Читать ранобэ Дом ведьмы: Дневник Эллен - Fummy
Пролог
Мне послышался свистящий звук. Он был совсем рядом, и я слышала его каждый раз, когда делала усилие грудью. Поэтому я знала, что это был не ветер, а звук, исходивший от меня.
В этой комнате так холодно, так темно. Ах, разве я не лежала на этом холодном полу точно так же до этого? Я закрыла глаза на этой мысли. Слёзы, кровь, не знаю что именно, оно потекло вдоль по моим щекам.
Сильный порыв ветра распахнул окно.
Я услышала, как на столе перелистываются страницы дневника.
Книга в красном переплёте, в которой было всё про меня написано. Я могла припомнить каждое слово, так просто, как если бы всё это случилось вчера.
Хоть я никогда и не писала в нём, я знала что написано в этом дневнике.
Глава 1 ~ Встреча на заднем дворе
поэтому никто не играл со мной.
Я увидела кошку, словившую мышь.
Это случилось в мгновение. Я только увидела, как выскочила тёмная тень, и едва я опомнилась, как она оказалась чёрной кошкой с мышонком в пасти.
Мышка и не дёрнулась – должно быть, кошка поразила внутренние органы. И словно заметив мой взгляд, она посмотрела в ответ.
Её крупные, золотистые глаза были широко открыты.
Через некоторое время, кошка растворилась в переулке.
Я протяжно выдохнула. Как это было красиво. Образ этой чёрной кошки отпечатался у меня в глазах.
Такое подвижное тело, а глаза – полные луны. Такие же, как и мои, это так.
Но у меня не было клыков, подобных её. И у меня не было свободы.
Я вытянулась на своей запачканной кровати и уставилась наружу. Всё, что я могла делать каждый день, это выглядывать в окно на задний двор.
Потому, что таков был мой образ жизни, мой удел.
Люди, проходившие мимо, меня не замечали. А если и замечали, то делали вид, что не приметили бледную девочку, всматривающуюся в них.
Порядочные люди хмурились так, словно увидели нечто непристойное, и поспешно удалялись.
Естественно. Это были трущобы.
Каждый живёт лишь для себя, не способный выделить время подать ближнему руку помощи.
Мама, нежно позвавшая меня по имени, вернула меня к реальности.
«Ты что-то увидела?», спросила она, поставив ведро с водой на пол.
Должно быть, она заметила, как я смотрела наружу с большим блеском в глазах, чем обычно.
Я легонько кивнула и начала говорить.
Выдала я голосом, более хриплым, чем ожидала.
Я немного откашлялась, затем продолжила.
«Я увидела, как эта тёмно-чёрная кошка поймала мышь».
«Ах», улыбнулась она. Её свободно вьющиеся светло-каштановые волосы свисали до самой ключицы.
Она окунула тряпку в ведро с водой и выжала её. Она аккуратно сложила её, затем положила руку на одеяло.
Как только я кивнула, она оттянула одеяло к моим ногам.
Обе мои икры были перевязаны. Местами проступали красноватые пятна.
Когда она сняла бинты, потрескавшаяся кожа, отвратительно красная, предстала во всей своей неприглядности. Мама начала чистить её умелыми руками.
Я попыталась рассказать ей о том, как быстро, как изящно та кошка поймала мышонка. Но так как это, по сути, случилось в считанные секунды, я не смогла подобрать слов.
Пока я молчала, мама закончила перевязывать бинты и заново укрыла меня.
Она посмотрела на мою голову, и будто бы только сейчас заметив, сказала:
"Ой, твой бантик растрепался".
Она протянула к нему руки. Я понятия не имела как там мой бантик.
Она улыбнулась и молча указала мне смотреть в другую сторону. Я послушалась, повернулась телом в сторону окна.
Она развязала мой красный бантик и начала медленно расчёсывать мои длинные, сиреневые волосы. Бережно, чтобы не задеть повязок на моём лице.
Я замерла, не поводя и бровью. Я ждала, пока она проведёт расчёску через весь объём моих доходящих до талии волос, сверху донизу.
Это было почти как если бы она играла с куклой.
Каждый раз, когда она шевелила руками, приятный запах щекотал мой нос.
От моей мамы всегда веяло ароматом, подобным сладким мучным изделиям. Я полагала, что это объясняется тем, что её работа была делать подобные вещи.
Она всегда меняла мои бинты ближе к вечеру. Приблизительно в это время она возвращалась домой. Мне нравилось сочетание её приятного запаха и прохладного воздуха, что наступал с заходом солнца.
"Мне жаль, что я не могу позволить тебе играть снаружи".
Небольшой удар тока пробежал в голове. Это было что-то вроде сигнала, предупреждающего меня об опасности, который делал меня неподвижной.
В таких случаях я должна была тщательно подбирать слова. Механизмы в моей голове вращались в поисках ответа. Всё это в одно мгновение.
Я ответила так охотно, как только смогла себя заставить.
"Всё хорошо. Знаешь, мне нравится играть дома", сказала я, посмотрев на маму.
Она улыбнулась и продолжила расчёсывать меня, словно ничего не произошло. Как только я видела её улыбку, мои губы неуклюже улыбнулись за ней.
Но это не значит, что я всегда была заперта в этой тёмной комнате с самого рождения. Я не могла увидеть небо из этого окна, но всё же знала, насколько оно голубое, и знала запах травы. Когда я была помладше, я играла на улице.
С момента рождения, кожа на моём лице и ногах была воспалённой. Что-то было не так с моими суставами, так, что больно было даже ходить.
Никто не знал почему. Ещё меньше о том, как это лечится. Вокруг не было хороших врачей, не было у нас и денег на затраты.
Я вспомнила, что сказала нам гадалка.
"Болезнь этой девочки приходится на грехи её предков. Она будет страдать вечность".
Моя мама прокричала что-то, и увела меня оттуда за руку.
С нашим продвижением по улицам, её лицо приняло такой бледный вид, что казалось, она вот-вот упадёт в обморок.
В конечном счёте, всё, что мама могла для меня делать, так это защищать мою кожу бинтами и давать пить лекарства.
Я не знала, что это значило. На то время, я была лишь ребёнком, который просто хотел поиграть на улице. Мои ноги болели, но не настолько сильно, чтобы я не могла ходить. Мама разрешала мне выходить поиграть, когда я хотела.
Я могла прятать повязки на ногах за юбкой, но не те, что были на лице. Каждый раз, когда я шевелила или чесала своё лицо, гнилая, как передавленные черви, кожа бросалась в глаза через отверстия в бинтах.
Дети моего возраста считали меня омерзительной. Эта болезнь не была заразна, однако родители других детей боялись меня и не разрешали им ко мне приближаться.
Некоторые, увидав меня издалека, начинали шептаться. Я притворялась, что не замечаю их, и играла одна, слегка пошмыгивая носом. Но, всё же, это было лучше, чем находится в гнетущей комнате.
Когда я уставала играть, я возвращалась домой.
Я укладывалась, оставляя грязные вещи и повязки нетронутыми, и ждала возвращение мамы.
Однажды, она вернулась с работы как обычно. "Хорошо провела время?», она спросила, принимаясь за мои грязные вещи.
Не знаю почему, но я была переполнена тревогой, и казалось, все поры выдавали холодный пот. ...Всегда ли мамины руки были такими жёсткими?
Я не смогла открыть рот, чтобы спросить. Только от мысли о вопросе мои ноги сжались.
Я так и слышала нашёптывание — "Это твоя вина". Я вздрогнула.
Я не могла с уверенностью сказать, что жёсткость её рук была обусловлена исключительно заботой обо мне. Но не было сомнений, что это не давалось ей бесследно.
Если всё так и оставить, однажды мама обязательно бросит меня.
Ты можешь быть добр к людям только тогда, когда тебе это удобно.
Мама не сказала ни слова. Но и без слов, я увидела, как её плотно сжатые губы винили меня, и жутко испугалась.
Нет. Я не хочу быть брошенной.
Это криком проносилось по всему телу.
Вероятно, именно тогда эти сигналы начали встревать в мою голову.
Начиная со следующего дня, я перестала ходить гулять. Я лишь покорно ждала в постели возвращения мамы с работы. Меня мог охватить зуд, но я сдерживалась от чесотки. Я хотела сократить время, которое она тратила на уход за мной, до минимума.
Ей казалось странным, что я так себя веду, но только поначалу. Вскоре, она выбросила это из головы.
На самом деле, она стала казаться добрее обычного. Возможно, лишь моя фантазия, но это не имело значения. Я была намного, намного больше напугана потерей любви моей матери, нежели чем неспособностью играть снаружи.
Ко времени, когда мне исполнилось семь, я была узником.
Я выбрала нелепую участь узника, скованного цепями из бинтов, питаемого только материнской любовью.
Мама привела в порядок бант и поднесла зеркальце. В отражении я увидела тощую девочку, с лицом, завёрнутым в бинты. Сиреневые волосы, украшенные красным бантиком. За мной — женщину с шуршащими светло-каштановыми волосами, беззвучно улыбающуюся.
Она обняла мою спину, и стала нежно меня покачивать, словно колыбель.
Я была погружена в покой маминым сладостным ароматом. Я взяла её худые руки и закрыла глаза.
Моя мама, мама, которая меня любила.
Быть брошенной моей мамой было бы равносильно смерти.
Ведь она была единственной, кто меня любил.
Если она не улыбалась, то и я не могла. Если она не любила меня, я не могла дышать.
Как всякая жизнь, нуждающаяся в опоре в этом мире, я держалась за любовь моей матери.
Прямо как каждый здесь цеплялся за жизнь, я цеплялась за её любовь.
"...Чёрт побери! Этого не может быть!"
Звук парадной двери, грубо открытой, означал, что папа вернулся домой. От неожиданности, мы с мамой отстранились. Вернее, это она сразу же отошла. Она держала мою руку, и небольшая дрожь выдавала её страх.
Наш дом был невелик, так что прихожая и моя спальня были почти рядом.
В центре комнаты стоял большой стол, отец сел и швырнул на него бутылку, которую приволок.
Я не знала, чем занимается мой отец. Насколько я помню, он приходил домой позже Мамы.
У него были короткие волосы и поношенные вещи, всегда измазанные в масле или чём-то другом.
Он что-то пробормотал. Я знала, что говорил он не сам с собой, а обращаясь к матери.
Она заговорила с ним вопросительно.
«Не прокатит, они молчат. И они прекрасно знали, что нам некуда пойти, так что.. – чёрт!»
Рассерженный этими мыслями, он пнул ближайшее ведро.
Время проходило неловко. Тиканье.. Тиканье часов отдавалось эхом по комнате. Отец протяжно выдохнул, оббежал нас глазами. Он перевёл взгляд с поникшей матери в мои глаза.
Я была взволнована, и было попыталась что-то сказать. Но он тут же раздражённо отвернулся, сделав большой глоток из напитка, что взял с собой.
Он относился ко мне так, как если бы меня вообще не было.
Он никогда не говорил мне, что любит меня, никогда не обнимал, но никогда не говорил, что ненавидит, и никогда не ругал. Сознательно он определённо знал обо мне. На самом деле, казалось, он делал всё возможное, что бы удержать меня абсолютно вне поля зрения.
Я однажды спросила маму, «Отец ненавидит меня?» Она категорично покачала головой.
«Нет. Определённо нет. Твой отец работает для тебя, Эллен».
«Но тогда почему он со мной не разговаривает?» Она усмехнулась и сказала,
«Он просто стесняется». Мне хотелось ей верить. Я хотела считать, что папа любил меня.
И когда я с надеждой встречала его взгляд, пытаясь найти в нём хоть что-то, я снова и снова приходила к разочарованию.
Мой отец никогда не произносил моё имя.
Позже, она встал со стула и подошёл.
Он грубо потащил её за руку. Наши руки были разлучены, словно влюблённые, вынужденные расстаться.
Отец втащил её в другую комнату – единственную другую комнату – и закрыл дверь.
Затем, я слушала звук часов изнутри.
И вот я была предоставлена сама себе.
Я слышала крики за стеной. Шум становился тише, потом сменялся на разговор.
Они всегда говорили там, где я не могла их видеть.
Я не знала, чем они занимались. Но мне казалось, что это что-то неотъемлемое для взаимоотношений мужчины и женщины.
Я однажды спросила маму, когда она выходила, «Чем вы занимались?» Она лишь взволнованно посмеивалась.
В эти моменты, я могла почувствовать нечто чужое в её сладком запахе, исходившее от её шеи. Я полагала, это был запах отца.
Пока она разговаривали, я бессмысленно тратила время, выглядывая наружу, отдирая этикетки с бутылочек с лекарствами.
Хотела бы я сказать, что мне давали немного времени побыть одной. Но на самом деле, меня просто бросали. Но думать об этом было слишком грустно.
Когда мне наскучивало сдирать обёртки, я принималась играть со старой куклой, которую я держала под кроватью.
Это была кукла в виде девочки-блондинки. Она носила фиолетовое платье и шапочку, не говоря уже о жутковатой улыбочке.
Мама вручила мне её, добавив «Я не нашла ни одной куклы с волосами как у тебя, Эллен. Но её вещи такого же цвета, как и твои волосы!»
Я приняла её, сделав радостный вид. Меня не заботило какого цвета были волосы у куклы. В конце концов, мне не совсем нравились мои собственные волосы.
Мои волосы были точно такие же светло-сиреневые, что и у моего отца. Наверное, если бы они были как у неё, отец соизволил бы на меня посмотреть.
Я расчёсывала волосы куклы своей рукой. Золотая пряжка вся была перепутана, с трудом пропускала мои пальцы.
Это начинало меня сердить. Я проталкивала руку, выдирая клубки наружу. Неорганические глаза куклы словно говорили со мной.
Замолчи. Тебе не может быть больно. Ты – кукла.
Я отрицала это, глубоко в своём сердце, но вспомнила, как мама расчёсывала мои волосы.
Я была абсолютно неподвижна, позволяя ей делать со мной всё, что она захочет. Я просто сидела и ждала, пока она проведёт расчёску сверху донизу.
Я продолжила выдирать клубки в пряди.
Мои глаза не мертвы, как твои. Мои глаза могут видеть самые разные вещи, самые разные места.
Кукла захихикала, её шея вывернулась в странном направлении, лицо осталось неизменным.
…«Такие места, как задний двор? На этом – всё?»
Я почувствовала, как кровь поднялась к лицу.
Я тут же отбросила куклу. Она врезалась в стену и упала на кучу вещей на полу.
Я укрылась с головой, не желая ничего слушать.
Я терпеть не могла оставаться одной. Это заставляло меня слишком много думать. Слишком много слышать.
Я молила, чтобы мама поскорее ко мне пришла, и крепко-накрепко закрыла свои глаза. Мне не было холодно, но я вся дрожала. Вскоре, я уснула.
Когда я очнулась, мамина ладонь гладила мою щёку. Выражение её лица было пустым, но когда она меня увидела, то улыбнулась.
Один только взгляд на её лицо успокоил меня.
«Я принесу тебе немного воды».
Она встала со стула и пошла к раковине.
Если подумать, настало время приёма лекарств.
Я выглянула в окно. Ночь ещё не наступила. Должно быть, я проспала совсем недолго.
С этими мыслями, я глядела вперёд, всё ещё вялая после дрёма. Машинально наблюдала за маминой спиной.
К чему бы это? Мне казалось она ни то чтобы особо для меня старается, скорее она от чего-то скрывалась.
Я посмотрела на дверь в другую комнату. Отец, который очевидно был ещё там, не мог снова утащить маму за руку.
Наконец, мама вернулась с чашкой воды и порошковым лекарством. Я медленно уселась на кровать и приняла его.
Затем, когда я рассеяно посмотрела на мамино лицо, я была поражена. Я сбилась с дыхания, словно осознала поразительную вещь.
Моя мама была потрясающе красива.
Это не была форма её лица. Её волосы были растрёпаны, и она едва ли пользовалась какой-либо косметикой. Она лишь слегка улыбалась.
Но её нижняя губа была красной от того, как часто она её жевала, и этот красный цвет казался единственным цветом во всей этой тусклой комнате.
Её смотрящие вниз ресницы иногда дрожали с воспоминаниями. Её взгляд, дыхание, сжатые руки, казалось, они все имеют какое-то значение
Я осознала: эта женщина – живая.
Я проглотила лекарство. Но оно не было горьким. Мой желудок уже давно стал невосприимчив к горькому вкусу.
Однако вода на дне моего желудка стала как извивающаяся змея, и пыталась сбежать через моё горло.
Я хотела закричать, но вместо этого позвала её.
Мой голос дрожал. Я готова была заплакать в любую секунду.
Как маме, наверное, это виделось, я была ребёнком, обеспокоенным за неё. Она взяла мою руку и нежно обняла меня.
Неспособная выразить те чувства, что нахлынули на меня, я отчаянно вцепилась в неё.
Не могла выразить? Не знаю, почему мне так казалось. Откровенно говоря, я хотела сделать вид, что не могла.
Даже окутанная маминым ароматом, чернота в моём животе никуда не делась. Вообще-то, она только стала глубже.
Я была напугана этим чувством, которое я никогда ещё не испытывала.
Это чувство, появившееся в моём животе.
Я презирала её. Моя мама, которая заставила меня чувствовать, что она живая. Моя мама, что продолжала принимать любовь отца, который никогда не выделял мне и капли.
Я была озадачена столь гневным чувством.
Как я могла ненавидеть мою маму, которая была такой доброй и любящей? Я пыталась опомниться.
Чтобы избавиться от этих мыслей, я ещё крепче вцепилась в её руку.
Даже если кажется, что только у мамы есть цвет, всё хорошо. Пока она вот так обнимает меня, она придаёт цвет и мне.
Я Эллен. Любимая дочь своей мамы. Мне больше ничего не нужно.
Я отчаянно пыталась себя в этом убедить.
Но всё же, ненависть обосновалась в моём сердце, пытаясь полностью меня подчинить.
Она даже поднялась к моим ушам нашептать, чтобы я её заметила.
Я противилась желанию кричать и впрягла лицо в мамину грудь.
В тот день что-то было не так.
Я увидела тёмное пятно в привычном заднем дворе. Оно выглядело как обрывок чёрной ткани, или что-то покрытое чёрной краской.
У меня было плохое предчувствие.
Где-то в сознании всплыл образ красивой кошки, поймавшей мышонка. Наверное, это были останки той чёрной кошки.
После этого я могла видеть в пятне только кошку, и не могла успокоиться.
Не выдержав, я встала с постели. Перенеся всю нагрузку на ноги, я вся сжалась из-за сильной боли. Боль в ногах вскочила мне в голову, и слёзы выступили на глазах.
Было больно. Но недостаточно, чтобы я не могла ходить.
Опираясь на ближайший стул, я кое-как встала на ноги.
Я огляделась по комнате, но моих башмачков не было видно.
Должно быть, их убрали. В конце концов, мама решила, что я больше не буду выходить. Я и сама так думала, но всё же это меня немного огорчило.
Солнце святило на меня, практически прямо надо мной. Яркие лучи меня слепили.
Опираясь рукой о стены дома, я прошла на задний двор.
Я тут же увидела чёрный объект. На подходе стало куда понятнее, что это была кошка.
Как я и думала, это были её останки.
Она лежала на боку на тротуаре. Одно из её глазных яблок выскочило наружу как опрокинутый шарик, а над вторым череп потрескался и был покрыт кровью.
В ужасе, я остановилась в нескольких шагах от неё.
Я посмотрела на неё, потрясённая тем, как она изменилась с момента нашей первой встречи. Я не могла уйти, но не могла подойти и на шаг ближе.
Мне вспомнилось ошеломляющее зрелище поимки ею мышонка.
Её переехал фургон? Или она была сброшена с большой высоты на землю?
Как можно было довести такое энергичное существо до такого ужасного состояния?
Нельзя сказать, что я ненавидела того, кто с ней это сотворил. Всему виной этот город, который заставляет привыкать к тому, что такие вещи просто случаются, что меня бесило.
Я услышала как надо мной каркнул ворон. Я посмотрела наверх и увидела его на высоком заборе, распахнувшего крылья. Он пришёл за её плотью.
Я приблизилась к чёрной кошке. Я решила, что не смогу оставить её вот так. Я взяла её обеими руками, чтобы защитить.
Она была лёгкой. И мёрзлой. Её тело окоченело в той позе, в которой я нашла её лежащей на земле.
Глаз, торчащий наружу, недвусмысленно давал понять, что ей больше не жить, но всё же когда я касалась её… она словно была чем-то. Вещью. Именно тогда я узнала, что когда умирают живые существа, они становятся не более чем вещами.
Я верну тебя к земле, поклялась я, неся вещь, что когда-то была кошкой.
Территория вокруг была вся вымощена. Негде похоронить животное. Но поблизости должен быть парк с рыхлой землёй. Полагаясь на воспоминания из раннего детства, я пошла в поисках парка.
Каждый мой шаг сопровождался пронзающей болью в костях. И поскольку я ходила по земле, выложенной гравием, босяком, я не была уверена, сколько этой боли приходится на состояние ног как таковых. Я прикусила губу и небрежно пошла.
Посередине стояло большущее дерево. Его листья были зелены и полны жизни; оно совершенно не вписывалось в общую картину этого города.
Здесь не было никаких игровых сооружений, достойных звания парка, только широкий простор, дерево, и скамейка.
Пожилая женщина, одетая в лохмотья, сидела на скамье, возившись со своей сумочкой. Заприметив меня, она на меня поглядела, затем равнодушно отвернулась назад к своей сумке.
Я зашла в тень от дерева. Земля проступала от основания, словно окружая его. Это напоминало кровать из цветов. Но все цветы увяли, воняло прогнившим мусором. За этим местом явно не было должного ухода.
Я нашла местечко, которое выглядело нетронутым, и нагнулась к нему.
Я положила кошку и вскопала землю.
Почва была на удивление мягкой. От неё исходила приятная прохлада. Я копала как какой-то крот.
Пусть на них проявлялись некоторые признаки болезни, я была благодарна за возможность шевелить ими обеими беспрепятственно.
Пот потёк по моим бинтам, потихоньку срывая их. Я потёрла свой нос, размазав грязь по лицу. Я небрежно вытерла его своим рукавом, ещё больше растрепав бинты.
Когда пот коснулся воспалённой кожи, она закипела. Сжав зубы, я терпела боль, продолжая копать.
Выкопав достаточно большую яму, я перевела дыхание.
Я поместила чёрную кошку внутри и осторожно заполнила яму.
В заключение, я сложила руки вместе и закрыла глаза. Я не знала что это значит, но я знала, что такой жест было принято делать для мёртвых… «вещей».
Больше я не слышала карканья ворона.
Я встала, чтобы пойти домой. Несколько секунд я не могла остановить головокружение. Я через силу моргнула и сумела начать идти.
Как только я покинула тень дерева, на меня набросилась внезапная усталость. Было такое чувство, будто уже прошёл целый день. Но солнце всё ещё было высоко в небе, всё так же опаляло тротуар передо мной.
Всё моё тело ныло, но я была чрезвычайно довольна.
…Теперь, чёрная кошка может вернуться к земле.
Конечно, я не думала, что это было то, чего она хотела, вернуться к земле. Это был мой эгоизм. Я просто не хотела её видеть, это когда-то живое существо, лежащее на холодном заднем дворе, заклёванное воронами, растоптанное прохожими.
По пути, мой рот расплылся в улыбке, я прошла мимо дамы средних лет, странно посмотревшей на меня.
Я поспешила выпрямить губы. Хотя, если задуматься, её смутило не моё лицо, но мой внешний вид.
Я остановилась и оглядела себя. Мои бинты были истрёпаны, одежда покрыта странными пятнами, сочетающими кровь и грязь. Обе руки были совсем чёрные. Я выглядела как ребёнок, сбежавший из госпиталя и игравший в грязи.
Неожиданно, путь показался таким далёким.
Я должна была прийти домой до мамы. Должна была сменить одежду, помыть руки и ноги, и сменить бинты. Я должна была оставаться ребёнком, с которым не было много хлопот. Я совершенно забыла, что была узником.
Чтобы питать мамину любовь, я решила стать существом, навечно заключённым в кровати. Как я могла забыть об этом? Я была в холодном поту.
Наконец-то, я вернулась домой.
Ещё было полно времени до заката, я с облегчением открыла входную дверь, затем я застыла на месте.
Мне показалось, я услышала, как полуденное солнце окаменело.
Она сидела в стуле, глядя в никуда.
Она ещё не должна быть дома. Как так?
Вдруг, я почувствовала запах чего-то вкусного. На столе стояла корзинка с печеньем. Точно. Время от времени, очень редко, маме удавалось прийти с работы пораньше и принести домой немного выпечки.
…Но почему это должно было случиться сегодня?
Обратив внимание на входную дверь через несколько секунд, она медленно посмотрела на меня.
Прошло некоторое время, прежде чем её губы зашевелились, и она начала говорить.
Я уже очень давно не видела её лицо таким истощённым. Что-то холодное пробежало у меня по спине.
Нет. Нет, не смотри на меня так.
Я сдержала слёзы и неуклюже улыбнулась.
«Да, чёрная кошка умерла… и я пошла её похоронить … М-Мне так стыдно. За то, что я вышла наружу. Н-Но, я, я могу ходить. Это больно, но я могу терпеть. Я могу ходить сама, так что, так что я могу делать много чего сама, или помогать с чем-то…»
На этих словах, я впала в отчаяние.
Мама смотрела на меня всё с тем же выражением лица.
Пустые глаза. Пристальный взгляд. Она смотрела на мою грязную одежду.
Мои грязные, измазанные в земле пальцы. Мои окровавленные ноги.
Мама смотрела на меня как – как не на Эллен, но на болезненного ребёнка, который только отнимал её время. Я поняла, что совершила что-то, чего уже никогда не исправить.
Но даже зная её настрой, я отчаянно выдавала слова. Сигналы продолжали проноситься в голове. Ещё слово. Ещё слово. Обязательно подбери нужное слово.
Но я знала, что ни одно из них ни на что не повлияет. Несмотря на это, мой рот не прекращал движения.
Но эта любовь держалась на плаву хрупким балансом. Дом без излишеств, дорогие лекарства, усилия для смены бинтов.
Я только что уничтожила этот баланс.
Никакое почтение к мёртвым не могло остановить мою ненависть.
Почему ты умерла сегодня? Почему ты не умерла там, где я не могла тебя увидеть?
Несомненно, я была той, кто хотел её похоронить. Но моя дурная голова просто не могла заставить меня свалить вину на что-то другое.
Наконец, мама встала со стула. Она приготовила ведро с водой и начала мыть мои руки.
Она не была ни капельки груба. Всё прошло тщательно, как и всегда.
Я посмотрела на неё в замешательстве. Она улыбалась.
Но я не увидела и следа от той матери, которая говорила, что любит меня.
Сигнала продолжали проноситься в голове. Но как сломанные часы, которые только способны крутить стрелки, я ничего не могла сказать.
Я поняла, что совершила что-то, чего уже никогда не исправить.
И словно чтобы незамедлительно подтвердить правдивость этих суждений,
Мама перестала приходить домой.
Отец был больше всех ошарашен маминым отсутствием.
Кто-то с маминой работы пришёл к нам домой, отец наорал на него и заплакал, отказываясь разговаривать. В конце концов, сотрудник решил попытаться его успокоить, затем ушёл.
Отец повалился на землю в слезах, будто молясь богу, казалось, он даже не позволит мне погоревать.
Её исчезновение было совершенно неожиданным.
Она не оставила записки, ничего не сказала, оставила все свои вещи. Она забрала не больше чем расчёску.
Я не была «в горе», но, скорее, какая-то часть меня была поглощена чувством пустоты.
…Несомненно, это можно было назвать безысходностью.
Моё горло было высушено, я не могла уснуть. У меня не было сил подняться, или что-нибудь съесть.
Но по мере того как это продлилось два или три дня, я кое-что обдумала.
Возможно, мама просто немного утомилась.
Возможно, ей просто нужен был отдых от её изматывающей жизни со мной.
Как только она немного отдохнёт, она вспомнит меня и папу, которого она бросила, и поспешит домой.
Ведь я была её драгоценной Эллен. Ведь наверняка, я была слишком ценна, чтобы оставить меня позади. Эта слабая мысль постепенно стала убеждением, успокаивающим меня. Представляя маму, возвращающуюся домой, я могла спокойно уснуть.
Конечно мама вернётся. Она пожалеет, что когда-либо уходила, попросит прощения, и обнимет меня. И охваченная её ароматом, я улыбнусь и прощу свою маму.
Я отодвинула одеяло и встала с постели.
Для этого, я должна быть ребёнком, не нуждающемся в чужом времени.
Несколько дней, я сама меняла себе бинты, что я отказывалась делать до этого. Я даже выдерживала боль в ногах, чтобы набрать воды. Повторяя увиденное, я сама готовила себе еду.
Я представляла себе самого лучшего ребёнка, о котором мать может только мечтать, и принимала, и начинала входить в эту роль.
Хотя мы с отцом и жили вместе, мы всё ещё не обмолвились и словом. Он мог разговаривать с вещами, но никогда не со мной. Должно быть, он находил пугающим то, как я не плакала и приняла случившееся спокойно.
Наверное, мне стоило зареветь как дитя, и наговорить эгоистичных вещей.
Но тогда я не могла так поступить.
Слишком привыкшая к ситуации между моим отцом и мной, я не могла сама нарушить тишину. Я была одержима страхом, что если я использую слёзы, чтобы вызвать его беспокойство, я буду ещё сильнее игнорируема.
Уже однажды совершив подобную ошибку, я больше не осмеливалась что-то предпринять.
Отец постоянно был дома. Скорее всего, его уволили с работы.
Вскоре, к нему пришёл незнакомый мне мужчина.
Папа что-то от него получил и заплатил деньги. Как только он брал это в руки, он казался неугомонным и уходил в другую комнату, и не выходил оттуда какое-то время.
С каждым разом, отец выходил из комнаты всё реже и реже.
Душистый запах, исходивший из комнаты, становился с каждым днём всё сильнее.
Я упорно ждала маминого возвращения.
Я засыпала, представляя её, приходящую домой, и просыпалась, молясь, чтобы её рука оказалась у моей щеки.
Иногда я просыпалась, думая, что она пришла, но то был всего лишь ветер, пробежавший по щеке.
Кукла, которую я швырнула на стену, наклонила свою голову и посмотрела на меня.
Я почувствовала холодок. Пока я не могла услышать её смех, я нырнула под одеяло и накрыла свои уши.
С того дня, как я начала сама набирать себе воду, моим ногам становилось хуже.
Мои руки огрубели, прямо как я заметила за мамиными руками.
Я не умела нормально перевязывать свои волосы.
У нас оставалось совсем немного бинтов и лекарств.
…Со временем, папа перестал выходить из комнаты.
Я проснулась с чувством жажды.
Я направилась к раковине шаткой походкой. Едва освещённая луной через окно, моя комната была бледно бела.
Трясясь от холода, я налила себе немного воды, зачерпала её руками, и выпила.
Подумав, что стоит захватить немного бинтов раз уж я здесь, я открыла туалетный столик. Я была удивлена его освещённостью, и обнаружила, что осталось всего два или три рулона.
Фактически, лекарство, которое я приняла этим утром, тоже было последним.
Что случится, если я не приму лекарство? Я припомнила, как мама говорила, «Если ты не будешь это принимать, тебе станет хуже». Было ли это просто предлогом, дабы заставить меня пить горькое лекарство? Или всё же мне действительно могло стать хуже.
Я страдала уже достаточно долго. Даже если бы мне и стало хуже, это бы мало что изменило.
Я начала возвращаться в постель.
По пути, я натолкнулась на стену и уронила бинты. Они укатились к прихожей.
Проследовав за ними, неожиданно, я заметила тусклый свет рядом с входной дверью.
Моё сердце заколотилось быстрее с надеждой.
Мои глаза и ноги сами собой направились к источнику света.
Уже так давно я не слышала собственный голос.
Как только я заговорила, я увидела тень.
