Утопия для реалистов

Мысль первая: «Наша проблема в том, что у нас нет новой мечты»

Мы живём в самое лучшее время, которое когда-либо было в истории человечества.

Ещё 200-300 лет назад люди и представить себе не могли, что сегодня почти все люди на нашей планете будут иметь образование, будут сытыми каждый день и будут иметь постоянную крышу над головой. Миллионы людей стали невероятно богатыми, миллиарды стали очень обеспеченными.

Сейчас мы переживаем наилучшее время, что когда-либо существовало.

На момент 1820 года, примерно 84% населения жило за чертой бедности.

В 1981 году этот процент составлял всего 44%, сейчас же данный процент составляет не более 10.

Глобальная экономика совершила невероятный скачок примерно в 250 раз, а доход на душу населения вырос в 10 раз в сравнении с 1850 годом. Сегодня больше людей страдает от ожирения, чем страдает от голода.

Снижается преступность, смертность среди детей, рожающих матерей и подростков, а общая средняя продолжительность жизни в 2012 году достигла своего пика – семидесяти лет.

То, что раньше казалось волшебством, теперь – обыденность и почти что пережиток, всё стремиться к ещё большим вершинам семимильными шагами, а если бы нашу жизнь увидел какой-нибудь бедняк из среднего века, то непременно бы сравнил нашу жизнь с жизнью по меньшей мере богов.

Но не спешите радоваться, ведь здесь рождается одна глобальная проблема, которая сейчас может стать чуть более серьезной, чем о ней принято думать.

Призадумайтесь, о чём нам всем мечтать в мире будущего, где мечтать уже больше и не о чем?

Люди страдают от депрессии и неудовлетворенности, ведь им больше нечего создавать. Больше нет рисков, прорыва новых горизонтов и духа первооткрывателей. Это миф, легенда и что-то, чего уже никогда не будет.

Автор приводит своего читателя к мысли о том, что, скорее всего, мы уже живём в утопии, о которой мечтали наши предки.

Но, по воле случая, новую утопию мы сами для себя ещё не создали, откуда и берут начало наши беды.

Так, может, пора её наконец-то создать?

Мысль вторая: «Нам нечем бороться с новой антиутопией»

Ведь новой утопии для себя мы ещё пока не выбрали. И выбор таковой – вещь очень сложная и занимательная, требующая точного взвешивания и обдумывания.

Ведь когда-то мы уже выбирали утопию-программу. Именно ту, что когда-то вылилась в сталинизм и фашизм.

Это много чему нас научило, но повторять горький опыт желания нет совсем никакого.

Смягченная утопия-программа – это уже наш выбор, ведь такая утопия не строит вокруг нас клетку, она просто даёт примерные моральные метки, чтобы человек начинал думать в таком мире только своей головой и давал себе отчет. Такая утопия не даёт ответы, она учит задавать вопросы, и прежде всего – себе самому.

Проблемы несправедливости и беззакония – всё это ещё сохраняется в нашем потрясающем мире будущего, поэтому такая будущая утопия с определенными рамками – это наш идеальный выбор.

Нам стоит задать себе многие неудобные вопросы — почему наше богатство растет, а свободное время нет? Почему мы не покончили с бедностью, хотя нашего богатства вполне достаточно для этого?

Почему в этом мире до сих пор существует такая сильная дискриминация по географическому признаку и уровень доходов больше чем наполовину определяется тем, в какой стране вам посчастливилось или не посчастливилось родиться?

Ответы на эти вопросы помогут нам сформировать новую мечту, которая станет опорой для общества будущего. Мы должны помнить об ужасах фашизма, диктатур, тоталитарных сект, но это не значит, что мы должны отказаться от идей о лучшем мире.

Мысль третья: «Опровержения для всеобщего базового дохода не живут на практике»

Всеобщий базовый доход – это одна из главнейших идей утопии.

В действительности же, что будет со всеми нами, если раздавать деньги просто так? Очевидный и вполне логичный ответ — это приведет к лени, порокам, люди вообще перестанут работать, подскочит рождаемость, острее встанут проблемы наркомании и алкоголизма.

Сильные мира сего больше всех прочих убеждены в том, что бедные люди просто не умеют правильно обращаться с деньгами, а тратят их на что-то сомнительное, бесцельно и глупо.

