Место, где встречаются скалолазание и убийство
Размышления о состоянии нашего спорта после неудавшегося массового расстрела на скалолазном фестивале Smith Rock Craggin’ Classic
Оригинальное название: The Place Where Murder and Climbing Meet. Musings on the state of our sport after a failed mass shooting at the Smith Rock Craggin’ Classic
C 20 по 22 октября, сотни скалолазов съехались в парк Смит Рок (Smith Rock) в Орегоне на ежегодный фестиваль скалолазания Американского альпийского клуба (American Alpine Club) Craggin’ Classic. Никто не был убит.
Странное введение, скажете вы, как будто там когда-нибудь убивали. Но в самом деле, чего только нет в наши дни: ничто не является слишком странным, чтобы быть правдой, ничто больше не является беспрецедентным и ничто не выходит за рамки дозволенного здесь, в 2023 году от Рождества Христова, в Соединенных Штатах Свободолюбивой Америки?
Печально, но единственный необычный факт из всей этой истории, это то, что для массового расстрела было выбрано скалолазное мероприятие. Если не обращать внимание на эту любопытную деталь, мы, как обычно, имеем только бизнес. Согласно архивам преступлений с применением огнестрельного оружия, в этом году в США было рекордное количество массовых расстрелов, последний из которых случился в среду 18 октября, ровно за два дня до начала Craggin’ Classic: в штате Мэн резервистом армии США Робертом Кардом были убиты 18 человек.
Если вы следили более внимательно за провалившейся попыткой Гарнера (М.А.- обвиняемый в попытке массового расстрела участников скалолазного фестиваля 39-летний житель Портленда Самсон Зебтерия Гарнер (Samson Zebturiah Garner), нежели за успешной операцией Карда – ничего страшного, вы не смогли устоять перед неумолимым влиянием нового и непривычного.
Война на границе, движение Black Lives Matter, бомбы над Багдадом — у всех этих событий было время, когда они были в центре внимания, пока они не были смещены более яркими новостями.
С частотой более 500 за год, массовые расстрелы едва ли тянут на что-то непривычное, они уже давно упакованы в наименее посещаемых уголках нашего сознания где-то рядом с бесконечными войнами и стихийными бедствиями, в которых количество жертв накапливается как бумага на полу биржи.
Трагедии в альпинизме тоже близки к тому, чтобы стать чем-то привычным: “Что на самом деле случилось на К2, и почему 100 альпинистов перешагнули через умирающего мужчину по дороге на вершину», «Самый смертоносный сезон: 17 человек погибло на Эвересте весной 2023 года», «Гид погиб при падении на Эль-Капитане в Йосемити». Это всего небольшая часть заголовков из публикаций 2023 года. Это еще какое-то количество ленты для наших сознаний. Трагедии в альпинизме — не такая уж и редкость в широком смысле слова.
Но именно пулевые отверстия, а не вид крови, кишок и ошметков внутренностей, разбросанных у подножия популярной скалы, заставили бы нас задуматься. Как скалолазу, мне сложно не думать, что у Гарнера не было каких-то личных счетов со скалолазным сообществом.
Возможно, это общее разочарование в направлении, в котором движется скалолазание в этой стране, или дело в политике клуба Мазамас (Mazamas), или Американского Альпийского клуба (American Alpine). Гарнер был членом обоих клубов.
Возможно, его беспокоило развитие этого вида спорта, смещение внимания от треда к спорту, следы от магнезии на маршруте, дроны, собаки под маршрутом. Нарисовал ли Гарнер метафорическую связь между родиной Американского спортивного лазания и текущим положением вещей в скалолазном мире?
Мог ли он обозначить Смит Рок в качестве исходной точки, откуда началось широкое распространение потребительского подхода к скалолазанию, где мейнстрим культура начала просачиваться в спорт, который всегда противопоставлял себя общепринятым нормам и боролся с социальной элитой?
Раньше быть скалолазом что-то значило помимо спорта: это была субкультура изгоев и бунтарей со своим этическим кодом, в котором все рисковали жизнями, чтобы ему принадлежать.
Сейчас все это делается ради фото в инстаграмме.
Возможно даже такое, что ни один из этих факторов не влиял на мотивы Гарнера: возможно, он был «ужасным монстром-психопатом», как он описывал себя в e-mail-е недавней возлюбленной.
Интересно, но я не придавал особенного значения выбору места массового расстрела в случае с Кардом. Я предположил, что дорожку для боулинга Кард выбрал случайно. Смит Рок мог оказаться такой же случайностью для Гарнера. Он размышлял над убийством своей бывшей жены и ее семьи в Мичигане, а также над стрельбой в день открытия горнолыжного сезона на курорте Маунт Худ Мэдоус (Mt. Hood Meadows).
