Ляпы и ошибки обвинения как опорные пункты защиты

Юридически грамотное составление обвинительного заключения по уголовному делу требует от следователя, а при решении вопроса об утверждении обвинительного заключения и от прокурора, не только знания предмета, но и знания языка. Практика показывает, что нельзя недооценивать значение точности и опрятности в изложении обвинительного заключения, да и других процессуальных документов, поскольку несообразность формулировок приводит к нелепым выводам.

Как известно, в силу п. 1 ч. 1 ст. 73 Уголовно-процессуального кодекса РФ (УПК РФ) по уголовному делу подлежит доказыванию, в том числе способ совершения преступления, а изъятое в ходе предварительного расследования орудие преступления является вещественным доказательством по делу. Очевидно, что следователь должен в постановлении о предъявлении обвинения и обвинительном заключении обозначить орудие преступления, способ совершения преступления, украденную вещь тем словом (техническим или иным специальным термином), которое в русском языке в точности передаёт сущность этой вещи, её функциональное назначение.

Кроме того, в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ по уголовному делу подлежит доказыванию характер и размер вреда, причинённого преступлением. В п. 25 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», разъяснено, что при отсутствии сведений о цене стоимость похищенного имущества может быть установлена на основании заключения экспертов. Тем не менее, очень часто в обвинительных заключениях наряду с незнанием предмета (инструмента, специального оборудования) и языка (технических терминов), фигурирует необоснованно завышенная стоимость похищенного имущества, стоимость, не подтверждённая экспертным путём, а нередко такая стоимость, которая недоступна пониманию.

Ниже приводится характерный пример подмены видового названия орудия преступления и огульного определения цены похищенного, повлиявшего на исход дела.

К. и Р. обвинялись в попытке кражи двух маршей старой металлической пожарной лестницы с территории земельного участка, принадлежащего индивидуальному предпринимателю Б. на праве собственности в г. Кимры Тверской области (ч. 3 ст. 30, п.п. «а», «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ). Предварительное расследование уголовного дела проводилось в следственном отделе МВД России «Кимрский».

По версии органа предварительного расследования обвиняемые К. и Р. по заранее разработанному плану из корыстных побуждений, «при помощи привезённой с собой болгарки и генератора, спилили часть металлической лестницы», причинив своими действиями Б. значительный материальный ущерб на сумму 30 000 рублей.

После возбуждения уголовного дела я был назначен защитником Р. в порядке ст. 51 УПК РФ. По завершении предварительного расследования уголовного дела после ознакомления с его материалами в порядке статьи 217 УПК РФ, я заявил ходатайство о проведении предварительного слушания в связи с наличием следующих оснований для возврата уголовного дела прокурору (Дело № 1-52/18 Федеральный судья Осипова О.В.).

Вещественным доказательством по уголовному делу был признан изъятый инструмент фирмы «BOSCH», поименованный следователем «болгарка», которым, по версии обвинения, были «спилены» лестничные марши.

Однако в классификаторе инструментов по обработке металла не имеется инструмента с наименованием «болгарка», предназначенного для пиления металла. Данный инструмент именуется иначе, и не предназначен для пиления металла, им производят иные технические действия. Таким образом, в обвинительном заключении по уголовному делу не были указаны правильное видовое наименование инструмента, который обвинение считало орудием преступления.

Данное обстоятельство имело существенное значение, поскольку неправильное название инструмента, как орудия преступления, и не знание его функционального назначения, привело к неправильному указанию способа совершения преступления. Более того, наплывы металла на пожарной лестнице ставили под сомнение версию обвинения о том, что лестничные марши были «спилены».

Размер вреда, причинённого потерпевшему, был подтверждён лишь справкой ИП Ш-й о средней рыночной стоимости двух маршей ржавой пожарной лестницы по состоянию на 27.07.2017г. – 30 000 руб. Однако ИП Ш-ва не обладала специальными познаниями для определения стоимости фрагментов этого металлического изделия.

