном море в виду Константинополя.
О своей встрече со Стамбулом Врангель писал так:«Я много читал о Босфоре, но не ожидал, что он будет таким красивым. Виллы, утопающие в зелени, живописные долины, нежные силуэты минаретов на глубоком синем фоне, корабли, парусники и лодки, проплывающие почти повсюду, глубокое синее и прозрачное море, узкие, как картины, улочки и беспорядочная толпа, все было оригинально и необыкновенно красиво».
Вот как описывает в газете «Икдам» в статье «Рус Хилеси» положение прибывших в Стамбул русских эмигрантов, турецкий новеллист, журналист, дипломат и сенатор Якуп Кадри Караосманоглу (1889-1974):
Переполненные беженцами корабли представляли собой очень печальное зрелище. Турецкий, журналист, дипломат и сенатор Якуп Кадри так описывает прибытие в Константинополь Врангелевского каравана: «Вид пароходов, прибывающих в последние дни из Крыма с русскими эмигрантами, — это одно из самых удивительных, самых трагических, самых жалких явлений. Один мой друг, видевший близко проплывающий по Босфору корабль, рассказывает: «Я никогда не забуду такого скопления народа. Не могу даже представить, что творилось внутри, но снаружи, с мачты корабля до якоря, люди висели друг на друге, как грозди винограда. На висевших с двух сторон маленьких лодках находилось, по крайней мере, по 50-60 человек. Некоторые наполовину свисали над водой, держась только одной рукой за канат. Все виденное напоминало груду грязных и потерявших человеческий облик людей».
«Эти останки вчерашней величественной Российской империи запечатлелись в нашей памяти в виде этих безымянных, бесформенных, душераздирающих и печальных картин. Вот уже четыре дня эти люди, битком набитые в корабли без хлеба и воды, ждали. Но чего они ждали? Ответ на этот вопрос они сами не знали. Ведь ни в одном из них не осталось и следа от какой-либо цели, дум и размышлений, боязни и надежды», — пишет Кадри.
Оккупированная войсками государств Антанты 13-го ноября 1918-го года столица Османской империи сама переживала в то время трудный период. Вследствие оккупации в городе были размещены британские, французские, итальянские и японские войска. Ко всему прочему в городе уже находилась масса беженцев из двух первых волн эмиграции из России. В 1919 году в Константинополь прибыли представители аристократии и буржуазии, пытавшиеся попасть в западные европейские столицы, преимущественно в Париж, где было учреждено Временное русское правительство. Более многочисленная волна эмигрантов хлынула в Стамбул в феврале 1920 года, после того как большевики заняли Одессу. С этой волной эмигрантов в Стамбул отправился и генерал А. И. Деникин, из-за чего ее прозвали «деникинской». Эмигранты этой волны принадлежали к разным сословиям, однако бόльшая их часть не имела средств к существованию и нуждалась в крове и пище.
Таким образом в Константинополе и его окрестностях скопилось более 200000 человек, что для города с населением в 900000 человек сопоставимо с ситуацией, если бы в современный Стамбул с населением в 16000000 человек прибыло 3500000 беженцев. Не стоит забывать что подобная ситуация сложилась в столице государства, которое уже шесть лет переносило тяготы Первой мировой войны.
На первом плане стоял насущный вопрос срочного рассредоточения российских изгнанников. Все раненые и больные были устроены в иностранных и русских больницах в районе Константинополя и плавучих госпиталях. Инвалиды помещены во вновь открытые санатории и инвалидные дома.
69 тысяч чинов армии было отправлено, с сохранением военной организации и с оставлением части оружия, в особые военные лагеря на полуостров Галлиполи), в район Чаталджа, и на острова Мудрос и Лемнос. 32 тысячи беженцев были отправлены в различные государства, правительства которых дали согласие на их прием и обещали оказать им помощь: 22 тысячи в Сербию (в том числе 2 кадетских корпуса), 2 тысячи в Румынию, 4 тысячи в Болгарию и до 2 тысяч в Грецию. 30 судов русского военного флота, с личным составом до 6 тысяч человек, в том числе и морской кадетский корпус, по указанию правительства Франции, пошли в Бизерту.