Из-за этого убеждения создается огромное количество хитроумных программ поддержки нуждающихся с огромным бюрократическим аппаратом, выполняющим функцию контроля. Постоянные проверки и недоверие еще больше унижают нуждающихся. Но как иначе, ведь если давать людям деньги просто так, то они вконец разленятся и перестанут работать? Парадокс в том, что это очевидное и логичное утверждение не подтверждается на практике.

В 2009 году сообщество помощи «Бродвей», располагающееся в Лондоне, решило помочь деньгами 13 бомжам, которые ежегодно обходились государству в 400 тысяч фунтов судебных и прочих издержек, связанных с работой полиции и соцслужб.

Абсолютно каждых из 13-ти бездомных получил от организации 3 000 фунтов просто так, без каких бы то ни было условий по их тратам.

Итоги эксперимента оказались неожиданными. Бомжи, вопреки прогнозам, не спустили все деньги в первый же день на алкоголь и наркотики. Большинство нашли себе жилье, все занялись восстановлением своей платежеспособности, проходили реабилитацию от зависимостей, многие восстановили контакты с семьями, записывались на обучающие курсы, думали о будущем. Бродяги не только не потратили все деньги сразу, но в среднем за год каждый потратил всего 800 фунтов из 3 000. Эксперимент показал, что государство сэкономило бы огромные суммы на издержках по содержанию бродяг, просто дав им деньги без какого-либо контроля и условий.

Подобный эксперимент прошёл на территории Латинской Америки, Южной Африки и Азии, но уже в 2010 году, и в них участвовало 110 миллионов семей.

Молодые исследователи из Университета Манчестера пришли к заключению, что такие программы способствуют снижению бедности, они дешевле других социальных программ и приносят долгосрочную пользу — растут доходы населения, улучшается ситуация в сфере здравоохранения, повышается количество налоговых сборов.

Исследования показывают, что выдача бесплатных денег связана со снижением уровня преступности, детской смертности, недоедания, частоты подростковой беременности и прогулов, с ростом школьной успеваемости.

Автор считает, что политикам необходимо понять, что в нуждах бедных лучше всего разберутся сами бедные. Но бесчисленные организации помощи и правительства убеждены в обратном, поэтому они инвестируют в обучение, средства производства, скот. Проблема в том, что у бедняков просто зачастую нет возможности содержать скот или средства производства. То же самое с курсами для бедных — исследования показывают их неэффективность. Бедность — это отсутствие денег, и лучший способ решить эту проблему — просто дать денег бедным, чтобы они сами купили то, что им нужно, а не то, что считает нужным кто-то другой.

В ходе эксперимента было установлено, что люди не спускают бесплатные деньги на табак, алкоголь и наркотики, а, напротив, в большинстве случаев их потребление даже снижается. В Либерии проводился эксперимент. Самым закоренелым беднякам — алкоголикам, наркоманам, преступникам — выдавали по 200 долларов. Даже они не спустили деньги, а потратили их на еду, одежду и лекарства.

Зачастую люди даже охотнее начинают работать именно за бесплатные деньги.

Это доказал Минком — крупномасштабный социальный эксперимент в Канаде, проведенный в 1973 году. В небольшом городе Дофине с населением 13 тысяч человек всем был гарантирован базовый доход. Семья из четырех человек получала около 19 тысяч долларов в год в пересчете на современные деньги без каких-либо условий. Этот эксперимент доказал, что естественное опасение о том, что, получая гарантированный доход, люди перестанут работать и станут заводить большие семьи, не имеет под собой оснований. На деле произошло с точностью до наоборот. Молодые стали позже жениться, рождаемость снизилась, существенно улучшилась успеваемость в учебных заведениях. Мужчины не стали работать меньше, молодые матери расходовали деньги на отпуск, учащиеся — на продолжение учебы. Снизились случаи госпитализации, уровень бытового насилия, жалобы на плохое состояние психики.

Предположение о том, что те, кто получает гарантированный доход, станет работать меньше, не подтвердилось и в США, где тоже проводились подобные эксперименты — в Нью-Джерси, Айове, Индиане, Сиэтле, Денвере и других городах. Небольшое сокращение количества рабочих часов компенсировалось другими полезными занятиями — поиском лучшей работы, работой по дому, творчеством, дополнительным образованием.

