О смиренном не-деянии как пути к осознанности

Слова Христа «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5: 39) [1] открывают историю представлений о христианах, как о безвольном стаде, которое должно смиренно сидеть, пока у них отнимают имущество или убивают их семью. Также это одновременно и один из "камней в огород", дающий право удивляться сильным порывам христианской души в моменты не-справедливости, когда требуется защита семьи, близких и даже чужих.

Смирение, к которому призывает Евангелие, Послания Апостолов и все Священное Предание, находится в центральной части учения Христа, — учения, которое, в свою очередь, лежит в основе ныне доминирующей антично-христианской культуры (нравится нам это, или нет). И, раз это такой важный кирпичик мировоззренческого фундамента подавляющего большинства людей на планете, встает вопрос о необходимости выявления смысла, расширения понимания христианского смирения как религиозного феномена, чтобы определить его сущность и место.

О методе

Один из методов феноменологии религии — сравнительный анализ феноменов разных, зачастую далеких друг от друга во внешнем и внутреннем содержании, религий. Такого принципа придерживались Леув, Зёдерблом и др. представители направления. Поскольку основой в данном лагере ученых были религиоведы-теологи, то данный метод они использовали для обнаружения в христианских феноменах религиозной жизни глубокие слои, о которых история религии и весь корпус религиоведческих дисциплин не задумывались ранее. Избрав данный путь, — соотнесение на первый взгляд далеких друг от друга религиозных систем, — предложим к сравнению даосское недеяние увэй с христианским смирением.

Отказаться от действия

Возвращаясь к щекам в христианстве, уточним, что в богословской литературе принято объяснять действие «обратить другую», как отказ от свершения суда над обидчиком. Таким образом христианин оставляет обидчика и его злодеяние на усмотрение Бога — в силу Его всеведения и всесилия, Он справедливо воздаст по заслугам. Раз такой механизм предусмотрен, зачем действовать?

Однако на практике «обращение другой щеки» периодически понимается именно как действие. Мы знаем массу случаев из истории, когда христиане бросались с просьбами наказать их безосновательно, или требовать смерти ради Святого дела. Безотносительно "щек", в стремлении обрести благодетель в виде смирения, некоторые христиане доходили и до самобичевания, умерщвления плоти (те же флагелланты). Но об этом ли говориться, когда дело касается смирения? Возвращаясь к образу «подставленной щеки» и богословскому пояснению, что это отказ от собственного суда, — отказ от мести (действий). В свою очередь, отказ от действий и есть не-деяние. В этом же смысле смирение предстает и в куда более вегетарианском варианте, когда под ним понимается осознание: все в жизни христианина происходит по воле Божьей. Следовательно, не надо делать лишних телодвижений. (Осталось понять, какие из них "лишние", какие — нет).

Вечное не-действует для себя

Не-деяние нам известно, как именование основополагающего принципа даосского учения — у вэй. В Дао дэ цзин находим: «[…] Небо и земля долговечны потому, что они существуют не для себя. Вот почему они могут быть долговечными. Поэтому совершенномудрый ставит себя позади других, благодаря чему он оказывается впереди. Он пренебрегает своей жизнью, и тем самым его жизнь сохраняется» [2].

В принципе действия по жизни (пути) в даосском учении заложен отказ от приоритета «я» взамен приоритета «они», что созвучно в том числе христианскому смирению. В мире все порождается от друг друга. Одно действие порождает следующее, добро порождает зло, горячее — холодное, длинное порождает короткое, трудное — легкое, где обнаруживается прекрасное появляется безобразное. И несмотря на, казалось бы, неизбежное присутствие зла в мире, он гармоничен и благ — так нам говорит текст Дао Де Цзин. А потому «совершенномудрый, совершая дела, предпочитает недеяние; осуществляя учение, не прибегает к словам; вызывая изменения вещей, не осуществляет их сам; создавая, не обладает [тем, что создано]; приводя в движение, не прилагает к этому усилий; успешно завершая [что-либо], не гордится. Поскольку он не гордится, его заслуги не могут быть отброшены» [2]. На слова «приводя в движение, не прилагает к этому усилий» так и хочется ответить словами Соломона: «Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом» (Притчи 19:21) [1]. Т.е. усилия бесполезны, лишние телодвижения — всегда лишние, осуществляя изменения человек не осуществляет их сам, поскольку делаться должно только то, что должно. Самое поразительно, что всегда и происходит то, что должно, даже когда кто-то совершает лишние телодвижения — создается необходимое зло для гармонии мира. К тому же недеяние понимает только совершенномудрый, он и отвечает за принесение спокойствия в мир.

С-мир-ение (?)

Оставив на время у-вэй, обратимся к проблеме «смирения» в русском языке. Есть дело привычки, коллективная проекция общего видения явления, которая вбирает в себя наиболее частые, повторяющиеся образы. По закону природы, общее по шкале разумности стремится к примитивному (к несложному, упрощенному). Поэтому, возвращаясь к вопросу христианского смирения, почему же оно так часто неверно понимается? Возможно, отказавшись от неверного представления, мы обнаружим искомый глубинный слой в данном феномене.