Оставшихся эмигрантов стали расселять в городе и его окрестностях. Большая часть попала в лагеря беженцев на европейской и азиатской сторонах, таких как Селимие, Сан-Стефано, Тузла, а также на Принцевых островах. Некоторых разместили в пансионатах, других в монастырях, третьих в больницах и на фабриках, часть ночевала на дворе Российского посольства или в полуразрушенных мазанках. Словом, устраивались, кто как мог.
Командиры воинских частей Врангелевской армии, отправленные в Галлиполи, быстро восстановили дисциплину в своих подразделениях, наладили быт и снабжение военнослужащих и их семей. В Галлиполи исправно неслась военная служба, проводились учения, устраивались военные парады. Были созданы и успешно функционировали шесть военных училищ и две офицерские школы. Для нарушителей дисциплины были предусмотрены три гауптвахты. для лечения больных были открыты лазареты. В расквартированном корпусе велась активная культурная жизнь. Издавались журналы, которые печатались на машинках в канцелярии штаба. Устраивались многочисленные концерты и выступления, на постоянной основе работали два театра. На территории лагеря из репродукторов ежедневно зачитывалась «устная газета» содержавшая мировые новости и факты из жизни российских эмигрантов. В лагере часто проводились спортивные состязания, в том числе - футбольные матчи. В ряде частей были устроены церкви, велись религиозные службы, праздновались церковные праздники.
Особенной заботой и вниманием командования и всего взрослого населения русской общины были детский сад и гимназия имени генерала Врангеля, над которой шефствовала его жена баронесса Ольга Михайловна.
Под давлением французов, постоянно жаловавшихся на дороговизну содержания российского воинского контингента, в декабре 1921 года было принято решение о переезде 1-го Армейского корпуса в Болгарию. Некоторые подразделения отправились в Сербию, где вошли в состав пограничной службы. Многие завербовались во французский Иностранный легион. Перед отъездом русское командование 16 июля 1921 г. решило отдать последнюю дань памяти умершим от болезней и ран 342 галлиполийцам и на местном военном кладбище был торжественно открыт памятник, спроектированный и воздвигнутый самими галлиполийцами.
16 июля 1921 г. на Большом русском военном кладбище был торжественно открыт памятник, спроектированный и воздвигнутый самими галлиполийцами. Покидая Галлиполи, русские определили денежное содержание сторожу-турку и исправно платили до 1949 года, пока кладбище и памятник не были разрушены землетрясением.
Население Галлиполи тепло проводило русских военных, с которыми у местных жителей — турок, армян, греков — сложились добрые, дружеские отношения. За время пребывания корпуса в Галлиполи в отношении жителей не было совершено ни одного правонарушения.
Гражданская часть беженцев, кто остался в Константинополе и не имел возможности или желания для переезда в Европу, начали работать, открывать различные предприятия и заведения, чтобы обеспечить свое дальнейшее существование. Вовлечение российских беженцев в экономическую, социальную и культурную жизнь Османской столицы вызвало в Константинополе большие перемены.
Опера и балет, классическая симфоническая музыка и живопись, театральное искусство и высокая кухня, образование и общественный транспорт, спорт и пляжный отдых, - вот далеко не полный список тех областей, в которые российские эмигранты внесли свой огромный вклад.
В городе открывались первые балетные студии, на подмостках вновь организованных театров с успехом шли постановки «Шехеразады», «Лебединого озера», «Волшебной флейты», «Дон Жуана» с известными артистами русской оперы и балета. Музыканты, композиторы, дирижеры и певцы из числа русской эмиграции познакомили турецкую публику с мировыми шедеврами европейской и русской музыки. В парке «Таксим» долгое время существовал Русский театр оперетты. В казино «Чёрная роза» выступал Александр Вертинский. Дирижёр И.И. Полянский при клубе «Русский маяк» организовал музыкальный ансамбль.
В Константинополе в то время оказались и основатели русского кино, в том числе знаменитая актриса Вера Холодная. Кинорежиссер Яков Протазанов снял фильм «Дорога горя» с участием известного актера Ивана Мозжухина. Фильм рассказывал о непростой судьбе российских эмигрантов.