Интересно, что в США при Ричарде Никсоне собирались реализовать идею базового дохода, но проект провалился в сенате. В 1969 году Ричард Никсон чуть было не ввел безусловный доход, равноценный 10 000 долларов в год по нынешним меркам, но его отговорил советник — Мартин Андерсон, который восхищался идеями Айн Рэнд о свободном рынке. Андерсон привел довод из классической книги социолога Карла Поланьи «Великая трансформация» (1944), в одной из глав которой описывается одна из первых в мире систем социальных выплат — спинхемлендская система, которая существовала в Англии в XIX веке и с которой базовый доход имел много общего. По мнению Поланьи, эта система не только побуждала бедных к еще большему безделью, но и угрожала основам капитализма.

Известно, что многие выдающиеся мыслители — Давид Рикардо, Карл Маркс, Фридрих Хайек, Джон Стюарт Милль, Иеремия Бентам — считали Спинхемленд ошибкой. В ней они видели причину восстания сельскохозяйственных работников 1830 года. Но что же действительно произошло со Спинхемлендом? Как оказалось, отчет королевской комиссии, в котором содержались негативные заключения, якобы сделанные на основе статистических данных, был, по сути, сфабрикованным. В 1960-1970 годах историки выяснили, что большая часть текста отчета была написана еще до того, как были собраны какие бы то ни было данные, а исследование королевской комиссии содержало грубейшие ошибки и было предвзятым. А другое исследование показало, что спинхемлендская система на самом деле хорошо работала.

Мысль четвертая: «Порок – это следствие бедности»

Политика унижения бедных – это пережиток прошлого, от которого нужно бежать, именно такой мысли придерживается автор книги.

Неработающая система, унижение бюрократией и батальоны контроллеров – всё это должно испариться, если мы хотим построить новую утопию.

Как показывает опыт, люди захотят найти более хорошую работу, так как будут иметь подушку безопасности. Они будут более легко идти на контакт с остальным обществом, меньше испытывать стресс и получат больше шансов в борьбе за выживание. Замкнутый круг из алкоголя и наркотиков разорвется, ведь у них будет возможность всё поправить.

Процент сумасшедших и просто людей с психическими отклонениями гораздо выше в семьях, находящихся за чертой бедности.

То, что психические проблемы — во многом следствие бедности, показала история открытия восточной ветвью индейцев чероки собственного казино в Северной Каролине. Вопреки опасениям, открытие казино не увеличило уровень преступности. Доходы от казино индейцы направили на строительство школы, больницы, пожарной части, а большая часть денег шла напрямую в карманы нескольким тысячам представителей народа, и в 2001 году эта сумма составляла от четверти до трети всех доходов семьи. После открытия казино были отмечены положительные тенденции — поведенческие проблемы детей сократились на 40%, упал уровень преступности несовершеннолетних, снизилось употребление алкоголя и наркотиков, улучшилась успеваемость. Кроме того, индейцы не стали работать меньше, опасение о том, что дармовые деньги делают людей ленивыми, вновь не подтвердилось. Один из представителей племени говорил, что главное, в чем помогли деньги — это снизили напряжение, и что энергия, которую люди тратили на волнение о пропитании, высвободилась и была направлена на заботу о детях.

Бедняк свою проблему решить должен сам, более того, он в силах её решить – именно так думает высшее сословие, что стоит над бедняками.

По выражению Маргарет Тэтчер, «бедность — это дефект личности».

И в действительности, бедные люди реально могут совершать довольно импульсивные поступки. Ожирение, зависимости, большее количество возможностей и мотивов для преступлений, больше вероятность влезть в долги. Эффект дефицита, описанный Эльдаром Шафиром – психологом из Принстонского университета.

Суть этого эффекта состоит в том, что дефицит и его ощущение порождает стресс и выводит человека из равновесия. Причем в краткосрочной перспективе его действия могут быть эффективными, но в долгосрочном плане его решения вредят ему и окружающим. Нуждающийся совершает глупые поступки просто потому, что находится в условиях, в которых любой человек будет поступать глупо. Главный вопрос, волнующий его, — как выжить, а задуматься о чем-то долгосрочном у него просто не остается сил. Автор приводит слова из мемуаров писателя Джорджа Оруэлла, который сам долгое время жил в нищете. В своих рукописях Оруэлл рассказывал о тех временах и о том, как не видел смысла даже в том, чтобы просто вставать с кровати утром. «Будущее как будто было стёрто заранее, оставалась только мысль о том, как выжить сегодня и вернуться живым обратно в кровать» - так описывал то состояние великий писатель.