Кроме того, как следует из материалов уголовного дела, Ш-ва работала юристом в крестьянском фермерском хозяйстве потерпевшего, была допрошена в качестве свидетеля по указанному уголовному делу, то есть, она являлась лицом, заинтересованным в исходе дела. Поэтому, указанная в справке стоимость двух маршей старой пожарной лестницы объективно не была обоснована и не являлась достоверной.

В предварительном слушании я пояснил суду, что стоимость металлического изделия или его фрагмента зависит от соответствующей классификации металла, наличия или отсутствия специфических свойств в данном металле и номенклатуры материала (металла, сплава) из которого оно изготовлено. Поэтому, исходя из разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, стоимость двух маршей старой, ржавой пожарной лестницы, попытка кражи которых инкриминировалась К. и Р., могла быть определена только экспертным путём, что в ходе предварительного расследования уголовного дела не было сделано.

Суд оставил ходатайство о возврате уголовного дела прокурору без удовлетворения, однако доводы защиты были услышаны председательствующим …

Как результат, после судебного заседания адвокат потерпевшего по согласованию с прокурором обратился к защите с предложением, о принесении со стороны К. и Р. извинений потерпевшему и прекращении производства по уголовному делу за примирением в соответствии со ст. 76 УК РФ. Обвиняемые по совету защиты приняли это предложение.

Кимрский городской суд Тверской области постановлением от 22 марта 2018 года уголовное дело по обвинению К. и Р. производством прекратил и освободил их от уголовной ответственности. Постановление обжаловано не было и вступило в законную силу.

В другом случае, казалось бы, простое, с точки зрения следственной практики, уголовное дело обернулось для органа предварительного расследования большой проблемой, благодаря принципиальной позиции защитников.

Несовершеннолетние К. и В. обвинялись в краже, совершённой по предварительному сговору с причинением значительного ущерба потерпевшей (п.п. «а», «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ). Предварительное расследование уголовного дела проводилось в следственном отделе ОМВД России по району «Новогиреево» г. Москвы (СО ОМВД России по району Новогиреево г. Москвы).

Согласно обвинительного заключения (в последней редакции), обвиняемые К. и В. ночью 24 января 2018 года, находясь по адресу: г. Москва, ул. Братская, д…. по заранее разработанному плану преступных действий, подошли к автомобилю марки «Land Rover Freelander 2», принадлежащему гражданке Л., и с помощью заранее приготовленной отвёртки открутили две «задние фары, а именно: левый задний фонарь стоимостью 34 028 рублей 34 копейки и правый задний фонарь стоимостью 34 028 рублей 34 копейки», причинив своими действиями Л. значительный материальный ущерб на общую сумму 68 056 рублей 68 коп.

Поручение на защиту К. я принял, после того как мой подзащитный К. на допросе в качестве подозреваемого и обвиняемого в присутствии назначенного ему в порядке ст. 51 УПК РФ адвоката, дал признательные показания, на которых в дальнейшем и было основано обвинение. Как выяснилось, К. дал показания на основании полученного от него оперативниками объяснения, которое он дал под психологическим давлением. Кроме того, перед допросом следователь не предоставила ему свидание с адвокатом наедине.

Мой партнёр адвокат Анисимов А.К. защищал В., который отказался от дачи показаний как в качестве подозреваемого, так и обвиняемого, воспользовавшись правом, предусмотренным Статьёй 51 Конституции РФ.

Обсудив с коллегой Анисимовым А.К. ситуацию по уголовному делу, для начала мы решили использовать в качестве опорных пунктов защиты допущенное сотрудниками полиции применение незаконных методов при допросе К. и не определённую в установленном порядке стоимость похищенного.

Прибыв к следователю СО ОМВД России по району «Новогиреево» г. Москвы Малкиной М.С., в производстве которой на тот момент находилось уголовное дело, для предъявления К. и В. обвинения в окончательной форме, я заявил следователю, что К. отказывается от ранее данных признательных показаний. Соответственно, после предъявления К. обвинения в окончательной форме, он был допрошен уже в моём присутствии, и показал, что преступление не совершал, вину не признаёт, вынужден был оговорить себя и В.

