хуйня не читать;!!)
Параллельные вселенные – что мы знаем о них? Мы можем лишь наивно предполагать, размышлять и верить (а может и не верить) в их существование, но ни одна живая душа по сей день не способна с точностью до ста процентов подтвердить или опровергнуть их существование. Быть может, существует квадриллионы копий нашей Земли, где один за другим проигрываются бесконечные сценарии наших жизней, на которые мы, к превеликому сожалению, не в силах повлиять. В каких-то мирах мы уже давно мертвы, в каких-то и вовсе не родились, а в каких-то родились, но имеем различные черты характера, различный опыт и воспоминания и, быть может, другой пол..стоп, что?
Сегодняшний день начался как подобает кануну Нового года – бесконечные разговоры к предстоящем празднике кипели на пару с приготовлениями салатов, украшению помещений и упаковыванию подарков для каждого из членов экипажа. И этот Новый год обязан стать чем-то особенным, чем-то большим, нежели простые поздравления, оливье и алкоголь, а после и отсыпание всех празднующих на протяжении следующего дня. Нет-нет, жители Ромашковой долины знакомы между собой уже далеко не первый год, но на борту шаролёта отмечают такой важный праздник впервые, поэтому кое-кто просто обязан будет проследить за тем, чтобы встреча Нового доброго года прошла на ура.
Кое-кто этот никто иной, как Бараш. Следующий год он ждал с какой-то особой надеждой, с трепетом сердца и вожделением – следующий год был отмечен в календаре как год синей деревянной овцы. И хоть он и не совсем овца, но определённо относится к этому виду, посему полноправно имеет считать себя настоящим символом года.
— Совунья, – обращается от к без устали продолжающей готовить угощения, сове, –соизволишь ли ты, моя уважаемая подруга, приготовить к Новому году пирог с капустными листьями?
— Глупости какие! – Совунья возмутилась, –его есть-то никто не будет, кроме тебя!
— А никто и не нужен, – воодушевлённо отвечает Бараш, задумавшись не то о реальности параллельных вселенных, о которых ему с утра поведал Лосяш, не то предвкушая вкус аппетитного пирога с сочными свежими капустными листочками, – ведь это год синей деревянной овцы, то беж, - он показал копытцем на себя, – меня!
Все, кто услышал это, звонко рассмеялись, от чего барана, потихоньку, начинала пробирать злость и обида. Кто-то даже назвал его глупцом, ведь он «верит в пережитки прошлого», на что Бараш уже начинал закипать от переизбытка злости, поглотившей её от копыт по самые рога и только он хотел покинуть своих друзей, уйдя к себе, от кого-то из смешариков он услышал фразу «вот он – настоящий баран», что заставило его мгновенно вспыхнуть:
— Вы! Ничего не понимающие наивные животные! Сидите и насмехаетесь тут надо мной, – толпа стихла, внимая речам Бараша, однако, казалось, что это ненадолго, и чуть только его пыл стихнет его вновь поднимут на смех, но тот не собирался останавливаться, – думаете, это такая уж и мелочь когда всего лишь раз в 12 лет ты становишься символом грядущего года, а тебе даже это не дают как следует отметить! Да пошли вы все знаете куда? –голос его слегка дрогнул, Бараш стоял прямиком возле штурвала, продолжая злостно смотреть на своих друзей. Сбавив тон, он проговорил, стиснув зубы, – лучше бы я оказался в параллельной вселенной, – и со всего размаху ударил по штурвалу, сбиваясь с привычного маршрута и направляя шаролёт в неизвестном направлении.
Бараш плохо помнит, что произошло после этого. Кадрами проплывают лишь воспоминания о моментально поднявшемся крике смешариков после того, как шаролёт сбился с курса и какие-то упоминания Лосяша о приближающейся чёрной дыре. Более Бараш ничего вспомнить не мог – ни о том, достигли ли они в итоге чёрной дыры, ни о том, куда подевались его друзья и как он, в конце концов, оказался в своей комнате прямо сейчас. В его голову начинали закрадываться мысли о том, что он уже умер, и теперь ему предстоит увидеть что-то вроде фильма, который обычно называют выражением «вся жизнь пролетела перед глазами». Но ничего не пролетало, всё, казалось бы, выглядело так же, как и ранее. Быть может, это был лишь кошмарный сон?