Программы помощи бедным чаще всего направлены на борьбу с симптомами, а не с корнем проблемы. Бедный сначала должен обеспечить себе приемлемый уровень жизни, а уже потом заниматься образованием и прочим. Сначала ему нужно решить проблему дефицита. Результатом этого будет лучшее здоровье, лучшая успеваемость, лучшая работа, лучшая забота о детях и, в целом, — сокращение огромных государственных расходов, направляемых на борьбу с симптомами бедности. Эксперимент по предоставлению бесплатного жилья в Голландии показал, что каждый евро, вложенный в борьбу с бездомностью и ее предотвращение, позволяет экономить от двух до трех евро расходов на социальные службы, полицию и судебные издержки.

То же самое с безработицей — исследования показывают крайне низкую эффективность многих программ по борьбе с ней, иногда и отрицательную. Некоторые программы даже увеличивают срок, в течение которого человек остается безработным, а то, что государство тратит на социальных работников, обслуживающих эти программы, гораздо выше размеров пособий по безработице. Бюрократия буквально не дает человеку вырваться из бедности, заставляя проходить множество унизительных процедур, выполнять бессмысленные задания. По выражению автора, государства ведут борьбу не с бедностью, а с бедными.

Кроме того, важно понимать, что дефицит — понятие относительное, мы сравниваем себя с окружающими в нашем контексте.

Мысль пятая: «Нужно пересмотреть системы экономических показателей»

Сумма всех товаров и услуг, что производится внутри страны со всеми учетами колебаний и инфлаций, называется «валовым внутренним продуктом», а иначе, укороченно – ВВП.

ВВП в наше время стал мерилом прогресса страны, таймером в этом бесконечном забеге.

Однако никто уже и не помнит того, что ВВП как концепция создавался ещё во времена великой депрессии и сейчас уже практически не имеет права на жизнь даже в фантазиях.

Попробуйте выбить все окна в каком-либо здании. Все люди, которые займутся их переустановкой, заработают, что улучшит общие показатели производства. Экономисты зафиксируют рост, и он увеличит ВВП. Проблема в том, что этот показатель не учитывает, что это был за рост и каковы его истинные причины. Именно поэтому ВВП растет после бедствий и катастроф, но значит ли это, что государство, которое задалось целью увеличить ВВП, должно радостно приветствовать стихийные бедствия и трагедии?

ВВП растет от плохого — разрушений, психологических проблем и проблем со здоровьем населения. По мнению автора, лучший с точки зрения ВВП гражданин — это тяжело больной человек со множеством зависимостей, склонный к бездумному шоппингу, который все свои семейные обязанности отдает на откуп коммерции.

Кроме того, этот показатель не учитывает много хорошего — состояние окружающей среды, работу по дому, если она выполняется бесплатно, заботу родителя о ребенке, волонтерство. Польза Википедии никак не отражается в ВВП, ведь люди тратят на нее время, но денег она не приносит. В ВВП не отражает влияние технологических изменений, ведь возможности связаться с другим концом света сегодня удивительно дешевы, зато, из-за особенностей оценки, чем больше банк рискует, тем выше его доля в ВВП.

Пагубная тенденция современного мира – это отсутствие фактора важности дела. Нет никакой зависимости от величины и силы вклада одного отдельного представителя, что является очень плохой тенденцией – так считает Брегман.

На сегодня уже есть несколько альтернатив ВВП, таких как индикатор подлинного прогресса (ИПП) и индекс устойчивого экономического благосостояния (ИУЭБ), которые учитывают то, что не учитывает ВВП, — социальное неравенство, уровень преступности, экологическую обстановку, добровольную работу. Так, в США ИПП снижается, а в с Западной Европе растет гораздо меньшими темпами, чем ВВП. Тем не менее, хотя эти показатели отражают то, что не отражает ВВП, они тоже не лишены недостатков и многое не учитывают. Возможно, подходящий показатель нам еще только предстоит создать.

Мысль шестая: «Людям нужен досуг»

В прошлом большое количество мыслителей, таких как Франклин, Карл Маркс или Бернард Шоу, думали, что свободное время для человека будущего будет проблемой. Что будет потребность его куда-то деть, что досуга будет слишком много.