Заместитель Перовского межрайонного прокурора г. Москвы Кочетов И.П., изучив материалы поступившего в прокуратуру уголовного дела с обвинительным заключением, вернул уголовное дело в СО ОМВД России по району «Новогиреево» г. Москвы в порядке п. 2 ч. 1 ст. 221 УПК РФ.

По возвращения уголовного дела для устранения допущенных недостатков в порядке дополнительного расследования, следователь СО ОМВД России по району «Новогиреево» г. Москвы Малкина М.С. вторично предъявила К. и В. обвинение в краже двух «задних фар» автомобиля «Land Rover Freelander 2», но уже стоимостью 40 000 рублей, подтвердив эту стоимость справкой ломбарда (?!).

При вторичном ознакомлении с материалами уголовного дела, мы вновь в протоколе указали, что вина К. и В. объективно не подтверждена, и ущерб от инкриминируемого им преступления не подтверждён в установленном порядке.

Заместитель Перовского межрайонного прокурора г. Москвы Кочетов И.П.постановлением от 06.08.2018 года вновь вернул уголовное дело в СО ОМВД России по району «Новогиреево» г. Москвы в порядке п. 2 ч. 1 ст. 221 УПК РФ.

После вторичного возвращения в следственный орган, уголовное дело было принято к производству следователем СО ОМВД России по району «Новогиреево» г. Москвы Смирновым А.П., который, наконец, назначил по делу судебную товароведческую экспертизу. Ознакомив нас с постановлением о назначении указанной экспертизы и заключением экспертизы после её проведения, следователь предъявил К. и В. обвинение в краже двух «задних фар» автомобиля «Land Rover Freelander 2» уже стоимостью 15 000 рублей.

При ознакомлении с материалами уголовного дела в третий раз мы в протоколе указали, что вина К. и В. объективно не подтверждена, а с постановлением о назначении судебной товароведческой экспертизы следователь ознакомил нас после её проведения, чем было нарушено право на защиту.

Заместитель Перовского межрайонного прокурора г. Москвы Кочетов И.П. согласился с этим нашим доводом и в третий раз вернул уголовное дело в СО ОМВД России по району «Новогиреево» г. Москвы в порядке п. 2 ч. 1 ст. 221 УПК РФ.

По возвращении в СО ОМВД России по району «Новогиреево» г. Москвы уголовное дело было принято к производству ст. следователем Загидуллиным Т.Г., которым была назначена повторная судебная товароведческая экспертиза. В постановление о её назначении уже были включены вопросы эксперту, сформулированные защитой в отношении заднего левого и заднего правого фонарей автомобиля «Land Rover Freelander 2».

Отвечая на поставленные вопросы, эксперт указал две общие стоимости заднего левого и заднего правого фонарей автомобиля «Land Rover Freelander 2»: 18 073 рубля 20 копеек и 13 970 рублей. Старший следователь 02 октября 2018 года предъявил К. и В. обвинение в краже двух «задних фар» автомобиля «Land Rover Freelander 2» стоимостью 13 970 рублей. При очередном ознакомлении с материалами уголовного дела мы подали заявление о нарушениях следователями СО ОМВД России по району «Новогиреево» г. Москвы разумного срока предварительного расследования уголовного дела. Заявление было приобщено к материалам уголовного дела в соответствии с ч. 4 ст. 217 УПК РФ.

В конце октября 2018 года мне позвонил заместитель начальника СО ОМВД России по району «Новогиреево» г. Москвы и с нервным смехом сообщил, что уголовное дело опять возвращено в СО ОМВД России по району «Новогиреево» г. Москвы заместителем Перовского межрайонного прокурора г. Москвы …

В пятый раз, заполнив протокол ознакомления с материалами уголовного дела, мы в пятый раз заявили ходатайство о проведении предварительного слушания. Однако дело вновь вернулось в орган предварительного расследования, и на момент ознакомления с материалами уголовного дела в шестой раз в январе 2019 года моему подзащитному К. уже исполнилось восемнадцать лет.

В шестой раз мы знакомились с заключением очередной товароведческой экспертизой и материалами уголовного дела 28 февраля 2019 года.

Наконец, прокурор утвердил обвинительное заключение, о чём через месяц нам сообщил ст. следователь Загидуллин Т.Г.

