cangxiyeyu | Переезд
В день переезда Кевина с семьей Су проснулся рано.
Была суббота и за окном еще не начали шумно щебетать птицы, а уличные фонари еще усердно работали, освещая небольшой участок тротуара и узкой дороги, уходящей в серое небо.
Последний час перед пробуждением Су пытался снова заснуть. Регулировка частоты дыхания, медитация и счет — все эти методы, которые раньше всегда работали, сейчас не помогали. И слова Кевина, произнесенные в тот день, продолжали звучать в голове.
Кевин опирался на ограду школьной крыши, и заходящее солнце окрасило его белые волосы оранжево-красным светом, словно акварель, растекающаяся по бумаге. Возможно, уставший за день от учебы Су ответил несколько запоздалым «хм», а затем потратил почти тридцать секунд, чтобы осознать слова Кевина.
— Это из-за смены работы дяди и тети? — Наконец спросил Су.
— Но мы всё еще сможем приезжать сюда во время каникул.
С перил крыши открывался вид на школьную площадку, за забором на краю которой проходили дорожки, ведущие к паркам, храмам, магазинам и больницам. Они живут в одном квартале друг от друга. Каждое школьное утро Су ждал Кевина на том месте, рядом с дорогой. В семь сорок семь на углу улицы появлялась фигура с половиной тоста во рту, энергично крутящая педали велосипеда. В сумерках они прощались там же, и в сезон, когда солнце садится рано, уличные фонари почти загорались по их следам.
Су едва мог вспомнить, когда это стало их повседневностью. Люди не часто отслеживают происхождение таких вещей и задумываются лишь тогда, уже когда они потеряны.
Су опустил взгляд, уставившись на носки его туфель:
— Когда ты уезжаешь? До конца этого семестра?
— Хм… Скорее всего это будет раньше. К концу семестра меня уже не будет.
С этими словами Кевин наклонился и взял школьную сумку, которая стояла у его ног, и повесил ее на плечо. Наконец он повернулся к Су:
— Приходи проводить меня, когда настанет время.
Су открыл глаза и посмотрел в потолок.
Когда он неспешно переоделся, умылся и открыл дверь, небо за окном уже слегка осветилось. Он услышал звук колес доставщика газет, едущего по дороге. Мужчина средних лет в шляпе нажал на педаль и остановился перед домом.
— Тебя зовут Су, верно? — Он достал из своей сумки рулон газеты и протянул его мальчику перед ним, в тоне мужчины звучало удивление, — похоже, сегодня нет никаких важных новостей... Ты все еще так рано встаешь на выходных.
Су тихо поблагодарил его и закрыл дверь. Почтальон уже бросил очередную газету к двери соседнего дома.
Было уже два часа дня, когда Су постучался в дверь. Ему открыла мать Кевина со стопкой белья в руках:
Су улыбнулся и кивнул, поздоровавшись с ней. Голос Кевина раздался со стороны кухни, послышались какие-то странные звуки, похожие на стук старых деталей.
— Почему мы не можем взять его с собой?
Скрип приближался. Кевин ехал на шатком детском четырехколесном велосипеде, изо всех сил забавно пытаясь сжаться достаточно, чтобы проехать через дверной проем. А дальше поехал по гостиной, чуть не врезавшись в стул.
Су вспомнил как Кевин катался на этом велосипеде в детстве. Держа в руках швабру, он изображал рыцаря на коне.
— Су! — Весело крикнул беловолосый мальчик, — попробуй!
Тогдашний маленький Су носил плащ, который был ему явно не по размеру и сильно развивался на ветру. Не забывая оставаться в роли, он всеми силами пытался отклонить предложение друга.
— Но оно может быть твоим посохом! — Настоятельно рекомендовал Кевин, поднимая швабру повыше, — ну… и маг с копьем — это тоже круто, разве нет?
— Нет, — мать уже взрослого рыцаря положила одежду, которую держала в руках, в чемодан и холодно сообщила, что этого богато украшенного «боевого коня» они отдадут соседской девочке.