Однако же на смену досугу пришло кое-что другое, пришла работа.

Автор приводит данные, согласно которым в XIV веке средний английский фермер работал 1500 часов в год. Это даже меньше рабочего года человека, работающего стандартные 40 часов в неделю. В первой половине XIX века заводскому рабочему приходилось работать вдвое больше времени и только для того, чтобы выжить — зачастую 70 часов в неделю, без выходных и отпусков работали даже дети. Но с середины XIX века ситуация начала меняться, рабочая неделя сократилась до 40 часов, несмотря на некоторое недовольство высших слоев.

Как итог, предсказаниям великих не суждено было сбыться. Мы страдаем не от количества досуга, а от его нехватки, испытывая постоянный стресс и страх перед возможной потерей драгоценной работы.

Богатство возросло, а вот свободное время, к сожалению, нет.

Так вышло из-за того, что между «больше потреблять» и «больше отдыхать», мы когда-то выбрали первое, посчитав что это и является для нас самым лучшим отдыхом.

Сокращение рабочей недели действительно имеет множество неочевидных преимуществ. Так, во время Великой депрессии изобретатель кукурузных хлопьев магнат У. К. Келлог ввел на своей фабрике шестичасовой рабочий день. Эксперимент оказался успешным — заметно повысилась производительность работников, более, чем на 40 процентов сократилось число несчастных случаев на производстве, Келлог смог нанять больше сотрудников. Жители городка, где находился завод, наслаждались досугом — родители стали проводить больше времени с детьми, больше читать, ходить в общественные центры. Другой пример — в 1973 году Великобритания переживала кризис — огромная инфляции, госрасходы, забастовки шахтеров. Премьер-министр Эдвард Хит решился на радикальные меры — он ввел трехдневную рабочую неделю и ограничил расход электричества. Несмотря на прогнозы обрушения промышленного производства и экономической катастрофы, после возвращения к 5-ти дневной рабочей неделе выяснилось, что за время кризиса общее сокращение объемов производства составило всего лишь 6%.

Автор считает, что даже 40-часовая рабочая неделя чрезмерна, так как исследования показывают, что человек продуктивно работает не более 6 часов в день. Сокращение рабочей недели поможет решить множество проблем — стресс, изменение климата, несчастные случаи на производстве, безработица, неравномерное распределение домашних обязанностей и рабочих мест. Самая длинная рабочая неделя — в странах, где самое неравномерное распределение богатств. Если в прошлом богачи не трудились, то теперь отсутствие времени и постоянная занятость — признак статуса, а также, по мнению автора, скрытая попытка повысить свою значимость.

Опросы показывают, что люди действительно хотят больше досуга, но это не значит, что они откажутся от работы. Для ощущения благополучия и осмысленной жизни нам нужна работа, на которой мы можем реализовать свой потенциал. Отсутствие работы наносит реальный вред здоровью — действие безработицы аналогично разводу или потере близкого.

По мнению автора, назрела необходимость возродить идею увеличения времени досуга в качестве политического идеала. Что можно предпринять в этом направлении? Правительствам нужно делать так, чтобы компаниям было выгоднее нанимать двух сотрудников на полставки, чем одного, но который будет вынужден работать сверхурочно; нужно развивать гибкую пенсионную реформу, институт декрета для мужчин. И главное — потребуется изменение мировоззрения, ведь сейчас занятость — признак статуса и карьерных возможностей. Больше досуга не означает больше времени для безделья. Это означает больше времени для того, что важно — для семьи, общественных дел, качественного отдыха. Так, в странах с самыми короткими рабочими неделями самое большое количество добровольцев и самый большой социальный капитал. Досуг — не роскошь и не порок, это необходимость, отмечает автор. На самом деле, имея больше досуга, люди не начинают предаваться порокам, напротив, они ищут в них спасение, когда груз работы слишком велик. Так, люди, перегруженные работой в таких странах, как Япония, Турция, США, очень много смотрят телевизор — до 5 часов в день, что составляет 9 лет (!) в пересчете на среднюю продолжительность жизни. Задача более короткой недели — не в том, чтобы все погрузились в праздность, а в том, чтобы люди смогли уделять больше времени тому, что для них подлинно важно.