Среди эмигрантов было много художников. В Константинополе успешно работал Союз русских художников под руководством Василия Иосифовича Иванова. 9 октября 1921 года в галерее клуба «Русский маяк» прошла первая выставка картин русских художников эмигрантов. Заметной фигурой был Николай Константинович Перов (1883–1963), выпускник харьковского художественного училища. Благодаря его упорному труду были восстановлены росписи в нескольких православных церквях Константинополя. В дальнейшем он служил художником-декоратором Муниципального театра в Стамбуле и Государственном театре оперы и балета Анкары, навсегда связав свою жизнь с Турцией. Многое он сделал и для турецкого кинематографа, работая в качестве художника-постановщика с выдающимся турецким театральным и кинорежиссёром Мухсином Эртугрулом.
В городе издавалось большое количество русских газет и журналов: «Общее дело», «Воля России», «Последние новости», «Русские ведомости», «Зарница», «Наши дни», «Чужая даль», «Листья». В этом была большая заслуга Союза русских писателей и журналистов, созданного в 1921 г. Генерал Врангель стал инициатором создания в Константинополе Бюро русской печати, работавшим под руководством Николая Чебышева - известного общественного и литературного деятеля русской эмиграции. Михаил Ротенберг, ставший в последствии Эролом Гюнеем, получил известность как переводчик русской классической литературы. Благодаря ему турецкий читатель впервые познакомился с Чеховым, Гоголем, Тургеневым, Гончаровым, Достоевским.
Самым плодовитым среди, эмигрировавших в Константинополь, писателей был Аркадий Аверченко. Сатирик прожил здесь полтора года и в 1921г. издал «Записки простодушного» и «Нечистая сила: Книга новых рассказов», а в 1922г. «Кипящий котел» и сборник рассказов «Дети». Аверченко писал также фельетоны о жизни в Константинополе. За тринадцать с половиной месяцев сатирик опубликовал в «Вечерней прессе» 46 фельетонов и 17 комментариев под общей рубрикой «Волчьи ягоды». Помимо Аверченко в Константинополе жили и творили многие известные писатели и поэты. Действовали литературно-поэтические общества, проводились чтения, собрания и выступления авторов.
Все книги печатались в русских издательствах «Л. Бабок и сыновья», «Пресса», «Сфинкс», «За рубежом», «Русская мысль» и ряде других. При издательстве «Русская мысль» на площади Туннеля в доме № 2 имелись книжный магазин и библиотека, в которых читателям предлагался большой выбор книг и журналов. Работали книжные магазины «Культура», «Нацевo», «Забело», «Маршак» и «Чернов». Все они помимо произведений русских авторов, изданных за границей, заказывали и мировую классику в русском переводе, а также выполняли функцию библиотек.
Российские эмигранты уделяли огромное внимание образованию своих детей. В городе открывались школы, лицеи, гимназии, детские приюты. В общей сложности на территории Турции насчитывалось около тридцати учебных заведений, основанных выходцами из России.
Очень популярными стали русские кулинарные заведения в центре Константинополя: «Золотой петушок», «Русский уголок»,«Эрмитаж», «Петроград», «Аркадия», «Уголок», «Киевский», «Яр», «Смирновская водка», «Филипповские пирожки», «Кремль» и многие другие, - названия ресторанов и кафе напоминали о навсегда потерянной родине. Все они предлагали изысканные блюда русской и европейской кухни, удивлявших гостей тонкостью и разнообразием вкусов. Зачастую в этих заведениях играли оркестры, пели певцы, выступали танцоры и знаменитые артисты. Их выступления вызывали неизменный восторг и восхищение у посетителей ресторанов.
Один из ресторанов, названный «Карпыч» по имени своего владельца Георгия Карповича Кечиджи настолько понравился первому президенту Турции Мустафе Кемалю Ататюрку, что в 1928 г. он попросил владельца перевести ресторан в Анкару, где тот просуществовал до 1956 г.
Первые ночные клубы - кабаре, с их красочными и шумными представлениями, были также открыты русскими эмигрантами.
Русские обживали в основном европейскую часть города на западном берегу Босфора, Галату - нынешний Каракёй, а также район Бейоглу, сосредоточенный вокруг улицы Пера. Здесь русская речь была слышна чаще, чем турецкая.
«В течение короткого времени вся набережная Галаты и Стамбула была усеяна всевозможными торговыми и агентурно-комиссионными конторами. Вся улица Пера, начиная от тоннеля и кончая площадью Таксим, была занята торговыми предприятиями беженцев: мясными, колбасными, книжными магазинами, «кооперативами» и бесконечным числом ресторанов» - вспоминает о тех днях один из очевидцев.