Мама стояла у двери. Она посмотрела на меня крайне удивлённо. Лампа на низком столике тускло освещала происходящее.
Я должна была быть переполнена радостью и обнимать её, но не могла пошевелить ногами.
Женщина, которую я видела раньше, довела меня до этого.
Мамин вид был куда более опрятен, словно она была другим человеком. Её прежде взъерошенные волосы были аккуратно затянуты заколкой, и она носила незнакомый шарф вокруг своей шеи.
С большим чемоданом у её ног, она казалось готовой выдвигаться.
«Ты… куда-то уходишь?», я спросила напрямую.
Я не хотела выжать из неё информацию, не хотела и надавить на неё. Это просто был вопрос, пришедший мне на ум.
Мамино лицо смутилось. Немного помявшись, она решилась подойти ближе, я подбежала и обняла её.
Мои худощавые ноги болели. Но окутанная маминым запахом, я могла выкинуть боль из головы.
Мама обняла меня. Я могла почувствовать её дрожь. Она плакала, не издавая ни звука. Ей было грустно? Если нет, то почему? Я не знала.
Но мне тоже было грустно, и я обняла маму ещё сильнее.
В своём воображении, я прощала маму снова и снова. Но сейчас, мне казалось, она извиняется по другой причине.
Я посмотрела на неё, будто ничего не поняла. Она отвела взгляд, не в силах смотреть на меня.
Когда я это увидела, мой живот весь сжался.
Вдруг, я увидела ситуацию, в которой находилась, объективно.
Моя мама не приходила домой. Она была странно одета. У неё был большой чемодан. И она пришла посреди ночи, когда папа спит –
Белые туфли, которые я никогда раньше не видела. Папа не был тем, кто мог бы их купить. У нас бы никогда не нашлось денег на подобную роскошь.
Значит, кто-то помимо отца купил ей эти туфли. И кем бы он ни был, мама собиралась уйти в них из дома.
Моё тело кричало. Но я не могла подобрать нужных слов.
Мамин запах, даривший мне такое блаженство, тут же стал чем-то отталкивающим.
Подобный белому молоку туман рассеялся, и я почувствовала, как ночной воздух касается моей кожи. Моя грусть испарилась.
С краю от меня, огонь от лампы колыхнулся. За ней лежал нож для поделок.
Какую чепуху несла эта женщина? Я скептически посмотрела на неё.
Отец ничего не признавал, кроме тебя, мама.
Ты не знаешь, как сильно он тебя любил?
Ты не знаешь, как сильно папа не любит меня?
Эта женщина действительно считает, что мы с отцом можем поладить?
Пусть он так сильно желает тебя, и так тебя любит, ты собираешься просто разлюбить его?
Ты собираешься разлюбить меня, да?
Мама медленно отошла от меня и элегантно утёрла слёзы. У неё было лицо заботливой мамы.
Но я уставилась на неё, как на женщину, которую никогда не знала.
Она взяла сумку и развернулась.
Я сразу же её остановила. Я не вложила в этой никаких чувств; на самом деле, казалось, кто-то другой сказал это слово.
Она взялась за входную дверь и помешкала несколько секунд. Она оглянулась с лицом, полным привязанности.
Я свесила голову и невнятно проговорила что-то тихим голосом, не слышно для мамы.
Она присела на корточки, чтобы услышать меня.
Красная кровь заструилась наружу. Женщина пыталась кричать. Я не останавливалась. Я продолжала колоть её шею. Снова и снова. С самых разных сторон. Женщина повалилась. Я сжала пальцы, чтобы удержать нож за спиной. Я наклонилась к ней. Я умывалась кровотоком.
Поскольку кот атаковал мышью шею, и лишил её движения.
Я вспомнила чёрную кошку. Красивую чёрную кошку, поймавшую мышь.
Её оружием были её клыки. Я думала, у меня нет такого оружия. Это было не так. Моё оружие всегда было под рукой.
Если ты меня не любишь, ты не нужна мне.
Если ты любима, но не принимаешь этого, я тебя никогда не прощу.
Я признала это. Я признала тот факт, что ненавидела мать. И я завидовала ей, будучи женщиной сама, за то, что её любил отец.
Если бы только мама могла продолжать любить меня, это бы держало ненависть под замком.
Я отпустила мамину любовь. За которую я так крепко держалась.
Глотая её тёплую кровь, я поняла.
Я могла дышать. Хоть я и убеждала себя, что если отпущу её, то не смогу.
Погруженная в море крови, я держала свой нож и хныкала.
Я была такой же, как люди на заднем дворе. Я избегала тех вещей, которые не хотела видеть. Я хотела жить в неведении. Оно определённо существовало, всё, что от меня требовалось, это признать его.
Когда я подняла своё заплаканное лицо и улыбнулась, рука потянулась ко мне. Я взялась за эту руку. И тут вдруг она обернулась кровавым ножом, и я стояла посреди прихожей.
Женщина передо мной сидела напротив двери и больше не разговаривала.
Я не могла шевелить конечностями, а в горле почувствовала пузырь.
Я чувствовала себя отвратительно. Жить не должно было оказаться так омерзительно.
Я научилась у мышки, которая быстро сошла на нет. Но всё же, верен ли был мой метод? …Скажи мне, чёрная кошка.
Всё ещё крепко сжимая нож, я уселась на пол.
Вздохи приходили из недр желудка. Всё моё тело отдавало жаром боли и утомления, но моя голова, сама по себе, была в покое.
Женщина, которая была моей мамой, теперь была массой, издававшей жуткую вонь.
Других ощущений этот вид не вызывал.
Белые туфли теперь полностью покрылись кровью.
Я аккуратно взяла одну туфельку меж пальцев и рассмотрела её поближе. Мне стоит сказать об этом человеку, который купил их. «Мне жаль, но вы уже никуда не сможете вместе пойти».
Капелька крови упала на конце туфли, напоминая слезу –
Он донёсся сзади. Я услышала звук открывшейся двери в другом конце комнаты. Я обернула голову назад.
Он медленно вышел из комнаты, глядя на меня.
Туфля выскользнула у меня из пальцев и упала на пол.
Моя рука дрогнула не из-за спешки, сожалений, или же страха.
Я невольно улыбнулась. Я чуть ли не завизжала в смятении. С трудом удержала бьющееся сердце, чтобы сделать этого. Чтобы встать и отойти, так, чтобы отец мог хорошенько разглядеть мамин труп.
Папин взгляд застыл. Он указал рукой на тело и подошёл.
Свет от лампы чётко освещал его истощённое тело. Оно напоминало износившуюся шелуху.
Его впавшие глаза отдавали странным мерцанием, когда он смотрел на лицо женщины, забрызганное кровью.
Ведь он мог закричать «Это ты сделала?!». Ведь он мог ударить меня своей рукой.
Ведь, наконец-то, я могла обратить на себя папино внимание.
Отец обессилено склонился перед трупом. Трясущейся рукой он взялся за её подбородок. Убедившись, что это мама, он обнял тело и заревел подобно зверю.
Это меня слегка удивило, но он быстро перешёл на более тихий плач и стоны.
Я постаралась остаться спокойной и прошептала,
Я пыталась сдерживать свою радость.
Я с дрожью проговорила последнее слово. Множество раз в мыслях я обращалась к отцу, но никогда не выговаривала этого вслух. Это почти довело меня до слёз. Отец приподнял голову, но его заплаканные глаза не смотрел на меня. Они вернулись к трупу женщины.
У меня возникло неприятное ощущение.
Моё сердце билось в ожидании, но мой живот наполнялся чем-то другим.
Отец всё повторял имя женщины. Словно подтверждая мою тревогу, огонь лампы всколыхнулся.
Я развела руки в стороны. Капли крови разлетелись от меня. В моей раненой, правой руке всё ещё был плотно сжат нож. Моё оружие.
Но отец только продолжал плакать и не сдвинулся с места.
Как бы я не звала его, он даже не поглядывал на меня.
Почему ты не посмотришь на меня? Почему эта женщина?
Почему – почему ты должен каждый раз проявлять нелюбовь?
Хватит. Не смотри на неё. Я не хочу видеть этого.
Чем громче становился папин рёв, тем сильнее я отчаивалась. В ушах стоял шум.
Всё тело тряслось, и я завопила
И я взмахнула перед собой ножом, чтобы опустить занавес на адскую сцену.
Моя правая рука была тяжела, словно одержимая демоническим духом. Кровь – непонятно чья – стекала с лезвия ножа, оставляя пятна на полу.
Отец повалился прямо на мать. Передо мной лежало два наложенных друг на друга тела, словно не пропускающих меня к ним, и это меня раздражало.
Он держался за маму до последнего.
Он ничего не видел, кроме неё. Жизнь без неё была для него слишком мучительна. Что ж. Оно и к лучшему.
Я медленно стала отходить. Затем я заметила, что дверь в другую комнату была приоткрыта.
Комната отца. Вернее, комната отца и женщины, некогда бывшей моей матерью.
Я не могла свести глаз с щёлки в двери. Сердце стучало быстро, но умеренно.
Здесь стоял сладкий запах, не похожий на мамин. Словно подталкиваемая сзади, я открыла рукой с ножом и ступила внутрь.
Мне был слышен только скрип двери. Комната была переполнена сладким запахом. Достаточно, чтобы задохнуться.
У дальней стены располагалась одиночная кровать. Свеча на столе проливала неустойчивый свет на интерьер тесной комнаты
На столе лежали тарелки и чашки, а с ними тоненький, цилиндрический предмет. На конце выходил дым, и я знала, что это была курительная трубка.
Отсюда исходил этот сладкий запах.
Я медлительно прошла к постели. Вещи были разбросаны по всему полу, так что я могла споткнуться, если не была осторожна.
Я дошла до кровати и присела. Она была жёстче моей кровати, и на ней было неудобно сидеть. Неужели они отдали мне лучшую кровать? Эта мысль затруднила дыхание.
Я уже не могла узнать об этом наверняка.
Я уставилась на дым из трубки. Вскоре, мне показалось, что я увидела образ в дыму. Улыбающийся отец, мама, и я. Мы смотрелись как счастливая семья.
Почему это должно было случиться?
Иллюзия счастливой семьи исчезла, и я вернулась к двум трупам в прохожей, и ножу на моих коленях.
Я просто хотела, чтобы меня любили.
Глаза заболели. Наверное, дым просочился в них. Каждый раз, когда я моргала, моё зрение становилось всё менее ясным.
Я коснулась бинтов на моём лице, помесь пота, слёз, разбрызганной крови. Словно проверяя что-то, я коснулась потрескавшейся кожи.
Я почесала свою воспалённую, змееподобную кожу. Она болела. Но словно одержимая, я продолжала чесать.
Из-за того, что я была больна – из-за этого –
Никто не любил меня. Все убегали от меня.
Эллен. Это моё имя. Но что такое Эллен?
Страшный, уродливый, больной ребёнок? Кукла, которая только и видит задний двор? Девочка, которую никто никогда не полюбит?
«АааааАААААААААААААААААААААААААААААААААААА»
Не способная остановится на лице, я начала вырывать свои волосы. Мои волосы попадали мне в рот, покрываясь слюной. Это было больно. Очень больно. Но моё сердце болело сильнее.
И тогда, я услышала как с грохотом открылось окно, и я пришла в себя.
Сильный ветер ворвался через окно. Затем, подожженная трубка упала со стола и начала выжигать кусок ткани на полу.
Через несколько секунд, мой мозг среагировал. Она спровоцирует пожар. Я поспешила встать на ноги.
…Он должен исчезнуть с лица земли.
Внезапно, мои мысли прекратились.
…В этом доме больше ничего не осталось, разве нет?
Я отошла от понемногу нарастающего огня, и выбежала из дома.
Я быстро выбилась из сил, не сумев пробежать и больше двух домов.
Мои голые ноги проносились по холодному тротуару.
Они были окрашены красным моей кровью, и кровью других. Непременно, я оставляла следы. Наверное, я была рождена в красных башмачках. Я шла и думала.
Нож, который я сжимала, растаял во тьме и стал продолжением моего тела.
В трущобах не было уличных фонарей. Это была глубокая ночь, поэтому нигде в окнах домов не стоял свет.
Всем, что освещало меня, был слабый лунный свет. Некому было осудить меня за мои поступки. Те, кто мог бы это сделать, отложили весы правосудия и спали.
По пути, я поскользнулась и провалилась в скопище мусора.
Кучи сырого мусора, металлолома, и другого хлама.
Мои живот и желудок отдавали болью, поэтому я сначала плюхнулась на землю лицом. У меня не было сил лечь нормально, только крутить головой.
Я бессильно вздохнула и внезапно меня переполнила истома.
В правой руке, я всё ещё сжимала нож.
Грязный клинок смутно блестел, и мои истощённые пальцы тряслись.
Я не могу так поступить. Ведь ты — мои клыки. Кошка не может укусить собственное горло своими же зубами, правда?
Что мне теперь делать? Первым делом, завтра я проснусь. Но что на счёт следующего дня? Или следующего за ним?
Трясясь на холоде, проливая слёзы от боли в ногах, проводя бессонные ночи на пустой желудок, я вскоре перестану двигаться, без сомнений.
Потом, возможно, кто-нибудь похоронит меня.
Возможно, добрые руки проводят меня в постель в земле.
Я знала, что этого не произойдёт.
Я похоронила кошку, потому что она была маленьким, слабым существом. Потому что я могла удержать её на руках.
И я знала её красивую фигуру. Я знала её красивый образ жизни. И я хотела обнять её.
В моём случае, кто вообще меня узнает? Кто мог смотреть на меня? И если и мог, кто бы подумал, что я красива?
Никто бы не протянул мне руки. Даже если бы кто-то и попытался, я бы по глупости отказалась от этого.
Я представила себя на месте этой чёрной кошки во дворе.
Ах… Пожалуй, это как раз для меня.
Внезапный голос вернул меня в сознание.
Он был похож на голос маленького мальчишки, при этом обладал невозмутимым тоном. Я ощутила некий заинтересованность, и поднялась.
Я огляделась в поисках владельца голоса, но никого не увидела.
Голос произнёс моё имя так, будто мы с ним давние знакомые.
Я посмотрела в его сторону и обнаружила чёрного кота, сидящего на потрескавшемся заборе. Я не знала, когда он успел туда забраться.
Луна висела прямо за котом, того же цвета, что и его глаза.
Я невольно вспомнила чёрную кошку, которую похоронила. Её глаза были такие же золотые.
Но они были иными. Они не были такими же. Потому что она была «котом».
Существо передо мной не было «котом». Коты не могу разговаривать, как люди.
«Ты настоящее спасение. Я мог умереть, я был так голоден».
Он облизал передние лапы с удовлетворением. Движение было таким же, как у обыкновенного кота.
Я протёрла глаза. Это не была иллюзия.
Наверное, обрадованный тем, что я откликнулась, кот вскочил, продолжая.
«Ага! Что-то вроде двух вкусненьких душ».
Я нахмурилась на его высказывание.
Что он только что сказал? Душ?
«Ну да, люди сделаны из душ и тел. Ты разве не знала?»
Кот прочистил горло – «Э-хем!» — и продолжил.
«Человек состоит из души и тела. Ты не можешь съесть их, пока они ещё живы. Но когда они умирают, ты можешь высосать душу прямо из них и съесть её. Нам не так просто их достать. Вот поэтому нам нужен кто-то, кто бы их прикончил, чтобы мы могли их слопать. Что ты и сделала сегодня, определённо выручив мою задницу! Но если бы тебя там не оказалось, я не знаю, что бы я сделал… Эй, Эллен, как делишки?»
Я выпрямилась, ноги всё ещё дрожали. Моё лицо, наверное, было бледным как ночной воздух.
Я не знала, что такое эти, так называемые, души. Но мне показалось, что это было нечто важное для человека.
Я почувствовала, словно существо странной формы передо мной осквернило отца. Странным образом, женщина, которая когда-то была моей матерью, не пришла мне в голову.
С виду, он выглядел заинтересованным. Но это явно было только с виду.
«…Эллен. Да, может показаться эгоистичным, что мы делаем что нам вздумается с вещами, которые недоступны для парнишек и девчонок как ты. Но скажи я, что я его не сожрал, откуда тебе знать наверняка? И какая тебе разница, съел я его или нет?»
Кот взмахнул своим длинным хвостиком.
Кот молча посмотрел на меня. В его глазах был тот же холод, что у куклы, мне было неприятно. Я неосознанно отвела взгляд. Мои губы тряслись, то ли от холода, то ли от страха.
Я вздохнула, чтобы увести безысходные мысли.
Я почувствовала, как боль в ногах вернулась. Мою руку ломило с биением сердца. Думая о себе, стоящей на твёрдом, ледяном тротуаре, я хотела заплакать.
Что я собиралась теперь делать?
Я думала, глядя на луну за чёрным котом. Луна, казалось, обернулась как-то красной, словно кровеносный сосуд проходил по небу.
«Ну так вот, я хочу отблагодарить тебя».
Немного писклявый голос кота заставил меня опомниться.
«Демоны вроде нас могут получать души от таких детей как ты. И за это мы можем давать им магию в благодарность. Я подумывал дать тебе особенное заклинание, Эллен».
Я нахмурила брови, не желая прилагать больше усилий.
Мне даже не хотелось говорить.
«Тебе же некуда вернуться, ведь так? Долго ты так протянешь? Ты будешь просто волочить свои сгнившие ноги и помрёшь в этой дыре. Хреновая перспектива, не находишь? Не хочу для тебя подобного. Пойдём со мной. Я тебя прошу».
Слова кота прозвенели в ушах, в голове словно наступило цветение. Тёплое пристанище. Это то, чего моё холодное тело хотело больше всего на свете…
Я повернулась к нему и увидела огни на месте моего дома.
Пламя разрасталось, разделяя облака вокруг, неудержимое, сжигающее всё на своём пути в разрушительном рёве.
Я с изумлением смотрела на огонь.
Дом, в который не было пути назад.
Дом, который никогда не любил меня.
Лица папы и мамы пришли на ум. В моей памяти, они были запачканы красным, перекрытые огнём на расстоянии.
Мои глаза болели, и не из-за дыма.
«Ну, что думаешь?», спросил чёрный кот.
Меня не волновали демоны, магия, то да сё. Я просто знала, что если я скажу нет, я стану холодным трупом на заднем дворе.
Это было еле заметное движение, и, наверное, со стороны выглядело, будто я опустила голову. Но кот принял это как знак согласия, и мои чувства унесло как оборвавшуюся струну.
Люди приходили и подбегали, торопясь к огню или просто глазели на него издалека.
Но никто не заметил, там, на заднем дворе, девочку и чёрного кота, исчезающих словно поглощённых темнотой.
Глава 2 ~ Пробуждение
С тех самых пор я жила в этом доме.
Чёрные дуги в виде плюща, или в виде змеи, украшали потолок. Прослеживая узоры, можно было заметить, как упорядоченно они расположены. Лёжа глубоко в мягкой кровати, я разглядывала незнакомый потолок.
Это был прямо таки солнечный уголок. Хоть я и была в помещении, можно было почувствовать солнце. В комнате стоял слабый аромат цветов.
Как расслабляющее. Я только проснулась, но уже была готова вновь уснуть.
Часть меня, что находилась в покое, спросила:
Любопытство взяло верх, и я неохотно расселась в постели.
Мои светло-сиреневые волосы коснулись белоснежных простыней. Да, вместо испачканного одеяла, простыни с великолепной вышивкой укрывали моё тело. Они были такими гладкими, мне совсем не хотелось утратить это чудное настроение.
Я огляделась по комнате. Квадратная комната с одним выходом. Я спала на большой кровати посередине.
Пол, покрытый плиткой в цветочек, наводил на эту мысль. А так же изобилие шкафов и столов, опрятно стоящих вдоль стен. Всё здесь было как раз под мой рост, можно было подумать, что это всё было подготовлено для меня одной.
Красный цвет перевёл мой взгляд на стол, на котором я увидела цветы. Вот почему я могла чувствовать их запах, несмотря на то, что была внутри.
Вдруг услышала я знакомый голос за спиной и повернулась к нему.
Лучи света из окна заставили прищуриться.
На чистейшей белой стене было огромное окно, на подоконнике которого сидел чёрный кот.
Я с трудом вспомнила облик кота, и его мальчишеский, более чем знакомый голос.
Прошлая ночь. Холодный задний двор. Я, праздношатающаяся по округе с ножом. Чёрный кот на заборе. Наш разговор. Эти мысли посетили меня, затем пропали. Подумав, что это был сон, а сейчас настало его продолжение, я обратилась к коту.
«Я же тебе уже сказал, помнишь? Это твой дом».
У меня было такое чувство, что он не врал. Вспоминая прошлое, я заметила, что ничего не помню с того момента, как кивнула этому коту. Я решила, что потеряла сознание сразу после этого, но как я сюда попала?
Я начала выбираться из постели, как заметила, что на мне была хорошо-сшитая белая блузка, а сверху на ней красное платьице.
Не мог же чёрный кот переодеть меня, правда?
Это всё очень странно, подумала я. Я встала с постели. Мои босые ноги коснулись полированного пола. К моему удивлению, я не ощутила боли в ногах.
Ступая по цветочной плитке, я направилась к окну, на котором сидел кот. Я дотронулась до окна рукой. Одно только это движение, и окно открылось само собой. Лёгкий бриз подул, гладя мои длинные волосы.
Снаружи было много высоких деревьев, солнечный свет сочился через них.
Птицы чирикали и щебетали. Я посмотрела ввысь.
Через густую, яркую листву, я могла едва разглядеть светло-голубое небо.
К тому же, эта комната находилась на довольно большой высоте.
Меня обдувал непрерывный, плавный ветерок. Шелест ветвей звучал как приветствующий шёпот.
«Здравствуй, Эллен. Моя дорогая ведьма».
Очарованная ветром, я ответила с небольшим запозданием.
«Да, верно. Я, вроде, говорил? Я хочу сделать тебя ведьмой».
Я с недоумением посмотрела на кота и моргнула. И тут, картинка начала восстанавливаться. Прошлой ночью, чёрный кот говорил о многих ненормальных вещах, о поедании душ демонами, но, всё же, мне казалось, он ни разу не упоминал слова «ведьма».
«Касательно того, что такое ведьма? Что ж, ты узнаешь довольно скоро», он зевнул, то ли не желая объяснять, то ли от нежелания тратить время.
Я и сама не хотела его много об этом расспрашивать.
На чистом лесном воздухе, любые слова или мысли казались мне положительными.
В этот раз чёрный кот выглядел довольно милым, сидя на солнце, придававшем его шкуре серый оттенок, ветер колыхал её. Не то, что прошлой ночью, когда он выглядел пугающе, во тьме, освещённой только его неоднозначно сверкающими глазами.
Он оглядел меня, продолжая говорить.
«Хмм. Знаешь, у тебя довольно милое личико, Эллен. То что надо».
Я посмотрела на кота, демонстрируя своё возмущение.
Что он такое несёт про это уродливое лицо? Я дотронулась до щеки, нащупывая опухоль. К моему удивлению, пальцы наткнулись на чистую кожу.
Я продолжила ощупывать свою щёку, с чувством неудовлетворения, которое, я, пожалуй, не должна была испытывать.
Не хотела же я себя переубедить.
Я быстро огляделась по комнате в поисках чего-то, в чём можно было бы на себя посмотреть. Я нашла специальный шкафчик и всмотрелась в зеркало.
Глаза встретились с девочкой в отражении.
У неё не было проблем с лицом или с ногами – она была абсолютно здорова.
Я отошла на несколько шагов назад и осмотрела своё тело. На мне не было и следа изуродованной, болезненной кожи. Если что красное и было на моём теле, так это мой большой бант, моё платье, и мои губы, приоткрытые в шоке.
«Что-то вроде привилегии для ведьм», безразлично сказал кот.
Я не могла свести глаз с зеркала. Я дотронулась до щеки, которая всегда была так воспалена и вздута. Я слышала, как бьётся сердце.
Это всё сон? Пусть так. Если это сон, я просто не хочу просыпаться.
Знал он, как я себя ощущаю или нет, чёрный кот взмахнул своим хвостом, словно чтобы развеять мои фантазии.
«Фишка в том, что тебе нельзя покидать этот дом. Ведь ты у нас ведьма».
Его слова внезапно спустили меня с небес на землю. В глубине живота пробежал холодок, и я робко переспросила:
«Мне… нельзя выходить наружу?»
Кот кивнул головой, безучастно глядя на меня.
«Ну и что, что нельзя? Этот дом не даст тебе соскучиться, уж поверь. Пошли, за мной».
Сразу после этих слов, я вдруг услышала звук открывшейся двери. Я с удивлением повернулась к открытой двери, чёрный кот уже сидел возле неё.
Я быстро посмотрела на подоконник. Хоть кот и сидел там секунду назад, сейчас его там не было.
Он говорил у двери, стоя ко мне спиной. Он повернул голову и маняще стукнул хвостиком.
Я похлопала глазами, затем пошла за котом.
На выходе из комнаты был длинный коридор.
Солнце светило во все окна, согревая деревянный пол.
Я шла в нескольких шагах от кота, походка которого была беззвучна.
В коридоре, на равном расстоянии друг от друга, стояли пьедесталы, украшенные красными цветами.
Это были те же цветы, что и в комнате, в которой я переночевала.
Цветы стояли в широких, подобных горшкам, вазах. Лепестки были, как я понимаю, багрового цвета, сложенные один на другой, создавая форму каждого цветка.
Я заметила, что вода в них совсем свежая. Покрытые росой, лепестки и стебель выглядели такими живыми.
Я легонько дотронулась до лепесточка, и мой палец впитал немного воды.
«Чем это ты там занимаешься?», чёрный кот остановился и спросил.
Я поспешила за ним и нашла лестницу в конце коридора. Он охотно пошёл вниз, а я за ним.
В конце лестницы стояла дверь.
Открыв дверь, я увидела большую столовую с камином.
Огромный стол был устлан белой скатертью, а на ней стояли два золотых подсвечника. Чайнички и чашечки были аккуратно расставлены, освещаемые свечами.
Жгучие красные огни свечей согревали всю комнату.
Уловив пылкий цвет, я посмотрела в угол, и снова обнаружила эти красные цветы.
После этих слов, ближайший к камину стул сам подкатился.
Не в силах отказать, я в него села. Тогда, стул рядом со мной тоже придвинулся к столу, и кот запрыгнул на него.
Как только мы оба оказались за столом, чайник на нём начал трястись. Затем он взмыл в воздух, и сам наклонил себя в чашку. Красновато-коричневая жидкость заполняла чашку с приятным звучанием.
В то же время, кубик сахара вылез из чистой бутылочки и провалился в чашку, словно та его съела. Затем, ожидавшая чайная ложка встала и принялась перемешивать содержимое кружки.
Когда ложка вернулась на место, стол вновь затих, словно ничего не было. Я изумлённо смотрела на взболтанную кружку перед собой.
Я была удивлена, но не было причин кричать. Моё сердце почему-то было спокойно, скорее всего, за счёт запаха от напитка.
Я увидела своё лицо в отражении от напитка. Я взяла кружку в обе руки и медленно выпила.
Тёплый. Сладкий. Казалось, он просочился по всему телу. Хотя, если честно, до того как я его выпила, вкусный запах переполнил мои лёгкие – но только и всего. Мне ещё никогда так не нравился напиток.
Чёрный кот казался довольным моей реакцией и гордо продолжил.
«Можешь, здесь, не париться на счёт еды. Ну и на счёт холода, конечно».
Словно поддерживая замечание кота, камин, сзади меня, зажёгся.
Голова всё ещё была вялой. Каждый раз, когда я обдумывала его слова, аромат струился у моего рта.
Я спросила название незнакомого напитка.
Я посмотрела на чашку, согревавшую мои руки.
Всё, что мне доводилось пить до этого, это грязную воду и разбавленный суп. Я и не догадывалась, что существует такой вкусный напиток.
Пока я задавала вопросы, я посмотрела на цветы в углу.
Кот скрутился посмотреть на них, затем развернулся.
Как и до этого, я в точности повторила слово.
…Я так многого не знаю, подумала я.
Всё передо мной казалось таким красочным. Это было дивное чувство. Узнать что-то, чего ты не знал. По какой-то причине, это согрело мне сердце.
Я была одурманена каждой прекрасной вещью, представленной мне. И я, понемногу, стала принимать условия проживания в этом доме.
Неожиданно, открылась дверь, не та, через которую я вошла. Я удивлённо повернулась и увидела, как кто-то входил внутрь, толкая вперёд посудницу.
Когда я его увидела, то чуть не уронила кружку.
Это был крупный мужчина, не менее шести с половиной футов ростом. Но что куда больше пугало, у него не было головы. Заплатки и швы были по всему телу. Он носил абсолютно чёрные штаны поверх ног, поддерживающих его устрашающе громадное тело.
«Тьфу ты, не пугай её! Ты не можешь вот так взять и вломиться сюда без спросу».
Я смогла утихомирить свой страх благодаря коту, преспокойно говорящему с монстром. Мужчина съёжился и виновато пожал плечами, с довольно жалким видом.
«Это наш повар», пояснил кот, и я снова осмотрела его.
Я разглядела небольшую грязную вещицу, что он носил спереди, это был фартук. На мускулистом гиганте он смотрелся нелепо.
Повар кивнул и подкатил ко мне посудницу. Сверху на ней стояло блюдце с серебряной крышкой. Соблюдая манеры, повар поставил это блюдце мне на стол.
Он снял серебряную крышку. И когда он это сделал, я могла увидеть и услышать следующее –
«П-Погоди-ка! Это что за хрень?!»
– чёрного кота в истерике, и мутный зелёный суп.
Дело было не только в странном цвете. Серые столовые приборы тоже имели странный вид, и, как оказалось, были сделаны из камня.
Внезапно, чёрная фигура запрыгнула на совершенно опрятный стол.
Я беспомощно смотрела на суп, как в нём поднимались и лопались пузырьки.
«Блин! Ты чё тут провернуть вздумал? Я тебе сказал заботиться о ней и всё такое!»
Кот возмущался, и повар скривил свою мясистую шею.
«Хах? Странно. Разве тебе это не нравится?»
Не знаю откуда исходил голос, но он был тихим и его было трудно разобрать.
«Угх. Ты действительно принял её за предыдущую? Ну что за фрукт… Просто приготовь всё по нормальному. СОВСЕМ по нормальному. Переделай заново!»
Всё это время кривя шею, повар подобрал тарелку и увёз посудницу обратно.
Дверь захлопнулась, и кот, выдохнув, заговорил.
«Мда, он должен был выдать что-то подобное… Извини, надеюсь ты можешь мне это простить».
Простить его? Я молча кивнула. Мой желудок был вполне доволен чаем, и я ни грамма не хотела есть. Я была готова съесть и тот странный суп, но не сказала ни слова.
«Этот парень безнадёжен, я тебе говорю. В конце концов, последний оставил его после себя».
Не сдержав любопытство, я спросила.
«Ага», кивнул кот. Затем он, казалось, предался воспоминаниям, направив взгляд куда-то далеко.
«Никто не жил в этом доме уже очень давно. Очень, ооооочень давно».
Даже если никто здесь и не жил, она казалось очень хорошо подготовленной к моему прибытию.
Пусть ковры и скатерти во всех комнатах были довольно старые, они использовались с хорошим уходом и прослужили много лет. И те красные цветы, воду в них как будто только что сменили.
Я вспомнила прикосновение капелек воды к моему пальцу.
«Так что дом тоже очень рад твоему пребыванию здесь», сказал кот, подскакивая на месте.
Дом, который восстанавливается, когда кто-то в нём живёт. Бывают вот такие дома? Как бы невероятно это не звучало, это вполне всё объясняло.
Я обдумывала всё это за чаем, как вдруг кот повысил голос, словно его посетила отличная мысль.
«Точно, есть местечко получше. Пойдём, я тебе покажу».
Не дожидаясь моего ответа, он спрыгнул со стула. Я быстро допила оставшийся чай и пошла за ним.
Я спросила во время подъёма по скрипучим ступенькам.