Мысль седьмая: «О поощрении»

Вы никогда не замечали, насколько несправедлива эта система?

Поощряются гораздо активнее те люди, которые распределяют богатства, а не те, кто их производит.

Для подтверждения этой мысли, автор описывает две ситуации – две забастовки, которые имели разные последствия.

Первой забастовкой была забастовка уборщиков в Нью-Йорке.

В тот момент дворники и уборщики, недовольные своей зарплатой, полностью прекратили своё функционирование. Очень быстро все улицы Нью-Йорка, а главное – богатые кварталы, наводнились крысами и грязью, что привело к моментальным поправкам, к которым и шли рабочие. Уборщики Нью-Йорка и по сей день имеют очень честные трудовые договоры, а главное – стабильную заработную плату.

Без их работы встала на мёртвой точке, а затем пошла ко дну работа всего города, насколько эта профессия важна в любом городе.

Однако, даже не смотря на всю пользую и важность этой профессии, даже десять уборщиков получают в разы меньше, чем пиарщики, менеджеры и банкиры. Разумно было бы сказать, что деньги – это метод оценки пользы того или иного дела. Почему же в таком случае больше не получает простой люд?

В 1970-ом году свершилась вторая забастовка, которую описывает в своей книге автор.

Это была ирландская забастовка банкиров. Данная забастовка простояла целых 6 месяцев, в результате чего люди показали, что могут обходиться и без горстки этих людей. Они устраивали свои организации, кооперировались в предприятия обмена и придумывали свои уникальные валюты. По факту эта забастовка ничего никому не доказала, но стояла 6 месяцев.

В случае же забастовки уборщиков, люди не смогли продолжать жить без этих людей более 5 дней, в результате чего все требования были удовлетворены.

Сейчас многие зарабатывают огромные деньги, не внося никакого полезного вклада в общее благосостояние, а просто перераспределяя его. Естественно, что подобные сферы, где можно хорошо заработать, привлекают самых умных, образованных и талантливых людей, которые направляют все свои способности на то, чтобы усовершенствовать механизмы перераспределения или попросту ведут хитроумные игры на чужие деньги. Автор уверен, что если бы лучшие умы человечества стремились бы не в инвестиционные банки, а работали над реальными проблемами — поиском лекарств от смертельных болезней, развитием технологий, наукой, то мы бы стали свидетелями удивительных открытий. Тем не менее сейчас им выгоднее работать в сфере перераспределения богатства, а не его создания.

Как же нам найти выход из этой волчьей ямы? Как нам обойти проблему, которая несёт настолько огромную возможную угрозу?

Лучший вариант кроется в повышении престижности некоторых профессий. Необходимо сделать их крайне выгодными для молодых людей.

Автор книги считает, что лучший вариант для движения вперёд в этой нише – это повышение налогов, которые бы сдержали финансовый сектор на месте, и ограничили его рост.

Высокие налоги принесут пользу обществу и государству, ведь всё больше и больше людей будут уходить на более общественно-позитивные профессии. В итоге прогресс внутри страны ждёт невероятный скачок в плане развития, а это уже в свою очередь принесёт стране небывалых размеров доход.

Мысль восьмая: «О том, как решить проблему автоматизации»

Автоматизация будет способна убить человеческую цивилизацию, так как этот процесс в принципе выведет человека из игры. Большинство людей просто станут ненужными в очень большом количестве сфер. Будет расти не только безработица, но и социальное неравенство, так как очень много людей станет слишком резко безработными и бедными, а другие же напротив станут заоблачно-богатыми.

К сожалению, такой прогноз – это не просто очередная страшилка, а самая реальная правда жизни.

Так, в период с 1969 по 2009 годы средняя заработная плата в США снизилась на 14% в результате того, что люди всё меньше нужны для осуществления производства.

Неравенство будет расти и сейчас расслоение в США между богатыми и бедными перешло за черту, которая отмечалась только в Древнем Риме. Для несведущих стоит напомнить, что в Древнем Риме огромное количество людей законно считались рабами.

По мнению автора, без серьезных изменений, человечество ждёт крах и распад. Для решения этой проблемы Рутгер Брегман предлагает введение базового дохода и укорочение рабочей недели.

По мнению автора, такие действия и их введение, экстренное или предусмотрительное – лишь вопрос времени, так как падение в пропасть уже началось.