Ему вторит А. Н. Вертинский, который писал: «Константинополь стал очень быстро русифицироваться. На одной только рю-де-Пера замелькали десятки вывесок: ресторанов, кабаре (дансингов тогда еще не было), магазинов, контор, учреждений, врачей, адвокатов, аптек, булочных. Все это звало, кричало, расхваливая свой товар, напоминало о счастливых днях прошлого: «зернистая икра», «филипповские пирожки», «Смирновская водка», «украинский борщ».
А вот как описывает главную улицу Бейоглу публицист Н. Н. Чебышев: «Пера, кривой коридор, по вечерам беспорядочно испещренный электрическими огнями, стала «нашей» улицей. Русские рестораны вырастали один за другим. Некоторые из них были великолепны, залы в два света, первоклассная кухня, оркестры, каких Константинополь никогда не слышал».
Модной новинкой Османской столицы стали русские салоны и ателье верхней одежды и мехов. Стройные и утонченные, голубоглазые и светловолосые русские женщины и девушки (тогда их называли «карашо») производили ошеломляющее впечатление на жителей Константинополя.
На Бейоглу стали появляться также кабинеты русских врачей, аптеки, конторы адвокатов и частных детективов, обувные мастерские и косметические лаборатории. Офицер Николай Пьянковский после закрытия галлиполийского лагеря организовал косметическую лабораторию, одну из первых в стране, которая стала необычайно популярной.
На параллельной рю-де-Пера улице Тарлабаши открылись русские прачечные, пекарни, предприятия по изготовлению алкогольных напитков (в основном водки), принадлежавшие российским производителям Крамскому, Романенко, В. П. Смирнову. Эта продукция имела широкий спрос не только у русских, что понятно, но и у местных жителей. Турки до сих пор высоко ценят сары водка – «желтую (т. е. лимонную) водку».
Те, кто не имел достаточных средств для открытия бизнеса, брались за любую работу. В ту пору найти работу в Константинополе было крайне трудно даже местным жителям, не говоря уже о тысячах русских. Несмотря на чины и звания, высокий уровень образования и владение иностранными языками, эмигранты из России становились простыми плотниками, разнорабочими, кузнецами, портными, шоферами, поварами, официантами, портье, рыбаками, мастерили поделки и детские игрушки. Другим удавалось устроится садовниками, извозчиками, слесарями, конюхами, работниками на фермах. Чтобы прокормить себя и свои семьи люди не гнушались ничем: грузили уголь, дрова и муку в порту; мостили дороги; ремонтировали трубопроводы.
«Бегут дни за днями, а за ними и „специальности“ одна за другой. Чем я только уже не был: и прачкой, и клоуном, и ретушером у фотографа, мастером игрушек, судомойкой при столовке, продавал пончики и “Пресс-дю-Суар”, был хиромантом и грузчиком в порту. Я крепко цеплялся за все, за что только можно зацепиться, чтобы не погибнуть от голода в этом огромном чужом городе», - вспоминает один из эмигрантов.
В 1924г. эмиграция начала разъезжаться. Толчком к этому послужил принятое осенью 1922 г. Великим Национальным Собранием Турции постановление об ограничении срока пребывания русских беженцев в стране пятью годами, т. е. до 1927 г. они должны сделать жизненно важный выбор – либо покинуть страну, либо принять турецкое гражданство. Слухи об этом неожиданном решении быстро распространились среди беженцев и Анатолии, и Стамбула. Большинство эмигрантов предпочло покинуть Турцию. Несколько тысяч эмигрантов, сменив имена и фамилии и приняв ислам, навсегда остались в Турции, продолжая трудиться, принося своей второй родине значимую пользу.
Перед отъездом из Турции русские литераторы издали альманах «На прощание». В нем они попытались «выразить чувство признательности всем тем, кто протянул руку помощи русским эмигрантам, очутившимся на берегах Босфора»: «Мало сказать — Турция была гостеприимной. Она братски согрела потерявших отечество. Сколько живительных соков дала нам Турция, с ее кротким и героическим народом, впервые назвавшим нас братьями. Слово «кардаш» останется в нашей памяти навсегда. Прими же, Турция, братское спасибо и братское прощай от нас, пронесших сквозь десятки воин с тобою восхищение перед твоей святыней — душой народа!..».