Чёрный кот открыл дверь, через которую мы попали в столовую, и мы пошли по ступенькам, по которым только что спускались. Это было подозрительно, но я последовала за ним. Наверху, я обнаружила коридор, отличный от предыдущего. Я обернулась, и неожиданно не нашла ступенек, только пустую, белую стену.
«Сюююдааа!», кот позвал с другого конца коридора. Он преодолел довольно большое расстояние, пока я не видела.
Был ли он в спешке? Или обладал необычными способностями?
Я приложила ладонь к стене, которая некогда была лестницей, затем поспешила за котом.
Кот остановился у плотной двери. Его взгляд сказал мне открыть её. Я взялась за тяжёлую, золотую дверную ручку и медленно прокрутила её. Дверь поддалась мне без особого труда.
Внутри неё были длинные, продолжительные ряды книжных полок. Ряд за рядом, им не было конца. Стены тоже были забиты полками, по самый потолок.
Многие открытые книги валялись на полу, покрашенном в милые на глаз тона. Они не были покрыты пылью, напротив, казалось, кто-то пользовался ими совсем недавно.
Эта комната создавала покой, равный домашнему уюту в дождливый день.
Она полюбилась мне с первого знакомства.
Возможно подхватив мой настрой, кот заговорил подобно проводнику.
«Здесь у нас множество книг. Истории из разных земель, истории многих людей.
Познавательные истории и не слишком. Наши истории, и твои истории».
Я проходила через книжные полки словно ступая по лабиринту.
Полки были аккуратно заполнены книгами большими и малыми, в обложках всех мыслимых цветов. И все книги будто ждали, пока я потянусь за ними в любой момент.
Пробежавшись пальцем по книжным переплётам, я почувствовала себя скованной. До того как я смогла озвучить своё беспокойство, кот у моих ног спросил.
Я удивлённо взглянула на него.
Он обтёр хвостом моё колено и прошёл к концу комнаты. Я прошла вместе с ним.
В конце комнаты стоял длинный деревянный стол со стулом.
На столе была светлая бумага, закрытая бутылочка чернил, письменное перо; все принадлежности, необходимые для письма.
Я села на стул, сам выставившийся из-за стола.
«Что ж, посмотрим, с чего бы нам начать…»
Кот запрыгнул на стол и стал мурлыкать. Казалось, ему это доставляет большее удовольствие, чем мне.
Я почувствовала в воздухе запах чернил, и обнаружила розы на подоконнике.
Снова эти цветы. Они были в каждой комнате?
Я спросила, не сводя глаз с роз, «О человеке, который жил здесь до меня…»
Он проследовал за моим взглядом до самых роз.
«Да», затем, повернувшись ко мне, добавил «Тебе тоже полюбятся».
На самом деле, я уже начала проникаться к ним. Я чувствовала, что-то в этих в розах брало меня за душу и не отпускало. Интересно, почему они заставляли моё сердце биться быстрее?
«Пожалуй, остановимся на “Эллен”».
Прервавшись на этой мысли, я посмотрела на кота.
«Это будет твоё первое слово. Вот, так пишется твоё имя».
С его словами, перо начало парить в воздухе. Оно коснулось чернил, затем кружилось и танцевало вокруг бумаги, рисуя ровные буквы.
Я вгляделась в своё имя, словно поедая его. Перо вошло в мою правую руку и утратило силу, движущую им.
Я уже совсем не удивлялась происходящему вокруг.
Я взяла перо и написала буквы. Моя рука немного дрожала. Ну конечно, думала я, ведь это будет запоминающийся первый шаг на пути моего обучения.
На краю моего взора, лепесток розы упал оземь.
В последующие дни, я провела много времени в книжной комнате.
Я быстро освоила алфавит. Я могла читать простейшие книги. Чёрный кот подметил, что у меня хорошая память.
Я наугад выбирала книги из нескончаемого запаса. И всё же, на моё удивление, мне всегда попадались книги как раз подходящей сложности.
Читая, я проникалась новыми мирами, о которых не знала. Всё так, как сказал кот, в этом доме было не соскучиться.
Слоняясь вокруг меня, он иногда мог сказать вещи, которые я не совсем понимала, рассказывая мне давние истории.
Когда мне вздумывалось побродить по дому, он представлял меня его обитателям.
Однако казалось, он ничего не требовал взамен. Если всем, что нужно было отдать за такую жизнь, были души моих родителей, я бы приняла это как должное.
Я не слишком ломала голову на счёт кота.
Эта жизнь принесла мне столько радости. Мне должно здесь находиться, потому что я ведьма, тихо наговаривала я себе. Я не выпытывала о том, что такое ведьма. Кот ничего не говорил, а я ничего не спрашивала.
Иногда, на ум приходили мои родители. Но вскоре я их забыла. Сейчас, они не были мне нужны. Я смотрела на былую себя с презрением, за то, как рьяно я нуждалась в их любви.
Всё, чего я хотела, было здоровое тело, тёплая постель, и, ко всему прочему, возможность удовлетворить мою тягу к знаниям – тогда я могла быть довольна настолько, насколько это возможно.
С этими взглядами, я былая казалась себе такой жалкой.
Я забыла всё об оружии, которое я обрела, и днями занимала себя, пробегая глазами по строчкам.
«Вид дома ведьмы изменяется в зависимости от силы ведьмы». Это было написано в книге, которую я читала в тот день.
Определённо, этот дом не был обыкновенным. Да, предметы передвигались сами по себе, к тому же, когда я не смотрела, коридоры множились и двери исчезали.
Когда я возвращалась, двери были в тех местах, откуда я пришла, а некоторые лестницы могли вести в никуда.
Всё это изменялось в зависимости от моей – от силы ведьмы? Сама я не использовала никакой силы, но я открывала двери, желая отдохнуть, которые, как оказывалось, вели прямиком в мою комнату, так что я думала, что это вполне возможно.
Должно быть, в доме меня ожидали комнаты, которые мне только предстоит увидеть. Говоря начистоту, до сегодняшнего дня я ещё не сталкивалась с этой комнатой.
Я закрыла за собой дверь и посмотрела вокруг.
Это был красивый сад. Пол был покрыт травой, а искусственные розы упорядочено рассажены вокруг. Сад явно не мог уходить глубоко в землю, но в центре комнаты стояло одинокое большущее дерево, покрытое изобилием листвы, ширящей корешки.
Однако я знала, что нахожусь внутри на высоком этаже, окружённом потолком и стенами.
Я села на деревянную скамейку под деревом.
Сидя к ней спиной, я посмотрела на него.
Мне казалось, я уже где-то встречала подобное дерево.
Казалось? Я должна была бы знать наверняка.
Но я притворилась, что не знала.
Пустые лица. Город с людьми, в чьих глаза облачное небо. Грязный задний двор. И… зрелище горящего здания пришли ко мне на ум, я встряхнула голову.
Я больше не была жителем этого города. Я ничего не могла о нём вспомнить.
Потому что я была ведьмой. Здесь, в этом доме, мне было дозволено жить свободно.
Кот сказал, что мне нельзя уходить. Что в качестве ведьмы, я должна была здесь жить. Начнём с того, что я была с этим согласна. Здесь у меня была свобода. Как он сказал, я никогда не скучала здесь, и никогда не мёрзла.
Но временами, мне бывало одиноко.
Здесь жили люди, способные разговаривать. Но казалось, что у них нет сердца. Игрушки, зрительно созданные, чтобы меня подбодрить.
Они слушали меня, улыбались, а затем их лица вновь становились безликими – чувства, которые я испытывала в такие моменты – ахх, действительно. Я одинока. Эта мысль создавала холодный ветерок у моего сердца.
Мне нужно было тепло. Первое, что пришло в голову, человеческая рука. Рука, прямо как моя. Рука, за которую можно взяться. Я хотела друга-человека. Это была ясная потребность, пришедшая на ум следующей.
…Мне нужен был друг – человек.
Эта нужда согревала мне грудь.
Если бы я рассказала коту, смог бы он исполнить моё желание? На то время, я думала о нём как о чём-то вроде бога.
Словно чтобы успокоить своё сердце, я приложила книгу к груди обеими руками и встала со скамейки.
Я прошла по траве, слушая её шуршание под ногами.
Вдруг, мне на глаза попались странные растения у стены. Они выглядели как кораллы со многими красными щупальцами, направленными вверх, и, казалось, они шепчутся между собой.
Хм, так эти травы могли разговаривать.
Я заговорила с ними. «Добрый день».
Их шёпот сразу же прекратился. Их щупальца двигались, словно в поисках чего-то, или словно смотрели на меня. Через некоторое время, красное растение посередине заговорило, позволю себе выразиться, как представитель.
Это был поставленный женский голос. В нём была определённая строгость, и он отдавал интеллектуальными нотками.
Я решила, что можно спросить у них.
«Вы не знаете, где сейчас чёрный кот?»
«Знаю», прервало другое красное растение.
Словно чтобы вновь забрать инициативу, растение посередине величаво взмахнуло щупальцем.
«Просто пройди весь путь вдоль по коридору. Там ты найдёшь чёрного кота», сказало оно, показывая.
Холодное прикосновение каменного пола пробежала по ступням моих ног. Ведь всё таки, я довольно резко сменила травянистый пол на каменный.
Пол, стены, и потолок прохода были все сделаны из камня, и было жутко темно. Свет от факелов на стене был слаб.
Но я не развернулась. Ведь я знала, что этот дом не причинит мне вреда. Ведь обитатели этого дома ни за что не побеспокоили бы меня.
Идя дальше, я чувствовала, как ступням становится всё холоднее. Это было ощущение, которое я уже давно позабыла. С момента прибытия в этот дом, в большинстве случаев я ходила по мягким коврам, и деревянным коридорам, согретым солнечным светом.
И всё же… я была неспокойна. Чувство этого вымощенного камня. Оно было до мурашек похоже на что-то в моей памяти.
Да. Это был холодный задний двор –
Неожиданно, я услышала женский крик за моей спиной, и сразу же обернулась.
Но там никого не было – только темнота, которая быстро обернулась тишиной. Я покрылась холодным потом. Я не спокойно отдышалась, и продолжила шагать.
Пытаясь скрыть свой страх, я заговорила.
Вопрос глухо пронёсся по тёмному коридору, тьма словно поглотила его. Как я и ожидала – полагаю, я этого ожидала – ответа не прозвучало.
Пройдя дальше, я нашла железные прутья на стене слева.
Это была тюремная камера. Камер было больше чуть дальше. Я посмотрела в неё, и не увидела ничего, кроме темноты внутри. Я не чувствовала ничьего присутствия. Словно дежурный охранник, я продолжила шагать по коридору.
Моё окружение ничуть не поменялось.
Чёрный кот в действительности был тут?
Как только я об этом задумалась, я наступил на что-то твёрдое и остановилась.
Я убрала ногу и посмотрела на предмет.
Моё сердце подпрыгнуло, и мне казалось, он остановится.
Факелы на стене чётко освещали её у моих ног.
Сдержав визг, я двинулась обратно.
Вдруг, я услышала стенание в конце коридора. Знакомый голос. Мой пульс подскочил. Когда я увидела человеческие очертания в коридоре, то обернулась –
Я спала на спине в своей обычной кровати.
Я повернулась на голос и увидела чёрного кота, отдыхавшего на стуле и глядящего на меня.
Моё сердце всё ещё колотилось.
Мои ступни всё ещё были холодными. Я всё ещё могла чувствовать ощущение от наступления на папину трубку.
Я сделала глубокий вдох. Я закрыла глаза обеими руками.
Я не стала пояснять. Я не была уверена, как объяснить. Ситуация, в которой я была? Или то, что она заставила меня почувствовать?
Мне полегчало от того, что это был лишь сон, но я осознала, что не могу понять, начиная с какого момента это стало сном. Эпизод в тёмном коридоре не давал мне покоя.
Я пролежала так некоторое время, затем кот заговорил.
«Логика это предпосылка к познанию вещей, знаешь ли».
«Ты только научилась читать. Тебе нужно заниматься. Изучи что правильно, и что не правильно. Ты должна научиться читать заключённое между строк. Конечно, это то же самое, что и во время разговора с кем-то».
Я не поняла, что он пытался сказать.
Я сморщила лицо. Он опять говорил о вещах, которые я не понимала, и я не прерывала его.
«Те дамочки всегда врут, что бы ты у них не спрашивала, так что следует быть осторожней».
Когда он это произнёс, я прервала своё молчание и уселась в постижении, глядя на него.
Неожиданно, я заметила цвет книги на столе. Не была ли это та книга, которую я читала?
Холодный пот, казалось, вернулся.
«Слушай, это мой прокол, что не сказал тебе. Пусть это и я разместил там тех чудиков, я думал, они пригодятся тебе в твоих занятиях».
Кот зевнул. «Так, что тебе было нужно от меня?»
Я открыла рот, чтобы спросить, но его слова сомкнули его.
Что такое был этот дом? Почему здесь было что-то, принадлежащее отцу?
Кто был в конце того коридора…?
Но я не знала, что будет, если я задам эти вопросы.
С теми вещами было покончено. Я сама положила им конец.
Мне не хотелось думать ни о чём, что я сама отбросила от себя.
Вспомнив, что у меня была просьба к чёрному коту, я отвела внимание в другое русло. Мои холодные ступни уже согрелись, и моё сердце уже достаточно успокоилось.
Я посмотрела коту в глаза и сказала, «У меня есть просьба».
Это было не холодное тело кота, не жуткие блюда повара, не фантазии, даваемые книгами, не обитатели этого дома – мне нужен был человек.
Я опустила глаза и держалась за края простыней. Хоть я и была свободна, моё тело попросту не было приспособлено к озвучиванию своих потребностей.
Я почувствовала, как комната тут же затихла.
Я пятила свой взгляд вниз, не зная, как отреагирует кот.
Когда я из любопытства глянула на него, я обнаружила, что он смотрит на меня практически так же, как и всегда, разве что немного удивлённо.
«Запросто. Просто пригласи одного», без запинок ответил кот.
Он взмахнул хвостом. «Ведь ты не можешь покинуть дом. Как иначе, если не приведя их к себе? В твоём теле заключена магическая сила. И эта сила распространяется и на окружающий лес, тоже. Считай, что дом это мозг, а лес это конечности. Собственно, можешь попробовать».
Моя сила. Это была моя сила, как ведьмы?
Кот закрыл свои глаза в качестве примера.
«Просто закрой глаза и представь. Начни с себя. Потом комнату, и стены. Как освоишь это, начни выдвигаться наружу. Ты быстро схватишь».
Я сделала, как он сказал, и закрыла глаза.
В темноте, я представила себя в кровати. Затем рисунок пола расстелился перед глазами, а за ним и вся комната. Затем, я увидела красную крышу дома.
Пусть я никогда раньше не видела ни крыши, ни знала её цвета.
Я смотрела на дом свысока прямо над ним. Он был окружён зелёными деревьями. Яркие цветы пестрились в садах снаружи. Да, это был дом в лесу. Я увидела птиц, перепархивающих вдаль, а затем –
В один миг, мой обзор взлетел на невероятной скорости, ширясь.
Я смотрела на весь лес высоко в небе.
Я могла увидеть каждый его уголок. Где были кролики, высунувшие головы наружу. Где были гнёзда с птицами-матерями, защищающими яйца. Я могла ощутить дыхание каждого живого существа в лесу.
Когда я открыла глаза, видимость была нарушена, и я вернулась в комнату. Мне казалось, я не дышала несколько минут, я с трудом дышала и откашливалась.
Кот с беспокойством посмотрел на моё лицо.
«Точно. Вот какого это использовать свою магию. Может быть тяжеловато первое время. Но ты привыкнешь. И это будет куда проще, когда дом придёт в порядок».
Что он имел ввиду, «когда дом придёт в порядок»?
Мне казалось странным, что слёзы встали у глаз, но я не спросила. Я была воодушевлена чувством использования своих сил, и я предвкушала, что даже смогу завести себе друга.
Я выровняла дыхание, вновь закрыла глаза, и снова посмотрела вокруг, используя видение.
Как и сказал кот, я быстро освоилась.
Использую свои способности, я могла увидеть места, которые здесь не были.
«Это называется волшебное видение».
Я могла слышать кота за пределами видения в моей голове.
Это было, как будто вокруг леса была паучья паутина, с домом по центру.
Когда что-нибудь касалось одной из её нитей, она отзывалась, словно сорванная. Такова была эта сила.
И я узнала, что была вольна свободно перемещать предметы по всему лесу, даже создавать тропинки. Я могла создавать тропы, ведущие кольцами вокруг одного места, заставляя людей теряться.
Но зачем? Почему ведьмы обладали этой силой? Я тогда не сильно в это вникала. Без наставлений, я научилась большинству аспектов манипуляции лесом. И тогда я обнаружила его.
Одинокого мальчика, играющего в лесу.
«Эй, я не смотрюсь как-то странно, а?»
«Говорю тебе, нет! Сколько раз ты уже спрашивала?»
Стоя перед дверью, я не могла угомониться. Я поправляла ленточку на голове снова и снова, проверяя, не съехала ли она.
Кот устало вздохнул. «Всё будет нормально. Ты милая, Эллен».
«Да. Гляди-ка, твой друг уже здесь».
За дверью, мальчик потерялся в моём саду.
Вернее говоря, я помогла ему в нём затеряться.
Я взялась за дверную ручку парадного входа. Я встречаю своего первого друга, подумала я. Я нервничала.
Кот собирался уйти, но развернулся, вспомнив.
«Ты не можешь выходить наружу, ясненько?»
«Я знаю», пробурчала я, как вдруг распахнулась дверь. Я почти упала, и поспешила прикрыть свои ноги.
Воздух снаружи поступил внутрь – и я увидела мальчика, стоящего посреди сада.
У него были неряшливые волосы каштанового цвета. Смуглое лицо, напичканное веснушками. Грязные, залатанные вещи, в правой руке держал хворостинку. Он глядел на красивые цветы в саду.
Это был тот самый мальчик, которого я видела с помощью магии.
Завидев меня, его лицо сразу наполнилось радостью, и он побежал ко мне.
«Обалденный сад! Ты тут живёшь?», он спросил, его глаза сверкали.
Его голос… это был мальчишеский голос, не такой, как у кота, в нём было больше интонации, и немного шепелявости.
Просто услышать его уже было крайне увлекательно, и я с трудом кивнула. Совершенно не стесняясь, он зашёл внутрь дома, ведомый своим любопытством.
«Твой дом просто огромен! И пахнет он хорошо, тоже!»
Мой голос пискнул от нервов. Я знала, что моё лицо всё покраснело от стыда, боясь, что он посчитает меня стеснительной.
Я прочистила горло и выдавила из себя несколько слов.
«Не хочешь немного поесть со мной? У меня есть, эм, печенье».
Должно быть, это было немного поспешно.
Невзирая на мои опасения, его глаза округлились.
«Правда? Конечно!», радостно сказал он.
Я кивнула. Я провела его внутрь, он заранее выбросил прутик наружу, прежде чем войти.
В какой-то момент, кот испарился, и мальчик стоял там, где он был до этого.
«Ого, вау… Такой классный дом». Он огляделся по просторному вестибюлю.
Я закрыла дверь и повернулась к нему.
Мальчик тупо посмотрел на меня.
Держась за концы моей юбочки, я осилила улыбку.
«Я… Эллен. Ты будешь… моим другом?»
Паренёк стал посещать мой дом каждый день.
Пожалуй, его больше привлекали сладкие печенья и чай, чем я. Такие прелестные вещи казались редкостью даже в мире, окружающем лес.
Мальчику казалось, что он нашёл тайное место. Поэтому он не хотел никому его «раскрыть», что как раз было мне на руку.
Было увлекательно, якобы, разделять с ним секрет, и я ни капельки не хотела никакой суматохи вокруг.
Мальчик улыбался мне. Он называл моё имя. Когда я махала ему рукой, он махал в ответ. Я была вовлечена в игру с ним.
Мы купались в солнечном свете под окнами, читали книги, и скитались по дому, хоть я и не оставляла его одного ни на секунду.
«Что такое, Эллен?», спросил мальчик, когда я искала вокруг кота.
«О, ничего». Не было никакой разницы, был он тут или нет.
Так что я села напротив мальчишки.
Лёжа на полу, он читал открытую энциклопедию.
«Эй, а можешь прочитать название вот этого жука?»
Я прочитала слово, на которое он указал. «Ам, это ХХХХХХХ (имя жука).»
«Эллен, ты умеешь читать все эти книги?», сказал он, глядя на множество полок.
Он облокотил подбородок на свои руки и посмотрел на иллюстрации в энциклопедии.
Я сидела, придумав дельную мысль, и спросила.
«Эй, хочешь, я научу тебя читать?»
Мальчик задумался, и покачал головой.
«Неее. Ничего хорошего мне с этого не будет. Мои пап и мам тоже не умеют читать. Не нужно им в их работе, говорят… Эй Эллен, чем занимается твой папа?»
Внезапная манера вопроса заставила меня немного опешить.
«…Я не знаю. Чем он занимается».
Не придавая значения серьёзности в моём голосе, парень продолжил листать энциклопедию.
«Хмм. Но ты живёшь в таком большом доме, наверняка ты очень богата. И у тебя есть все эти книги. Это здорово. Хотел бы я здесь жить. Оо, торт!»
Дверь открылась, и повар принёс на подносе торт с чаем. Он был так же отвратителен, как и всегда, но мальчик, вроде как, видел его обычным человеком.
Он подождал, пока повар поставит торт, затем с улыбкой слопал его.
Я тоже улыбалась, но всё ещё была озадачена.
Я ничего не знала. Ни об отце, ни о женщине, которая была моей матерью.
Потому, что я опустила занавес над ними, всё ещё не зная ничего.
Я почувствовала боль в щеках, и дотронулась до них. Было ли это сожаление? Конечно же нет. Это было просто одиночество. Я могла подружиться с этим мальчиком, и с большинством детей как он, но у меня не было никого, вроде моих родителей.
Я была переполнена лишением. В груди была дыра. Через которую дул ветер, заставляя меня дрожать.
Да нет, всё хорошо. Теперь у меня есть друг. Я могла смотреть на мальчишку и чувствовать облегчение. Я могла заполнить дыру и почувствовать тёплый ветерок.
Я почувствовала боль в своей ноге. Я в спешке надавила на колено. «Ты в порядке?», мальчик спросил, со взглядом, прикованным ко мне. «Я в порядке», улыбнулась я.
Я посмотрела вниз, убедиться, что это было абсолютно нормальная кожа.
…Лишь моё воображение. Я больше не была больна.
Потому что я стала ведьмой, и мне было дозволено жить здесь.
Я спала в кровати в моей комнате.
Я не была уверена, был ли это сон, или сцена, показанная моими способностями. Я увидела чёрного кота, сидящего на крыше дома. Я знала, что это была крыша этого дома, по форме и цвету.
Кот молча глядел в ночное небо.
Приглядевшись, я увидела чёрного ворона за ним. Он был в два раза больше кота. Он не собирался нападать. Он смотрел на кота и шумно каркал на него; по всей видимости, они разговаривали.
Кот ответил несколькими словами. Я не могла их расслышать.
Их разговор завершился, ворон расправил свои крупные крылья и улетел, растворяясь в тёмном небе.
Подул сильный ветер, и листва в лесу зашелестела. Как только она стихла, кот пробормотал.
Но я не смогла расслышать это бормотание, и мои чувства развеялись в темноте.
Это был довольно спокойный, безветренный день.
Мальчик пришёл с визитом рано днём.
Я встретила его у входа и пригласила внутрь, как обычно, но он прервал меня.
«Эй, Эллен. Поиграем на улице?»
Я остановилась, держа руку на дверной ручке.
«Я… не могу выходить на улицу».
«Почему это?», мальчик спросил с искренним взглядом.
Отводя глаза, я сказала «Ам, потому, что я больна».
Он тщательно осмотрел меня, начиная с красного бантика, продолжая платьем, заканчивая кончиками пальцев ног, и посмеялся.
«Как? Ты совершенно здорова, Эллен. Просто выйди погулять ненадолго, жить будешь».
«На той ветке сидит ЗДОРОВЕННЫЙ жук, Эллен., мне было интересно, знаешь ли ты, как он называется».
…Ты не можешь выходить наружу.
Голос чёрного кота вернулся ко мне.
…Просто выйди погулять ненадолго, жить будешь.
Я уже представляла, как играю с мальчиком в саду уже через пару секунд, и я сделала первый шаг наружу.
Мне показалось, что меня шарахнули по голове молотком, и я упала на землю.
Неожиданно, моё зрение стало расплывчатым. Я почувствовала себя вялой, словно на мне было что-то большое.
Мальчик заметил и поспешил ко мне.
«Что такое?!» Он подал мне руку после моего выхода.
Выхода? Нет, я не выходила. Острая боль пронзала мои суставы, делая меня неспособной встать.
Я держалась за ноющий прав глаз. Он болел? Почему? Я почувствовала боль за глазом, и увидела, как что-то тёплое вытекало через пальцы.
Мальчик отпрыгнул назад, поняв до меня, что это была кровь.
Приняв его отвращение близко к сердцу, я настаивала на том, что была в порядке и заставила себя улыбнуться.
Кожа на моей щеке нагрелась и посыпалась.
Его лицо побледнело, и он направился назад. Он стоял уже довольно далеко – теперь казалось, он собирался убежать.
Его напуганное лицо… Его глаза были такими, словно он увидел нечто нечеловеческое.
Я и сама была в замешательстве, но пыталась не принимать происходящего.
Не дав мне закончить, он повернулся спиной и сбежал. Он бежал без разбору, почти обгонял самого себя.
…Почему? Почему ты убегаешь? Мы же вместе играли. Ты был мне другом. Почему… Я не могла собраться с силами, чтобы закричать.
Моя рука стала клешнёй, тянущейся, чтобы схватить мальчика за спину.
Когда я увидела кожу на этой руке, красную, вздутую, мои глаза были ошарашены.
В какой-то момент, чёрный кот появился передо мной, лежащей на земле.
Он совсем исчез с тех пор, как пришёл мальчик.
«Я говорил тебе не покидать этот дом, Эллен», говорил он с наигранным «говорил тебе» цинизмом.
«В конце концов, Эллен. Ты была больна, не так ли?»
Словно это слово было сигналом, всё моё тело встрепенулось. Знакомая боль окутала мои ноги и лицо. Я чувствовала прохладу, но поражённые области моей кожи и части за глазами отдавали невыносимым жаром.
«Моя болезнь не была излечена?»
«Ну конечно не была. Ты же ничего не сделала».
Было такое чувство, будто меня сбросили со скалы.
Я думала, что всё наладилось, когда я стала ведьмой.
Я не была перерождена, когда стала ведьмой?
«Не лгу», сказал он, взмахнув хвостом.
«Ты можешь быть здоровой внутри дома. Потому что защищена магией. Но стоит тебе выйти, как она рассеивается. И ты становишься обычной. Частично из-за того, что ты была больна, тебе и впрямь не стоит выходить наружу. Теперь ты в курсе».
То, как он подбирал слова, наводило дрожь. Потому что казалось, будто он знал моё прошлое, и то, как мои родители отреклись от меня, из-за моей болезни.
Убегающий мальчик был затмён образами моих отказавшихся мамы и папы, которые никогда не смотрели на меня.
«Но всё нормально, Эллен, понимаешь? Даже если ты не можешь исцелить свою болезнь, ведьма не может умереть».
«Я имею ввиду, что ты можешь жить вечно».
Так как он сказал об этом с таким обыкновением, я не смогла сразу же осознать всю весомость этих слов.
«Именно так», кот ответил на голос в моём сердце.
«Даже если твоя болезнь прогрессирует, и твои ноги сгниют и отвалятся, и ты ослепнешь, и твоё лицо станет настолько опухшим, что ты не сможешь отличить в нём себя, ты можешь жить», он ухмыльнулся, «вечно. Потому что ты ведьма».
Его слова вскружили мне голову, и зрение ко мне вернулось.
Мне очень хотелось посмотреться в зеркало. Сейчас, оно представлялось мне разбитым на мелкие кусочки.
Я буду жить, всё ещё больной, вечно?
Если я не буду вылечена, не будет ли всё точно таким же, каким оно и было? Нет, оно будет даже хуже. Продолжать жить со своей болезнью. Не умирать, даже если станет хуже. Я не смогу покинуть этот дом. Я буду вынуждена жить здесь – навечно?
Потому что я была ведьмой, он сказал.
Я хотела ощупать своё тело, как раньше. Но я не стала. Потому что знала, что это ничего не решит. И потому, что я была не одна. И его бы знатно потешило увидеть моё отчаяние.
Я тряслась, лёжа лицом к земле, молясь, что бы это всё оказалось сном. Но я не могла успокоить своё затруднённое дыхание и просто тратила время.
В итоге, раздражение и грусть, сверлящие меня изнутри, вылились в одну эмоцию.
Это была ненависть к чёрному коту.
Я стерпела боль в ногах, чтобы опереться на ступни. Сжимая зубы так сильно, что, казалось, задние вот-вот сломаются, я посмотрела вниз на него.
Я хотела уставиться на него, но жалящая боль в глаза не позволяла сосредоточиться.
Всё же, я пристально смотрела на чёрного демона перед собой.
Он ждал, когда я подамся обратно в дом.
Он ждал, когда я начну жаловаться и просить о помощи.
Я не доставила ему такого удовольствия.
«О, перестань, Эллен. Не смотри на меня так, ты меня смущаешь», он сказал, ничуть не разозлившись.
Я перевела дыхание, прежде чем наорать на него. Но я не накричала, а вместо этого, заговорила с ним, через тяжкое дыхание.
Мой голос был тише, чем я думала.
«Если всё будет, будет так, то я, я лучше…»
«Лучше просто умру?», он прервал. Я вздрогнула.
Я лучше просто умру. Я открыла рот выразить согласие, но лишь легонький вздох вырвался наружу; моё горло не издало ни звука.
«Тебе что, не было холодно, в том дворе? У тебя не было ни дома, ничего вообще. Тебе нужно было какое-то тёплое местечко».
Кот говорил как обычно. Он не укорял меня, не вёл себя надменно.
«Я дал тебе то, что ты хотела. Не думаю, что тебе стоит за это меня ненавидеть. Тёплая еда, знания, друзья, о, и я друг тоже. И здоровое тело в твоём распоряжении. Ну, или таковым оно кажется, по крайней мере».
Я услышала, как подскочил мой пульс.
«Ты и не догадывалась. А должна была бы».
Я пыталась держаться, но голос дрожал.
«О том, насколько ты была несчастна».
Я посмотрела на кота с выражением неверия.
Он не принял этого во внимание и продолжил.
«Человек, не знающий тепла, просто замерзает насмерть. Но те, кто знает, чувствуют холод, предвещающий их смерть. И они несчастны. Дошло? Ты была несчастна. Но умри ты так, ты была бы счастлива. Тебе стоило знать своё несчастье».
Я закричала, побледнев. Я больше ничего не хотела слышать. Напряжение заставило кровь или слёзы потечь из моего правого глаза вниз по раздутой щеке.
Я чувствовала, как моё слабое сопротивление дало трещину. У меня кружилась голова, я была на грани обморока.
Я не могла полностью понять всех слов кота.
Но мне казалось, я уловила их суть.
Я узнала все виды вещей в этом доме. У меня была свобода здорового тела. Радость познания нового, которую я раньше не знала. И я могла играть с друзьями. У меня были все доступные возможности.
Теперь, когда я знала все эти вещи, осознание моей болезни, в сравнении с временами, когда у меня ничего не было, было куда более тягостным.
Казалось, я должна была танцевать под его дудку. Глаза чёрного демона видела всё, и не прощали ничего.
Откуда не возьмись, в моей правой руке оказался сжатым нож.
Кот, который не двинулся с места, перевёл взгляд. Он увидел нож и посвистел.
«Просто уничтожай всё, что тебе не нравится, а? Славно. Славно и просто. Мне нравится твой подход. Но я думаю, есть другой способ».
Я закричала и вонзила нож прямо в кота.