Необходимо пересмотреть производства, обладающие большой автоматизацией, необходимо сократить рабочую неделю для людей и обеспечить им гарантированный базовый доход, чтобы бедность не продолжала множится среди нас.

Также необходимо укротить сильных мира сего и пересмотреть подоходные налоги, а главное – ввести разумные налоги на капитал. Налогообложение не труда, а капитала – это путь в мир честной экономики, где всё будет держаться в рамках.

Мысль девятая: «Нам надо пересмотреть то, как мы помогаем бедным»

Страны запада активно участвуют в помощи странам третьего мира. На такую помощь ежегодно выделяется более 130 миллиардов долларов.

Эффективна ли такая помощь – сказать сложно, так как большинство даже не понимает, как это работает.

Исключительно в последнее время стал наиболее активно развиваться интерес в области контроля и понимания процесса такой «помощи», для чего начал использоваться метод рандомизированного контролируемого исследования. Придерживающиеся его исследователи исходят не просто из каких-то абстрактных моделей о том, как должны вести себя люди, а точно узнают, как ведут себя люди на практике. Один из пионеров этого метода — Эстер Дюфло, профессор из Массачусетского технологического института. Ее исследования позволили сделать ряд парадоксальных выводов в отношении того, как должна быть организована помощь развитию.

Так, было доказано, что раздача бесплатных учебников и бесплатных книг, которую рекомендовал Всемирный банк, не улучшает успеваемость африканских школьников, а что действительно улучшает успеваемость и здоровье — это бесплатные школьные обеды и дегельминтизация детей.

Подобного рода исследования развеяли и другой миф. Ранее считалось, что нельзя просто раздавать противомоскитные сетки, которые защищают от насекомых, разносящих малярию, так как люди не будут использовать их по назначению, и поэтому их нужно продавать. Но рандомизированное исследование, проведенное в Кении, показало, что практически все те, кто получал сетки бесплатно, использовали их по назначению, а через год они покупали сетки вдвое чаще тех, кто ранее покупал эти сетки, а не получал их бесплатно. Так было разрушено стойкое убеждение в том, что люди не согласятся платить за то, что они ранее получали бесплатно.

Исследования также показали, что простая раздача денег несла более позитивные изменения в структуру общества. Именно тогда, когда деньги не выдавались в кредит под проценты, а раздавались, люди действительно улучшали свою жизнь. Возможно это было связано с отсутствием ментальных ограничений и давления обязательств, которые обычно возникают во время займа у банка.

Мысль десятая: «Откройте границы, и мир станет богаче»

Исходя из большинства данных, которыми мы располагаем на данный момент, мир сделает счастливее именно открытие границ. Существует много способов решить разные проблемы разных стран, но открытие границ – это по сути своей панацея от всех болезней.

Самые бедные люди планеты увеличат свой доход в десятки раз, а общее богатство планеты из-за активизации и упрощения процессов возрастут в 2 раза.

Авторская позиция кажется большинству слушателей совершенно безумной, потому как нам кажется, что границы – это обязательно условие для существования на планете Земля.

Однако же до Первой Мировой войны границы были лишь формальностью, а паспорта люди имели только за редким исключением.

После Первой Мировой границы резко закрылись, чтобы исключить попадание шпионов. С тех пор люди так и живут в жесткой клетке из границ и географических меток.

Только 3% людей планет Земля живут вне своих стран, остальные же располагаются там, где и родились.

По мнению автора границы – это самый большой фактор дискриминации народов в общем и личности в частности.

Для подтверждение своих доводов и удовлетворения меркантильного интереса, Брегман приводит данные, исходя из которых снятие ограничений на капитал даст нам 65 миллионов долларов, в то время как снятие границ поможет нам прибавить к общему капиталу 65 триллионов долларов. Разница достаточно весомая, чтобы иметь значение в диалоге.

Самые богатые 8% населения получают половину мировой прибыли, богатейший 1% распоряжается более, чем половиной мирового богатства, беднейший миллиард пот��ебляет 1% от общего потребления, богатейший — более 70%. Собственность всего восьми человек — самых богатых людей планеты — равноценна собственности беднейшей половины человечества (!). Американец среднего класса относится к 4% богатейших людей планеты. Мы в основном возмущаемся неравенством внутри нашей страны, но масштабы несправедливости за пределами границ просто огромны — автор называет это «апартеидом глобального масштаба».

