Временные сомнения.

Каждый раз, когда ты оставляешь его в растерянности и с таким непонимающе-наивным взглядом, он вновь возвращается к мысли, что стоит прекратить. Прекратить пытаться получить твоё внимание, перестать так рьяно бороться за твою безопасность. И без него прекрасно справляешься, что иногда расстраивает. Вся его явная забота будто скрывается за пеленой. Или же ты совсем не хочешь её видеть, чтобы продолжить отрицать очевидное. Однако Лини продолжает стараться, и вряд ли из принципа.

Только сам иллюзионист (Линнет и Фремине) знает, как быстро колотится его сердце и подрагивают кончики пальцев перед вашей встречей. Как глаза бегло ищут тебя среди толпы во время выступлений, как он это самое выступление хочет посвятить тебе одной, лишь бы увидеть восхищение или удивление, яркую улыбку, усмешку. Всё, что с тобой связано. Однако знакомой макушки часто нет в зале, а билеты, магическим образом оказывающиеся в твоей сумке, игнорируются. Это некрасиво, поэтому делаешь исключения.

— Как представление? - если удастся выловить тебя около театра, то ластится донельзя по-кошачьи, с интересом наклоняя голову и пряча руки за спину, нервно сжимающие ткань перчаток.

— Великолепно. - кратко, но искренне отвечаешь, вздыхая и оборачиваясь на парня, а тот сразу теряет уверенность во взгляде.

— Я безмерно рад!.. - расплывается в улыбке и пару раз кивает, делая шаг назад, когда ты тянешься к нему рукой. Ловко поправляешь бабочку, которая от многочисленных движений слегка перекрутилась, и идёшь дальше. А он смотрит вслед, борясь с желанием догнать.

— Когда ты начнёшь заботиться обо мне чаще?...

Кажется, легче в лицо сказать насколько нравишься, но сама мысль о чувствах вызывает такой трепет в груди, что ноги ведут дальше от объекта воздыханий. Он начинает винить себя, смотря, как ты беседуешь со знакомыми, друзьями, не понимая, чем хуже. Винит за то, что любит, и поджимает губы, будто всё это не может быть правильным. А рядом сестра, что сочувственно вздыхает, хлопая брата по плечу. Иногда это максимальная помощь, которую удаётся оказать.

Разве неудобное молчание, бесчисленная уйма букетов и долгие прощания не громче заветных слов? А если нет, то есть ли толк в словах? Лини хочет разобраться, как работает весь этот огромный фокус в виде вас двоих, но путается лишь больше, когда на встрече ты очарованно смотришь на новый трюк. Хочет знать, что больше завораживает - он сам, нежели магия и ловкость рук? И надеется на первое, говоря очередной комплимент, желая увидеть, как приливает румянец, за которым следует недовольное цоканье.

— Ты нравишься Росселанду. - иллюзионист выносит такой вердикт, слегка усмехаясь, когда его пушистый друг мяукает и ныряет обратно в шляпу. Хочешь сунуть руку внутрь, что тебе позволяют сделать, но нащупываешь только дно цилиндра и удивленно хмуришься. Парень подавляет хихиканье.

— Только ли ему? - а после твоей фразы пытается не подавиться.

Наверное, именно такие редкие моменты заставляют его пробовать дальше. Запомнит каждое касание и вновь поправленную бабочку, чтобы считать это за прогресс. Каждое смущение и улыбку, красоту и смех, чтобы знать, почему любит и будет любить.