Не имело значения, куда я попала. Мне было достаточно нарушить беззаботность в его голосе.
Нож прошёл прямо по его рёбрам, лезвие глубоко вошло в органы.
Он не подал виду боли, выпучив на меня свои золотые глаза.
Я не убрала руки с ножа, и он не сводил с меня глаз.
«Это важно, когда ты кричишь “мне холодно”, Эллен».
В его обыкновенном беззаботном голосе присутствовало хладнокровие.
Я хотела убежать оттуда, но только мои глаза подались в другую сторону, тело не двигалось с места.
Кот проворно запрыгнул на меня и стал подталкивать.
Он напористо давил передней лапой на поражённую болезней щёку.
Я закричала. Сильная боль от того, как он напрямую касается нервов в моей щеке, металась по всему телу.
Кот приблизил свою морду поближе к моему лицу и заговорил. Нож всё ещё торчал из него.
«Ты просто хочешь жить? Прожить долгую жизнь? Нет, у тебя есть желание. Скажи о нём, Эллен. Назови мне то, без чего ты ну просто никак не можешь обойтись».
…Он был прав, но я не хотела ему говорить.
Я отвернулась. Но он не давал мне уйти, и продолжал нашёптывать.
«Ты не была любима. Никем. Твой отец не смотрел на тебя, твоя мать бросила тебя. Даже не смотря на то, что тебя не любили, даже не смотря на то, что ты хотела любить их. Да, из-за твоей болезни, тебя не любили. Как странно. На то не было причин. Тебя в самом деле должны были бы любить. Взять даже этого мальца, он тоже бросил тебя, когда увидел, что ты больна. Как жестоко. Всё из-за твоей болезни. Ты знаешь, чего хочешь, не так ли? Чего ты действительно хочешь, в глубине своей души. Ведь знаешь? Ты не можешь позволить себе вернуться обратно в тот холодный, тёмный двор».
Каждое его слово ранило мне сердце.
Я не хотела этого слушать. Не должна была. Мои уши пытались не пропустить ни единое его слово, ни один слог, что он говорил.
Мои болезненные стоны со временем перешли в вопли.
…Я знала. Ему не нужно было говорить мне.
Меня не любили. И я хотела любить. Я хотела друга. Я нуждалась в ком то ещё.
Даже мальчик убежал, когда увидел истинную меня.
Потому что проклятье моей болезни длилось бы вечно.
Я плакала, как брошенный ребёнок. Как ребёнок, осознавший, что никто не придёт забрать его, продолжающий ныть.
Я думала, у меня больше никогда ничего не будет.
Оставаясь никем не любима, моя душа сгниёт в этом доме.
Всё из-за моего глупого выбора.
Из-за того, что наивно согласилась стать ведьмой.
Моё сердце погрузилось во тьму, я ничего не видела.
Не было лучика света в темноте.
И когда я была готова ничего не услышать в ней,
«Я научу тебя заклятию по исцелению твоей болезни».
В ушах зазвенело, и волосы встали дыбом.
Я перестала плакать и смотрела на чёрного кота. Я снова почувствовала тёплый солнечный свет на своей коже. Если задуматься, всё ещё стоял белый день.
Кот сошёл с меня. Со стуком хвоста, моё тело вернулось к прежнему виду.
Я почувствовала, как боль и печаль смягчились. Вид исцеления успокоил моё сердце.
Кот воспринял надежду в моих глазах и продолжил.
Его выражение было всё так же невинно.
«Просто покорми меня, как ты уже это делала ранее», он пошевелил пастью.
«Я дал тебе магию, потому что ты позволила мне съесть твоих отца и мать. То же самое», шевелил пастью.
«Я говорил тебе, что есть другой способ, верно?», его пасть.
«Это как раз то, для чего нужен этот дом», она продолжала двигаться.
«Скорми мне ещё людей. И я научу тебя заклинанию, способному исцелить тебя».
Кот рысью подбежал ко мне. Он невозмутимо положил лапу мне на плечо, подойдя к уху достаточно близко, что мог бы его съесть.
И я могла услышать его чмоканье, когда он сказал,
«Ты можешь получить всё, чего желаешь. Потому что ты ведьма».
Я сидела у шкафчика, глядя на себя в зеркало.
Оно сверкало под лучами полуденного солнца. Иногда я слышала чириканье птиц, прерывавшее тишину.
В отражении была девочка, лицо которой ничего не говорило.
Я проснулась в постели как всегда. С моим телом всё было в порядке. В комнате как обычно царили мир и покой.
Но теперь я видела вещи иначе.
Теперь я понимала, что это была подделка.
Я видела, что внутри моего тела, болезнь продолжала прогрессировать.
Птица постучалась клювом в окно.
… Чтобы сообщить мне, что тот самый мальчик был здесь.
Я почувствовала острую боль в глазах.
Вместе с садовым запахом и ярковатым светом пришёл мальчик, с обеспокоенным лицом.
Когда он меня увидел, его лицо посветлело.
«Вау, Эллен! Отлично выглядишь!»
Он облегчённо вздохнул, затем разыграл виноватое выражение лица.
«Ам, прости за вчерашнее. За то, что сбежал вот так. Мне просто показалось, что ты выглядишь как монстр или что-то такое. Напугался. Наверное, мне это почудилось».
Это слово засело у меня в ушах.
«О, да брось. Я просто вышла и вся испачкалась. Не могу поверить, что ты взял и убежал, ХХ (имя мальчика)».
«Да? Так и знал. Просто выглядело странно. Блин, ну и дурачёк же я. Хахаха!», мальчик нелепо посмеялся.
«Хех», я посмеялась только ртом, поддерживая улыбку.
Сейчас было умиротворённо. Недоразумение разрешилось. Мы надеялись, что вскоре снова сможем вместе поиграть.
Я закрыла дверь, изолируя дом от окружающего мира. Мне показалось, звук был более отдалённым, чем обычно.
«Зайди в ту комнату. Я принесу немного печенья».
Я указала на дверь напротив входа. Жест и слова были сделаны подсознательно.
Он зашёл в комнату и закрыл дверь. Я знала, какой звук последует за этим.
Я услышала, за дверью, как он почуял что-то неладное.
«Эй, Эллен, тут ничего нет. И тут стало темно, не пойми поче... ? А-а? Эллен! Почему дверь закрыта?!»
Мальчик тщетно крутил дверную ручку.
Он был напуган внезапной темнотой, это точно. Пока я слушала, я отступила на несколько шагов назад и прижалась к стене.
«Хм, хотела бы я знать…», я невнятно говорила, приложив палец ко рту.
«Хватит шутить надо мной!», мальчик кричал, гневно стучась в дверь. Звук схватил меня за душу, огорчив меня.
Я отречённо глядела на дверь. Я вспоминала мальчика, слушая его крики и стуки по двери.
Твои руки были мягкими и тёплыми, как у котёнка.
Но ты ранил мне сердце. Ты задел то место, которое никому не дозволено трогать. Моё разорванное сердце изрыгало гной, и я не могла пошевелиться.
Мои нос и рот забились, и я не могла дышать. Нет. Нет, я хочу дышать. Потому что я всё ещё не знаю.
Каково это, любить, или быть любимой.
Я услышала голос откуда-то. Он был похож на голос девочки моего возраста.
Ты хочешь есть?, я ответила в своём сердце.
Удар, по силе равный огромному слону, таранящему стену, сотряс весь дом.
Моё сердце сжалось от неожиданности. Ошмётки камней падали с потолка.
Всё ещё чувствуя тряску, я поняла, что случилось.
Стены дома размазали тело мальчика.
Это был мой дом. Он был как продолжение меня самой.
Как каждый может чувствовать последствия после того, как передавит виноградинку между пальцами, моё тело знало обо всём, что происходило в этом доме.
Дом издал звук размельчения тела мальчика. Звук чавканья его плотью. Хоть я и не должна была слышать подобные звуки, ведь у дома не было ни зубов для укусов, ни языка для вкушения.
Восхитительно, восхитительно, он трепетал от удовольствия. Он плакал от радости. Я слышала шёпот со всех сторон, беспокоящий меня.
Я услышала, как щёлкнул открывшийся замок.
Это было как сигнал, означавший, что я могла войти.
Я встала. Мои глаза были прикованы к двери передо мной. Моё сердце быстро билось. Мои ноги сами повели меня вперёд. Жалость, которую я почувствовала перед убийством мальчика, пересилило любопытство.
Я медленно потянулась к ручке.
Дотронувшись до холодной дверной ручки, я медленно её повернула.
Не было зверской сцены преступления.
Это была тесная комната с серыми стенами. В ней ничего не стояло. Только, на полу в нескольких шагах, было красное пятно, которое когда-то было мальчиком.
Но я не стала его разглядывать. Потому что над ним был более пленительный цвет.
Мой взгляд поднялся с низу вверх, и я увидела…
Это был первый раз, когда я увидела настоящий облик демона.
Гибкое образование тумана. Его лицо, периодически появляющееся и исчезающее, казалось, вмещало в себя бесчисленное множество зверей и людей. Это было гнусное существо, которое, казалось, принадлежало другому миру.
…оно показалось мне таким красивым?
Я услышала хлопки из ниоткуда.
Одинокие хлопки постепенно стали громкими аплодисментами.
Аплодировали, аплодировали, аплодировали –
Весь дом был преисполнен радостью. Свежей крови.
И у меня не было таких намерений.
Что я утолю его голод, чтобы воплотить свои собственные желания.
Что как пленник этого дома, я стану идеальной ведьмой.
Я была в восторге от этого демона.
В то же время, он был в восторге от меня.
Я определённо была готова убить несчётное количество людей.
И за это, я могла получить несчётное счастье.
…всего только одного, быть любимой.
Как родитель, празднующий независимость ребёнка, дом держал меня за плечо и плакал.
Слёзы дома стекали с потолков, стен, и полов, идя прямиком к моим ногам. Вмиг, они залазали по моему телу, согревая мне веки.
Как бокалы, бьющие через край, мои глаза сами начали плакать.
Паучья сеть свисала передо мной над тем задним двором.
Обманчивая серебряная паутина демона.
Это было неизбежно с того момента, как я решила до неё дотронуться. Даже если это была всего лишь слизкая, блестящая слюна демона.
Вероятно, демон разделял мои мысли.
Он уважительно согнулся. Даже это незначительное движение имело за собой невероятную силу, которая с лёгкостью бы перевернула весь лес и саму землю, и она прошла подле моей щеки.
Демон, казалось, кланялся мне.
Он взялся за мою руку и поцеловал кисть.
Прошло несколько мгновений, которые с тем же успехом могли бы быть вечностью.
Демон заговорил голосом не мальчика, не взрослого, не мужчины, не женщины, но красивым голосом, который мне ещё не доводилось слышать.
«Добро пожаловать, Эллен. Моя дорогая ведьма».
Глава 3 ~ Миленькая бутылочка
которые приходили ко мне домой после этого.
Для начала, я находила детей примерно моего возраста и приглашала их внутрь. Все они были одурачены сладким запахом еды и моей улыбкой.
Все те дети были голодны. И что самое главное, непорочны. Они хотели верить в мечту, что счастье само придёт к ним.
Пускай такое событие никогда бы так просто с ними не приключилось, их детские сердца с лёгкостью принимали располагающий шарм. Прямо как я, в своё время.
Дом сам использовал то, что знал, чтобы с лёгкостью убивать моих друзей, и он совершал это разными способами.
Мне не нужно было ничего делать. Только маняще протянуть руку.
Раздавливать их между стен было проще всего. Случалось, удачливому ребёнку удавалось избежать стен и выскочить в коридор, но нож из ниоткуда быстро разбирался с ним. В этом доме всегда были расставлены такие ловушки.
Потому что это был дом ведьмы. Дом, созданный демонами для поглощения людей. Не было ничего удивительного в том, что он был заполнен смертоносными приспособлениями.
Каждый раз, когда дом пожирал человека, он озвучивал свою благодарность – спасибо тебе, спасибо тебе – и мне было стыдно за прошлую меня, провалившуюся в исполнении моих обязанностей в качестве ведьмы.
Сожаления? Вина? Я не чувствовала ничего подобного.
Потому что я хотела исцелиться.
Потому что я хотела кого-то, кто смог бы полюбить меня.
Всего-то стискивая булыжники перед собой, я могла получить то, чего желала.
Любой на моём месте, предоставь ему такой выбор, выбрал бы тот же путь. Я подбирала их, и сталкивала.
Однако это не были булыжники, но белые кости. Людские круглые черепа. Пожалуй, вопрос стоял в том, были ли это просто булыжники, или они действительно были человеческой жизнью.
Человеческие души, теперь, были валютой.
Деньгами, которыми ведьма расплачивалась за покупку заклинаний у демона.
Аналогично тому, как я обменяла души папы и мамы за заклинание этого дома, я нуждалась в большем количестве душ, чтобы получить нужное мне от демона.
Мне нужно было работать не только за исцеление, обещанное демоном, но и за лекарства, способные замедлить развитие моей болезни.
Когда я ступила наружу тем днём, я увидела кончики моих пальцев, все в крови. И это несмотря на то, что раньше на руках не было никаких признаков болезни.
Это из-за того, что я перестала принимать лекарства с того момента, как сюда попала. Я тряслась от страха. Я не хотела, чтобы мне становилось хоть немного хуже. Я полагалась на лекарства демона. Пусть я и не знала, насколько они помогали притормозить болезнь.
Когда дом съедал кого-то, моё тело проникалось жаром, и я чувствовала, как демон забирал душу.
Я не знала точных чисел, но получала вознаграждение за то, что скармливала ему людей.
В виде лекарств, чтобы придержать мою болезнь, на неопределённое время.
Сдача, так сказать, входила в подношения демону за воплощение моего желания.
«Не совсем подношение. Скорее, обмен».
Я повернулась на сиплый голос, чёрный ворон разместился на подоконнике открытого окна.
«Хэй», ворон поздоровался, взмахивая оттопыренными крыльями.
Я посмотрела на него со сложенными руками и видом отвращения.
«Просто оставь лекарства и уйди».
«Ооо, напугала. У детишек никакого уважения, никакого. Эй, ты как?», ворон докопался до чёрного кота снизу на полу.
«Тсс. Я бы посоветовал не выводить её из себя», он недовольно ответил, но он не подразумевал, что ворон доставлял неудобств. Казалось, они с вороном были давними знакомыми.
«Понял. Приятно иметь с вами дело. Бывайте!»
Ворон взмахнул крыльями несколько раз, затем покинул окно. Я плотно закрыла его, с раздражением. Хотя мне и не нужно было трогать его напрямую; вещи в этом доме двигались по моему желанию.
«Нет. Он просто очень шумный», я холодно ответила.
Кот почесал свой нос и вздохнул.
Я получала свои лекарства от другого демона, отдельного от кота.
Я просто звала его вороньим демоном.
У чёрного кота тоже не было имени.
Демоны, не имеющие постоянной формы, очевидно, вселялись в останки животных, чтобы выполнять свою работу.
И наравне с тем, как они обладали разным вкусом при выборе животных, они предоставляли ведьмам разные виды магии. Чёрный кот, казалось, мало что понимал в целебных заклятиях, так что я полагалась на ворона.
Я спросила, складывая лекарства в полочку.
«Неа. Потому что мне интересна только ты, Эллен».
Я проигнорировала кота и продолжила своё занятие.
Была ли у ворона своя собственная ведьма? Если была, это значило, кто-то ещё жил очень похоже на меня.
Но одно это мало меня волновало. Не чувствовала я и привязанности к другой ведьме.
Ведь она выбрала бы тот же путь служения демону за исполнение своих желаний, что и я. Что хорошего было бы в том, чтобы вмешаться в чью-то жизнь, ведь она была бы одержима своими, особыми чувствами?
Одной только связью с демонами, ведьмы обрекали себя на жизнь в собственных мирах. Вмешательство во что-то подобное могло привести только к проблемам. По крайней мере, в моём случае.
Я размышляла о связи между демонами и ведьмами.
Это демоны использовали ведьм в своих целях? Или ведьмы использовали демонов в своих целях?
Я сделала вывод, что оба варианта верны. Это был обмен, прямо как сказал ворон. Так уж вышло, что демоны не могли самостоятельно убивать людей.
Я посетила комнату книг в поисках информации о демонах. Я не смогла найти ничего стоящего.
«Ты смог бы прятать их от меня?», я спросила кота.
«Что ты, я бы никогда», ответил он, грациозно идя и покручивая хвостиком.
Когда бы я ни подбирала в доме книгу, я получала книгу по сложности как раз подходившую мне. Что означало, что мне не было дозволено читать книги, которые ещё не следовало читать.
Следующей книгой, до которой я дошла, была книга о магии чёрного кота. Я села в случайный стул и начала читать.
Все заклинания демона кота были извращёнными штучками.
Заклятье, заставляющее людей видеть иллюзии, заклятье, чтобы взглянуть в сердце человека, заклятье для взятия контроля над чьим-то телом…
Мне казалось, просто избавиться от человеческого тела было бы вполне достаточно, чтобы извлечь чью-то душу.
Но всё же коту, похоже, нравится насаждать в них страх, что очень хорошо проглядывалось в этом доме, полном смертельных ловушек.
«Почему ты знаешь только такие заклинания?»
«Хмм. Думаю, мне просто нравятся такого рода вещи. И…»
Какой бездельник. Всё же, небольшая дрожь пробрала меня.
Потому что не было сомнений. Он знал, что мне понравится использовать эти заклинания. Ведьма, использует демона в своих целях? Конечно нет. Это не то положение, в котором находится ведьма.
Я больше не пыталась подружиться с людьми, которых приглашала в дом. Это было попросту непродуктивно.
Все равно, никто не любил меня с моей болезнью. Я могла создать временную иллюзию, но как только мой настоящий вид показывался на глаза, они убегали в ужасе.
И у каждого было куда возвращаться, так что они не задерживались. Было легко заставить их подчиниться, но это не было взаправду.
Если бы я только смогла воздействовать на их сердца, то сумела бы собрать многих из них, и смогла бы сделать это правдой. Вот и всё.
Каждый раз, когда человек умирал, розы вокруг дома разрастались.
Я сорвала лепесток и посмотрела на него на своей ладони.
Наверное, эти красные цветы были сделаны из крови, и это вовсе не метафора.
Я могла увидеть окраску крови прямо в лепесточке. И они были практически идентичны венам, которые я могла видеть на своей руке.
Моя жизнь в качестве ведьмы началась благополучно.
Хоть она и не слишком отличалась от прежней. Я пила чай, читала книги, и смотрела наружу.
Лишь время от времени, я могла пригласить человека, который сам находил сюда дорогу.
Я ходила по дому беспрепятственно.
Каждый раз, проходя мимо зеркала, я проверяла отражение. Девочка в нём была совсем здорова.
Но я не могла заставить себя улыбнуться по-настоящему.
«Ещё нет. Ещё даже не рядом», ответил чёрный кот.
Со сменой времён года, менялся и лес, цветы в саду вяли и расцветали заново. Мерцающие звёзды над головой были всё столь же яркими, менялось разве что их положение.
Время тянулось медленно, но уверенно.
…И моё тело всё ещё сохранялось в виде семилетней девочки.
Я заново осознала это в тот день, когда убила человека и увидела его воспоминания.
Этот взрослый человек был тем ребёнком, которому я давным-давно позволила сбежать по своей прихоти.
Прошло достаточно времени, чтобы ребёнок вырос и повзрослел. Я сравнила своё тело с абсолютно взрослыми останками у моих ног.
Я не выросла ни на дюйм. Более того, мои волосы и ногти тоже не росли.
Это было, словно время для меня остановилось. Несмотря на это, проклятие моей болезни продолжало развиваться во мне.
Ведьмы не умирают, сказал чёрный кот. Меня едва интересовало, такого ли было жить вечно, когда я нюхала аромат недавно расцвёвшей розы.
Я жила здесь долгое время и узнала множество вещей, но мой семилетний мозг многое позабыл.
…Пожалуй, мне стоит вести дневник.
Открытая книга, полная пустых страниц, появилась на столе передо мной.
Что бы написать? Я не успела сформулировать мысль, как перо само начало двигаться, чётко записывая на листке текст.
Ага. То есть, мне даже не нужно было писать. Поскольку, казалось, дневник уже записывал те вещи, которые я не помнила – этот дом знал обо мне куда больше, чем я сама.
Таким образом, даже мои текущие мысли могли быть словами на страницах.
Я оставила дневник позади, в распоряжение магии дома, и удалилась.
Самые разные люди приходили в лес.
Взрослые, проходившие мимо, чтобы поохотиться или по делам бизнеса.
И вдобавок, некоторые взрослые приходили в поисках своих детей, или чтобы изучить лес.
Я управляла лесом с большим умением. Я смотрела на лес с небесной высоты с помощью магического видения. Я расчищала дорогу в виде ветра, заводя людей прямо в свой дом.
Утомившись от ловушек дома, я играла с магией кота.
Они опускали глаза. Это было нестрашно. Венозные розы окружали их шеи. Твёрдые, как металл, они насильно проникали в их плоть. Прямо перед тем, как их головы слетали, они, порой, смотрели на меня и говорили – «Ведьма».
Некоторые люди печалились, некоторые злились, некоторые оскорбляли.
Меня не волновали такие вещи. Ведь даже самые значимые события всей их жизни, для меня, были лишь фрагментом моей ежедневной рутины.
Я смотрела на них с руками у подбородка, словно наблюдала спектакль. Их проклятья проходили мне мимо ушей.
Но неожиданно, меня посетила мысль.
О том, как они называли меня ведьмой.
Могли ли так быть, что люди обо мне знали?
«Хм? Ты сделала это специально, разве нет?», сказал кот, глядя на лужу крови, на полу.
«Да. Иногда ты даёшь людям, приходящим сюда, сбежать. Очевидно, в этом случае слух разойдётся».
Бывали случаи, когда братья и сёстры, или влюблённые, терялись здесь, и я убивала только одного из них, позволяя другому смыться. И это был не единичный случай.
Не знаю, о чём я только думала в те моменты, но оглядываясь назад, это было правдой.
Пожалуй, я хотела, чтобы люди знали.
О моём существовании. И о том, что я жила глубоко в лесу.
Возможно, мне было ненавистно оставаться никому неизвестной. Мне было одиноко. Я хотела, чтобы все пришли поиграть.
Кот улыбнулся пастью, истекающей красным.
Я ответила улыбкой, равносильной его.
Да. Я хотела друзей. Друзей, готовых умереть за меня. Это было похоже на игру в салки – хоть я и была единственной, кто догонял.
И я услышала, где-то ещё роза расцвела.
Когда бы ни приходил ребёнок, носящий дорогие одежды и украшения, я забирала их у него и примеряла на себе.
Я крутилась у зеркала. Ну что? Мне идёт? Кот всегда отвечал, что я была милой, что надоедало.
Так что мне быстро наскучило этим заниматься, и я сложила все вещи подальше в шкаф.
Лекарства демона шли вперемешку с чаем и сладостями, они поступали во всё моё тело.
Как ежедневный обычай, я проваливалась в красный диван и ожидала. Когда приходило время, сладкое лекарство возникало передо мной на столе.
Сегодня, это был клубничный коржик.
Я вставила вилку в клубнику сверху и смотрела, как вытекает сок.
Следует заметить, что мне вовсе не нравилось убивать людей. Я убивала их брутальными способами, но мне это не нравилось.
Я поступала так, только чтобы потешить демона.
Бесспорно, он обожал видеть людские страдания. Он был восхищён от поглощения душ, погружённых в отчаяние.
Нет. Я не хочу умереть, не здесь, не сейчас. Помогите. Души, умершие с этими мыслями, на вкус были великолепны, говорил он.
Я не могла опробовать эти вкусы сама (у меня не было ни малейшего желания их пробовать), но он благодарил меня за более качественные. Одним словом, они были выгоднее.
Поэтому я пришла к тому, чтобы убивать их такими способами.
Дом тоже это понимал. Он выбирал самые дикие методы. Ведьма, жившая здесь до меня, придумала их?
Самой мне не было до этого дела. Со временем, я свыклась с запахом кишок, но не более. Позднее, я стала отрезать людские запястья, но только в качестве ингредиентов для лекарств. У меня не было никакого интереса в расчленении людей.
Повар в этом мне помогал. Хотя он и не совсем умел работать головой (в обоих смыслах), и порой даже мог по ошибке порезать меня.
Мне было интересно, что такой человек делает здесь, но я предположила, что предыдущая ведьма нуждалась в его способностях к готовке.
Он мог приготовить что угодно. К сожалению, у меня не было никаких предпочтений в еде, и я только ела тортики и пирожные, поэтому ему наверное было немного скучно.
Так что, нет. Мне не нравилось убивать людей.
Ведь, посмотрите на это с другой стороны. Есть люди, которые убивают свиней, правильно? Они делают это, чтобы поесть, но им не нравится то, что они делают. То же самое.
«К кому ты вообще обращаешься?», чёрный кот спросил, сидя за мной, пока я ела торт.
Действительно, к кому. К кому-то, кто читает это дневник, очевидно.
Я писала буквы в воздухе концом вилки.
Верно. Хоть его пишу и не я, а дом.
«Что ж, хех. Могу я почитать?»
Я не ответила, засовывая кусок торта в свой рот.
Конечно, было бы враньём сказать, что я не ощущала чувства восторга, когда дом поедал человека.
Но этого и стоило ожидать. Он побуждал что-то вроде реакции в моём теле, но я ничего не могла с этим поделать… Эй, кот, почему ты улыбаешься?
Я близко познакомилась с вороньим демоном.
Я заметила его у окна, кричащего «Хей». Его сиплый, звенящий в ушах голос не предвещал ничего хорошего.
Меня раздражало, что я могла знать всё об этом лесе, но ничего о вороне. В принципе, я ничего не знала и о чёрном коте. Наверное, все демоны были такими.
И если уж говорить о непостижимом, так же в доме были эти часы. Сколько бы дом не менял свой вид, часы оставались на своём месте, исправно отражающие течение времени, хотела я того или нет.
Это было прямо как сердцебиение. Неподвластное сознанию владельца, оно не могло быть выбито из своего ритма. Это был пульс дома –
Ворон, тыкающий меня по щеке, вернул меня к реальности. Он, вроде, закончил с приношением лекарств.
Чтобы определить необходимые мне лекарства, вороний демон должен был заглядывать в моё тело.
«Ты как врач», я сказала ему. «Та,» он ответил.
«Если так, ты разве не можешь вылечить меня?», я спросила, и «Только кот может это сделать», ответил он.
Я была немного огорчена, и подозрительно посмотрела на ворона.
Из того, как он сказал это, можно было подумать, он обладал такой силой, но оставлял эту обязанность по моему исцелению на плечи кота.
Но расспрашивать демона о подобных вещах не привело бы ни к чему.
Я сглотнула любопытство и спросила нечто другое.
«Разве это не странно, что ты поедаешь людей, но при этом, ты обладаешь силой исцелять их?»
Ворон посмеялся. «Позволь мне выразиться твоим языком. У тебя были бы проблемы, если бы свинья заболела, верно?»
Подумав, что я наткнулась на что-то стоящее, я нахмурила брови. «Для демона является проблемой, если люди больны?»
Ворон открыл свой большой рот и сказал «Не особо. Но да, если мы хотим поиграть», он невзрачно посмеялся.
Его противный голос и речь заставила моё лицо сморщиться.
«Мы». Речь шла о вороне и коте?
Мне было не по себе от мысли о том, что они были во всём замешаны.
Я поднесла кружку ко рту, затем меня осенило.
Это часом не то, что я писала в своём дневнике до этого?
«Не уж то ты… Ты заглядываешь в чужие дневники?»
«Уууупс!» Ворон вылетел из окна в заметной спешке.
Зачем, ты… Я преследовала его до окна, но не дальше.
Кот появился из ниоткуда и запрыгнул на крышу к ворону.
Ворон глазел на него и сказал угрожающим тоном.
«Я ничего не сделал. Ты достал со своей заботой. Отвали».
Кот и ворон начали драться на крыше, хотя ворон явно взял инициативу. Кот напряг свои усы, зазывая своими глазами. Помоги мне, Эллен, читалось в них.
Я посмотрела немного, затем вздохнула достаточно сильно, чтобы им обоим было слышно, и ушла из комнаты.
«Э-эй, Эллен, не игнорируй меня!», кот жалобно сказал сзади. Я слышала, как смеялся ворон, улетая.
Кот запрыгнул в комнату и последовал за мной. Одно из его ушей было оторвано во время боя.
«Блин, ты жестока. Почему ты мне не помогла?»
«Ты можешь просто получить новое, разве нет?», пробурчала я.
Даже если тело кота были ранено, у него был запас кошачьих трупов на замену.
«Но я хотел быть спасённым тобой, Эллен».
Конечно, ты знал почему. Я не хотела находиться снаружи ни секунды. Даже если бы я высунула руку из окна, магия рассеялась бы, и кожа начала бы опухать.
Потому что я была ведьмой. Ведьмы не могли говорить таких жалобных вещей. Если бы я начала причитать, ты бы бросил меня. Хотя, конечно, я не думала, что он действительно бросит.
Я спускалась по коридору, без оглядки, чёрный кот шёл за мной. Вскоре, он сидел на моём плече, разговаривая о пустяках.
Бормоча это себе под нос, я не слушала того, что он говорил. Хоть я и была полностью в распоряжении демонов, я вела себя так, как будто жила одна.
Потому что я знала, что ему это нравится. Это был демон, увлечённый ведьмой.
Когда я открыла дверь, из неё вышел повар, несущий нож.
Его гигантское тело, уродливое и полное швов, несущее нож, покрытый тёмной красной кровью, он спросил с глупым тоном в голосе.
«Как долго мне ещё собирать свинячьи руки?»
…Тебе придётся спросить у него.
«Всё ещё недостаточно», ответил чёрный кот.
За пределами леса, мир сменил многих правителей.
Я слышала множество сплетен о том, как разгорались и завершались войны.
Должно быть, десятилетия прошли с того времени, как я поселилась в доме.
Я не знала точной цифры. Так как я никогда не старела, мне казалось, не нужды в том, чтобы вести счёт времени.
«Ведьма живёт в лесу, и она забирает тех, кто затерялся в нём».
Такой слух разошёлся по округе.
За пределами леса, готовили скрытые попытки избавиться от меня. Некоторые люди приходили целенаправленно, чтобы меня убить.
Но я не паниковала. Потому что они все становились моими друзьями. Потому что каждый раз, когда кто-то приходил, он мог удовлетворить аппетит демона.
Их смерти вселяли страх и скорбь в окружающих, и провоцировали других людей приходить в дом.
Как демон наверняка знал, мне самой нравилась такая цепочка событий.
Я посмотрела на сад с окна на втором этаже.
Он был целиком забит цветущими розами.
Когда я впервые оказалась здесь, цветение было только сезонным. Но с каждой жертвой, розы росли в числе и больше не могли содержаться только лишь в доме, теперь они вышли за его пределы и окружили, расцветая в саду.
Я легонько приложила палец к стеклу.
Мои любимые розы. Я хотела прыгнуть прямо в эту красную постель. Мне было горько от невозможности сделать это.
Чёрная тень пронеслась по небу, я посмотрела наверх.
Крик этой шумной чёрной птицы.
… Демон прибыл, чтобы продать своё лекарство.
Я стала складывать лекарства от ворона в специальное отделение на продуктовом складе.
С ростом лекарств демона в численности и разнообразии, они больше не помещались на кухонных полках.
Вдобавок к лекарствам, замедляющим рост моей болезни, были ещё те, что наносили вред организму – они были в интересах кота.
Я вышла из комнаты с лекарствами и встала в длинном коридоре.
Я не хотела, чтобы люди и близко подобрались сюда. Я работала за эти лекарства, и было бы неприемлемо, если бы кто-то их уничтожил.
Вода расположилась в середине коридора, стекая в мелкую речку.
…Интересно, откуда она шла. Что ж, отлично.
Я вырвала несколько волосинок и сбросила их в реку. Чистая вода внезапно стала фиолетовой, бурлящей и издающей странное тепло.