Кевин проглотил свое возмущение, когда заметил Су и неуклюже встал. Боковые колеса велосипеда висели в воздухе и одиноко работали на холостом ходу, как водяное колесо на реке.
Отец Кевина вышел из комнаты, пафосно бросил в мешок для мусора модный галстук и вздохнул с облегчением, уперев руки в бедра, как будто наконец покончил с чем-то, что его беспокоило, и дружелюбно сказал мальчикам:
— Ну, Кевин, раз Су здесь, вы наконец можете навести порядок у тебя в комнате.
Комната Кевина находилась на втором этаже. Большая часть шкафов в комнате уже пустая, постельное белье убрано, однако пол заставлен полупустыми картонными коробками, ожидающими, когда их заполнят вещами. Раньше эта комната всегда была в беспорядке: на подоконнике и столе всегда валялись незаконченные комиксы, игровые контроллеры и бейсбольные перчатки. Сейчас она казалась непривычно опрятной.
Кевин встал перед своим столом, глубоко вздохнул и начал разбирать вещи. Он сложил книги в стопки, рассортировал хрупкие предметы и ценную электронику и завернул их в пузырчатую пленку. А Су тихо сел на край кровати, перерезая скотч маленькими ножницами. Он еще раз оглянул комнату. Солнечный свет падал на подоконник, на котором любовно нарезался на кусочки пирог времени, как в дни, которые они провели вместе. Но больше у них не было не было бесчисленных возможностей насладиться им.
— Ох, — Кевин остановился, — посмотри на это.
Су проследил за его взглядом. На коленях у Кевина лежала пыльная коробка, внутри которой находился старый проектор.
— Я думал, что оставил его на хранение… Но забыл здесь, — объяснил Кевин.
Су мог вспомнить почти все детали. В знойный летний полдень отдаленное подсобное помещение школы использовалось для хранения стульев со сломанными ножками и шкафчиков с отсутствующими дверцами, гнилых пленок, вентилятора из трех лопастей, опасно вращающихся над головой, и белых простыней для проекторов. Там же хранились и проецируемые дурацкие фильмы.
Откопанный Кевином проектор все еще работал, но на нем был толстый слой пыли и требовалась замена батареек. Пленку тоже выбрал Кевин, так что даже если он и жаловался на свое везение в слепом отбор, ему некого было винить.
Пропустив урок физкультуры, заранее расчистили относительно чистое пространство в подсобке, затянули тряпкой окно, построив ветхий кинотеатр. Фильм был недолгим, около часа. Он больше напоминал плохо отредактированный документальный фильм без реплик и фоновой музыки, без выдающихся сцен. Некоторые из них — серо-белые тона, как слой тумана, облака, как разорванная вата, выцветшие желто-зеленые пастбища, овцы с прилипшими к шерсти стеблями травы и одинокая хижина между небом и землей, с прислоненной к земле деревянной палкой дверью. История о пастухе и его овцах.
На пятнадцатой минуте фильма Кевин заснул под блеяние овец. Он свернулся калачиком рядом с другом на обитом тканью диване в комнате, покрытой пылью и паутиной. Его детское лицо было откинуто на спинку, рот слегка приоткрыт, а грудная клетка мерно опускалась и поднималась. На экране пастух присел на край поляны, постукивая косточкой с кусочками мяса по дырявой рисовой чашке, а к нему скакала черно-белая овчарка.
— Я даже не могу вспомнить точный сюжет, — вздохнул Кевин и откинул затемняющую ткань, — только то, что было скучно и овцы все время блеяли.
Кевин закрыл коробку, помедлив на мгновение, затем отложил ее в сторону вместе со стопкой просроченных научно-фантастических журналов и коробкой шашек.
— Мы не можем все взять с собой... дорога дальняя, и мы оставим то, что не сможем забрать, в саду, чтобы соседи могли их взять, если понадобится.
— Это другое дело, — улыбнулся Кевин, — я хочу выбрать достойного хозяина для своего боевого коня.