В предварительном слушании по этому уголовному делу 19 апреля 2019 года в Перовском районном суде г. Москвы (Федеральный судья Смыкова И.В.) мы обратили внимание суда, в том числе, на незнание следователями видового названия предмета кражи. В наши дни почти все следователи имеют автомобили, но, как видно из данного примера, не все способны не только говорить, но даже писать о таких вещах, которые должны бы знать очень хорошо, и которые доступны пониманию любого водителя, знакомого с оборудованием автомобиля.

В частности, защита в ходатайстве следователю о постановке вопросов эксперту указывала наименование похищенного: задний левый фонарь и задний правый фонарь автомобиля. Эксперт в заключении судебной товароведческой экспертизы исследует стоимость заднего левого фонаря автомобиля и заднего правого фонаря автомобиля. А потерпевшая (ей простительно, она женщина) в протоколах допроса и следователи в постановлениях о предъявлении обвинения, в обвинительном заключении упрямо твердили о краже двух «задних фар» автомобиля!!

Поэтому защита поставила вопрос, если В. и К инкриминируется кража «задних фар», то почему товароведческая экспертиза проводилась в отношение стоимости заднего левого и заднего правого фонарей? Задние фары и задние фонари автомобиля – это не одно и то же. А если у автомобиля данной модели не имеется задних фар, то, соответственно, кражи их не было!

Из обвинительного заключения следовало, что обвиняемым инкриминируется не то кража двух «задних фар» автомобиля «Land Rover Freelander 2», не то кража задних левого и правого фонарей этой модели автомобиля.

Очевидно, что фары и фонари не являются идентичными приборами (агрегатами) автомобиля, и стоимость их не одинакова. Имеется ли у данной модели автомобиля задние фары материалами уголовного дела не установлено. Данное обстоятельство имело существенное значение, поскольку неправильное определение предмета кражи, привело к неправильному определению стоимости украденного и, соответственно, размера вреда, причинённого потерпевшей.

Согласно заключения последней товароведческой экспертизы, которое было положено в основу обвинения, эксперт исследовала стоимость «двух задних фар (фонарь задний правый и фонарь задний левый)» этого же автомобиля.

Таким образом, характер и размер причинённого преступлением ущерба достоверно в обвинительном заключении не определён.

Точность и опрятность оформления следователем процессуальных документов вытекает из требований уголовно-процессуального закона. Так, согласно ст. 83 УПК РФ протоколы следственных действий и протоколы судебных заседаний допускаются в качестве доказательств, если они соответствуют требованиям, установленным УПК РФ.

В соответствии с п. 1 ч. 3 ст. 166 УПК РФ в протоколе следственного действия указываются: место и дата производства следственного действия, время его начала и окончания с точностью до минуты.

В силу ч. 6 ст. 166 УПК РФ все внесённые в протокол следственного действия замечания о дополнении и уточнении протокола должны быть оговорены и удостоверены подписями лиц, участвовавших в следственном действии.

Достаточно часто, следователи, а то и руководители следственных органов, преследуя свои субъективные цели, неправомерно просят защитников и их подзащитных подписать тот или иной протокол следственного действия задним числом или не указывать в протоколе дату его подписания. Мелочь? Но эта мелочь может иметь серьёзные последствия. Так было и по этому уголовному делу.

Обвиняемый В. по совету адвоката Анисимова А.К. рядом со своей подписью в протоколах следственных действий указывал дату подписания. При вторичном ознакомлении с материалами уголовного дела после его возврата заместителем прокурора в орган предварительного расследования, мы обнаружили, что в протоколах следственных действий с участием В. проставленные им рядом со своей подписью даты их подписания замазаны следователем и указаны даты производства следственных действий, не соответствующие фактическим датам. То есть, имела место фальсификация протоколов следственных действий.