«Опа! Что это ты делаешь?», спросил кот, заинтригованный.
Я отказалась от попыток прогнать его.
Я взяла его за передние лапы и подняла.
И улыбнулась ему, словно он был невыразимо мил.
Он посмотрел на меня, задрав лапы.
Я улыбалась как обычно, так что он расслабил их, но это казалось немного странным.
…Неожиданно, моё лицо сменилось на обыкновенное, и я швырнула кота в речку.
К тому времени, когда он перестал вопить, или даже раньше, его тело растворилось в ядовитой воде с приятным звуком, не оставив ни следа.
Только пузырьки поднимались на поверхность с того места, куда он провалился. Не осталось даже косточки. Я вдохнула запах носом.
Пурпурный туман, истинная форма демона, кружился вокруг моего плеча, но я притворялась, что не замечаю его.
Он стал гораздо больше, чем когда я была здесь впервые.
Я прошла мимо столовой. Безрукие обитатели дома обедали за длинным столом.
Затем, я попала в мраморный коридор. Обитатели неопределённых форм играли на пианино, пока другие поставили стулья, чтобы послушать.
У них, казалось, нет цели. Вещи, о которых они говорили, не имели значения. Я больше не могла смеяться среди них.
Я прошла мимо них, и растворилась в темноте коридора.
Когда это я хотела расковырять свою больную кожу?
До того, как стала ведьмой. Я помнила это, как картину. В грязной комнате, смотрела в туман и плакала. Когда я вспоминала тот запах, становилось трудно дышать.
Какой же жалкой я тогда была. Но я была счастливой. Потому что я могла просто наслаждаться горем.
Проблемы наступали, когда я думала о том, что же будет дальше.
Если будущее быть любимой, путь, предназначенный мне, могла ли я идти к нему, не взирая ни на что?
Я хотела этого любой ценой. Но это было нехорошо.
Плач моего сердца, по тому, чего моя душа хотела больше всего, колотился в груди.
Я заметила, что моё сердцебиение замедляется, и вместо него, я начала замечать биение сердец других. Людей, которые были съедены этим домом, с лицами, полными ужаса.
В трансе, я простирала лозу от роз. Вокруг их шей, высасывая всю кровь.
Их сердца становились моим пропитанием. Их посмертный вой моей колыбельной, воплощающей мои желания.
Быть любимой. Таково было моё желание.
Добрые руки, чтобы обнять меня?
Беззаботное лицо, чтобы улыбаться мне?
Я хотела плакать, думая об этом всё больше.
Я выучила много вещей, прожив в этом доме так долго. Я чувствовала, как многие вещи стали мне подвластны.
Но ни одна из них ничего во мне не оставляла. Она просто проходили через меня и исчезали.
Чего я хотела, так это чего-то тёплого, чтобы оно всегда оставалось со мной.
Что-то, что бы довершило меня. Я не знала, что это было.
Потому что всё ещё должна была это обрести.
Я жила для того чтобы исполнить своё желание. Я вынашивала это в своей груди с предельной заботой, как птица, защищающая свои яйца.
Я чувствовала как, за время моего проживания здесь, личность Эллен постепенно исчезала.
…Я была ведьмой по имени Эллен.
Это звучало куда более подходяще.
Идя по книжной комнате с этой мыслью, мне явилась книга с моим именем в названии.
«Эллен», было на ней написано.
Я подобрала её и пролистала странички. Но в ней ещё не было ничего написано.
«Что ж, всякое бывает», послышался тихий голос. Я посмотрела на свои ноги.
У них сидел чёрный кот, с новой мордочкой.
Ах. Так ты уже вошёл в новое тело. Я нахмурила брови вместо приветствия.
«Есть ли здесь хоть какие-то книги о ведьме, которая жила тут раньше?»
«Хмм. Возможно», он сказал, притворяясь дурачком.
Это не было расплатой за то, что я сбросила его в ядовитую воду до этого. Он всегда увиливал и отвечал неохотно, когда речь заходила о прошлой ведьме.
Должно быть, эта ведьма была для него далёким прошлым. Могла ли я к этому времени тоже стать такой? В данный момент, я не могла себе этого представить.
Я посмотрела вверх на высокую книжную полку.
Я не могла в принципе прочитать все здешние книги.
Они множились и сокращались в своей численности без остановки.
Откуда они брались? Наверное, знания людей, которые здесь умирали, принимали форму книг.
Чья-то история. Рассказ о чьём-то образе жизни. Это было чудесно. То, что было трагедией для них, становилось комедией для читателя.
Поскольку они все были людьми, скормленными дому, у них у всех была одна концовка.
«Разве не скучно, что у них у всех один и тот же конец?», спросил кот.
«Я бы так не сказала. Вся суть в том, как ты до него добрался. К тому же…»
Так я сказала, но поняв, что на меня такие рамки не распространяются, я опустила глаза.
Я была удивлена тем, как это меня смутило. Я всё ещё не могла до конца осмыслить тот факт, что никогда не умру.
Я надеялась, он не заметит моё беспокойство. Ахх, ну конечно заметит. Он смеялся надо мной – мне было слишком страшно посмотреть на него.
Пф. Я сбежала через проём между полками.
И ступая в поисках другой темы, я нашла мальчика, сидящего в углу комнаты.
В какой-то момент, мальчик стал обитателем книжной комнаты.
Я не была уверена, было ли корректно называть его мальчиком, так как его каштановые волосы полностью заполонили лицо, не давая его разглядеть.
Он мог наводить порядок на полках, открывать книги на полу, и бормотать что-то самому себе. Мне показалось, я уже где-то слышала его голос.
Я не могла точно вспомнить голоса ни кого из тех, с кем я играла, и, казалось, в голове они все шли вперемешку. Но один только взгляд на его мягкие, напоминавшие котёнка, волосы, казалось, успокаивал мне сердце.
Временами, я могла услышать, как он говорил сам собой, когда я входила. Я садилась на стул на расстоянии от него и смотрела, с подбородком в руках.
Он не замечал моего присутствия. Он был так сосредоточен на том, что делал, даже не смотрел в мою сторону.
Вокруг него лежали энциклопедии и приключенческие книги. Ты не умеешь читать? Хочешь, я тебя научу?
Я повертела головой. Нет, конечно ему не было до этого дела.
Минуточку. Откуда я знала это?
Я приставила руку ко лбу и задумалась. Но мои пустые воспоминания оставались таковыми, и никакие догадки не приходили на ум.
Подумав некоторое время, я сдалась, встала со стула, и покинула комнату.
Я посетила комнату с большим деревом.
Я больше нигде не видела красных растений.
Вероятно, за то что они меня напугали, кот перенёс дам куда-то ещё, в какое-то тёмное место.
Хотя, их едва можно было назвать злыми.
Их было довольно жаль, но, нужно признать, без этих любопытных растений, ландшафт сада на вид стал лучше.
Вместо их щупалец вдоль стен, теперь была живая изгородь из роз.
Преодолев её, я направилась к каменному проходу.
Холодное прикосновение камня пробежало по ступням.
…Когда это я гуляла здесь в страхе? Не имело значения. Это был всего лишь тёмный коридор.
Я посмотрела вниз, шагая дальше, и вспомнила, как всегда ходила босяком.
Почему у меня было так мало воспоминаний о том, как я ходила в обуви? Потому что у меня не было нужды носить её? По правде, у меня были плохие ассоциации с обувью, в частности, красной обувью – но на то время, я позабыла.
Идя, я заметила линии железных прутьев слева от себя.
Я посмотрела через прутья и подумала об обитателях дома.
Они были остатками душ, съеденных домом.
В каком-то смысле, объедками демона. Как хлебные крошки или яблочные огрызки, они принимали форму и оставались в доме.
Так что когда демон съедал людей, они не умирали в этом доме; они оставались в нём жить в качестве его обитателей.
На этой мысли, я остановилась напротив камеры.
Я перевела тяжёлый взгляд на прутья.
В конце клетки был мужчина, одна его рука была прикована.
Я не могла толком увидеть его лица.
Потому что я не очень хорошо помнила папино лицо.
Папа прислонился к стене, сидя на полу. Его кости было отчётливо видно через его болезненную кожу, и он выглядел сильно изношенным.
Он ничего не сказал. Я ничего не хотела у него спрашивать. Он скрывал своё дыхание и сидел как статуя.
Я схватилась за прутья обеими руками. У меня не было желания трясти их или позвать его. Мне просто казалось, что это нужно сделать, чтобы быть уверенной в своих чувствах.
Мне стало тяжело дышать. Моя грудь обогрелась. Я сильнее вцепилась в прутья.
Вдруг, я заметила что-то у моих ног.
Вещица, которую папа использовал, чтобы мечтать. Имея её, папа не смотрел на меня. Наверное, мне хотелось так думать.
Я бережно держала трубку в ладони. Бережно. Я не думала о том, чтобы её раздавить.
И всё же, она разрушилась, растворяясь подобно песку.
Некоторое время я смотрела на свою пустую ладонь, наконец, снова посмотрела в камеру, готовясь возвращаться обратно.
Затем, до того как смогла сделать шаг, я остановилась.
За папиной камерой следовала другая.
Женская комната, со сладким запахом, отличным от папиного.
Интерьер камеры был полностью чёрным. Дверь была накрепко заперта и не подавала и надежды на открытие. Не было и у меня намерений её открывать.
Чем дольше я обоняла приятный аромат, тем более неприятный вкус расходился по сердцу. Даже просто стоять перед этой камерой вгоняло моё сердце в смятение, и я быстро удалилась.
Обратно в комнате с великим деревом, чёрный кот сидел на скамейке под ним, с чаем.
Надо полагать, время приёма лекарств.
Я села напротив него не проронив ни слова. Положив кружку и блюдце на колени, я выпила чай.
Я облокотилась на скамейку и посмотрела вверх на высокую стену.
Огни факелов на стене колебались. Длинный локон волос попал мне в глаза, и я нахмурила брови.
Я действительно жила уже гораздо дольше, чем следовало.
Что происходило с моим телом? Даже если я пила лекарства, чтобы ослабить болезнь, как и говорил мне вороний демон.
До какой степени она ослабевала? Разошлось ли уродливое гниение моего лица и ног по всему телу?
Если магия дома рассеется, или если я выйду наружу, я смогу сама это увидеть.
…Нет. Я не хочу этого видеть. Мне это не нужно.
Я смогу уйти из дома, когда буду здорова. Как только демон исполнит моё желание, я смогу.
Мои пальцы дрожали, ожидая лекарств демона.
Я повернулась на голос кота, но он уже не сидел на прежнем месте.
Это означало, что пришёл человек. Он всегда исчезал, когда ко мне приходил человек.
Я закрыла глаза и осмотрелась.
Мне не нужно было концентрироваться. Я видела человека, входящего в дом, в один миг.
…Вздохнула. Не уж то не придёт никто другой?
Я устала от людей, которые приходили без страха.
Я была определённым врагом, которого нужно было одолеть. Как правило, это было целью чьей-то мести. Все приходили в лес убить меня.
И чтобы убить несносную ведьму, они приносили с собой самые разные виды уникального оружия, ступая в этот лес.
Мне не нужно было их приглашать. Они сами шли ко мне. Демон держал рот открытым, словно отпирал огромные врата на их пути, одному за другим.
Они все обладали решительностью, убеждённостью в своих мотивах, но как только они входили, это становилось их концом. Они были съедены заживо. Какая нелепость.
Почему они говорили, что хотят убить меня?
Почему считалось, что я должна быть убита?
Я решила спросить разум человека, пришедшего напасть на меня.
И я узнала что да, я была злом. Я убила невинных людей, значит зло. Я убила многих, значит зло. Поэтому я должна была быть убита.
Хмм. Я подумала о том, что сотворила. И о том, что собиралась сделать. Да, пожалуй, с твоей точки зрения, наверное, я действительно была такой.
Но на мой взгляд, ты зло. Потому что ты препятствуешь моему желанию. Ты не позволишь ему стать действительностью.
Злая, потому что убила невинных людей? А ты сам не пытаешься убить меня? Тогда как ты сам не злой?
Я говорила, удушая их лозами от роз.
Я знаю. Зло это просто слово, которым вы называете деяния людей, которые вам не нравятся. Только и всего.
И вы просто решаете, какой человек заслуживает смерти, как вам вздумается.
Ты хочешь приписать этому причину, так? Тебе хочется на всём ставить ярлыки хорошего или плохого?
Но только люди занимаются такими идиотскими вещами.
Все другие существа, когда они хотят убить, просто убивают. И не только для того, чтобы есть. Коты даже убивают жуков ради забавы.
Им не нужны причины для поступков. Они хотят что-то сделать – делают.
Я такая же, как они, убиваю потому, что хочу убить. Что делает тебя другим?
Ты хочешь убить меня только потому, что хочешь.
Но он не спасёт тебя. Если бы меня ждала божественная кара за поступки, которые ты называешь злом, я была бы повержена молнией уже давным-давно.
Вот что я думаю. Бог сбросил нас сюда страдать. Жить наши жизни, цепляясь за него и моля о помощи. Чтобы мы никогда не забывали ему молиться.
И несмотря на это, ты и я оба страдаем.
Эй, ты слушаешь? Я присела на корточки, чтобы его послушать, но его тело уже не двигалось.
Кот вытащил свою голову из куста роз.
«Пожалуй», сказала я, наклонив голову.
«Но ты не особо со мной общаешься».
«О чём мне с тобой разговаривать?»
«Если что угодно подходит, тогда ничего вообще тоже отлично подойдёт».
Я сразу прекратила беседу и ушла.
Кот выпрыгнул из кустика и пошёл за мной.
Я посетила каменный коридор снова.
Я прошла вниз и опять остановилась у папиной камеры.
Трубка, которая была сломана и не оставила следа, снова лежала в папиной руке как ни в чём не бывало.
Слабый запах разошёлся по коридору. Он спокойно курил, облокотившись на стену. Этот вид сделал меня немного грустной.
Из соседней камеры я услышала женский смех.
Я шла вдоль камней, покусывая губу.
Возможно, потому что было важно бережно относиться к воспоминаниям.
Возможно, потому что у меня было невзрачное прошлое.
Ни своих чувств к родителям. Ни мальчика в книжной комнате. Когда я пыталась в подробностях вспомнить эти чувства, я ощущала боль в голове.
Я могла прочитать свой дневник чтобы вспомнить, но к тому времени, как переворачивала страницу, я всё забывала.
«Не может быть так уж важно, если не можешь вспомнить, согласна?»
Чёрный кот неожиданно оказался там, ютящийся у моих ног.
«Не думай обо всех этих вещах. Ты ведьма. Ты ешь людей и исполняешь свои желания».
Я кивнула словам демона и подняла свою голову.
Я Эллен. Ведьма этого леса. Та, которая вылечит свою болезнь, и та, кто станет любима.
Но кто я такая, чтобы сказать об этом с честной улыбкой?
В углу комнаты книг, книга под названием «Эллен» испустила небольшой свет и начала наполняться словами.
До того дня, я не выходила за пределы дома.
Разумеется, не покидала меня и магия дома ведьмы.
Не потому, что я не могла свободно передвигаться.
Но потому, что я не хотела видеть своё истинное обличие.
Я не могла представить, как сильно ранит моё сердце увидеть, насколько продвинулась моя болезнь.
Даже с лекарствами демона, она не могла быть до конца остановлена. Не было сомнений в том, что моё изначальное тело становилось с каждым днём всё уродливее.
Я была слишком напугана этим, чтобы убедиться. Одни только воспоминания об обожжённой, гниющей коже доводили меня до слёз.
Тогда зачем же я вышла наружу?
Это было раннее утро, и белый туман накрыл лес.
Мужчина, вооружённый длинным мечём, пришёл в дом.
Я пригласила его наверх в мою комнату. Его меч, должно быть, был чем-то особ. Он сразил меня им, и я вылетела в окно.
… Магия дома утратила действие. Я увидела, как остановился летящий ворон. Мне показалось, я услышала крики кота.
Я сохранно приземлилась на розы в саду, но оставалась поваленной на землю, не имея сил подняться.
Магия, окружавшая меня, исчезла.
Это было как если бы с тебя содрали всю одежду и вышвырнули на снег.
Мужчина выпрыгнул за мной в окно.
Он был взволнован, увидев, как я извиваюсь. Он осторожно следил за мной с мечём наготове всё это время, но всё же, был удивлён.
Так же, как я. Красная полопавшаяся кожа, потрескавшаяся как земля, шла по всему моему телу. Плоть сгнила в нижней части ног, белая кость торчала наружу. Холод продрался по моей спине, горло высохло.
Розы накрыли меня, как если бы защищали моё тело, но без магии это было бесполезно. Лишь способная карабкаться по земле, должно быть я предстала перед мужчиной действительно в виде сгнившей, уродливой девочки.
Вид меня больной напомнил мне о моём прошлом.
Мой папа, который не смотрел на меня. Моя мама, которая бросила меня. И люди, которые от меня убегали. Моя дроблёная кожа, доказательство моего недостатка любви.
Я не хотела её видеть. Я не хотела позволить мужчине её видеть. Я хваталась за землю красными руками, словно цеплялась лозой. Иногда жар поднимался к моему глазу.
Вся красная, девочка на виду у мужчины стала плакать.
Я не рассчитывала на сочувствие к моим слезам. Я знала, что этого человека не отвадить подобными вещами.
Я просто плакала от полнейшего несчастья. Я плакала от того, как жесток был этот человек.
Он выставил меч, убеждённый в своей победе.
Я покосилась на яркий свет, исходивший от клинка.
Почему ты становишься у меня на пути? Почему ты так жесток со мной? Напоминаешь мне о болезненных вещах. Когда я так больна. Так страдаю. Вы, люди, должны жить только для того, чтобы я вас съела.
…Вам следует просто умереть за меня.
Мужчина взмахнул своим мечём, и моя голова отлетела прочь. Моё зрение перевернулось вверх ногами.
Я не помню точно что случилось после этого.
Когда я проснулась, я лежала на спине в своей постели в моей комнате.
Стены комнаты были блекло оранжевыми, и через открытое окно, я увидела, что был вечер.
Я проверила свою шею и не нашла ни царапинки. Всё же, я не могла думать о произошедшем как о сне.
И впрямь, мужчина отрубил мне голову. Но у меня не было воспоминаний о том, как демон прикреплял её обратно.
Хотя то, что я лежала в этой комнате, означало, что я опять использовала магию дома, чтобы вернуться в комнату.
«Ну и передряга», я услышала чёрного кота, с его обыкновенным тоном.
Я попыталась встать, но моё тело онемело от боли.
Боль? Почему? Голова раскалывалась. И не только это. Я почувствовала колющую боль и жар в ногах под одеялом.
Я не должна была ощущать никакой телесной боли под защитой магии дома.
В первую очередь, я потребовала лекарства от демона. Мне быстро предоставили свежую кружку чая.
Я выпила его в один присест. Но моё сердце всё ещё было неспокойно. Я ужасно себя чувствовала.
Я схватилась за виски и пыталась вспомнить, что я делала, когда кот заговорил.
«Он думал, что прикончил тебя. Ты не помнишь?»
Я посмотрела на него, задумавшись.
Точно. Я увела его с помощью какого-то заклинания. Но какого? Я не могла вспомнить. Явно я не могла так просто взять и забыть заклинание, которое только что применяла.
«Теперь, когда он ушёл, похоже, никто не объявится поблизости какое-то время».
«Почему? Не ты ли всё так устроила?»
«Ещё бы, как ты можешь делать что-либо, когда ты даже не думаешь?»
Эти слова не могли помочь мне вспомнить. Я не была уверена, стоило ли мне злиться или смеяться.
В любом случае, если я его увела, это не имело значения.
Я была истощена. Я ждала, пока пройдёт боль, лёжа свернувшись в одеяле.
Сколько бы я не ждала, боль не утихала. Всё моё тело горело, и болела голова. Я всё ещё чувствовала себя так, как будто лежала снаружи, с моей язвенной кожей незащищённой.
Это было странно. Почему? Явно не из-за того, что мне срубили голову. Сколько бы ни ранили тело ведьмы, оно всегда возвращалось в норму.
Я легла лицом кверху и посмотрела на узоры на потолке.
Моё зрение расплылось, и красивые узоры смотрелись, как танцующие змеи. Это поразило меня. Но это не вызвало во мне улыбку, скорее тошноту.
Я чувствовала, как язык выпихивался наружу от горла. Я не могла стерпеть этого и села.
Я сморщилась и стала кашлять. Я хватала простыни потными руками.
Мне не было нужды потеть под действием волшебства. Почему – почему моё тело разваливалось на части?
На протяжении нескольких дней после этого, я стонала в постели.
Я не знала, действовали ли лекарства демона. Единственный раз, когда мне захотелось, чтобы он меня проведал, вороний демон не пришёл.
Я вспомнила, как увидела истинную себя, и мою поражённую кожу. Эти воспоминания заставили сердце обледенеть.
Наверное, тогда я утратила кусочек своего сердца. Наверное когда я увидела моё настоящее тело, то, от чего я всегда отворачивалась, мой дух был сломлен, и моя болезнь ухудшилась.
Сколько бы не ранили тело ведьмы, оно всегда возвращается в норму.
…Но что если ведьму ранить в самое сердце?
Я подумала, что в этой мысли есть доля правды. Я приоткрыла глаза.
Был полдень, тепловатый свет падал в комнату.
Я потела в кровати. Волосы застряли у моего подобного керамике лба. Как бы здоровой я не выглядела, внутри я была гниющей неразберихой.
Мой рот зашевелился до того, как я успела подумать. Я не посмотрела, был ли где кот, и просто спросила.
«Ведьмы не могут умереть…было ложью, не так ли?»
Ответа не прозвучало. Но я приняла тишину вполне себе за ответ. Я была уверена, что кот слышал меня.
«Мне кажется, я видела себя на пороге исчезновения. В тот раз, я чувствовала, как будто меня забирают… я подумала, что если я продолжу себя так чувствовать, со мной будет покончено. Должно быть это была ложь, что так может продолжаться вечно».
Я услышала голос кота. Его тень совершенно неожиданно оказалась на моём лице. Он сел у моей подушки, глядя на меня свысока.
«Это твоё желание, чтобы так оно и было?»
Моё желание? Чтобы я, лучше, умерла? Чтобы страдания просто прекратились?
Я попыталась на него фыркнуть, но это вылилось только в виде странного вздоха.
«Ты не умрёшь, потому что не очень-то веришь, что хочешь этого».
Я немного подумала и посмотрела на него.
…Чтобы умереть, ведьма просто должна возжелать этого?
Я не знала об этом целыми столетиями. Наверное сейчас я была на пороге тайной двери. Я простила кота за это.
«Ты можешь. Но есть одно условие».
После того, как он сказал это, маленькая бутылочка появилась из ниоткуда передо мной.
«Отчаяться. Это является условием, чтобы ведьма умерла».
Я посмотрела на маленькую, конфетных красок, бутылочку.
Я медленно села, не способная свести глаз с бутылки. Маленькая бутылочка, милая на вид, похожая на парфюмные, лежала на моей постели.
Я взяла бутылочку с небольшим любопытством, и с небольшой опаской.
У меня было небольшое ожидание.
Я никогда не видела эту бутылочку. Но цвет и дизайн передавали определённую персону.
Когда я понюхала приятный запашок, мои подозрения оправдались.
Я удивлённо посмотрела на кота. Его глаза были широко открыты.
За то, что это обладало силой убить меня? Или за то, что кот видел всё насквозь?
Я изнурённо выдохнула, чтобы утихомирить взвинченные чувства.
Я не делала таких животноподобных действий уже очень давно. Мне казалось, я больше вела себя как человек, в последнее время. И это определённо был признак слабости.
Я не хотела говорить этого. Я не хотела придавать этому форму.
Но – мой взгляд вернулся на бутылку.
Бутылка содержала мамин сладкий аромат.
Аромат, который всегда окружал мою занимавшуюся кондитерскими изделиями маму. Аромат, который проступал через её коротко-подстриженные ноготки. Аромат, который ублажал меня, когда она прижимала меня к своей груди. Аромат этой женщины, сбившей с толку отца.
Мать была ключом к моему убийству. Не смейтесь надо мной. Я всё ещё оправлялась от того факта, что мама бросила меня. Я не могла принять этого.
Я окончательно похоронила маму для себя. В моей памяти не было умеренно улыбавшейся мамы. Я разорвала картинку моей мамы и размазала её кровавой краской.
И я не думала, что это могло меня убить.
Но и не думала, что чёрный кот мне лгал.
Я положила руку на крышку, и приоткрыла её чуть-чуть. Она соскользнула из-за моих потных рук? Хотела ли я проверить, способна ли она меня убить?
Я не знала. Всё это происходило подсознательно. Крышка легонько соскочила.
В момент, когда приятный запах смог или не смог достичь моего носа.
Я увидела огромную косу жнеца, направившего остриё на меня и спускающегося к моей шее.
Буквально, по-настоящему. Я увидела наточенное остриё во тьме, идущее на меня со стороны. Я могла запросто представить, как оно отрубает мне голову.
Моя кровь охладела, и я поспешила заткнуть крышку. Я заткнула её так, как только могла, и выбросила её.
Бутылка ударилась о стену, издала звук, и упала на землю. Несмотря на её внешнюю изысканность, бутылочка не разбилась, но с лёгкостью укатилась.
С каждым перекатом, свет отражался от её конструкции, и я подумала, что она симпатичная – но чувствовала я себя просто ужасно.
Это явно было предчувствие смерти. Мужчина, отрубивший мне голову, показался детской забавой.
Это было концом всего. Обращением меня в ничто. Бутылочка безжалостно сказала мне об этом.
Я всё ещё не заполучила своё желание. Я всё ещё не была никем любима. Я всё ещё никого не любила…
После того, как я увидела смерть перед собой, цепляться за жизнь казалось куда более притягательно.
Моё тело хотело кричать, но кот прервал.
«Блин, не нужно было её так швырять».
Он пробормотал недовольно и встал с постели, чтобы поднять бутылочку. Пронеся её в своём рту, он положил её обратно на кровать.
Я упала в кровать, лишенная последних сил.
Или правильнее, слёзы сами потекли.
Они потекли по щеке и намочили подушку. Вскоре, вода стекла с кровати на пол, растекаясь по всему дому.
Дом знал, что я плачу, и укачивал меня. Дом был моим союзником, как всегда. Единственная его часть, которая им не была, сидела предо мной: чёрный кот.
Моё сердце постепенно успокоилось от плача.
Конфетного цвета бутылочка блестела гладкая у его ног.
«Ты умрёшь?», он спросил, словно спрашивая «Ты будешь есть?»
Мои глаза, влажные от слёз, могли выглядеть, будто я плачу от счастья. Возможно, я и была счастлива.
Это значительно облегчило мне сердце, узнать, что я могла умереть в любой момент.
Демон был на удивление честен со мной, я подумала. Потому что некоторые люди не предпочли бы умереть.
Для него, казалось, не было никакой разницы, умру я или нет.
Ах, да. Он был демоном, в конце концов. Даже моя душа была для него очередной закуской.
Крепко взяв бутылку, я встала с постели.
Моё израненное тело было тяжким, но моё сердце было лёгким.
Я покинула комнату и вышла вниз, преодолев несколько рядов ступенек. Вниз и вниз. Я вышла на дорогу к комнате с лекарствами.
Ядовитая вода, стекавшая по коридору, теперь была чиста.
Мои ноги брызгали водой, которая достала до колен. Она не была холодной или горячей, просто вода комнатной температуры. Очевидно, слёзы, которые я пролила, смыли яд. Глупая мысль.
Я отперла тяжёлую дверь и вошла в комнату лекарств.
В ней была дополнительная полка. Полка специально для бутылочки, надо полагать.
Я поставила бутылочку в полку и закрыла дверцу. Я увидела своё отражение в стекле.
Чёрный кот сидел на правом плече.
…Отчаяние это ключ к смерти ведьмы.
Почему он раньше не сказал мне? Он думал, это разобьёт мне сердце? Было ли это потому, что я не спрашивала? Только не говори мне, что мы прожили вместе достаточно долго, чтобы наше доверие только теперь окрепло.
Я не знала. Обречённой затеей было пытаться понять ход его мыслей. Я уже давно это поняла.
Я заговорила с неприкрытым раздражением от того как он скрывал от меня что-то всё это время.
На пути обратно от комнаты с лекарствами.
Я шла босяком через реку слёз, что стекала по коридору. Чёрный кот следовал за мной, в нескольких шагах.
Я спросила его, не оборачиваясь.
«…Тот, кто жил здесь раньше, умер?»
Теперь, когда я знала, что ведьмы смертны, мне было интересно.
Ведьма, которая жила в этом доме.
Я представляла её счастливой, но было вполне возможно, или даже вероятно, что она умерла, так и не воплотив своего желания.
Кот никогда не рассказывал про предыдущую ведьму, но теперь, когда правда о смерти ведьм была раскрыта, казалось, он был не прочь ответить мне.
«Она жива», он с готовностью ответил.
Я почувствовала облегчение. Один этот ответ успокоил меня, но кот продолжил.
«Она просто, знаешь… прекратила».
Я повернула свою голову и спросила глазами.
«Убивать людей с помощью дома».
Выражение моего лица не изменилось.
Но он мог понять, что мне всё ещё было интересно. Выдержав паузу, чтобы обозначить важность, он продолжил.
«Она была поглощена эйфорией от убийства людей домом, и не могла расстаться с ней. Пусть она и не испытывала желания делать этого, изначально. Но наверное, это была плохо. Я и не презирал её, но это вышло из под контроля. Я подарил ей её желание. Потому что она сказала, что хочет остаться здесь навсегда. И она была крайне рада твоему приходу в дом. С такой ведьмой как ты, здесь, она тоже могла возродиться. …Ты этого не поняла? Ты ей довольно нравишься. Я был немного напуган, что ты можешь закончить как она, но я ошибался».
Я остановилась и подалась вверх, чтобы посмотреть на потолок.
Я подумала о доме в целом. Дом был моей магией, частью меня, которая заботливо, и иногда по своему собственному усмотрению, ухаживала за мной.
Кот довольно взмахнул своим хвостиком.
Мне показалось, я где-то услышала смех невинной девочки, которой была не я.
Я перестала спрашивать, как долго осталось ждать.
Как бы странно это не звучало.
Как и сказал чёрный кот, меньше людей стало приходить в лес, после мужчины, который отсёк мне голову.
Мир вокруг леса казался таким занятым до этого, но теперь никто не рассказывал сплетен обо мне.
Вместо этого, слух о том, что ведьма была убита, разошёлся из уст в уста.
Люди не приходили в лес по мою душу.
Бывали охотники и бизнесмены, играющие дети, и иногда люди просто проходившие мимо или потерявшиеся.
И пока я дремала, я ела их по своей прихоти. Только дремала. Я не могла нормально спать. С тех пор, как моя болезнь усилилась, я стала слышать звон в ушах. Я не могла ни на секунду уснуть.
Даже под защитой дома ведьмы, я всё время лежала в постели.
Когда я не могла найти сил, чтобы вернуться в постель, я порой спала в холодных коридорах.
Демон ворон сказал, что теперь будет проблематично удержать мою болезнь от продвижения.
Наверное, потому что моё сердце было ранено.
В сущности, я была пациентом доктора, который отказался от моего случая. Я ни капельки не огорчилась. Я уже давно знала, что моя болезнь была неизлечима.
Глаза, которыми ворон тогда посмотрел на меня… Я не знаю, было ли в них сочувствие или усталость. У него было его обыкновенное дурное отношение, оставил лекарства, и удалился.
Я не стала сразу закрывать окно после него, без задней мысли глядя на танцующие по всей комнате перья, оставленные им.
Когда чёрный кот передаст мне заклинание чтобы излечить мою болезнь?
Я перестала думать об этих вещах.
Потому что это было чем-то, чего я могла достигнуть только в том случае, если не сдавалась.
Кто-то кричал мне в ухо. Иглы пронзали мои глаза сзади. Мои ноги выглядели так, словно звериные клыки добрались до них, пальцы моих ног – словно пережёванные крысами.