Некоторое время они молчали, а Кевин заклеил еще одну коробку и отряхнул руки. Словно вдруг что-то вспомнив, он обернулся и спросил:
— Су, о чем ты думал, когда впервые приехал в Европу… Скучаешь ли ты по дому?
— Мне было всего пять лет, когда я переехал сюда, Кевин, — Су догадывался, что Кевин не хотел этого говорить, но все равно тихо ответил.
Кевин потер гладкий край стола.
Су вздохнул. В подростковом возрасте вздыхать естественно казалось невероятно старомодным, и Кевин всегда смеялся над ним по этому поводу.
— Кевин, ты привыкнешь к новому окружению. Ты всегда будешь в центре внимания, где бы ты ни находился, у тебя появятся новые друзья, новые увлечения и новая жизнь, — он с теплом добавил, — ты всегда жаловался, что наш город слишком маленький, а теперь прямо перед тобой находится весь мир.
— Су, знаешь, — Кевин серьезно посмотрел на друга, — кажется, будто ты уговариваешь ребенка, когда ты говоришь так.
— Ты не должен извиняться, ведь ты прав.
Кевин быстро собрал коробки и заклеил их скотчем, который передал ему Су. Вещей, которые они возьмут с собой, было немного, остальные ждет судьба галстука отца Кевина, который в итоге был выброшен в черные мешки для мусора.
Сжимая край мешка, Кевин стоял в дверях своей комнаты, пока Су помогал ему с картонной коробкой и ждал, когда они спустятся вниз.
— Надеюсь, я ничего не забыл, — тихо пробормотал Кевин, потянувшись к дверной ручке свободной рукой.
Су стоял у двери, заглядывая в комнату, с которой было столько связано, через постоянно сужающийся дверной проём. Он знал её почти так же хорошо, как свою собственную. Вот они сидят на подоконнике, пока Кевин живо рассказывал о своих путешествиях: “Су, тебе действительно стоит пойти с нами.” Вот Кевин грустит над чистым листом бумаги, думая о том, как выразить отказ в ответ на письмо с признанием в любви; Кевин, который держит укулеле и перебирает пальцами случайные звуки; ночь, когда Су остался ночевать у него и Кевин тайно достал фонарик, зовя за собой на поиски приключений...
Прошлое никогда не казалось прошлым, оно никогда не было тусклым, мягким, размытым, искаженным, отчетливым, пугающим. А теперь оно стало банальным, устаревшим и ненужным, от него неизбежно откажутся, потеряют. Дверь закроется. Багаж слишком мал, а воспоминания слишком велики, забрать их все невозможно.
Су внезапно вздрогнул, широко открыл глаза, глубоко вздохнул и вернулся в настоящее из прошлого в одно мгновение, как тонущий человек.
Спустившись по лестнице, Су увидел, что родители Кевина уже начали грузить вещи в багажник машины. Они улетают лишь завтра и сегодня собирались остановиться на ночь в доме родственников недалеко от аэропорта.
— Тебе лучше проверить, что ты все убрал, - предупредила Кевина его мать, — вспомни как ты не надел перчатки и уехал кататься лыжах.
— Большинство недостающих вещей можно купить в новом месте, но воспоминания не купишь… — Кевин, как ему показалось, внезапно сказал что-то философское, а затем подмигнул Су.
— Хочешь попрощаться с этим местом как следует?
Изначально дом был набором пустых комнат, и постепенно люди добавляли в него истории. Это не дом Су, но в пустой комнате воспоминания цеплялись за его сетчатку, как сорняки, бесконтрольно разрастаясь.
Су увидел деревянный стол в центре комнаты, и вспомнил день рождения Кевина.
Квадратный стол был накрыт широкой скатертью. Друзья собрались вокруг праздничного торта, а отец Кевина держал в руке видеокамеру.
“Загадай желание!” Освещенные мерцающим светом свечей они с улыбками наблюдали за виновником торжества. Кевин послушно закрыл глаза на несколько секунд, а затем снова открыл их. Несколько секунд достаточно, чтобы загадать желание?