В Евангелие на греческом слово «смирение» появляется в виде Ταπεινοφροσύνη, происшедшего, в свою очередь, от прилагательного τᾰπεινός. Словарь Дворецкого предлагает следующие переводы:

«1. Низменный, низко расположенный, 2. Низкий, невысокий, 3. Мелководный, мелкий, 5. Скудный, бедный, 6. Малый, незначительный, слабый 7. Покорный, послушный, 8. Надломленный, подавленный, угнетенный 9. Скромный, почтительный, 10. Низкий, неблагородный, жалкий, раболепный. Таково было значение слова τᾰπεινός на протяжении развития древнегреческой литературы, и только в Евангелие слово используется в 11 значении, как «смиренный, кроткий» [3].

Отсюда кажется удивительным, что русское «смирение» происходит от глагола «смирять», которое от съмѣрити «умерить, смягчить, подавить», из мѣра «мера», что от греческой кальки μέτρον – «мерило, длина, измерительная линейка, размер» [4]. Т.е. в нашем языке смирение происходит от также греческого слова, однако с другим значением. Еще следует помнить о так называемой народной этимологии, которая приписывает происхождение «смирения» от слова «мир».

Слияние значений, заложенного в этимологию греческого смирения и собственно «смирения», породило любопытное слово, имеющее сильную потенцию в самом себе. Возможно, такое важное место в восточной традиции и непосредственно в русской православной отведено смирению именно из-за этого сильного воздействия на глубины человеческой души. Пофантазируем: если смирение от мира, то это уже не просто не-деяние в силу безвольности, когда за человека осуществляется действие. Это единение с миром — общиной единоверцев, миром в целом и с Богом. Христианину, обнаружившему такой смысл смирения, уже не трудно будет подставить и одну, и вторую щеку, быть побитым, изгнанным или даже убитым.

Смиренное не-деяние — в каких случаях

В классическом христианском смирении и увэй обнаруживается одно общее основание — не-действие от себя самого. Действовать должно и необходимо не потому, что это требуют наши чувства, эмоции, Я. А так, как велит Единство. Путь же обнаруживается не столько в отказе от своей самости, сколько в обнаружении общего движения. Это возможно только при жизни в Традиции (в значение предложенном Рене Геноном), в одном направлении с волей Божьей — точно также даос движется по Пути. Или как модно сейчас говорить, в Потоке.

Здесь позволим себе последнее сравнение уже с индуистской традицией. В Катха-упанишаде есть красивая аллегория, поясняющая, что есть сознание — к чему стоит стремиться каждому человеку (быть сознательным, осознанным):

«3. Знай [отдельное] Я как владельца колесницы, а тело – как колесницу. Знай разум как колесничего, а ум – воистину как поводья.

4. Чувства называют конями; представив себе чувства конями, [знай] объекты как пути. Когда то Я связано с телом, чувствами и умом, распознающие люди называют Его наслаждающимся.

5. Но у того разума, который, всегда связанный с неуправляемым умом, лишается распознания, чувства непокорны, как норовистые кони у колесничего.

6. Но у того [разума], который – поскольку всегда связан с управляемым умом – наделен распознанием, чувства всегда послушны, словно хорошие кони у колесничего.

7. Но тот [владелец колесницы] не достигает цели [из-за такого разума], который, поскольку связан с нераспознающим разумом и неуправляемым умом, всегда нечист; он достигает мирского существования.

8. Однако тот [хозяин колесницы], что связан с распознающим разумом, наделен управляемым умом и всегда чист, достигает этой цели, [становясь отреченным], из которой он не рождается вновь.

9. И человек, обладающий, в качестве колесничего, распознающим разумом, и управляющий вожжами ума, достигает конца пути; это – высочайшее место Вишну. [...]

14. Поднимитесь, пробудитесь, научитесь, обратившись к высшим. Мудрые описывают этот путь труднопреодолимым, как лезвие бритвы; когда оно заточено, по нему трудно пройти.

15. Человек освобождается от челюстей смерти, познавая то, что беззвучно, неосязаемо, бесцветно, неисчерпаемо, а также не имеет вкуса, вечно, лишено запаха, без начала и без конца, отлично от Махат и всегда неизменно» (I.3) [5].

Краткая версия аллегории: есть Буддхи — сознание, интеллектуально-волевое начало в человеке. В данном случае — это возничий, что управляет пятью лошадьми колесницы. Вожжи здесь олицетворяют манас, или "внешний ум", лошади — пять чувств человека, а колесница — тело. Обычно мы отдает вожжи "лошадям" — чувствам, или "колеснице" — телу. Внешний ум — это та самая "проститутка на мосту", ум, который подбирает факты, данные под некую узкую картину мира, которую мы задали ему в силу своего опыта.

Буддхи же понимается как хираньягарбха, или "золотой зародыш", что плавал в космических водах и дал начало жизни. Т.е. это буквально та самая часть "по Образу и Подобию" [1], что заложена в каждого человека. И именно эта часть и движется смирено, практикует увей и в идеале должна управлять нашими чувствами, телом.

Источники:

[1] — Библия, https://bible.by/

[2] — Дао Дэ Цзин, http://www.lib.ru/POECHIN/lao1.txt

[3] — Электронный словарь древнегреческого языка И.Х. http://gurin.tomsknet.ru/alphaonline.html

[4] — Электронное издание толкового словаря Д.Н. Ушакова. http://ushakovdictionary.ru/

[5] — Катха-упанишада, https://scriptures.ru/katha.htm