Бараш, поднявшись с кровати, осматривая свои копытца, всё ещё ощущал себя немного странно. Тревожность окатила его, захватила в свою цепкую хватку, это было уж совсем неприятно, стоило лишь подойти к зеркалу, как его охватил самый настоящий ужас – рога исчезли, а на их месте красовались две аккуратные девчачьи косички, украшенные голубыми бантиками. На щёчки были нанесены розовые румяна, ресницы слегка неаккуратно подкрашены тушью и напоминали эффект «паучьих лапок», а на копытцах было что-то вроде маникюра какого-то розоватого оттенка. Альтушка. Самая настоящая.
— ГДЕ МОИ РОГА?? – от непонимания происходящего он закричал, что есть мочи, чем привлёк к себе внимание, а в последствии и резкий стук в дверь его комнаты, – ГДЕ ОНИ?? – Бараш продолжал верещать каким-то совсем уж не своим голосом, он звучал чересчур.. пискляво?
— Мы здесь! – приветливые нежные голоса отдались эхом по комнате нашего героя, он повернулся и увидел.. кто это? Эти смешарики выглядели такими знакомыми и чужими одновременно, отдалённо напоминали друзей Бараша, который, так долго и протяжно вглядываясь в их силуэты, пока не осознал то, от чего у него уже начинала ехать крыша – они не похожи сами на себя лишь потому, что они все девочки. И его друзья, и сам Бараш, вернее, «Крош» который представился Кролей, а «Ёжик» - Ёжей, прозвали его Баранкой, кажется, этим именем смешарик и должен был пользоваться здесь, дабы не показаться странным. Он(а) закрывает глаза, ощущая лишь едкое чувство тревожности и нахождение, что говорится, не в своей тарелке. Погружение в мысли даёт немного расслабиться, но сия нирвана не могла продлиться долго. Баранка видит его.
Всё происходящее есть сон. А может быть, существует что-то, что стоит за всем этим? Параллельные вселенные в самом деле реальны, как это говорил Лосяш (ну, или Люся, здесь и сейчас), а все они находятся в пределах целой системы, целая концепция мегавселенной, что содержит в себе миллионы бесконечно повторяющихся вселенных, галактик и планет в них? А всем этим управляет существо, что никогда не показывало свой облик ни одному, обладающему душой существу ни на какой из сотен квадриллионов миров, что решает, да так просто, будто эдакий писатель, какими будут сценарии наших с вами жизней?
Баранка не знает. Но одно она знает точно – и в прежней, в этой, и даже если так заблагорассудится – в любой из последующих вселенных, она будет любить её. При виде неё Баранка словно влюбилась вновь. Такой знакомый и родной образ выглядел иначе, но от этого не стал менее любим, скорее, раскрыл свои потенциальные черты, что Баранка не могла созерцать в той вариации вселенной. Наверное, так Нюша выглядит даже прекраснее. Вернее, Нюх, так он представился ей несколькими секундами позднее.
Мужской облик возлюбленной ничуть не смущал овечку, пусть и не совершенный, если смотреть не через призму влюблённости, но такой любимый и родной, со своими изюминками. Тёплые мужские руки прижимают её к себе в попытках избавить от дискомфорта, пока где-то недалеко от них громкие женские голоса, в аккурат под бой курант, считают до двенадцати и с радостью встречают праздник. «С твоим годом, Баранка!» – всё ещё удивительно слышать эти голоса, да ещё и такие любезности в сторону овечки.
Но только не в объятиях Нюха. На фоне слышится звук зажигающихся бенгальских огней. Он шепчет ей на ухо что-то нежное, мрак уязвимости и растерянности рассеивается, сердце наливается теплом, а в голове лишь одно: «К чёрту прежнюю вселенную. Здесь я чувствую себя любимой».