— У меня нет ничего, чего я хотел бы достичь. Вы также знаете, что у меня... на самом деле нет никаких больших амбиций. Я могу только загадать: пожалуйста, пусть все останется так, как есть. Ой, подождите! Загадываю, чтобы я поскорее вырос, ведь послезавтра отбор в школьную баскетбольную команду!
Су увидел едва заметные отметины в углу, где когда-то мальчик стоял с прямой спиной и журналом на голове.
— Поздравляю, — сероволосый мальчик беспомощно улыбнулся, — но как долго ты собираешься там стоять?
— Теперь школьная команда больше не может отказать мне в членстве из-за того, что я недостаточно высокий!
Су увидел пустой шкаф от телевизора, конфеты в форме тыквы, которых теперь уже нигде не было. Он вспомнил Хэллоуин два года назад.
Кевин был одет в белую простыню и притворился призраком повешенного. Он серьезно постучал в дверь и пара маленьких рук протянулась из-под простыни. Манжеты его рубашки были слишком длинными, а пальцы обхватили пластиковую корзину в форме тыквы, наполненную тяжелым грузом конфет.
В тот год они договорились пойти выпрашивать сладости вместе, но накануне Су простудился и был вынужден остаться дома. Кевин, ступая на порог, понизил голос и сказал слегка беспомощному Су:
— Кошелек или жизнь! — Но в следующую секунду он схватил пригоршню конфет из тыквенной корзины и щедро вложил плоды полуночного труда в ладони простудившегося друга.
Су увидел брошенную мебель на лужайке перед домом Кевина с припаркованным в углу велосипедом. За двором в мешках для мусора пыхтели и томились тыквенные леденцы, проекторы, укулеле с порванными струнами и тыквы, которые, наверняка, будут рады новым хозяевам, как и этот маленький симпатичный двухэтажный дом.
Наконец Су увидел детское лицо, свое собственное лицо маленького мальчика, робко стоящего за забором. Пятилетний Су стоит здесь с пакетом печенья, которое испекла его мать, и ждет, когда сможет передать его соседу.
Вот тут-то и начинается история. Су остановился у забора.
— Мне пора идти, Су, — подмигнул ему Кевин.
Су переминаясь с ноги на ногу, прошептал:
— Почему бы вам не обнять друг друга, мальчики? — Отец Кевина прислонился к дверце машины и обратился к двум лучшим друзьям.
Су все еще колебался, но Кевин торжественно подошел и крепко обнял его:
— Я вернусь на каникулы. Не забывай меня.
Тело мальчика пахло летней травой и стиральным порошком. Су нежно обнял его и похлопал по плечу:
Кевин улыбнулся и отпустил руки:
— Су — мой важный человек на Земле, как я могу забыть тебя? Кстати, у меня для тебя подарок…
Закат падал на улицы маленького городка в эти не такие уж особенные выходные.
Солнце зашло за пустой белый дом, и теперь здесь будто горит пожар, сжигающий воспоминания и прошлое. Звук уезжающей машины был похож на пламя, сжигающее дерево. А мальчик сидел на корточках в тени сгоревших воспоминаний, обхватив ноги руками. Он держал в руке фотографию, на ней беловолосый мальчик держит баскетбольный мяч и беззастенчиво ухмыляется в камеру.
Какой дурак будет дарить свою фотографию на прощание?
Когда Су вернулся домой, из кухни уже доносился запах ужина. Небрежно ответив на вопросы матери, он отложил на обеденный стол газету, которую уже успел полистать. Казалось, все сбывается согласно желанию Кевина, и ничего не изменилось, за исключением того, что все, что было связано с самим Кевином, исчезло. С сегодняшнего дня все осталось в прошлом.
Когда Су нашел пустую рамку для фотографий и аккуратно поместил в нее фотографию, он понял, что случайно окрасил подушечки своих пальцев влажными чернилами газеты.