В мотивированном ходатайстве о возвращении уголовного дела прокурору, заявленному в предварительном слушании, мы указали суду на фальсификацию следователем 18 протоколов следственных действий с участием В. В частности, проставленные им рядом со своей подписью даты их подписания, были замазаны следователем и указаны даты производства следственных действий, не соответствующие фактическим датам. Более того, в ходе предварительноПо завершении предварительного расслед

ования уголовного дела после ознакого расследования уголовного дела мы, наши подзащитные и их законные представители знакомились с материалами уголовного дела в порядке статьи 217 УПК РФ шесть раз. Соответственно, следователем было вынесено шесть постановлений о привлечении наших подзащитных в качестве обвиняемых, и шесть раз они были допрошены в качестве обвиняемых. Однако в материалах уголовного дела отсутствовали указанные процессуальные документы в полном объёме, то есть они были преднамеренно изъяты из уголовного дела.

И, наконец, в ряде процессуальных документах была неверно указана дата инкриминируемого преступления.

Суд внимательно отнёсся к заявленному защитой ходатайству, исследовал приведённые нами доводы, и удовлетворил ходатайство, возвратив уголовного дела прокурору.

Из постановления Перовского районного суда г. Москвы от 19 апреля 2019 года:

«…Как следует из Постановления Конституционного Суда РФ от 18.12.2003 года № 18П в соответствии с установленным в Российской Федерации порядком уголовного судопроизводства, предшествующее рассмотрению в суде досудебное производство призвано служить целям полного и объективного судебного разбирательства по делу. Именно в досудебном производстве происходит формирование обвинения, которое впоследствии становится предметом судебного разбирательства и определяет его пределы.

Обвинительное заключение является важным процессуальным документом, завершающим предварительное расследование, излагающим и обосновывающим окончательное решение следователя о формулировке обвинения лица, привлекаемого к уголовной ответственности, с указанием существа обвинения, места и времени совершения преступления, его способов, мотивов, целей, последствий и других обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.

Согласно ст. ст. 171, 220 Уголовно-процессуального кодекса РФ в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и в обвинительном заключении должны быть указаны, помимо прочего, существо обвинения, место и время совершения преступления, его способы, форма вины, мотивы, цели, последствия, формулировка предъявленного обвинения с указанием пункта, части, статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающих ответственность за данное преступление, доказательства, другие обстоятельства, имеющие значение для данного уголовного дела, подлежащие доказыванию в соответствии со ст. 73 Уголовно-процессуального кодекса РФ.

На основании ч. 1 ст. 252 Уголовно-процессуального кодекса РФ судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному обвинению.

При изучении материалов уголовного дела судом было установлено, что данное требование уголовно-процессуального закона при составлении обвинительного заключения не соблюдено.

Так, действительно в соответствии с постановлением о возбуждении уголовного дела преступление произошло в период времени с 22 часов 20 минут 23 января 2018 года по 07 часов 15 минут 24 января 2018 года (том 1 л.д. 1). В ходе производства предварительного следствия следователем было вынесено шесть постановлений о привлечении К. и В. в качестве обвиняемых за совершение преступления, имевшего место 24 февраля 2018 года, и шесть раз они были допрошены в качестве обвиняемых; соответственно было составлено не менее шести обвинительных заключений с указанием даты совершения преступления – 24 февраля 2018 года, и только в последнем обвинительном заключении, утверждённом прокурором, дата инкриминируемого преступления изменена с 24 февраля 2018 года на 24 января 2018 года. При этом суд обращает также внимание, что в материалах дела имеется сначала постановление следователя Малкиной М.С., в котором она уточняет дату совершения преступления – 24 февраля 2018 года в период времени с 00 часов 42 минут по 00 часов 46 минут (том 2 л.д. 46), затем уже имеется уточняющее постановление следователя Смирнова А.П., в котором им установлено время начала совершения преступления – 24 января 2018 года примерно 00 часов 42 минуты, и время окончания преступления – 24 января 2018 года примерно 01 час 16 минут (том 2 л.д. 109). Вместе с тем, в последующем снова имеются несколько постановлений привлечения К. и В. в качестве обвиняемых, где датой совершения инкриминируемого преступления указано 24 февраля 2018 года (такая же дата указана и в постановлении о назначении товароведческой экспертизы (том 2 л.д. 111, 120, 177, 201, 211, том 3 л.д. 13, 23, 79, 92, 149 и т.д.), и некоторых других документах. Однако, какого-либо окончательного уточняющего постановления по данному поводу органами предварительного следствия в материалы дела не представлено.