Естественно, что бедные люди будут стремиться попасть в развитые страны. Но обычно иммигранты не вызывают радости у местных жителей. Автор считает, что на самом деле все страхи перед иммигрантами сильно преувеличены.

Самый большой страх среди населения – это терроризм, который эмигранты могут к нам принести.

Однако же исследования, проведенные Университетом Уорвика, показывают, что среди эмигрантов процентное отношение преступлений закона значительно меньше, чем процент преступления закона среди местного населения.

Сама вероятность умереть в теракте крайне низка, раздута она у нас в головах только благодаря длинным языкам СМИ. И как факт терроризм не имеет никакой прямой зависимости от национальности того или иного человека.

Как показывает практика, эмигранты гораздо более трудолюбивы, чем местные жители. Они обладают большей мотивацией к движению и более мирным настроем, так как чувствуют постоянное давление закона в новом месте жительства.

По мнению автора, открытие границ – это идеал политической ситуации, к которому мы должны прийти, но свои нормы и правила должны быть везде.

Например, обязательная сдача знания языка, запрет жизни на пособие, выдача гражданства только после уплаты определённого количества налогов и определенного количества лет жизни без приводов в полицию и каких-либо проблем с законом.

Миграция – это мощнейший двигатель нашего прогресса, который в будущем может принести не просто процветание и богатство, а целую эволюцию человеческого мира. О такой важной составляющей нашего мира просто нельзя забывать.

Мысль одиннадцатая: «Не нужно думать, что невозможно изменить себя»

Знаменитый психолог Леон Фестингер провёл занимательный эксперимент, в ходе которого внедрился в американскую секту, что верила в скорый приход конца всего сущего.

Однако, когда в назначенную дату апокалипсис не сошел на наши души, случилось невероятное: вместо того, чтобы мирно пожать плечами и разойтись, сектанты продолжали верить в конец света и с новой силой начали отстаивать честь своей веры. Как итог, Фестингер прославился как создатель теории когнитивного диссонанса — если действительность доказывает, что наши взгляды не верны, мы скорее поставим под сомнение действительность, чем наши взгляды, более того, наша убежденность только окрепнет. Здесь речь идет не о практических вопросах, а о политических, идеологических или религиозных убеждениях — обо всем том, что мы считаем частью себя. Причем такая убежденность — не удел малограмотных людей. Напротив, исследования показывают, что интеллектуалы даже более ригидны в своих убеждениях, так как научились искусно находить доводы, подкрепляющие их точку зрения.

Однако, не стоит думать, что никто не способен изменить свои убеждения! Особенно не нужно думать так лично про себя.

Изменение имеет другую форму, совсем не ту, какую принято видеть.

Изменение внутри нас, изменение наших убеждений происходит не плавно, а скачкообразно и резко, чаще всего тогда, когда мы встречаемся с резкими и неприятными фактами.

Такой импульс резко меняет парадигму, в результате чего человек понимает, насколько был неправ всё это время.

Конформность так же играет огромную роль в формировании наших взглядов. Это доказали множественные эксперименты Соломона Аша, которые доказали, что большинство людей будет заимствовать идеи и верить в них, прогибаясь под давлением толпы, но и один человек действительно может менять мнение целых десятков людей единовременно.

Так, когда подставные участники единогласно давали неправильный ответ, идущий в разрез с правильным мнением определенного человека, этот человек-индивид всё-таки уходит от правильного и склонялся под мнением группы. Однако, когда ответ был единственно-верный, и назван он был тем самым уникумом, неожиданно вся группа, понимая возможную правильность, меняла свою точку зрения.

В подтверждение такой точке мысли можно привести в пример отмену крепостного права, рабства, поправки, что внёс феминизм первой и второй волн, эмансипации. Всё это когда-то считалось невозможным, неприемлемым, но в итоге стало нормой в силу своей правильности.

Поэтому, внедрения чего-то нового, особенно когда дело касается новых идей и мнений – это процесс правильный, нужный, а главное – процесс возможный.

Главное во всём этом не переставать решать сложности, что встают на пути у правильных изменений и понимать, что как только мы найдём формулу лучших решений, мы сможем построить утопию, которую заслуживаем на самом деле.