Не страдай так более. Это раздражает. Может это и больно.
А может это не боль в моём теле. Это просто моё раненое сердце показывает мне мечту.
Я действительно хотела кричать. Хотела хныкать.
Но какой толк в крике, который никто не услышит? Какой толк в слезах, которые никто не увидит? Моё зрение поплыло и раздвоилось. Потолок закружился.
Когда я попыталась встать, я почувствовала, будто кто-то подталкивал меня в мир снов. Но это была только иллюзия, и моя рука чувствовала себя как кукла на ниточках, которые оборвали.
Я лежала там и погрузилась в пучину агонии.
Лёжа в постели, я подумала о том, когда только пришла сюда.
Те глаза хотели спать, обёрнутые солнечным светом.
Лесной воздух не поменялся за всё это время.
Одежда людей стала очень опрятной и чистой. Едва ли находилось столько же голодающих детей, сколько когда-то.
На смену людям, охотившимся на животных с помощью луков и стрел, пришли люди с теми продолговатыми трубками.
Могло ли что-то подобное быть оружием?
Когда я подумала об этом, кто-то выстрелил из такого в птицу, и с громким звуком, она упала на землю.
Вау… потрясающе. Какое интересное оружие. Покажи мне его.
Я заставила нескольких диких кроликов появиться, и направила их в погоню за охотником.
Они съели его, и я почувствовала себя немного лучше. Я присела и внимательно изучила оружие.
Оно, судя по всему, называлось “ружьё”. Маленькая пуля вылетала из конца трубки, уничтожая тело жертвы.
Хмм, сказала я, и направила его на кота. Кот подпрыгнул от неожиданности.
Посмеявшись впервые за долгое время, комната вновь обрела тишину, и я снова погрузилась в постель.
Этот дом не шевелился. Его желудок был слишком забит людскими костьми, слишком тяжёлыми, чтобы двигаться.
Так же было со мной. Я чувствовала тяжесть по всему телу; Я хотела нырнуть на дно океана.
Но дом всё ещё хотел есть, требуя ещё, ещё, ещё.
Как скажешь. Я закрыла глаза и обозревала.
Что сейчас, когда я была прикована к постели, что тогда, когда я свободно по нему бродила, дом в любом случае был для меня тюрьмой.
Мои руки и ноги были повязаны колючими сплетениями роз. Я не могла пошевелиться.
Но я была тем, кто этого хотел.
Я испытывала потребность быть прикованной цепями бинтов взамен, в каком-то другому доме, в котором, мне казалось, я когда-то жила.
Наверное, я всё это сама представила. Наверное, мне было проще сдаться и лежать взаперти.
Пока я была заключённым, я так же была тюремщиком. Я могла продолжать заточать себя, или могла сбежать.
Те же плети, что сдерживали меня, были так же моим оружием против чужаков.
Всё это было моим волеизъявлением.
Я была чудовищем в темноте. Мои глаза отдавали тем же цветом, что и полная луна, мои клыки выступали наружу. Я стояла на вершине груды трупов, мои рот и руки красны. Петля висела над моей шеей, готовая к исполнению моего приговора в любое время. Но верёвка висела свободно, и при более подробном рассмотрении, становилось ясно, что это лишь кошачий хвост.
Кто знает, сколько времени прошло после этого.
Весна, лето, осень, зима сменились несметное количество раз.
Большую часть времени, я спала в постели.
Я раскрывала рот как плотоядное растение, ожидая прихода добычи. Когда кто-то приходил, я закрывала свой рот и жевала их. Как только я извлекала из них все питательные вещества, я снова раскрывала рот.
Это был ещё один такой день, когда я поймала жертву и закрыла свой рот. И тогда, чёрный кот, бесцеремонно открыв его обратно, заговорил.
«Поздравляю, Эллен. Я дам тебе заклинание».
Я держала их закрытыми так долго, мои веки слиплись, и не поддались сразу. Где я была? Я не использовала магическое видение. Это была моя комната. И глядя на моё лицо, освещённое солнечным светом, сидел чёрный кот, с красивой шерстью.
«Я дам тебе заклинание способное излечить твою болезнь».
Слова дошли до моих ушей спустя несколько секунд.
Когда я распознала эти слова, счастливые колокольчики зазвенели в моей голове. Я увидела полуденный солнечный свет, словно золотой песок, падающий вокруг меня.
Свет заметно вернулся в мои пустые глаза.
Мои сверкающие золотые глаза смотрели через кота куда-то далеко. Это потребовало некоторой магии. Я вышла за пределы дома, через сад из роз, через лес. Зелёные деревья шелестели на ветру.
Одинокую девочку с золотыми косичками.
Глава 4 ~ Девочка, которую любили
Затем девочка пришла ко мне поиграть.
Милая девочка с золотыми косичками.
…Не ходи слишком далеко в лес.
Отец всегда говорил мне эти слова.
Все взрослые в деревне твердили это, больше было похоже на байку для детей, которые убегали в лес поиграть.
Дул ветер, заставляя мою юбку и косы колыхаться.
Придерживая волосы от глаз, я посмотрела наверх. Через щели между ветвями над моей головой, я с трудом могла разглядеть голубое небо.
И вместе с ним была и я, в лесу.
Рядом с деревней, в которой я жила, был огромный лес.
Лес, щедрый своими ресурсами круглый год, был очень полезен для жителей деревни. Я и сама любила собирать в нём цветы, и он был для меня знакомой местностью для игр.
Я ступала по ветвям в своих кожаных туфлях.
Я гуляла по лесу в туманном настроении.
Я пойду поиграю в лесу, сказала я мимолётом. Мне в след, отец сказал это снова. Не ходи слишком далеко в лес.
Он сказал это так же непринуждённо, как и я, мне показалось. Я как обычно пропустила это мимо ушей. Но по какой-то непонятной причине, в этот раз его слова едко отдались в голове.
Ты действительно думаешь, что я потеряюсь в лесу, пап?
Мой отец, охотник, всегда ходил в лес. Взрослые тоже ходили туда за дикими растениями.
Они свободно ходили вглубь леса. Почему нас отговаривали? Казалось, на то не было причин вообще.
По пути я думала об этом, заходя глубже, чем обычно.
Я немного помешкала, но я знала дорогу назад. Я продолжала идти.
Вокруг была высокая трава, вероятно, потому что люди редко сюда ходили.
Вскоре я выдохлась и присела на поваленное дерево средних размеров.
Вокруг дерева были маленькие белые цветочки. Смотря на красивые цветы, я подумала.
У них было то же имя, что у меня – Виола.
Хотя я не часто их видела, это был не их сезон.
Я любила цветы. Можно было смотреть на них, не замечая, как пролетает время. Приятный ветер колыхал мои волосы. Просто сидя там, на ветру, я подумала, что сама словно цветок.
Я чуть не подпрыгнула от неожиданного шума от зарослей за мной. Я повернулась, и слова отца опять пронеслись в голове.
Что я буду делать, если это какой-то зверь? Но в таком неглубоком лесу не может быть зверей.
Вытирая холодный пот, я увидела…
Чёрного кота, мяукующего очень тихим голосом.
Он смотрел на меня золотыми глазами, покачивая длинным хвостиком.
После небольшой задержки дыхания, я наконец вздохнула.
Я похихикала, смеясь над своей глупостью.
Я села на корточки и подзывала его. Кот резко повернулся спиной, я поспешила встать на ноги.
Я подумала, что он убегает, но это было не так. Он шёл медленно, оставаясь на виду, поворачиваясь ко мне и мяукая снова.
Было странным так думать, но выглядело это именно так.
Я не думала, что кот приглашал меня в какой-то мир грёз или что-то такое, но мои ноги сами следовали за ним.
Они ступили в чащу, взяв путь, который я не знала.
Наверное, к этому моменту, я уже заходила глубоко в лес…
Я засомневалась. Но лишь на секунду. Моя спешка после потери чёрного кота из виду принудила запрыгнуть в заросли.
Я шла за котом. За чащей были узкие тропы, едва вмещающие в себя идущего человека.
После того, как мы недолго преодолевали подъёмы и склоны, мы вышли на открытую местность.
Это был небольшой цветочный сад.
Красные цветы, подобные колокольчикам, и синие, цвели вперемешку.
Кто бы мог подумать, что здесь было такое место? Я обрадовалась, увидев цветы. Я склонилась сорвать один, как чёрный кот мякнул, позвав меня.
Когда я посмотрела вверх, я увидела его сидящим промеж деревьев, смотрящего в мою сторону. Тропа шла дальше.
Кот не стал дожидаться, пока я встану, и пошёл глубже.
«П-подожди!» я повысила голос, но знала, что это не остановит кота. Я поспешила подняться и неохотно покинула сад.
Я следовала за котом между деревьями.
Огромный сад, битком набитый красными розами.
Передо мной пролегала одна тропа, словно украшенная розами вокруг. И там были все возможные виды растений, не только розы.
В конце пути был огромный особняк.
Мне казалось, я действительно попала в мир грёз.
Я прошла за котом до самого особняка.
Я посмотрела вверх на двухэтажное здание. Красная крыша облегала тёмные каменные стены. Окна были украшены цветами. Дом стоял, словно сокрытый деревьями, окружающими его.
Кот проскочил через переднюю дверь дома. Она была уже открыта? Дверь не была заперта, но оставалась приоткрытой.
Словно ведомая ароматом роз, словно приглашённая котом, я открыла входную дверь.
Я тихо выговорила. Ответа не было. Я сделала один шажок на розовый ковёр.
Дом был каким-то тёмным. На гладких столах были красные розы. Он не выглядел заброшенным.
Вдруг, тень попалась мне на глаза.
Моё тело застыло от испуга. Это был чёрный кот.
Кот посмотрел мне в глаза и маняще взмахнул хвостиком, затем проследовал вниз по проходу.
Я прошла через многие комнаты. Проходя через кухню, я заметила кипящий наколённый горшок. И всё же, не увидела вокруг никого.
Посчитав это странным, я прошла за котом вверх по ступенькам.
На втором этаже, был длинный коридор. Яркий свет проступал через окна, освещая розы.
В конце коридора была всего одна дверь. Кот остановился у двери, сложил лапы, и посмотрел на меня.
Открой её, казалось, он говорил.
Я взялась за ручку с тревогой, и небольшим ожиданием, и отперла дверь.
Свет тускло проступал через окно на противоположной стене, освещая кровать по центру комнаты.
Кот отпрыгнул от моих ног на подоконник. И, будто бы закончив тур, он уселся там отдыхать.
Держа руки вместе в районе живота, я медленно шла по полу, покрашенному в цветочек.
Маленькая девочка спала в постели.
Я прошла к другой стороне кровати, на цыпочках. Когда я увидела её лицо, мои собранные руки невольно поднялись ко рту.
У девочки были длинные сиреневые волосы, и на ней был красный бантик. Но её лицо было почти полностью покрыто бинтами. На бинтах были тёмно-чёрные пятна, на неприкрытых частях проглядывалась красная вспухшая кожа.
Вены чётко прослеживались на её тощей шее; несомненно, тело, скрытое бинтами, было худым и костлявым.
Я не стала убегать от увиденного только из-за её красивых, лоснящихся, пурпурных волос.
Внезапно, я услышала, как хлопнула дверь, и повернулась. Я подумала, что кто-то входил, но ошибалась. Незапертая дверь только что захлопнулась.
Я успокоилась, и повернулась обратно к девочке на кровати.
Девочка открыла глаза и посмотрела на меня.
Должно быть, шум разбудил её. Она медленно моргала. Она повернулась ко мне своими золотистыми глазами, украшенными длинными ресницами.
Девочка сказала голосом, подобным колокольчикам, хоть и немного сухим. Должно быть, это потому, что она только что проснулась, или потому, что она ни с кем не разговаривало уже долгое время. Возможно, и то и то.
Я запаниковала. Это была не только вина за то, что вошла в дом без приглашения. Я так же нервничала, глядя в её глаза.
Я не могла отвернуться и ответила.
Девочка повторила моё имя вслух, словно чтобы усвоить его.
Её губы были потрескавшимися, и она выглядела очень бледной.
Через некоторое время, она спросила.
Я быстро ответила, но выдала дрожь в конце.
Не важно, что её кожа была покрыта бинтами; то, что было ими не прикрыто, позволяло с лёгкостью представить, что за ними скрывалось.
Было очевидно, что она не была в порядке. Но девочка, лежащая передо мной, была всего лишь девочкой.
Была бы просто отвести взгляд в отвращении. Но мне было жалко так с ней поступать.
Чтобы подтвердить свои слова, я присела на пол, опустив глаза на тот же уровень, что и её. Её голова следовала за моими движениями. В процессе, её пурпурные волосы соскользнули вниз.
Я улыбнулась ей, и она облегчённо улыбнулась мне в ответ. Боль, проглядывавшаяся в её движениях, заставляла моё собственное сердце болеть.
У неё были жуткие ожоги? Или она страдала болезнью, влияющей на её кожу? Без вопроса с моей стороны, девочка заговорила, словно читая мои мысли.
«Я… больна», сказала она, глядя в сторону от меня.
«Я сплю здесь, потому что я больна. Я всегда была здесь. Вы первая, кто посетил меня помимо врача, мисс Виола. И… я была удивлена».
Это был голос на грани потухания.
Я подумала, что должна что-нибудь ответить. Но я не знала, что сказать.
Она протянула руку через бинты. Каждый пальчик был аккуратно обёрнут бинтиками.
Её дрожащая рука дотянулась до меня. Я взяла её, словно возлагая на себя что-то важное.
Начиная с руки до плеча, до шеи, я была встречена её – слезами Эллен.
Не было ни шанса на то, что я не кивну.
Больная девочка – Эллен, казалось, была заточена в этом доме в лесу.
Люди, ухаживавшие за ней, жили здесь с ней. Не семья, судя по всему.
Из того как она говорила, она не была от них в восторге.
Она, казалось, очень плохо себя чувствовала в тот день, так что мы немного поболтали, и я ушла домой.
Когда я пообещала, что приду к ней снова, её глаза заблестели, и она улыбнулась.
Я прошла вниз по коридору, затем спустилась на первый этаж.
Кастрюля на кухне, которая кипела ранее, остановилась.
Так здесь был кто-то. Наверное, врач, о котором она говорила.
Я огляделась в поисках человека, но никого не нашла.
«Прошу меня извинить», сказала я никому, и направилась к входной двери.
Я прошла через сад роз, и сразу же наткнулась на знакомую тропинку. Оглянувшись назад, я не увидела ничего, кроме зелёного леса.
Девочка действительно была там?
По крайней мере, так мне казалось.
Я вышла из леса по равнине, шла по дороге. Солнце садилось, и отдалённые поля и крыши деревни были окрашены в оранжевый.
О, нет. Это было время папиного возвращения с работы. Я поспешила домой. Мама покинула нас очень рано, так что я отвечала за приготовление ужина.
Готовя ужин, я вспомнила дом Эллен.
Сад из насыщенно-красных роз. Особняк, окружённый деревьями. Прикованная к постели девочка, которая жила там, словно в тайне.
Она явно была не отсюда. Я никогда не встречала вокруг никого с золотистыми глазами. Её светло-сиреневые волосы тоже были редкостью.
Наверное, она прибыла сюда из отдалённых земель. Наверное, чтобы вылечить свою болезнь, она пришла в лес, с его чистым воздухом.
Но было удивительно, что такой большой дом был приготовлен для такой маленькой девочки.
Должно быть, она была дочерью кого-то богатого и знаменитого за рубежом. Может даже принцесса.
Пёс, гавкающий снаружи, привёл меня в чувства. Папа пришёл домой. Я прошла к входной двери поприветствовать его.
Я поела обед, и помыла посуду. Я высушила выстиранное бельё, немного передохнула. Моя рутина на сегодня была закончена, я ушла в лес.
Ведь я обещала заглянуть к ней ещё раз. Где-то в моём сердце, мне казалось, что вчерашний день был сном, так что, в какой-то степени, я хотела убедиться в обратном.
Я прошла по знакомому пути в лесу и направилась к её дому.
Несмотря на то, что я ходила по этому пути лишь раз, я совсем не потерялась, заходя в сад красных и синих цветков.
Выходя из чащи, я увидела сад из роз и красный особняк. То же, что я видела вчера.
Я повернула ручку. Дверь не была заперта.
Её оставили открытой для меня? Вообще-то, она и вчера не была закрыта. Наверное, это было для того, что бы кот мог проходить внутрь.
Это было небезопасно. Должно быть, люди сюда и в самом деле приходили крайне редко.
Когда я открыла дверь, Эллен тихонько окрикнула, завидев меня.
Девочка, которая ещё вчера была прикована к постели, теперь сидела в ней, опрокинув спину напротив большой подушки.
Казалось, сегодня ей гораздо лучше.
Вокруг неё лежало несколько незаконченных книг, и круглый столик стоял рядом с кружкой чая.
Эллен прищурила глаза, чтобы посмотреть на меня. Как мне было это понимать? Сердце стучало в груди.
Пускай её лицо было покрыто бинтами, мимика позволяла мне разглядеть в ней обыкновенную девчонку.
Я придвинула стул поближе к кровати и присела.
Опять-таки, на пути в комнату Эллен я никого не повстречала.
Но видя её обновлённые бинты и чай на столе, я была уверена, что за ней кто-то да ухаживал в этом доме.
Поняв мою мысль, Эллен сказала.
Человек, ухаживавший за ней, приготовил это для меня?
Белая кружка, украшенная цветочными рисунками, выглядела очень дорогостоящей. Куда лучше, чем дурацкие чашки у меня дома.
Эллен медленно взяла свой чай. Её ручёнка была такой маленькой, и она дрожала. Я даже заметила за собой мысль «наконец-то», когда она таки сумела взять чай в руки.
Эллен улыбнулась, заметив мой озабоченный взгляд. Я тоже улыбнулась, немножко стесняясь.
Выпив чай, я осмотрелась по комнате.
На белых стенах не было ни единого пятнышка. Мебель была великолепна. Маленькие полочки были нагружены красивыми книжками. Дорогие вазы содержали красивые розы.
Я посмотрела на её бантик и платье. Ткань была такого высокого качества, я почти завидовала ей.
Должно быть девочку очень любили, убеждала я себя. Ведь средства, затраченные на неё, должны были равняться любви к ней.
Как и до этого, кот спал на подоконнике, собирая солнечные лучи на своём чёрном теле.
«Это твой котик?», я спросила.
«Хмм… не совсем. Он просто увязался за мной».
«Правда?», я ответила, посчитав это неожиданным.
Мяяяяяу, выдал кот, будто отвечая.
Это выглядело как «Это неправда», и я посмеялась.
Теперь на столе были две пустые чашки.
Я услышала птицу, прилетевшую совсем рядом с соседней комнатой. Там было гнездо? Я выглянула в окно с этой мыслью, затем обратно к Эллен.
«Эй, Эллен. Ты ведь не всегда жила здесь, да?»
Её руки крепко сжимали простыни.
«Я пришла сюда очень давно… Как ты узнала?»
«По твоему необычному цвету глаз».
Она поморгала. Затем улыбнулась, словно вспомнив что-то.
«Ах да. Я как-то читала об этом».
Она взяла одну из книг на кровати и открыла её.
«Здесь нет никого с золотым цветом глаз, так ведь? Поглядим… Смотри, вот оно».
Я взяла книгу у Эллен и посмотрела на указанную страницу.
Действительно, в ней говорилось об истории цветов глаз людей в регионе.
Но меня удивило то, какими маленькими были слова, плотно помещённые на странице.
Просто читать их провоцировало головную боль. Могла ли у девочки помладше быть такая сложная книга?
Я спросила, не сводя глаз со слов.
«Эллен, ты можешь читать такие книги?»
«Да. Я не могу выходить наружу, поэтому чтение это всё что мне остаётся…»
Услышав, как голос Эллен внезапно поник, я посмотрела на неё. Она свесила голову. Она не читала лишь потому, что ей это нравилось.
Эллен опомнилась и посмотрела на меня.
«Э-это не заразно или что-то в этом духе. Но мои ноги… ими больно двигать».
Я проследила взгляд Эллен до её ног. Хотя я и не могла оценить их состояние, они были все в бинтах.
Это всё, что я могла сказать. Надеясь сменить тему, я доброжелательно спросила.
«Эй, Эллен, как давно ты уже здесь?»
«Я не знаю. Я просто была… здесь. Я раньше жила где-то ещё, но… я не очень-то помню».
«Я раньше жила с ними. Но… я не видела их с тех пор, как пришла сюда».
Я не смогла сразу поверить ей.
Они приготовили такой великолепный дом для неё, и не удосужились прийти навестить её?
Но её лицо всё мне сказало. Мне стало грустно, и я не знала, как её подбодрить.
Я тщательно подбирала слова и была милой.
«Я уверенна, они заняты на работе».
«Да», я кивнула, осматривая мебель в комнате.
«Я имею ввиду, они дали тебе такой большой дом, чтобы жить в нём. Это должно стоить много денег. И лекарства тоже недёшево им обходятся. Они наверняка слишком заняты на работе, чтобы часто с тобой видеться, Эллен».
Она потёрла перебинтованные пальцы между собой.
«Это всё для тебя, Эллен. Мой отец тоже всегда приходит домой поздно из-за работы».
Эллен думала, всё ещё опустив голову.
Вскоре, я увидела, в её глазах снова появилась искра.
Она посмотрела, взяла у меня книгу, и захлопнула её. Я немного удивилась шуму. Её угрюмое лицо пропало, она посмотрела на меня и улыбнулась.
«Эй, Виола, у тебя зелёные глаза, так?»
Я растерялась от внезапного и простого вопроса.
«Твои волосы искрящиеся, как солнце, а твои глаза как блестящие листики. Такие милые. Можно посмотреть на них поближе?»
Я взволнованно посмеялась от неожиданно приветливой Эллен. Но это было куда лучше, чем видеть её всю грустную.
«Мои глаза не такие уж интересные…»
«Нет, они очень милые. Покажи мне».
Я стеснительно приблизила лицо к Эллен. Она поиграла с ленточкой в моей косичке своими маленькими ручёнками, глядя на моё лицо.
Мы глядели друг на друга вплотную. Я не была уверена, что видела кровяные сосуды, проходящие через её золотистые глаза из-за её болезни, но они издавали странный цвет.
Глядя на них так близко, мне казалось, они поглотят меня. Глаза Эллен были гораздо милее моих собственных.
От неё исходил запах непохожий на больных людей, запах лекарств.
Её слова – «Я не могу уйти» — мелькали у меня в голове.
Я была счастлива узнать об этом.
Папа и я сидели напротив друг друга и ели.
Я сидела, потупив взгляд, думая об Эллен.
«Сегодня случилось что-нибудь хорошее?», отец спросил с подозрением.
Я вся сияла, сама того не замечая.
После моего обрывистого ответа, он больше особо не разговаривал.
Отец положил в рот кусок мяса.
«Можешь ходить поиграть, но не ходи слишком глубоко в лес».
Я остановилась, нарезая хлеб, затем кивнула, немного подумав.
Но это не было глубинной частью леса, о которой беспокоился отец. Я довольно быстро добиралась до неё, не теряясь по пути.
С другой стороны, «глубоко в лесу» казалось было идеальным описание дома Эллен.
Мне стало как-то неловко, и я приступила к еде, не смотря папе в глаза.
Отец обратился ко мне, когда я присела в переднем саду, завязать шнурки.
Я обернулась и увидела папу, он тоже уходил.
«Эй, у тебя развязалась лента».
Папа потянулся к моей талии, но я отошла, словно избегая его.
«Ничего страшного, я сама поправлю».
Он молча пожал плечами. Я перевязала ленту вокруг талии и убежала.
«Будь осторожна!», он прокричал сзади.
Ему не нужно было делать это так громко.
Я крепко сжала руки. Я была слишком унижена, чтобы отвечать.
В тенях деревьев, я была свободна от летнего солнечного света.
Я перевела дыхание и вытерла пот со лба.
Я очень сильно привыкла к походам в дом Эллен.
Я чувствовала себя так, будто в тайне посещаю дом мальчика. Разве что, это была девочка, на порядок младше меня.
Это был как секретный дом. Стоял там сам по себе, никому не известный. Никто кроме меня не знал об этом месте. Никто не знал её.
Только у меня был билет в мир грёз. Это влекло меня.
Я никогда не была особо хороша в общении с людьми. Я предпочитала давать кому-то другому говорить и слушать внимательно.
И всё же, когда я была с ней, я заметила, что слова вязались сами собой.
Я просто говорила о незначительных вещах, типа того, что я сегодня ела, или что происходило в деревне, но всё это казалось ей чем-то оригинальным. Ей очень нравилось слушать меня.
В зависимости от её состояния, она могла быть разговорчивой или тихой. То, как её походившие на кошку глаза метались с места на место, пока она говорила, было очень мило.
Цветы эффективные для обработки ожогов, растения особо болезненные для горла.
Когда я говорила ей, что она была необычайно способная, она лишь отсмеивалась, «я только и делаю, что читаю».
Порой она могла безошибочно предвидеть погоду, к моему удивлению.
«Я утомилась… мне надо немного поспать».
Это был такой день, тёплый солнечный свет которого наводил сонливость.
Эллен немного поболтала со мной, затем сказала это. Я кивнула и помогла ей уложить простыни. Она поблагодарила меня, и улеглась в кровать.
Чуть позже, она тихонько дышала, погрузившись в глубокий сон.
Я отклонилась назад на стуле, услышав его скрип. Я тоже закрыла глаза.
Где-то далеко, я услышала чириканье птиц.
Это был дом в лесу. Воздух из окна был приятен. Не было звуков людской болтовни, не было шумной суматохи.
Определённо, жизнь в подобном месте должна была вылечить твою болезнь.
Так я думала. Но я открыла глаза и посмотрела на неё.
Становилось ли Эллен хоть немного лучше?
Я подумала о том, чтобы спросить её, но не хотела спрашивать её про болезнь.
Потому что я ничего не могла с этим поделать лишь задав вопрос. Потому что она вне всяких сомнений хотела говорить о других вещах.
В итоге я тоже уснула. Я проснулась с прохладным ветром, проходящим по щекам. Я обнаружила у себя на ногах одеяло. Я удивилась, увидев лицо Эллен совсем рядом с собой. Её рука была на моём колене.
Она посмотрела на меня и стеснительно усмехнулась.
«Я подумала, ты замёрзнешь… Эхехе».
Эллен встала с постели, и облокотилась на меня одним коленом.
Нога просунулась из под её юбочки. Её худоба нагнала на меня дрожь; на ней будто бы вообще не было мяса.
Её бинты немного разболтались, когда она встала с постели, и я могла увидеть тёмную красную кожу.
Наверное это просто были мои глаза, но казалось, кость торчала наружу.
На полу были свежие красные пятна, оставленные ею.
Это был первый раз, когда я собственно увидела её ноги.
«Я в порядке. Такое я ещё потяну».
Она улыбнулась, но улыбка казалась неестественной, и её руки крепко вжались в меня.
Это напомнило мне, как она говорила, что ей больно двигаться.
Она не могла ходить в таком состоянии. Она не была в порядке. Пот на её лбу подтверждал это.
И всё же она встала с постели укрыть меня одеялом? Лишь ради меня? Чтобы я не замёрзла?
Это было так душераздирающе, я страстно хотела обнять её. Но в то же время, я была смущена видом её ужасающей болезни.
«Я вполне выдержу холод. Тебе действительно не стоит перетруждаться, Эллен».
В конечном счёте, всё, что я смогла сделать, это помочь Эллен улечься обратно в постель.
Я не могла смотреть прямо на её ноги. Они пахли как антисептик перемешанный с кровью, что навело на меня тошноту.
Я уложила Эллен в постель и укрыла на неё одеяла.
Она улеглась и улыбнулась в знак словесной благодарности. Я слабо улыбнулась в ответ. На краю глаза всё ещё были красные точки на простынях.
Мои глаза не стояли на месте, и я посмотрела в окно.
Солнечный свет поступал прямо сбоку комнаты. Похоже, прошло много времени, пока я спала. Прохладный воздух вызвал дрожь.
«Тебе следует вернуться до темноты», сказала Эллен.
После короткой паузы, я встала со стула.
Я прошла к двери, и перед уходом, повернулась к Эллен.
«Увидимся», сказала я, махая рукой.
За ней был слишком яркий свет, чтобы я могла разглядеть её лицо.
Меня это смутило, я приняла это так, словно у неё вовсе не было лица. Почему такое вообще пришло на ум?
Помахав ей, я покинула комнату.
Я как обычно спустилась по коридору, и прошла вниз по лестнице. Скрип пола отдавался далеко.
Картина красных ног Эллен не покидала мой ум.
Она была больна. Я совершенно забыла об этом, глядя только на её лицо, которое выглядело здорово.
Проходя по кухне, на которой не было ни единой живой души, я преисполнилась тревогой.
Почему люди, заботящиеся о ней, никогда не показывается мне на глаза? В то же время, они давали мне чай, и позволяли входить.
Они не хотела трогать её? Они не хотели даже встречаться с кем-то, кто трогал её?
Я убрала руку со лба, словно ошеломлённая, и посмотрела на свою ладонь. Посмотрев на неё некоторое время, я встряхнула голову, чтобы разогнать дурные мысли.
Это не было заразно. Эллен так сказала.
Кто-то определённо был с ней, ухаживал за ней. Они трогали её, и вязали её бинты, и давали ей лекарства.
Должно быть, я была смущена этим запахом ранее. Я не нравилась себе за подобные мысли.
Неожиданно, я услышала как скрипел пол, и повернулась посмотреть. Чёрный кот высунул свою мордочку из под деревянного пола».
«Ох, это всего лишь ты, киса…», я громко произнесла.
Я повела себя так, будто не испугалась. Кот посмотрел на меня. Обычно он встречал меня низким “мяу”, но сегодня он ничего не сказал.
Он пристально смотрел на меня, чёрный кот. Его золотистые глаза казались копией глаз Эллен, поразительно.
Желая убраться оттуда сию же минуту, я побежала ко входной двери.
Я вышла наружу словно всё моё тело выскакивало оттуда.
Снаружи было темно, и розы смотрелись более тёмными в слабом освещении.
Проходя по саду из роз, я посмотрела обратно на дом.
Не было ничего такого. Это был всё тот же дом Эллен, к которому я так привыкла.
Тогда почему серые стены казались такими гнетущими, словно собирались раздавить меня? Наверное, это просто была тень из окон.
Прошелестел ветер, продувая моё сердце. Я выбросила из головы нарастающую тревожность и побежала. Домой, скорее.
Изо всех сил, я бежала через сад и вниз по тропе.
Наконец, я явилась домой, и отец был уже там. «Ты поздно», он тихо сказал.
Когда он увидел моё лицо, его глаза навострились.
Я посмотрела на папу, переводя дыхание.
Должно быть я выглядела так, как будто собираюсь заплакать.
Когда магия дома ведьмы развеется,
я встречу тебя в моей истинной форме.
Я уверена ты будешь благосклонна, правда?
Я не смогла пойти в дом к Эллен.
Я сидела на кровати, сжав колени.
Чего я боялась? Дома глубоко в лесу? Ощущения, что кто-то поджидает меня там? Роз в саду, которые цвели только для неё? Её отвратительных, набухших ног?
Небо было облачно, под стать моему сердцу. Словно наконец дав мне оправдание не ходить в лес, пошёл дождь.
Я немного посмотрела за дождём, затем будто бы наконец испытав облегчение, усердно закрыла занавески.
Я легла в кровать и закрыла глаза.
Я не знала, был ли это сон или моё воображение.
Образ прикованной к постели Эллен пришёл на ум.
Это была Эллен после того, как я прекратила приходить к ней домой.
Совершенно одна в своей комнате, Эллен ждала моего прихода.
Я не пришла вчера, так как был дождь. Но сегодня был ясный день, и наверное я приду, думала она.
И вот она ждала. Но день за днём проходили, я всё не приходила.
Эллен беспокоилась, что со мной что-то случилось.