К 1930-му году Русский Стамбул опустел, так и не став постоянным центром эмиграции. Несмотря на трудности в материальном и моральном отношении, россияне создали в Стамбуле яркий очаг русской культуры и приобщили к ней практически все население города. Русский Стамбул стал предшественником и образцом для Русского Берлина и Парижа.
Сейчас практически невозможно определить потомков русских семей, принявших турецкое гражданство и покинувших русскоязычное культурное поле. Незначительное исключение составляют представители татарской и северокавказских национальностей, сохранившие свою идентичность, а в некоторых случаях и знание русского языка.
Наследие, оставленное российскими гостями, полностью изменившее общественную и материальную жизнь Стамбула, живо и сегодня, хотя оно почти незаметно за яркими витринами современных зданий, укрылось от бурлящего многолюдья и громкого многоголосия улиц и площадей в тенистых переулках старого Стамбула, таком древнем и таком изменчивом. Остатки этой великой драмы включают пару элегантных русских ресторанов, где подают борщ и бефстроганов с водкой; Цветочную аркаду, расположенную на главной пешеходной улице Стамбула Истикляль и названную в честь русских девушек, которые когда-то продавали там букеты цветов; три крохотных накрышных православных церквушки, почти заброшенные и которых, скорее всего, скоро не станет. Сегодняшние стамбульские маршрутки «долмуш» - наследники первых такси, которые появились на улицах города благодаря водителям бронетанковой бригады Белой армии, занимавшихся частным извозом на улицах Константинополя.
Но самым пронзительным напоминанием о русских эмигрантах остаются православные кладбища. В районе Шишли находятся почти 500 могил генералов и князей, профессоров, священнослужителей и многих, для кого последним пристанищем стала турецкая земля. Помимо Стамбула есть захоронения в Анкаре, Трабзоне, Карсе, Самсуне, Измире, Чешме, Сарыкамыше и других местах.
В этих могилах покоятся останки наших достойных соотечественников: С.Ф. Виноградова, организовавшего Корпорацию русских шофёров в Стамбуле; лейтенанта Императорского флота С.А. Хомякова (1891–1984), основателя и владельца знаменитого русского ресторана «Сурейя Локантасы» в Анкаре и Стамбуле; Н.К. Клуге (1867–1947), известного художника-реставратора храма Святой Софии и других византийских памятников; Ибрагима Сафи (Рахман Сафиев) (1898–1983), ставшего известным турецким художником, одним из первых написавшего портрет Ататюрка. В русском некрополе Стамбула покоится племянница казачьего атамана А.П. Богаевского баронесса Валентина Таскина, знаменитая пианистка, ставшая первым музыкальным работником национального радио Турции.
17 мая 2008 года в торжественной обстановке был восстановлен в первозданном виде памятник в Гелиболу (Галлиполи), разрушенный во время землетрясения 1949г., а также открыт музей с уникальной фотоэкспозицией и установлены мемориальные доски с именами покоящихся здесь россиян. На мраморной плите надпись:«Своим братьям-воинам, в борьбе за честь Родины нашедшим вечный покой на чужбине в 1920–1921 гг. и 1854–1855 гг., и памяти своих предков – запорожцев, умерших в турецком плену».
Это посвящение в равной степени можно отнести ко всем многочисленным захоронениям русских людей на турецкой земле, как к сохранившимся и почитаемым в наши дни, так и затерянным, забытым…
Прошло 102 года с того времени, как в бухте Золотой рог сошли на берег сотни тысяч наших соотечественников, потерявших свою родину. Пролетели годы, прокатилась по миру страшная Вторая мировая война, унеся с собой десятки миллионов жизней... Многое за эти десятилетия пережили и турки, и россияне. Большое количество трудностей и невзгод выпало на долю наших народов, но мы их пережили, сохранив взаимное уважение и дружеские отношения.
Сегодня Россия вновь находится в сложном периоде своей истории и дальнейшие пути для многих россиян, да и не только россиян, как и в далеком 1920 году, полны неизвестности. И Турция, как и сто лет назад, своим теплом, радушием и истинным восточным гостеприимством готова поделиться с каждым, кто в этом нуждается. Для многих Турция вновь стала тихой гаванью, где люди могут начать все с начала. Нужно лишь немного решимости и терпения… Силы, разума и терпения всем нам!