Доктор Денис Бетц: «Там люди – честнее, добрее, мужественнее» Хирург областной клинической больницы рассказал, как он работал в Первомайске
Бригады калужских врачей выезжают в больницы подшефного города сразу на четыре недели, меньше смысла нет. Так наиболее эффективно можно помочь местной медицине.
– Денис Александрович, это ваша первая подобная командировка? Почему решили ехать?
– Первая. Медиков, желающих отправиться на передовую, в Калуге много. Записался я девять месяцев назад, и только в октябре подошла моя очередь. Для меня было очень важно отправиться туда. Прежде всего, должен, просто обязан был помочь тем, кто нуждается сегодня больше других, и, конечно, хотел увидеть своими глазами, как живут люди в условиях войны.
– Мои предки из поволжских немцев. Так записано в свидетельстве о рождении моего деда.
– Жена была не против вашей командировки?
– Конечно, волновалась, переживала. Но всегда с пониманием относится к моим решениям. Мария прекрасно сознает, что я не только муж и отец, но и врач, и мужчина. Поддерживает меня во всем. И я также стараюсь поддерживать ее во всех начинаниях. У нас с женой одинаковый взгляд на происходящее. Когда началась пандемия, я сразу сказал жене, что пойду в «красную зону». И получил ее согласие.
– Жена тоже имеет отношение к медицине?
– По первому образованию супруга педагог – учитель географии и экологии. Сейчас учится на логопеда-дефектолога.
– Четверо. Младшей Эмилии – 1 год, Карлу – 3 года, Марку – 6 лет, Софии – 9 лет. Детям мы давали имена наших дедушек и бабушек.
– Денис Александрович, наверное, общались с коллегами, которые до вас побывали в военных больницах, расположенных в зонах соприкосновения. Были готовы к тому, с чем придется столкнуться?
– Знаете, у всех разные впечатления, ведь восприятие зависит от психики. Поэтому не особо вникал в рассказы коллег. Я должен был все увидеть своими глазами, сам все прочувствовать и понять.
– Наши врачи регулярно ездят помогать в пострадавшие районы. На этот раз большая группа медиков отправилась в Первомайск?
– Нас было 13 врачей и медицинских сестер разных специальностей: травматологи, анестезиологи, кардиологи, неврологи, операционные и перевязочные медсестры из разных больниц Калуги и райцентров.
– Не успел даже осмотреться как следует. Вечером мы приехали, а в десять утра я уже был в операционной. Там нас очень ждали. Так все сложилось – одна бригада уезжает, на ее место приезжает другая и сразу включается в процесс. Это отработанный механизм. Да, новый коллектив, новые люди, однако притирка с местными коллегами и военными врачами прошла практически незаметно. Два-три дня – и чувствуешь себя, как будто здесь уже давно. Понимание – с полуслова.
– Но, наверное, было что-то, с чем столкнулись впервые?
– Прежде всего – иная специфика ведения документации и распределения потоков больных. Вот это, конечно же, отличается от гражданской медицины. Но это не проблема. Нам очень быстро объяснили: как, что, зачем, и мы приступили к своим прямым обязанностям.
– Как в бытовом плане? Где квартировались?
– Я жил непосредственно в больнице. Ординаторская стала моим домом. Практически весь месяц не выходил в город. Для работы там созданы все условия. В самом городе побывать так и не удалось. Местоположение больницы чем-то напоминает нашу областную – располагается в отдаленном от центра города микрорайоне, на окраине.
– Помогали и гражданским, и военным?
– Как такового планового приема гражданских нет. Больница ориентирована на военных. Но если обращаются местные жители, медики всегда приходят на помощь.
– График работы отличался от обычного гражданского?
– Конечно, совсем иной. Работали без выходных. Сутки дежурство – помощь военным. Если выдавалось свободное время, принимали мирное население. На следующий день прием больных гражданских и, если возникала необходимость, шли в операционную к раненым бойцам – осмотры, перевязки, операции. По-другому там нельзя. Самое главное – первая врачебная помощь.
– Часто обращались за помощью обычные пациенты?
– Достаточно часто, в основном с травмами. Но и в хирургическом плане работы хватало. За помощью преимущественно обращаются пациенты преклонного возраста. Немало недообследованных из зон соприкосновения, сказывается военное время. Освобождаются новые территории, и люди идут за помощью.
– Как обстоят дела с медикаментами, с оборудованием?
– Знаете, я был даже приятно удивлен. В наличии и шовный материал, и инструментарий. И в плане лекарственного обеспечения недостатка нет, и с анестезиологией все в порядке. Оснащение современное и передовое. Не в том количестве, может быть, к какому мы тут привыкли. Но серьезных проблем я не испытывал.
– Что для вас, как для врача-хирурга, было вновь?
– Пожалуй, более жесткий график работы, военная обстановка, особые условия. И, конечно же, получил серьезный опыт военно-полевой хирургии.
Хотя, повторюсь, ехал туда в первую очередь для того, чтобы помочь тем, кто нуждается в моем опыте. Это было главным стимулом. И я счастлив, что мой опыт сердечно-сосудистого хирурга пригодился. У хирургов общего профиля возникают трудности при повреждении сосудов. И тут мой опыт оказался нужным. Мы неоднократно делали реконструктивные операции – очень мелких сосудов. Во время операций консультировал коллег, показывал, как и что нужно делать. Проводил занятия в свободное время – рисовал, объяснял, какими нитками нужно шить и как. Ведь есть сосуды, для которых требуются нити тоньше волоса. Конечно, месяц – срок небольшой, но и за это время можно многому научиться.
– Когда вы впервые столкнулись с минно-взрывными и осколочными травмами, что почувствовали как человек и как доктор?
– По-человечески, конечно, на это тяжело смотреть. Как врач – старался делать максимально все, что от меня зависит.
– Вы врач с серьезным опытом. Многое видели. Вам под силу операции практически любой сложности. Но там иные условия. Случались ли ситуации, когда не хватало ваших практических знаний? Ни разу не растерялись?
– Были сложные моменты. Скажем так, нетипичные для гражданского врача, даже с опытом сосудистого хирурга. На практике до этого я лично не сталкивался с такими случаями. Осколочные ранения непредсказуемы, поэтому анатомичность иных операций достаточно сложная. Если в мирной хирургии можно сразу все увидеть, зашить и все будет хорошо, то при минно-взрывной травме вокруг раны будет еще зона гидростатического удара и вторичного некроза. Но вспоминаешь теорию – спасибо моим институтским педагогам. Время для принятия решения ограничено, и тут уже не до эмоций. Только ответственность за человека – ты врач и должен не довести дело до ампутации, спасти жизнь. Успешно провели две сложные операции, когда были серьезно повреждены подключичные и подколенные сосуды. Мы справились.
– С какими мыслями возвращались в Калугу?
– Под впечатлением от людей. Насколько они там открытые, добрые, отзывчивые. Буквально все. И медперсонал, и обычные люди. Не то чтобы ни грамма озлобленности, за месяц не произошло ни одного конфликта. Каждый готов прийти на помощь и днем, и ночью. Это настолько воодушевляет и придает сил! И ты сам становишься им под стать. Я старался со всеми разговаривать, много общался. Там совсем другие люди. Честнее, добрее. Говорят, что думают, как есть, не задумываясь.
В таких экстремальных условиях человек раскрывается полностью. И когда ты касаешься этих судеб, испытываешь только восхищение этими людьми. Вся работа там построена на поддержке и взаимовыручке. Я возвращался в Калугу с мыслями, что готов в любой момент туда вернуться.