Но подождав дни, неделю, месяц. Я всё ещё не приходила.
Вскоре, Эллен поняла, что я бросила её.
Я вижу, Эллен улыбнулась, побеждённая. И она тихонько хныкала сама.
Я дрожала. Это был не страх. Это был шок от осознания того, как я ранила её.
Я вылетела из комнаты, из дома.
Дождь был несильный, но он не закончился. Несмотря на это, я бежала по влажной земле.
Отец, который разбирался с охотничьим ружьём в доме, удивлённо позвал меня. Но я не обернулась.
Я бежала, промокшая под дождём. Когда я бежала, я вспомнила что Эллен сказала мне когда мы впервые встретились.
Она сказала это, потому что встречала людей, боявшихся одного её вида.
До сих пор, её боялись. Все люди держались от неё подальше. Каждый раз, когда это случалось, она теряла надежду.
Я сказала ей, что не боюсь. Возможно, я была единственным, кто протянул ей руку.
Подумать, что после всего я буду бояться болезни Эллен.
Я прикусила губу, переполненная стыдом и жаждой извиниться перед Эллен.
Я не помню, как я попала в её дом в тот день.
Пока я бежала, я неожиданно оказалась в саду красных и синих цветов. К тому времени, как я дошла до сада из роз, дождь прекратился.
Промокшие лепестки встретили солнечный свет, блестящие.
Это было так красиво, депрессия, которую я чувствовала вчера в этом саду, показалась неправдой.
Когда я открыла входную дверь, тёплый воздух, заключённый внутри, вышел наружу. Я почувствовала запах, и от моих переживаний не осталась и следа.
Я поднялась по ступенькам и открыта дверь в её комнату.
Эллен удивлённо посмотрела на меня.
Когда я увидела её лицо, туман в моём сердце сразу же рассеялся. Моё удручённое настроение пришло в норму, и я села на стул перед ней.
Эллен с беспокойством посмотрела на мою мокрую одежду.
Я не знала точно, как выразить свои чувства. Мне показалось, это что-то отличное от извинений или стыда.
Я не смогла толком сформулировать это, но подумав, что это было то, как я чувствовала на самом деле, я сказала:
«Потому что я скучала по тебе, Эллен».
Глаза Эллен округлились от удивления. Но вскоре, она улыбнулась как расцвёвший цветочек.
Ахх. Посмотрите на эту улыбку.
Потому что у неё была только я.
В тот момент я поклялась себе:
Что бы не произошло, я буду с ней.
Чёрный кот сидел у окна как обычно, глядя на улицу.
Снаружи была паучья сеть, в которой была поймана бабочка.
Красивая бабочка с золотыми крыльями.
В солнечные дни, я посещала дом Эллен. В дождливые дни, я выглядывала в окно в сторону леса.
Сколько бы я туда не приходила, я не встречалась с человеком, заботившимся о ней. Это было загадкой, как мы ни разу не натолкнулись друг на друга.
Они прятались, когда я приходила? Ей не очень-то нравился её врач, поэтому она не слишком переживала на этот счёт.
Насколько я знала, её родители не показывались ей на глаза. Хотя я была уверена, что она была бы счастлива, если бы они удосужились.
Если меня не было рядом, Эллен было воистину одна.
Каждый раз, когда я её видела, мои чувства к ней усиливались.
Я стала замечать, что телу Эллен становилось только хуже с тех пор, как мы впервые встретились.
В последнее время она даже не могла вылезти из постели, зачастую прикованная к ней на весь день. Эти красивые, широко открытые глаза смотрели вниз. Даже её зрение, казалось, становилось хуже.
Что я буду делать, если она больше не сможет читать – нет, даже хуже, когда она потеряет даже свет?
Она была в порядке до того, как я начала посещать её. Это было из-за моих визитов?
Наверное, она через силу говорила со мной, и это ухудшило болезнь.
«Так что, пожалуйста, не говори, что больше не придёшь», она сказала на грани того, чтобы заплакать.
Мои глаза немного расширились от неожиданности. Я тихонько ответила ей, чтобы успокоить.
Эллен улыбнулась, очень удовлетворённая моей убеждённостью.
Она могла зареветь. Могла завыть.
Но эта маленькая девочка всегда упорно улыбалась мне. Она терпела боль своей болезни.
Что-то, гной или кровь, начало выступать из её глаз. Я вытерла это носовым платком, желая заплакать.
Чего ещё можно было лишить Эллен? Даже света?
Я проклинала её болезнь от всей души. В то же время, я знала, что ничего не могу с этим поделать – я была истощена от мыслей о том, что это враг, которому я не могу противостоять.
Это чувство потери зародило во мне тихую грусть. Разбиение сердца поднялось из глубин груди, подступило к горлу, и выдало себя в виде слов.
«Если бы я только могла занять твоё место… »
Слова пронеслись по воздуху и вернулись ко мне в уши.
… Да. Если бы я только могла занять место Эллен.
Если бы только она могла выйти наружу и поиграть вместо меня. Бегать по солнышку свободно, окружённая цветами. В то время как я смогу улыбаться в постели и спать.
Вдруг, я услышала шорох вещей, и посмотрела. Она протянула мне руку.
Я взяла её. Она была холодной. Удивлённая её холодности, я положила вокруг неё обе руки.
Она посмотрела на меня и улыбнулась глазами.
Я не знаю, почему это меня напугало.
Она ничего не сказала. Просто смотрела на меня. Неожиданно, мне показалось, что на меня смотрит вовсе не девочка моложе меня.
Я спросила это и в смысле «что случилось?» Потому что я подумала, что она могла сузить глаза не от улыбки, а потому что была близка к потере сознания.
Я должно быть выглядела взволнованно.
Эллен улыбнулась как обычно, и сказала «Спасибо».
Она тихо произнесла, «Ты так добра, Виола».
Не понимая, что она имела ввиду, я подумала о том, что себе сказала.
…Если бы только я могла занять твоё место.
Слова, может, и только что соскочили с моих уст, но они были правдой. Я улыбнулась и сжала её руку сильнее.
В её глазах сразу начали выступать слёзы. Я подумала, что сжала слишком сильно, и ослабила хватку.
Но выражение её лица не изменилось, и я знала, что что-то другое заставляло её заплакать.
Она глядела отречённым взглядом и как-то неявственно сказала:
«Это как мечта, что ты стала другом старой доброй мне… »
Она медленно моргнула. Это выдавило из неё большую слезу, вскоре впитанную бинтами, обмотанным вокруг её лица.
Происходящее взяло меня за живое. Я взяла её руку и спровоцировала посмотреть на меня.
«Не говори так “старой доброй мне”. Ты больна, Эллен, но это не всё, что ты есть. Это не делает тебя ничем хуже других детей».
«Так что не говори о себе так приниженно. Я думаю, что ты тоже добра ко мне, раз стала моим другом, Эллен. И я уверена тебе скоро станет лучше. Однажды ты сможешь гулять и играть снаружи».
Эллен ловила каждое моё слово. Затем она покочала головой. Совсем слабо.
Умрёт? Эллен? Умрёт, в смысле уйдёт куда-то? Нет. В смысле перестанет двигаться.
Мои руки, вцепившиеся в неё, дрожали.
Мой пульс подскочил. Моё горло высохло, и я не могла нормально говорить.
В отличии от меня, она была спокойна.
«Врач так сказал. Он сказал, я скоро умру. Сказал без доли сомнений. И он казался довольным. Почему он был доволен? Но я знаю почему. Я… как только я умру, ему больше не придётся возиться со мной. Ему больше не придётся скупо сменять мне бинты, делать все мои… все те вещи, что он делает».
Её слова не имели в себе никаких эмоций.
Я потрясла головой, глядя на Эллен в неверии. Я была переполнена ненавистью к доктору, который мог сказать такие бессердечные вещи больному ребёнку, и жалостью к девочке, которая сдалась и приняла всё как есть.
«…Мои папа и мама хотят, чтобы я просто ушла. И они будут рады моей смерти».
Я почти кричала. Она удивлённо посмотрела на меня. Мне стало от этого неловко и я рефлекторно опустила голову. Но я подняла её снова, собравшись с мыслями, и прикусила губу.
«Это неправда. Нет. Рады твоей смерти… они не могут. Я не знаю твоих отца и мать, Эллен, но… не может такого быть, что бы они были рады смерти своей собственной дочери. …Они не хотят твоей смерти, они хотят, чтобы ты жила… Поэтому они содержат тебя здесь, правда же? Они поместили тебя в этот дом, чтобы тебе стало лучше, верно?»
Я посмотрела на её лицо, надеясь, что оно хоть капельку изменится. Но она лишь выдала слабую улыбку.
Это было лицо, которое забросило всякую надежду. Она смотрела не на меня, а через меня, вдаль.
«Поэтому мои папа и мама не придут повидать меня, да? Они не придут, потому что я больна. Они не посмотрят на меня. Они бросят меня. …Они не поместили меня сюда ради меня. Они…»
Возможно, из-за нарастающей боли во время разговора, она взглотнула немного слюны, и продолжила.
Мне показалось, в это было вложен разный смысл.
«Потому что… Взрослые в деревне все знают меня. Но притворяются, что не знают и прячут меня в лесу».
Это неожиданное замечание всколыхнуло мне сердце.
«…Ты тоже не знала обо мне, не так ли, Виола?»
Я закрыла рот словно по нему ударили.
Я никогда вообще не слышала о доме в лесу.
Постойте. Папин голос возник в голове. Не ходи глубоко в лес, он всегда говорил. Это было для того, чтобы о девочке никто не узнал?
…Проблемный больной ребёнок. Но они не могли просто забросить её. И поэтому они изолировали её глубоко в лесу, где люди никогда не увидят её.
Жителям деревни платили за сохранение тайны. Я так и видела, как они строят свой заговор.
Значит, папа был одним из них?
Неприятное ощущение разошлось по всему телу.
Словно читая мои мысли, она посмотрела на меня с приподнятыми глазами.
«…Твой отец тут не причём, Виола. Просто я больной ребёнок. Все меня боятся. Они переживают, что это может быть заразно… Я бы не хотела оказаться с такой девочкой. Я бы не хотела видеть её поблизости… Я бы просто хотела спрятать её с глаз долой».
«Не говори так», я умоляла её, сжимая руку всё сильнее.
Я просто не хотела больше ничего слушать. О том, как мой отец, с другими жителями деревни, мог сотрудничать, чтобы скрывать её. Но сама я не поняла причину своих слов.
С другой стороны, Эллен была спокойна.
Она обдумывала вещи куда больше, чем я себе представляла. Живя в одиночестве так долго, она стала понимать кое-какие вещи, и пришла к смирению с одинокой жизнью. Я сделала всё что могла, чтобы выкинуть папу из головы.
Сейчас, я должна была думать только о ней.
«Если это правда… Даже если все отворачиваются от тебя, Эллен, и желают, чтобы ты просто умерла… мне было бы грустно. Мне было бы грустно, что ты умерла, Эллен».
Мои искренние чувства, поднимающиеся от самого сердца.
Она опустила глаза и легонько кивнула.
Возможно, мои слова дошли до неё; я заметила, как тёмный туман в её глазах рассеивался.
Эллен бормотала. Это не звучало угрюмо, скорее в её обыкновенном милом тоне.
«Даже если я не могу уйти отсюда, и… даже если никто не замечает меня. Если никто не играет со мной. …И даже если я не выздоровлю… »
С её обыкновенно честными глазами.
«Просто тебя здесь мне достаточно, Виола».
Я чувствовала, будто эти слова спасли меня. Я знала, что мои глаза отдавали небольшим блеском.
Неожиданно, Эллен скривила свои брови и сморщила лицо. Я не поняла что она делает, она присела.
И затем, чуть ли не падая, она слабо обняла меня. Её хватка была действительно слабой, и я подхватила её и крепко обняла в ответ.
Я почувствовала её шелковистые волосы и её температуру. Кончики её пальцев были очень холодными, но её грудь была тепла.
Эллен спрятала лицо в моей шее как ребёнок, цепляющийся за мать. Она вся тряслась, и прошептала.
Эти слова донеслись не до моих ушей, но до самых костей, сотрясая меня изнутри. Мои глаза сзади потеплели, и вместо ответа, я взяла её плечо.
Но почему я не могла сказать об этом вслух? Наверное, я стеснялась. Или я всё ещё была озадачена своим отцом.
В любом случае, хоть я и не могла сказать этого, это не меняло того факта, что я любила её. Так что вместо слов, я продолжила ласково обнимать её.
Я чуяла лекарства, кровь, и гной, но не боялась. Потому что всё это была Эллен. Она приняла короткий остаток своей жизни, но я не могла. Что я могла сделать? Она плакала, я чувствовала. Просто не показывая этого.
Она всегда отчаянно выдерживала это. Она никогда не жаловалась мне.
Она держала горе в себе всем своим маленьким телом.
Я крепко закрыла глаза. Я почувствовала, как слеза выступила и потекла вниз по щеке.
Если бы я только могла взять на себя хотя бы долю боли этой девочки.
Если бы я могла разделить с ней половину этой боли и пойти с ней.
Взрослые, которые поддерживали смерть Эллен. Какими же ужасными людьми они должны быть.
Родители Эллен. Они уже могли бросить её насовсем.
Она пыталась вести себя так, как будто сдалась, но должно быть она невыносимо любила их.
Если бы они только пришли к ней. Простое объятие спасло бы сердце девочки. Почему они не могли сделать даже этого для неё?
Я почувствовала отчуждённость от мира взрослых.
Я не была уверена, можно ли было назвать это ненавистью.
Скорее это было ближе к разочарованию.
Мне показалось, что взрослые по другую сторону высокой стены от нас.
Мы дрожали, держась друг за друга. Мы думали друг о друге и плакали.
Это пространство между стулом и кроватью было нашим с Эллен священным местом, принадлежащим нам одним.
Будто нарушив момент, чёрный кот тихонько мяукнул.
женщин которые не знают что их любят.
женщин которые не принимают любви.
Я думала, что вышла из дома Эллен имея в запасе время, но к тому моменту, как я вышла из лесу, солнце уже полностью зашло.
Чирик, чирик, доносились голоса отдалённых птиц.
Ночная тропа, которая обычно наводила жуть, в этот раз совсем не казалась мне страшной. Я почувствовала, что моё сердце окрепло.
Моя грудь болела, когда я обнимала её. Почему? Мне казалось, там была дыра, проделанная в моей груди.
Когда я вернулась домой, отец облокотился о дверь, выглядел напуганным.
С тех пор как я стала ходить в дом Эллен, многие дни я приходила домой поздно. Казалось, папино терпение лопнуло.
Когда я увидела его лицо, её слова пришли на ум.
Скрывая озлобленность, я не посмотрела папе в лицо.
Я проигнорировала его и прорвалась внутрь.
Еда, приготовленная папой, уже остыла.
Слышно было только постукивание посуды и чавканье хлебом.
«Ты стала поздно приходить домой».
Я не хотела говорить ему про Эллен. Я открыла свой тяжёлый рот и назвала имя другой девочки, с которой я дружила.
«ХХХХ сказала, что ничего не знала».
В моём лице должно быть читалось презрение. Мой папа немного запнулся, потом нахмурился, словно говоря «ладно уж».
Это было не из-за того, что мою ложь раскрыли. Мне просто стало стыдно, когда я представила, как папа ходит по друзьям и расспрашивает их.
Он так перебарщивал с заботой. Этот стыд постепенно обернулся раздражением.
Мои слова сразу же подхватили, и я не была уверенна, стоит ли рассказывать об этом.
Наконец, я выложила всё как есть.
После этих слов, я сразу посмотрела, изменится ли выражение его лица.
Ведь он мог просто притворяться, что не знал.
Наверное, жители деревни даже позабыли имя больного ребёнка, усердно пытаясь спрятать её.
Я смотрела на него, что вызвало у него недоумение.
Это показалось как-то враждебным, и мне стало неприятно.
Хотя это было лишь потому, что я смотрела на папу с подозрением.
«Все в деревни что-то скрывают, верно?»
Папа положил ложку и молчал. Он о чём-то подумал? Или ещё нет, и пытался обдумать.
Молчание продлилось несколько секунд, но они показались мне вечностью.
«О чём ты говоришь, Виола? Что это может быть?»
Он казался несколько озадаченным.
Как и я. Тем фактом, что не могла поверить папе. Меня бесило это чувство. Я хотела заплакать. Но сделай я так, я бы не смогла говорить.
Я подумала об Эллен, и стерпела это.
Я посмотрела на папу и спросила.
«Тогда зачем ты говоришь не ходить глубоко в лес?»
Папа, казалось, ушёл в себя, лениво почёсывая свой волосатый подбородок.
«… …Потому что это опасно. Дороги не очень чисты, там звери… Конечно это опасно».
Мне показалось, что-то скрыто в пробелах между этими словами.
Я молча стояла, отец внезапно оскалил взгляд.
«Так ты что, ходишь глубоко в лес? Там находится дом этой девочки?»
Мои плечи напряглись. Ведь я думала, что это я обвиняю его. Внезапно оказаться обвинённой самой, я была сбита с толку.
Что ж, это была правда. Но почему он был так зол? Само собой, это означало, жители деревни скрывали её. Они не говорили это предупреждение ради моей безопасности, но для того, чтобы спрятать больного ребёнка – они боялись, что дети узнают правду?
Всё ещё всматриваясь в папу, я покрутила головой.
По виду папы, он хотел сказать что-то ещё. Но он не стал больше на меня давить. Может из учтивости ко мне, или может это было слишком хлопотно.
Хотела бы я, чтобы он просто сказал мне. Но я была рада, что это не вытекло в ссору. Казалось противоречивым, что я была довольна таким результатом.
Ничего не сказав друг другу, тёплый воздух пронесся между нами. Однако сегодня, он был немного напряжённым.
Мне совершенно расхотелось есть и я встала со стула, развернувшись в свою комнату.
Я немного помешкала, когда он позвал меня. Но я не обернулась, ушла в свою комнату, и заперла дверь.
Через дверь я услышала, как папа вдохнул, оставшись один за столом.
Я доковыляла до кровати и повалилась в неё.
…Всё нормально. Дом Эллен рядом с лесом.
Правда была в том, что он был в лесу. И наверное было бы правильнее сказать что он был глубоко в лесу.
Я боялась, что он узнает правду.
Я не хотела видеть его реакцию на то, где её дом находился на самом деле.
Возможно, ему не разрешалось говорить о ней. Возможно, он бы отчаянно пытался удержать меня от походов туда.
Эллен сказала, что вскоре она умрёт. Она сказала, что любит меня. Я была всем, что у неё есть. Я не хотела прекращать ходить повидать её, или быть остановленной.
Я считала, папа был страшен, когда порицал меня. Хотя он всегда был так добр. Я хотела верить ему. Но он не понимал.
Я крепко взялась за подушку и впихнула в неё свой нос.
Мне жаль, Эллен. Мне не хватило смелости сказать это. Я не могла подтвердить, что ты существовала.
Я даже не смогла сказать об этом папе. У меня не хватает мужества, чтобы осуждать жителей деревни.
Но поэтому – поэтому я буду с тобой до конца. Вместе с тобой, всегда оставаясь твоим другом. Я не позволю тебе быть одинокой.
Решившись так поступить, вина моей лжи стала рассеиваться.
Я прекратила так крепко сжимать подушку, и уснула.
Я проснулась после того, как папа ушёл на работу.
Я уже привыкла просыпаться одной по утрам, но была не в духе, вероятно, из-за вчерашний ругани.
Выглядывая в окно, небо было светлым и чистым. Полная противоположность тому, как я себя чувствовала. Я облокотилась на подоконник, думая, что хоть солнечные лучи меня подбодрят.
Когда папа придёт домой, я должна буду снова поговорить с ним, в этот раз должным образом.
Я не могла поговорить со всеми жителями, но могла поговорить с папой. Может мы даже смогли бы вместе сходить к ней.
Так как папа был таким хорошим человеком, возможно, его просто держали в стороне от разговоров о больном ребёнке. Он не мог пойти против них, и был вынужден смириться.
Да, должно быть всё именно так.
Словно распускающийся на солнце листик, я постепенно вернула хорошее расположение духа.
Приготовившись пойти в дом к Эллен, я заметила на столе письмо.
Должно быть, он написал его прошлой ночью, или этим утром.
Я беззаботно открыла его – но остановилась. Я свернула его и поднесла к груди. Может, в нём написаны вещи, которые я не хотела знать.
Я слышала, как моё сердце бьётся быстро, с трудом.
Я подумала о том, какая же я жалкая, раз посчитала, что солнечных лучей будет достаточно, чтобы придать мне смелости.
Я прочту позже, подумала я, поместив его в кармашек моей юбки и покидая дом.
Я шла с корзинкой, собирая цветы.
Они были, чтобы обрадовать её. Я подбирала цветы со светлыми, насыщенными цветами, так что даже её теряющие зоркость глаза могли бы разглядеть их. Хорошо пахнущие тоже подходили.
Её дом был наполнен ничем кроме роз, так что я не сомневалась, что даже обычные цветы могли порадовать её.
Это заняло немного времени, а корзина уже была переполнена прекрасными цветами.
Когда я вышла из сада, направляясь к дому Эллен –
Мой глаз пронзила боль, и я прикрыла его рукой. Казалось, какой-то жук или что-то в этом роде, залетело на меня.
Я шла по тропе, протирая глаз.
Пройдя через сад синих и красных цветков, мои ноги остановились.
Посреди тропы окружённый деревьями, чёрный кот сидел и смотрел на меня.
Казалось, он пытался перекрыть мне дорогу. И когда я подумала, как же редко я встречала его снаружи –
Кот заговорил мальчишеским голосом.
Ветер пронёсся между мной и котом.
Я поймала себя на том, что огляделась вокруг, не было ли тут кого ещё. Затем я снова посмотрела на кота.
Йоу? Этот чёрный кот только что сказал «йоу»?
Я ничего не ответила от поразительного сюрприза, кот мило поклонился и снова заговорил.
Голос вне всяких сомнений исходил от кота.
«Но знаешь ли, я ей лучший друг, чем ты».
Затем кот немного выпучил живот, слабо посмеиваясь.
Я собралась с мыслями, и поднимая руку, на которой висела корзинка, я негромко спросила:
«Н-да», кот уныло ответил, проделывая хвостом широкий круг.
«Потому что она использует магию».
Я была ошеломлена словом, знакомым мне по сказкам. Но, почему-то, это не отпугнуло меня так, как обычно.
Этот кот мог разговаривать благодаря магии Эллен?
Вспоминая былое, именно этот кот пригласил меня в дом.
Ей нужен был друг. Наверное, кот услышал её просьбу и привёл меня к ней.
Образ Эллен и кота, разговаривающих в комнате, пришёл в голову. Это казалось более фантастическим, чем жутким.
Кот строго наклонил голову, вероятно не ожидая такого ответа.
Кот зевнул от скуки. Затем доброжелательно заговорил.
«Почему ты так хорошо поладила с Эллен?»
Смущённая вопросом, следующие слова поступили до того, как я смогла ответить.
«Потому что могла смотреть свысока на больную Эллен, такую жалкую и грязную. Поэтому вы с ней сошлись, не так ли? Чтобы ты могла жалеть её и лишний раз наслаждаться собственным здоровьем? Тебе нравилось чувствовать превосходство, будто ты была её единственным другом?»
Дурной ветер подул, сотрясая мою юбку.
Я сразу собралась ответить. Но я не могла сразу подобрать слова. В голове поднялся жар, словно слова кота насаждали мой мозг, и я запаниковала.
«…Это неправда. В смысле, да, поначалу мне было её жалко. Но уже давно как я действительно стала другом Эллен».
Несмотря на то, что он сидел ниже меня, кот слегка приподнял подбородок, словно смотрел на меня свысока.
«Тебя воспитали так, чтобы быть добрым к слабым?»
Я смотрела на него широкими глазами.
Этот кот не был добрым другом. Картина, нарисованная мной ранее, его и Эллен, мило беседующих, исчезла как иллюзия.
Я почувствовала, как воздух в лесу кардинально изменился.
Я подумала, что пройду мимо кота, не обращая на него внимания. Но по какой-то причине, я не могла сдвинуть с места ног.
Кот, казалось, рассматривал меня, одно из его ушей приподнялось.
«О? Это странно. Ты только что почувствовала облегчение?»
Кот задержал на мне свой взгляд. Эти золотые глаза, казалось, смотрели мне прямо в душу.
Я отвернулась. Я что правда почувствовала облегчение, услышав, что она умрёт?
«Я упомянул, что Эллен может использовать магию, так?»
Кот посмотрел на меня и повторил, чтобы подтвердить это.
«У неё есть заклинание чтобы излечить её болезнь, знаешь ли. Вообще-то, это заклинание, которое может поменять местами её тело на твоё».
«С помощью магии, её тело и твоё здоровое тело поменяются местами. Таким образом, она может быть здоровой».
Я потрусила головой. Это было невозможно. Чтобы была такая магия, которую Эллен могла использовать. Ведь, если бы он так сделала –
Ещё только вчера я подумала, если бы я только могла занять её место. Но такие чувства побудило не желание приговорить себя к смерти.
Кот игнорировал меня и продолжал.
«Прямо сейчас, она выдирает себе глаза и отрезает себе ноги. Знаешь зачем? Чтобы после того, как вы обменяетесь телами, ты могла умереть в отчаянии».
Отвращённая его словами, я сморщилась.
«Поступила как?», кот сказал, склонив голову.
Он смотрел на меня круглыми глазами.
«Использовать заклятье по обмену тел с тобой? Втыкнуть пальцы в свои глаза и выдрать глазные яблоки наружу? Напевать, отрубая свои сгнившие ноги? Желать тебе отчаяния?»
Я крепко сжала свою грудь, желая возразить. Хватит, хватит. Это отвратительно. Что я могу на это ответить?
Коту, казалось, было по душе такое зрелище. Он закрыл глаза и изящно заговорил.
«Так и вижу. Эллен в своей комнате, с бинтами, обмотанными вокруг глаз. Моим глазам стало куда хуже, говорит она. С милыми простынями, накрывающими их, ты не заметила, что у неё нет ног. И в комнате стоит странный запах. Он похож на ржавчину. Ты знаешь, что это запах крови. Но из-за этого, ты морщишь лицо и не убегаешь. Потому что ты друг Эллен. Ты не можешь просто бросить её и бежать, пока она страдает. А на самом деле, всё совсем иначе. Ты пришла сегодня, чтобы быть рядом с ней в её мучениях».
Я сразу прикрыла рот руками. Я почувствовала желчь, подступающую к горлу. Слова кота неотступно заполняли мои органы. Они проделали свой путь в мой мозг, вызывая жуткие картины.
Как он мог заявлять такое столь неопровержимо?
Он говорил об этом, будто видел сам.
Я не могла даже подняться. Я положила руку на ближайшее дерево.
«Что ты думаешь, видя Эллен на пороге смерти вот так? Ты чувствуешь печаль? Или отвращение?»
Словно борясь с его волнами тревоги, я закричала, почти заорала на чёрного кота.
«Я ничего не думаю! Эллен это просто Эллен!»
«Чего орёшь? Висишь на волоске?»
Я где-то услышала хохот. Кто это был? Кто это мог быть? Это был не кот, разве нет?
Я открыла глаза и посмотрела на него.
Я не могла перестать плакать. Странно. Это просто муха задела мой глаз, но болело ужасно.
«Эллен говорит, в таком случае… Она хочет одолжить твоё тело всего на день».
Я придержала глаз, чувствуя пронзительную боль, словно в него затягивали кол.
«Это её последнее желание. Да, она говорит, всего на один день».
Кот чётко произнёс часть с «один день».
Я хотела отвернуться, но не смогла.
Мне показалось, в его голосе был мизерный оттенок пафоса.
«Скажи, ты любила Эллен, правда? Ты действительно любила её? Это не была просто жалость?»
«Ты действительно не боялась её болезни?»
«Ты верила ей? Была уверена, что она бы не стала врать. Думала, что девочка младше тебя не сможет провести тебя».
«Твой отец говорил тебе не ходить глубоко в лес. Не знал никакой девочки по имени Эллен. Ты уверена, что стоит верить Эллен, не ему?»
«Она жила честно. Ты не могла быть честной. Ни дать ни взять».
«Речь в том, ты уже не можешь вернуться. Вы уже обменялись телами».
«В конце концов, ты ведь говоришь со мной сейчас?»
Хотя очевидно, кот не мог улыбаться. Бока его рта поднялись, оголяя его острые клыки и розовую десну.
Моё зрение помутнело, и будто обмерзая от кончиков пальцев ног, я перестала чувствовать ноги.
Сильный ветер прошёл меж деревьев, и шелест опустился на меня как издевающийся смех.
Волны презрения. И я была посредине этого водоворота.
Мои глаза болели. Очень, очень сильная боль. Я не могла остановить слёз. Я не могла даже выровнять дыхание.
Теряя сознание, я увидела это.
Я сидела в обычном стуле напротив неё, ласково держа её маленькие руки.
Её светло-сиреневые губы слабо двигались.
Душераздирающий голос, который сжимал мою грудь, дошёл до ушей чуть позже.
«Всего на один день… Я хочу одолжить твоё тело».
Я уронила корзинку, которую держала, и цветы рассыпались.
Глава 5
Твои пальцы, голос, глаза, люблю всем своим естеством.
Мне больше не нужны мои глаза.
Я могу просто видеть твоими глазами.
Я могу просто бегать твоими ногами.
Поэтому пожалуйста, отдай их мне.
В момент когда «заклинание» было использовано, весь лес покрылся завесой тьмы.
Дунул сильный ветер, и птицы удивлённо отлетели.
Спящие звери вяло проснулись, с опаской посматривая во все стороны.
Потому что они не знали, откуда шёл поток неспокойного воздуха.
Среди них, лишь один, детёныш, с глазами как стекло, смотрел в нужную сторону.
Что лес был под контролем. Существа, по порядку стоящего куда выше, чем даже бурый медведь. Что оно обозревало этот великий лес, и вмешивалось. И что они, звери, были почти как игрушки в ладони этого существа.
Детёныш видел дом с красной крышей – дом, в котором жила ведьма.
Из этого места исходило беспокойство.
Теперь, какое-то изменение происходило с хозяином леса.
Удивительное, беспрецедентное изменение.
Он не знал, что это было. Возможно, это имело отношение к жизни хозяина.
На самом деле, по этой причине, это и не было печальным. Даже если бы хозяин умер, они, звери, просто-напросто продолжили бы жить в лесу.
Мать звериного детёныша увидела своего несчастного ребёнка и сильно завыла.
Молниеносная вспышка света разошлась по всему лесу.
Лишь на мгновение. Лишь на мгновение белый свет собрал на себе взгляды зверей, затем сразу же исчез. И заодно оставил за собой чёрный туман беспокойства.
Лес вернул себе полуденный свет, словно ничего не произошло.
Птицы и звери утихомирились, и начали движение.
…Но только не звериный детёныш.
Тихий ветерок прошёлся по лесу. Он чем-то отличался от того, что всегда был; он, казалось, содержал в себе скорбные нотки.
Звериный детёныш чувствовал это своими глазами и ушами, всем телом. Но в этом не было смысла, ведь он не был способен выражать эмоции.
Детёныш пошёл за матерью, исчезая в деревьях.
Будь звериный детёныш способен выражать себя, наверное, он бы сказал что-то вроде этого.
Вот, одна трагедия закончилась – и началась другая.
Белый свет заполонил мою голову.
Я услышала, как ветер колыхал листья деревьев.
И я не думала так потому, что это был дом глубоко в лесу.
В моих ушах больше не стоял звонкий шум.
Головная боль больше не осаждала мои виски.
Я слышала только дыхание и пульс своего тела.
Одно это говорило о том, что это было не моё тело.
Я всё ещё сидела на стуле, упавшая о постель.
Я осмотрела себя, чтобы увидеть своё тело.
На моих руках не было бинтов. Я могла пластично шевелить даже кончиками пальцев рук. Обе мои ноги были на месте. Касались земли. Не было бинтов вокруг моих ног, только кожаные туфли.
