Это апаши, папаша!

Происхождение названия «апаши» связывают с яростью и «дикостью» молодых бандитов, которые в этом походили на апачей — североамериканских индейцев. Основу апашей составляли молодые люди 15-30 лет, которые предпочли путь бандита работе на заводе или фабрике. Можно сказать, что отчасти в основе этого культурного феномена лежал бунт против социальной предопределенности.

В среде апашей не принято было скрывать свою принадлежность к субкультуре, напротив, ее выпячивали — носили яркие платки, широкие красные пояса, кепки, свободные «мятые» блузы и рубашки с отложными воротниками (которые так сегодня и называются — апаш), остроносые ботинки, сапоги ярких цветов.

Апаши несколько десятилетий «щекотали» добропорядочных граждан.
У них даже был излюбленный способ ограбления, для которого нужно было три человека: один стоял на стреме, второй накидывал прохожему из-за спины веревку на шею, а третий обчищал карманы. Надо сказать, что это еще относительно гуманный метод, пусть и выглядит брутально, могли ведь и просто ножичком порезать, без изысков.

Газетчики всеми силами раздували славу апашей, неустанно писали об их «подвигах», тем более что те со временем стали все чаще выбираться из бедных кварталов в центр города. Сообщалось, что в какой-то момент их численность достигла 70 000 тысяч. У них был собственный кодекс чести, язык жестов, татуировки. Они дрались на ножах среди бела дня, издевались над прохожими, хулиганили, презирали полицию и устраивали целые битвы с жандармами.

То были довольно грубые молодые люди, но в «мирное время», которое принято называть La Belle Époque, грубость в Париже была в чести — процветала натуралистическая литература во главе с Золя; порнография благодаря развитию фотографии и появлению кинематографа вышла на новый уровень; в 1889 году открылся «Мулен Руж»; с успехом гастролировали «человеческие зоопарки», «цирк уродов», шоу Буффало Била «Дикий запад»; а в 1897 открылся знаменитый парижский театр ужасов «Гран-Гиньоль», интерес к которому окончательно пропал только после Второй мировой войны. Как сказал последний директор театра Шарль Нонон: «Мы не можем соперничать с Бухенвальдом».

И хотя в Африке и прочих колониях в то время творились дела похлеще, в «столице XIX столетия», как назвал Париж Вальтер Беньямин, достопочтенную и не очень публику стращали ужасами, экзотикой, бытовыми расправами и нравами низов, не лишенными, как оказалось, своеобразной привлекательности для благополучных граждан.

Так танец апашей, обыгрывавший разборку сутенера с проституткой, стал необычно популярным в Париже далеко не только у представителей дна. В этом танце мужчина таскал партнёршу за волосы, бросал на пол, выдавал пощёчины, угрожал ножом, пускал в лицо сигаретный дым, а в финале, как правило, выбрасывал даму в окно или в дверь. Все это часто заканчивалось для женщин печально (ссадинами, ушибами переломами), но когда такие мелочи останавливали любителей пощекотать себе нервы или, как говорят сегодня, «выйти из зоны комфорта».