Прелюдия к "Голоса истории-2024"
"Я стал доступен утешенью;
За что на Бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать!"
Вот и я, как критик хочу даровать свободу некоторым вещам и людям театра фестиваля "Голоса истории". Но как это может сделать критик?
Может быть тем, что будет со всеми и всем соглашаться ради мелочных целей "понравиться дирекции", "городовому" или иному начальству?
Нет, это не о моей свободной критике.
Или критика должна хвалить, обильно и равно «поливая огород», то есть сорняки и злаки? А сорняки от похвальбы станут сочнее и жирнее!
Нет. И это уж слишком прозаичная задача.
Вот, смотрите, нынешний врио Губернатора Вологодской области Г.Ю. Филимонов внимателен к театру. Посмотрел по крайней мере два спектакля вологодских центровых театров – Драмы (спектакль «Барышня-крестьянка») и ТЮЗа («Борис Годунов»). Экс-губернатор В. Е. Позгалев был вообще частым гостям на премьерах, а О.А. Кувшинников не пришел, помню, даже на юбилейные, XV-е,«Голоса истории» (ну, не понимал человек театра, - бывает).
Г.Ю. Филимонов не только посетил фестиваль, не только возглавил Оргкомитет, но и сказал, что думает о спектаклях. Дал, так сказать, оценку.
О первом, насколько помню, в сети написал «прекрасно» (или даже «превосходно»), а о втором («Борисе…») – «необычно, смело, нонконформистски».
И что дальше?
В чём необычность, смелость, прекрасность?
В чем нонконформизм, то есть протестная реакция реж. Б.А. Гранатова («Борис Годунов»)? Против чего он протестует? Какие установки на русскую историю и власть от «отстаивает» или протестно разоблачает? Каким именно взглядам его «протестное отстаивание» (если есть таковое) противостоит?
Ответа нет.
Нет ответа ¬– по существу.
А ведь именно это важно (про форму и вообще смешно говорить – «форма столь же существенна для содержания как сущность для самой себя». Все. Иначе не бывает).
Вот в точь так же важен вопрос – почему второе действие спектакля «Алые паруса» происходит в публичном доме, где встречаются Ассоль и Грей? Ни одна рецензия не отразила это безобразие! Ни одна. И тащат детей по Пушкинской карте! И сюда поведут смотреть – на исторический нонконформизм (который может быть и синонимом исторического нигилизма, в котором мы жили последние тридцать лет).
Жюри фестиваля, как я понимаю, приятное во всех отношениях, этими вопросами не озабочено.
Я «Бориса Годунова» буду смотреть там, на сцене-коробке в новом сезоне (спектакль ставился для сцены-коробки, а не для Консисторского дворика). Тогда, пожалуй, и смогу ответить на поставленные вопросы, в том числе и узнать, почему сценографический образ спектакля – то ли обглоданная «до скелета» (кем?) – шапка Мономаха, как символ «голой» власти; то ли кринолин (подъюбник на кольцах), под которым идёт «своя историческая возня»?
Впрочем, Пушкину нравилась ироничная шутка, что у нас есть три Истории России: «одна для гостиной, другая для гостиницы, третья для гостиного двора».
Так вот, в Вологде нет критики, которая бы не страшилась свободы.
Это значит, что именно существо вещей будет замалчиваться. Это значит, что те реальные суждения (а мне их, ох, не раз уже высказали о фестивале) загнаны в культурное подполье, при всем том, что врио Губернатора всё время и манифестирует, и демонстрирует формат «откровенного разговора» с населением-народом. Это в определенной степени я вижу всюду, кроме культуры. Кроме театральной культуры – области сложной, в которой слишком долго «терзали всё, что еще почиталось неприкосновенным» (снова Пушкин).
А без содержательного разговора в контексте большого русского культурного пространства, разговора о классике и современности в наше неклассическое время, мы снова придем к тому же: к застою, деградации, торжеству посредственности, о социальной (помимо культурной) опасности которой мы хорошо знаем. Проходили. И уже не раз.
Способность к сложному культурному диалогу, выработка культуры критики, высокая её интеллектуальная планка – важнейшие вещи для культурного здоровья народа.
Для меня свобода – это отстаивание высокой поэзии в театральной культуре, это называние вещей своими именами, это требование создания условий со стороны власти для содержательно-ценностного диалога, а не просто формирование сетевого информационного потока, в который сваливается всё в одну большую культурно-театральную кучу (без анализа и рефлексий, тем более в такой острой теме как история и память). Власть и государство культуры не создают, но они создают условия или для развития, или для тупого соглашательства (сидим тихо и у нас все хорошо). Нет. Не хорошо. Если даже некому поговорить о нонконформизме гранатовского спектакля «Борис Годунов»!
О спектакле «Барышня-крестьянка» Вологодской драмы я почти написала статью. И мой творческий «отчет» будет позже (статья какая-то большая вышла, неформатная). Конечно, я пишу для актеров. Режиссер уедет. Она, собственно повторила сама себя (уже ставила в Якутске «Барышню-крестьянку»), а артистам играть. Может я смогу все же «собрать» для них спектакль?
Посмотрела я еще спектакль «Ради жизни» (по мотивам поэмы Твардовского «Василий Тёркин») Череповецкого театра для детей и молодежи. Но это отдельный разговор. Почему именно их выбрала? Да потому, что работаю над книгой «ТЕАТР ПАМЯТИ» и приглядываюсь к современным проявлениям патриотизма и исторической памяти на театре. Ни для кого не секрет, что художественный руководитель театра Ирина Филимонова – мама врио Губернатора. И это обстоятельство, как вижу, сильно на фестивале учитывается. Поставленного ей спектакля не видела (меня директор Дирекции не приглашал ни на один спектакль). В общем, все мы отлично знаем, что есть так называемые «неформальные идеи и идеологии», которые могут закрепощать, диктовать, или же, напротив, тоже исходить из идеи развития и художественной правды. О себе.