Я медленно поднялась, и золотая косичка скатилась на мои плечи.
…Ошибки быть не может, это было тело Виолы.
Я могла почувствовать, как мои щёки согреваются. Я сжала их обеими руками и вскрикнула.
«Аах…! Вау…! Спасибо! Спасибо, Виола! Посмотри, посмотри на меня! Я в твоём теле!»
Я посмотрела на девочку, лежащую снизу.
Лежащая на постели, я – Виола, скорее, всё ещё была без сознания.
Бинты были обмотаны вокруг обоих глаз. Бледные губы слегка приоткрылись, делая слабые вздохи. Длинные сиреневые волосы растянулись по всей кровати. Одна из маленьких ручек протянулась ко мне.
Рука, которой я держалась за её руку ещё совсем недавно.
Я всё ещё могла ощущать её прикосновение в своей руке.
Реагируя на мой голос, брови Виолы слегка дёрнулись. Наконец придя в сознание, она выдала стон.
Виола повернула голову на мой голос. Затем её лицо болезненно скукожилось в попытке улыбнуться.
Вдруг, она схватилась за свой лоб, будто её ударили, и стала визжать.
«Ааааах! – Г-ГААААААААААХХХХХ!»
«Эй, эй, Виола! Погоди! Погоди, это я! Я в твоём теле, Виола! Вау, это здорово! Это так легко, находиться в теле, которое не болит».
Я встала со стула и покрутилась, заставив юбку колыхаться.
«Ой, прости. Ты не можешь видеть, да?»
Я легонько коснулась лба Виолы. Мою руку грубо оттолкнули.
Она не могла толком воспринять боль в её теле. Она оттолкнула руку так слабо, это было как прикосновение ангельского пера.
Будто бы только что осознав, я положила палец в рот и удивлённо открыла его. Я сказала, обеспокоенно.
«…Виола, тебе больно? Оо, бьюсь об заклад, это больно. Прости, просто подожди, хорошо? Я принесу тебе какие-нибудь лекарства, чтобы остановить боль».
«…П-пожалуйс.. та… », Виола выговорила, собираясь заплакать, выравнивая дыхание.
Глядя на неё, я пошла к кухонной полке. Я открыла выдвижной ящик и быстро нашла лекарство. Но я специально потратила время на тщательные поиски.
Виола сжала простыни, отчаянно пытаясь стерпеть боль. Ахх, это было так забавно, так умилительно.
Вскоре, я услышала беспорядочный шорох вещей.
Когда я притворилась, что не слышу, Виола сглотнула и больше ничего не спрашивала.
Что случилось с моими ногами? Боги. Она только теперь заметила, что их нет?
Потратив достаточно своего драгоценного времени, я взяла лекарство и вернулась к столику у кровати.
Я наполнила кружку водой из кувшина.
Звук наливающейся воды, казалось, успокоил часть напряжённости Виолы.
Затем я обронила крупинку похожего на конфету средства в кружку. Она тут же растворилась.
Я услышала в её горле глоток. Секунду спустя, кружка улетучилась в воздух.
Когда содержимое вылилось на пол –
«Ахахахахахаххаххах!! Ты выпила! Ты выпила!
Я вопила, словно не способная сдержать смех.
Виола высунула язык и взялась за горло обеими руками. Она тряслась и с трудом дышала охрипшим голосом.
Она не поняла что случилось. Кровь проступила через бинты вокруг её глаз.
Посмеявшись какое-то время, я вытерла кровь и заговорила.
«…Ахахах. Понимаешь, это было средство, обжигающее горло».
Виола повернулась на меня всем телом.
Почему?, спрашивала она своим видом.
«…Разве не очевидно? Я не хочу слышать свои собственные крики».
Виола всё ещё отчаянно держалась за горло.
Она перестала хотеть кричать и затихла, но её дыхание всё ещё было тяжёлым.
Я хладнокровно посмотрела на Виолу.
«Болит? …Эй, болит? Повсюду, да? Так я себя чувствовала всегда. Ты не знала?»
«Оу, но полагаю, я не знаю той боли, что сейчас чувствует твоё горло. Ай, это ничего. С такой болью в твоём горле, ты можешь забыть боль своей болезни. Верно? Совсем ненадолго, но это остановит эту боль… хех. Хахахаха».
Я засмеялась, будто только что вспомнила смешную шутку.
Она слабо дрожала. Вскоре, она стала бороться. Я так поняла, это всё что она могла делать, чтобы отвлечься от боли.
Из-за её борьбы, кровь начала бежать из обрубков ног. Ой, батюшки. Постель моментально наполнилась морем крови.
Пачкать эту чистенькую юбочку в крови было ни к чему, совсем ни к чему.
Сущность у моих ног вцепилась в пол обеими руками, на вид отчаянно пытаясь оставаться в сознании.
Несчастное свистящее дыхание повторялось. Она, казалось, даже не знала где, я нахожусь.
«Какое странное существо», я подумала о сущности, которая когда-то была моим телом.
Её нос кровоточил, наверное, разбитый при падении на пол.
Виола неистово попыталась выдавить какие-то слова из своего разорванного горла.
Я внимательно слушала, как она повторяет одно и то же снова и снова.
Должно быть, это она говорила.
Когда я услышала это, мои брови поднялись.
Я почувствовала, что давно ждала этих слов.
Прямо таки, очень давно хотела их услышать.
Раздражённо потеряв терпение, я спросила.
«…Вернуть его обратно? Разве ты не собиралась одолжить мне его на денёк?»
Тело Виолы сразу напряглось, и она потрясла головой. Очень твёрдо. Словно она просила прощения от самого сердца.
Я самую малость наклонила голову, наморщив брови, глядя вниз на неё. Или пожалуй будет лучше сказать смотрела вниз на неё. {игра слов, looking down at her и looking down on her, подчёркивающая взгляд свысока}
«Не может быть. Я пообещала, что это продлиться всего день… Неужто ты соврала?»
Но я должна была обязательно спросить.
Виола сжала зубы, я услышала скрип. Слюна проступила через них, смешавшись с кровью из носа. Её кровавые слёзы насквозь обмочили бинты красным.
Смешок выскочил из этого идиотского лица.
Я придержала юбку и присела на корточки. Нежной рукой, я отодвинула волосы с её уха. Я приблизила свои губы.
И чтобы моя обида за предательство стала ясной, я медленно и осторожно сказала шёпотом.
«…Ты дрянь, Виола. Раз так, тогда я его тебе не верну. …Я займу это тело навсегда».
Тело виолы напряглось. Воздух успокоился, и я могла видеть кризис, выражаемый её дрожащим телом.
Я смеялась. Смех струился во мне. Его было не остановить. Ах, это не к добру.
Виола не мгла так смеяться. Я взялась за щёки и встала.
«Раз уж оно было для тебя так важно, не стоило отдавать мне его так просто!! АХАХА ХАХА ХА ХА ХА, ХАХА, ХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА, ХЕЕЕЕЕХЕЕ, ХЕЕ ХЕЕ ХЕЕ ХЕЕ, АХАХААА, ХЕЕХЕЕ, ХАХАХАХААА!»
Виола издала визг, который она не могла озвучить и протянула ко мне руку.
Я с лёгкостью отскочила от неё; безболезненное тело было лёгким, как пёрышко.
Её рука с усилием врезалась в стул, опрокидывая его.
От этого, бинты вокруг её глаз отлетели.
Чёрные, разодранные глаза были широко открыты.
Эти глаза. Их абсолютная чернота. Они были символом отчаяния.
Если бы кто-то непосвящённый увидел эти глаза, он, вероятно, не смог бы двинуться с места от испуга. Он бы представлял, как его душу затягивают эти открытые чёрные пустоты.
Но я не чувствовала ничего подобного.
Я вынырнула с комнаты, смеясь.
Я бежала, как ветер, вниз по коридору.
Вазы с розами, которые я пробегала, сбрасывали красные лепестки.
Я сбежала по деревянным ступенькам.
В доме не было других звуков, кроме моих довольных шагов и живучего дыхания.
Бежать своими собственными ногами.
Это тело не было иллюзией. Мои ноги шагали по полу. Мои руки отпирали двери. Мои плечи проскакивали через ветер. Мои волосы развивались. В мои глаза ударил свет. Это всё было по настоящему, и всё моё.
Я прошла через кухню, столовую, все знакомые комнаты, и сразу дошла до выхода.
Я нежно приложила руку к входной двери.
Сделав небольшую паузу, я оттолкнула её нараспашку.
Ветер дунул, вздымая мои волосы и юбку.
Запах травы внедрился глубоко в нос.
Сад красных роз попал на глаза.
Мои дети, на которых я раньше только глядела изнутри.
Словно затянутая насыщенными красками, я сделала один шаг наружу.
Наверное, стоило задуматься, прежде чем делать этот шаг.
В тот момент, когда моя нога ступила на землю, я вспомнила.
Я вспомнила о своём теле, ведь как только я выйду из дому, магия рассеется, и оно раскрошиться.
Я встала на землю обеими ногами.
Не было толчка, похожего на удар по голове. Не было жара, словно моя кожа тлела. Тело этого человека, по имени Виола, было отдельным от дома, существовало вне него.
Слёзы, не несущие за собой боль, потекли по щекам.
Розы блестели на солнечном свету, и я почувствовала, что они аплодировали мне.
Если задуматься, когда я пришла в этот дом, я тоже слышала аплодисменты.
Тогда, это было приветствие. Празднование того, что я стала ведьмой. И теперь, это было прощание.
Мои веки закрылись, и я увидела воспоминания, хранившиеся в этом теле.
Я узнала всё. Как меня ожидала любовь в будущем, в обоих направлениях. Что ожидало это тело. Я узнала это в один миг. И оно было моим. …Это любимое тело.
Я держала плечи, будто обнимая себя. Я хотела себя поцеловать. Я так и сделала, в левое плечо.
Я услышала птиц, улетающих далеко, и посмотрела наверх.
Я прищурилась от сильного солнца.
Я больше не знала, о чём говорили птицы.
Я смеялась, и бежала, словно преследуя птиц в полёте.
Радостный ветер дул у меня со спины.
Беготня. Беготня. Я покинула сад, окружённый розами.
У меня не осталось магии. Теперь я должна была бы быть обыкновенным человеком. Но я могла чётко видеть свою комнату.
Мой дневник лежал на столе. Перо само плавно писало слова.
Последняя запись в моём дневнике.
Поэтому я сделала её своим “другом”.
Она обменялась со мной телами.
Потому что она была так добра.
Потому что она не могла предать меня.
Мне жаль, ладно? Спасибо тебе, Виола.
Я поделюсь твоим даром любви с твоим отцом.
Эпилог
Мне послышался свистящий звук. Он был совсем рядом, и я слышала его каждый раз, когда делала усилие грудью. Поэтому я знала, что это был не ветер, а звук, исходивший от меня.
На маленькой тропинке к дому Эллен.
Чёрный кот сказал мне вещи, которые я никогда не хотела слышать.
После того, как его слова заставили меня потерять сознание в конце разговора, я проснулась на холодном полу.
Перед глазами было черным-черно. Я не могла ничего увидеть.
Я могла только слышать своё затруднённое дыхание.
Я ничего не чувствовала дальше бёдер, и я вспомнила, что это из-за того, что у меня не было ног.
В глубине ушей, я слышала голос кота, которого я слушала совсем недавно, и “мой” смех.
Я слышала свой смех. Моё тело смеялось, я слышала, как оно вышло из комнаты и бежало вниз по коридору.
Я была Виолой. Тринадцатилетней девочкой.
Я жила в сельском посёлке с моим отцом, охотником.
Но теперь, моим телом была Эллен.
Больная ведьма, которая жила дольше, чем должна была бы.
…И вот была я, после обмена телами с ней.
Воспоминания Эллен, все вещи, которые она видела, были в её теле.
По её причуде, магия записывала всё это в дневнике.
Её жизнь в трущобах. Её дни напролёт в постели. Её родители, которые не любили её. Задний двор, по которому она бежала, убив их обоих. Её встреча с демоном, и дом, в который её приняли. Дни, проведённые после того, как она стала ведьмой.
Всё вплоть до обретения заклинания для исцеления её болезни, нахождения меня, и обмена телами со мной.
Я пришла с корзинкой цветов, и увидела Эллен, дышащую с трудом.
Бинты были обмотаны вокруг обоих глаз.
Я отбросила корзинку и побежала к ней.
Я схватила её руку, и внимательно слушала каждый малейший звук, издаваемый её маленькими губами.
Думая об этом сейчас, я не могу точно припомнить, что мы друг другу сказали. Я не способна.
Она сказала, что могла использовать магию.
И она сказала, что хотела одолжить моё тело, всего на день.
Мне стало так жалко её, я одолжила ей моё тело.
Эллен убежала, оставив меня позади.
Она заставила меня выпить средство, которое обожгло моё горло, и сказала, что займёт моё тело навсегда.
Её предательство отдавалось эхом в ушах.
Её слова пронзали мне грудь и выдирали мясо из моего сердца.
Моё тело горело, словно его подожгли. Я ныла в глубокой печали.
Я услышала голос чёрного кота.
Когда я поняла, что голос принадлежал не ему, неожиданно, острая боль пробежала по горлу, принуждая кашлять.
Словно что-то острое всадили туда и выворачивали по кругу.
…Говори правду, или это будет продолжаться, я услышала, как сказал голос.
Я изо всех сил сжала горло, отчаянно сопротивляясь, обтираясь головой об пол.
Когда я насквозь промокла в поту, часть моего сознания была ясна. Частично находясь в сознании, я опомнилась, и выжала из себя визг.
Я знала, что в её теле будет больно.
Но если девочка, младше меня, могла выдержать боль, это не должно было быть так уж плохо, думала я. Я думала что тоже смогу вынести её.
Что если она не вернёт мне его после того как я одолжу его?
Я даже не придавала значения этим мыслям.
Но думать о таких вещах само по себе нагнало на меня стыд.
Перед Эллен, которой я беспрекословно верила?
Перед мнением общества, которое говорило, что нужно быть добрым?
Как я на самом деле к этому относилась?
Разве я не испытывала ненависть?
…Быть помещённой в тело на пороге смерти?
Но не потому, что мне было её жаль.
Всё потому что я хотела быть человеком с добрым сердцем.
Всё потому что я не желала в ней усомниться.
Всё потому что я не хотела чтобы “Если бы я только могла занять твоё место” оказалось ложью.
Боялась её. Тогда, в этой комнате, улыбающуюся смерти.
Мои ноги дрожали, желая сбежать.
Мои руки хотели оттолкнуть её.
Взгляда отчаяния, которым бы она на меня посмотрела, если бы я сказала нет.
Это бы точно разбило моё сердце на кусочки, как холодное ледяное лезвие.
Потому что я хотела позволить ей вкусить свободу, пусть даже на один день. И казалось естественным, что я должна буду потерпеть её боль на это время.
Потому что я любила её. Потому что я прониклась жалостью к ней.
Это были мои самые искренние к ней чувства, и я решила одолжить ей своё тело.
Но нет, это всё была бессмыслица.
Я притворилась, что верю своему драгоценному другу, и соврала самой себе.
… Раз уж оно было для тебя так важно, не стоило отдавать мне его так просто.
Я хотела быть её добродушным другом до конца. Единственным другом, на которого она могла положиться. Я хотела любить ту, кто сказала, что любила меня. Я не хотела предавать ту, кто верила в меня. Даже если на то требовалось отдать своё тело.
Мне стоило верить голосу глубоко внутри, кричащему мне ответить нет.
Верить моему папе, который сказал, что не знал такой девочки.
…Ты не можешь вернуться назад.
В памяти, его образ был стёрт и замещён мной.
Слова, которые, я думала, были сказаны котом, которые я не хотела слышать, были моими же словами.
…“Всего на один день… Я хочу одолжить твоё тело.”
Я держала её слабо дрожащую руку.
Со временем, боль в моём горле стала утихать.
На её место пришло что-то теплое сзади от моих глаз. Хоть я и не могла видеть, я почувствовала, оно было красным.
Словно это были слёзы, я странным образом была им рада.
Эллен знала, что я так поступлю.
С того момента, как нашла меня в лесу, ещё до нашей встречи.
Знала, что я добрая, и не предам её.
Знала, что я была глупой, и не смогу отказать ей.
Конечно, мне было с ней хорошо. Ведь она знала обо мне больше, чем я сама.
Когда она смотрела в мои глаза, она не смотрела на меня.
Она смотрела на моё тело, и выражение моего лица, говорящее ей о жизни, перспективах, и будущем, которое за ним стоит.
На полу, покрытом телесными выделениями, я услышала звон в ушах.
Ползая по холодному полу вот так, мне казалось, я всегда была здесь, с давних пор.
Хотя это было невозможно. Я была Виолой.
Но теперь я была Эллен. Ведьмой, которая жила в этом доме на протяжении столетий.
Это тело помнило её, и, дразня меня, оно показало мне её воспоминания.
В ней скопилось несчётное количество злых намерений.
Мне стало тошно от попыток понять их.
Если она знала меня очень хорошо, я, в свою очередь, не знала её вообще. Всё, что я поняла, это то, что она отчаянно хотела быть любимой. Вот и всё.
Она пожертвовала столькими людьми ради своего желания.
Она крошила людские черепа как ребёнок, давящий муравьёв. Но я так же знала, как это доставляло ей агонию.
Все люди, которые умерли, были для неё друзьями.
Для неё, “друг” было чем-то самую малость большим, чем слово для классификации людей.
Своим скудным воображением, я пыталась найти причину, по которой Эллен могла так спятить.
Её жизнь в нищете? Её несчастье родиться больной? Её родители, которые не любили её? Нашёптывание демона?
Должно быть, она где-то оступилась.
И как её сердце можно было вернуть на верный путь?
Я увидела тень, глядящую на меня, пока я думала.
Очевидно, иллюзия, созданная моей памятью. Она посмотрела вниз на меня в здоровом теле и жалобным лицом.
Эллен присела ко мне и сказала без всяких эмоций.
...Не знаю, о чём ты говоришь. Я не оступилась. Я всегда жила правильно, разве нет?
Я что-то выкашляла своим горлом. Я не знала, была ли это отслоившаяся кожа или что-то из моего желудка. Острая боль стёрла фантом Эллен.
Я закрыла глаза, чувствуя головокружение.
Передо мной всё ещё стояла чернота, но мне стало как-то легче от того, что воздух больше не поступал через глазницы.
Душа хозяина освобождена, это тело счастливо. Долг его клеток завершён, они ждали смерти заодно и мою душу.
…Чтобы ведьма умерла, она должна отчаяться?
Если это была правда, я бы уже давно умерла.
Ещё когда я осознала, что была предана.
Она была счастлива нагнать на меня отчаяние перед моей смертью, способами, которые порадуют демона.
Все те дни, которые мы провели вместе, были ничем иным, как стратегическими приготовлениями для сегодняшнего дня. Даже её дружелюбность была всего лишь игрой.
Я чувствовала, будто моя жизнь была свечёй, которая вот-вот потухнет.
…Я скоро исчезну, что бы я ни делала.
Постепенно, моё дыхание и звон в ушах стали отдаляться, и наконец, я ничего не слышала.
Тьма накрыла меня как чёрный занавес.
Но всё же, мои чувства не полностью покинули меня.
Возможно, это было что-то вроде галлюцинации.
В мире чёрного, я увидела, как возвышалась белая гора.
Она была сделана из людских костей, выглядящих как булыжники.
Кости, большие и мелкие, образовывали огромную кучу.
Я увидела девочку, сидящую на вершине этой горы.
Эллен закрыла глаза, удерживая свет в своей груди.
Она выглядела умиротворённо, как мать, несущая дитя.
Она сосредоточилась исключительно на том, чтоб стать любимой.
И она была убеждена, что для того, чтобы стать любимой, она должна была быть здоровой.
Белая гора под ней без сомнений была останками людей, которых она принесла в жертву, съеденных демоном.
Но это не показалось мне отталкивающим, вероятно, поскольку воспоминания Эллен затмили моё сознание.
Я просто тихо наблюдала за спектаклем.
Она веками жила в качестве ведьмы.
После столь долгого ожидания, она получила заклинания для исцеления своей болезни от демона.
Это было заклинание для обмена телами с кем-то другим.
Это её желание было таким сильным, что даже в этом теле, в котором были только обрывки её воспоминаний, оно излучало мощный, всепоглощающий свет.
Её чувства болезненно отразились на мне, и моё сердце болело.
Потому что я никогда не была так желанна за все тринадцать лет своей жизни.
Я начала думать, что всё к лучшему.
Я могла бы умереть на её месте.
Своей жертвой, я бы наконец исполнила её желание.
Она сможет жить дальше, на моём месте.
Я подумала, тогда, что смогу смиренно принять смерть.
В этот момент, я подумала, что смогу наконец посочувствовать ей.
Та, которая сидела на вершине горы из костей, медленно открыла глаза.
Её глаза отдали таким чарующим светом, я не могла думать о ней, как о семилетке. Она медленно двигала глазами.
Она посмотрела в сторону лучистого света, словно на вход в пещеру. И спиной к этому свету стоял мой папа.
Из-за невидимого света, я не могла увидеть его лица. Шагая по куче костей, отец подошёл к Эллен. Он остановился возле неё и протянул ей свою худую руку.
Папина рука, которую я так хорошо знала. Рука, которая меня бранила. Рука, которая меня хвалила. Рука, которая сама вырастила меня.
У меня было плохое ощущение, и я хотела отбить это руку прочь. Но казалось, я только наблюдала видение, не чувствуя присутствия своего тела; Я ничего не могла сделать.
Она взяла папину руку, словно принимая приглашение на танец.
Это больше не была рука семилетней девочки.
Там я была, с золотыми косами, свисающими с моих плеч, сидевшая и придерживающая юбочку.
Эллен в моём теле смотрела на папу этими зелёными глазами и улыбалась.
Но это желание было выскаблено в её сердце в искривлённом виде.
Отвращение и несчастье поднялись по позвоночнику, вызывая горький вкус во рту. Я кричала, хоть и не могла озвучить этого.
…Нет. Это ужасно. Что ты делаешь, Эллен? Что ты собираешься сделать с папой?
Я потрясла головой. Я продолжала трясти ею. Словно пытаясь отогнать чувства Эллен, заключённые в этом теле, думая, что могла ошибаться на их счёт.
Но я не ошиблась. Клетки Эллен улыбнулись. На самом деле, им, казалось, нравится моё понимание.
…Нет. Это неправильно. Это не любовь.
Я немощно сжала кулаки, чтобы остановить себя от буйства.
Чувство, что я могу умереть, как есть, сразу покинуло меня.
Да, я могла уйти. Но если папе навредят, это другое дело.
Как сильно любовь Эллен ранит папу?
Пот проступал из каждой поры. Моё тело наполнялось энергией, кровь выпрыскивалась местами.
Было больно. Было больно. Я не могла видеть, но я отчаянно открыла глаза, чтобы увидеть.
Я сожалела всем, что у меня было.
…Это всё моя вина. Из-за того, что я ослушалась отца, и зашла глубоко в лес. Из-за того, что встретила её. Из-за того, что поверила ей.
Я врала себе, говоря, что можно оставить всё как есть.
Даже сейчас, я хотела быть добрым человеком?
Я смеялась в мучениях. Но могла выдать это только в виде плача.
Моё сердце кипело, готовое лопнуть.
Я задыхалась, моё сердце почти разрушилось.
Во тьме, двое ушли своей дорогой.
Эллен, улыбающаяся моим лицом, взяла папину руку и покинула гору скелетов, на которой был свет.
…Не улыбайся моим лицом. Не касайся папы моими руками. Стой, стой, стой, стой –
То, что я видела, было видением. Мой голос не мог добраться до них. Однако, Эллен обернулась, словно заметив меня.
Хоть на ней не было прозрачного света, лицо Эллен было совершенно чёрным, только её красные губы виднелись на нём.
Эти губы. Она открыла свои красные, красные губы –
«______________________________»
Это не было связано с тем, что моё горло было погублено.
Крик, звучавший как сломанный свисток, раздался по всей комнате.
В перерывах между рвотой вещами из моего рта и кровью, я продолжала кричать.
Кусочки моего тела, которые, я думала, отпадали, становились бесчисленными лепестками, летающими, будто поднятые упругим ветром.
Они летали вокруг дома, создавая стены и этажи заново.
Буря, в центре которой была я.
Я не могла видеть, но происходящее чётко отражалось в голове.
То, что казалось моим исчезновением, оказалось ощущением испускания магической силы.
Я подсознательно использовала магию теми немногими частицами силы, которые сохранились в этом теле.
Моя жизнь, которая казалась мне потухающей свечёй, стала бушующим огнём.
Моё сердце билось, как никогда.
Я не могла остановить свои чувства. Я не могла остановить изливающуюся магию. Как приятное чувство, которое приходит, когда ты плачешь во всю мочь, я не могла остановиться.
…Вдруг, в мою голову пришли видения.
Незнакомый человек был пронзён шипами и умер. С этим видением, создалась комната с полом, полным шипами.
Ребёнку переломила хребет змея, убив его. С этим видением, комната, в которой жила змея, создалась.
История жестоких смертей. Это были воспоминания Эллен, убивающей людей в своём доме.
С оставшейся магией этого тела, основываясь на её воспоминаниях, я создавала ловушки этого дома.
Я познала что-то похожее на разрывание своего тела на кусочки.
Я не хотела этого видеть. Я закрыла свои пустые глаза. Но видения безжалостно продолжали; реконструкция дома не прекращалась.
Мои глаза были горячи. Так горячи. Как будто лава вытекала через них. Я засунула в них пальцы. Всё ещё горячи. Ничего не изменилось. Я кричала.
Красные ковры, язык демона. Нисходящие клинки, его плотоядные клыки.
Все ловушки этого дома были инструментами, созданными, чтобы заставлять людей испытывать отчаяние.
Этот дом был домом, созданным для того, чтобы демон поедал людей.
Дом, в котором она жила веками.
Дом, который поощрял её желание.
Моя магия выстелила деревянные полы, выложила каменные стены, создавая дом в одно мгновение. Работа, которая могла занять годы, была закончена в считанные секунды.
Когда дом был закончен, магия продолжила за его пределами.
Волны магии распространились, будто протекая через лесной воздух. Она разогнала удивлённых птиц. Лозы роз простилались через деревья как свирепые звери.
Ещё задолго до этого, розы достигли девочку, праздношатающуюся по цветочному саду.
Красный шок пробежал по моему телу, и я почесала свои глазницы.
…Я пыталась убить Эллен? Хотела ли я этого? Я не знала. Нет. Я не могла остановить это. Я хочу обратно своё тело. Ахаха. Я соврала. Ты думала, я его верну? Нет. Я…
Девочка с блондинистыми волосами повернулась ко мне.
Со звуком, будто воздух был рассечён –
Я медленно открыла глаза, и увидела милые цветы, похожие на колокольчики, смотрящие на меня.
Я спала посреди знакомого сада.
Я взялась за немного болящую голову.
Я повернулась к знакомому голосу и увидела чёрного кота, смотрящего на меня.
Как давно я в последний раз видела кота в дневном свете?
Всё ещё лёжа на земле, я повернула голову осмотреться вокруг.
Запах цветов был таким сильным, что можно было задохнуться. Красные и синие цветы качались над головой.
Я могла видеть бледно-голубое небо, но окружённая насыщенно зелёными деревьями, я знала, что была в лесу.
Можно было безошибочно сказать, это был мой сад.
Мне показалось, я нахожусь в доме, во многом похожем на мой, но чужом.
Я могла приблизительно догадаться.
Магия ведьмы находится в её теле.
Даже это покалеченное тело содержало в себе магию. Виола использовала этот обрывок магии, чтобы удержать меня в лесу.
Внезапно, милая бабочка пролетела над моей головой. Мои глаза спокойно следили за ней.
Я почти зевнула на беспечном полуденном воздухе.
Вскоре, бабочка улетела из поля зрения, и я посмотрела обратно на кота и спросила.
«…Ты знал, что так произойдёт?»
Кот ответил спокойно, без капли злости.
Я вытряхнула несколько листочков и лепестков из своих волос.
«Что будешь делать? Людям не стоит здесь находиться. Слишком опасно».
Мои глаза расширились от его формулировки.
Ирония того, что в обмен на обретение здорового тела, я теперь обладала бессильным телом.
Я посмотрела на свои пальцы, покрытые остатками листвы.
Я посмотрела на свои опрятно обстриженные ноготки.
Я всё ещё могла разговаривать с котом, но между нами больше не было никакой связи. Этот демон просто разговаривал со мной, человеком, по своей прихоти.
Да, очень похоже на тот первый раз, когда он говорил со мной на том заднем дворе.
В отличие от того раза, однако, я знала его, и знала, что он был демоном. И я знала, что никогда больше не попрошу помощи у демона снова.
«Хмм. Интересно, что же я решу предпринять…»
Сказала я не слишком серьёзно, и встала.
Вкушая чувство моих ног на земле, я шла, шаг за шагом.
Я направилась к выходу из леса.
Между деревьями вокруг пути была возведена красная стена, которую окружали розы.
Лепестки сияли холодом, как остриё бритвы. Они могли с лёгкостью перерезать мне шею, но не собирались.
Интересно, почему. У хозяина этих роз не осталось больше сил? Или она не была достаточно решительна?
Я тихо улыбнулась и снова начала идти. Я подошла к месту, с которого было дальше не пройти.
Выход из лесу был заблокирован на удивление большим заслоном из роз.
Я пробежала пальцем по стеблям. Они были холодны и тверды как металл.
Определённо, они когда-то были частью моего тела. И теперь они были её собственными плотью и кровью.
Я знала, как сделать так, чтобы эти розы завяли. Я знала, как избавиться от её тела.
Маленькая бутылка пришла мне на ум, как луч света.
Миленькая бутылочка, которую я отложила на полку в тот день. Ключ к уничтожению тела Эллен, ведьмы.
Даже если она изменила форму дома, она всё ещё где-то лежала. Это лишь вопрос того, чтобы пойти туда и взять её.
Я обратила жалобный взгляд на розы.
Даже если бы я оставила всё как есть, она явно скоро умрёт.
Обычный человек, особенно всего в тринадцать лет, не сумел бы протянуть в моём теле.
Десятилетиями, веками. Моё сердце выела болезнь.
Но я смогла пережить всё это, никогда не отчаиваясь, потому что я мечтала об этом дне. Когда я смогу обрести тело, которое бы любили.
Но есть ли у тебя то, что есть у меня, Виола?
Причина не отчаиваться в этом теле.
Не могу ни одну придумать. У тебя нет ног, чтобы встать на землю, нет даже голоса, чтобы позвать на помощь.
Преданная мной, которую ты считала своим другом, ты можешь только корчиться в агонии в этой комнате.
Есть ли у тебя причина, по которой ты не отчаешься в такой ситуации?
Что может пролить на тебя свет надежды?
Что могут видеть твои разбитые глаза?
Быть может, ты всё ещё хочешь верить мне, Виола. Ты сделала так, что я больше не допускаю мыслей о том, чтобы вернуть тебе твоё тело.
…Если я права, как же ты глупа.
Я прикрыла лицо руками, притворяясь, что плачу.
Но быстро перестала, посчитав это скучным.
Я повернулась на апатичный голос кота.
Я проигнорировала его, глядя в сторону дома.
Я могла с трудом разглядеть дом с красной крышей через зелёные ветви.
Она, должно быть, ждёт меня там.
Мой рот разошёлся в улыбке. Я стояла на пятках.
Я хочу пойти поиграть. Да, я должна пойти. Потому что она, должно быть, приглашает меня. Она ждёт, когда я войду.
Ветер зашелестел, разбрасывая листья и лепестки.
Мои волосы были растрёпаны, и я улыбнулась, спиной к розам.
…В конце концов, это мой дом, да?
Он не станет убивать меня ни сейчас, ни когда либо.
У нас на сайте вы найдете еще больше ранобэ и новелл для бесплатного скачивания и чтения!