Кроме того, в качестве доказательства обвинения в обвинительном заключении изложены показания потерпевшей Л., в которых она указывает, что преступление в отношении неё совершено 23 января 2017 года (том 3 л.д. 240, 254). В протоколе допроса Л. в качестве потерпевшей (том 1 л.д. 15), так же указано, что кража её имущества произошла в 2017 году, тогда как обвиняемым инкриминируется совершение преступления, совершённого 24 января 2018 года.

Кроме того, как справедливо указывает защита, из материалов дела (в обвинительном заключении) следует, что К. и В. инкриминируется кража не то двух задних фар автомобиля марки «Ленд Ровер Фрилендер 2», не то кража задних левого и правого фонарей этой модели автомобиля, тогда как фары и фонари не являются идентичными приборами (агрегатами) автомобиля. То есть, из обвинительного заключения усматривается, что предмет совершённой кражи не определён, как и характер и размер причинённого преступлением ущерба.

Так же суд обращает внимание, что в некоторых процессуальных документах, представленных в материалах уголовного дела имеются многочисленные исправления (замазывания), которые не оговорены надлежащим образом.

Поскольку выявленные судом указанные противоречия и недостатки препятствуют принятию судом законного и обоснованного решения, данные нарушения не могут быть устранены судом самостоятельно, так как согласно ч. 3 ст. 15 Уголовно-процессуального кодекса РФ суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты, а создаёт необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав, и в соответствии с п. 1 ч. 4 ст. 47 Уголовно-процессуального кодекса РФ каждый обвиняемый имеет право знать, в чём он обвиняется, и реализовывать в полном объёме свои права, предусмотренные ст. 47 Уголовно-процессуального кодекса РФ, в том числе право на подробную информацию по предъявленному обвинению, суд полагает, что настоящее уголовное дело необходимо вернуть прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом».

Постановление Перовского районного суда г. Москвы вступило в законную силу.

После возврата этого уголовного дела Перовским районным судом г.Москвы прокурору, следователи Отдела МВД России по району Новогиреево г.Москвы ещё полгода пытались «устранять» указанные судом нарушения уголовно-процессуального закона. Однако когда нас в последний раз пригласили знакомиться с материалами уголовного дела уже в четырёх томах, то обнаружились такие нарушения, по которым вопрос об ответственности самих сотрудников Отдела приобрёл абсолютную актуальность. И мы вручили следователю соответствующее заявление для приобщения к материалам дела, а также заявили пару ходатайств. Больше ни нас, ни наших подзащитных по этому делу в Отдел МВД России по району Новогиреево не приглашали, и в суд не вызывали …

Ляпы следователей и дознавателей при расследовании уголовных дел уже давно не удивляют. Удивляет, когда эти ляпы намеренно не хотят видеть ни надзирающие прокуроры, ни суд, особенно, если сами ляпы уже не ляпы, а намеренная фальсификация процессуальных документов, формально образующая состав должностного преступления. А ведь за этими незаконными действиями скрывается не только юридическая неграмотность, некомпетентность нерадивых следователей и дознавателей, но решается судьба человека — незаконные действия на досудебной стадии уголовного судопроизводства влекут незаконное осуждение. Подробно об этом — в статье Незаконные действия дознавателей как опорные пункты защиты.

Адвокат Е.А. Нагорный, май 2019 года — 30 марта 2020 года.

---

Информация об авторе: адвокат Нагорный Евгений Александрович, судебная практика (множество конкретных дел адвоката), контакты для связи и консультаций.

Адвокат Нагорный Е.А. практикует в Москве и регионах Российской Федерации. Телефон: 8(903)973-8801

Источник: http://general-svr.com/component/k2/item/86850

мления с его материалами в порядке статьи 217 УПК РФ, мы в протоколе ознакомления с материалами дела указали, что не только вина К. и В. объективно не подтверждена, но и ущерб от инкриминируемого им преступления не подтверждён в соответствии с требованиями УПК РФ и разъяснениями Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое».Enter