Официально «доля людей с психическими расстройствами занимает очень небольшую часть в статистике по массовым расстрелам в США». По крайней мере, так думает Рэги Гиргис (Ragy Girgis), доцент клинической психиатрии Колумбийского университета. Но возможно ли то, что уже один факт такого расстрела указывает на невменяемость. Как вообще еще можно назвать исполнителей массовых расстрелов, кроме как психически больными?
Уж точно, их нельзя считать вменяемыми. Вы согласны?
Или возможно это ящик Пандоры, который лучше оставлять закрытым?
Возможно ли то, что существует какой-то массовый не до конца диагностированный психологический кризис в определенной группе скалолазов в этой стране? Именно 20-30-ти летние, преимущественно мужчины, которые живут в фургонах, жаждут внимания, поддержки спонсоров и недосягаемых вершин, которые делают скалолазание центром своей жизни и постят фото и видео, на которых они проходят серьезные маршруты фри соло. Но почему
сЯ очень близко знаком с азартом от скалолазания «на грани», в такие моменты кажется, что ты бросаешь вызов самой судьбе или Богу. Я много лазал фри соло. Но я никогда не зависал посередине маршрута, чтобы сделать проклятое селфи. Такая дерзость — это вырвавшееся на свободу эго, полное отсутствие уважения к горе, культура самодовольства, которая поражает скалолазание как вирус последнее время. Если вы потеряли друзей в инцидентах, связанных с горами, если вы сами видели гибель скалолазов, вы скорее всего более осмотрительны в выборе рисков, которые готовы на себя взять.
После смерти Хэйдена Кеннеди моя жизнь разделилась на до и после. Я не знал его лично, но, как многие скалолазы, гордился им издалека. Он был скалолазом скалолазов. Чистое сердце. Проницательный. Его решение отойти от альпинизма «на грани» после потери многих друзей показало его с новой: сдержанной и не по годам зрелой стороны. Я понял в этот момент, что это единственно возможное решение.
Обстоятельства, которые сложились вокруг смерти Инге (M.A. Инге Перкинс — девушка Хайдена Кеннеди, погибла в лавине в 2017 году. В этот день они катались вместе на лыжах. Лавина сошла на них обоих, однако у Кеннеди получилось выехать из нее. Он искал Инге с помощью бипера, но не смог найти. На следующий день он покончил жизнь самоубийством), и решение, которое он принял позже, заставило меня чувствовать более остро, чем обычно, что гештальт нашего спорта, если не всей моей жизни, сводится к одной единственной большой Греческой трагедии.
Все накопленное, все снаряжение проданное и купленное, все кинофестивали, фото, статьи, клубы, фестивали, жизнь в фургоне, спонсорство, ожидание рассвета, моменты выхода за пределы, часы проведенные за полировкой камней – что хорошего в этом, если это все равно ведет к гибели в самом расцвете сил, к неизбежному разбиванию сердец?
Я не могу осуждать Кеннеди за то, что он совершил (хоть я бы и хотел, чтобы он этого не совершал) после того, как он все это увидел.
Я долго шел к этому потому, что не хотел замечать реальность и то, что мои родители оказались все-таки правы. Уже в далеком 2007 они называли мои попытки достичь сомнительного просветления через лазание фри соло обычной ерундой. Я потратил 10 лет и примерно столько же жизней моих друзей, чтобы более ясно увидеть свои истинные мотивы. калолазы? Почему Смит Рок? Может
На самом деле, все, чего я хотел, это чтобы лазание вправило мне мозги. Но я ошибочно полагал, что лучший метод достичь этой цели, становиться профессиональным скалолазом – для меня это значило рисковать своей жизнью и конечностями. Я был не очень хорошим скалолазом, чтобы делать попытки лазать фри соло, но я был глуп и крут. Я мог загнать себя в абсолютно идиотские ситуации, почти смертельные, и потом написать об этом статью: у меня не было никаких угрызений совести по этому поводу. И, судя по ситуации, это был единственный способ найти спонсоров, если ты не можешь пролезть V10 или 5.14. Лучше бы я стал медсестрой: работал бы 3 дня в неделю и зарабатывал хорошие деньги. Никто мне тогда об этом не сказал, а сам я был не слишком мудр.
Я бы с удовольствием не упоминал, что некоторые события в моей жизни приводили к всплеску моего интереса к лазанию фри соло и дополнительному риску. Разбитое сердце, приступы депрессии и метание из крайности в крайность: от нарциссизма к отвращению к себе.
Моим самым плодотворным, в лазании по голым стенам, временем были периоды, когда я должен был лежать на кушетке у психотерапевта или хотя бы говорить по телефону с хорошим другом. Мы бы не назвали это суицидальной идеей в нашем тогдашнем обществе. Я совершенно точно не думал об этом в таких терминах в то время. Но если быть до конца честным, я правда не знаю, как еще это можно сейчас назвать. Я не чувствовал себя суицидником, потому что я не был несчастлив. Но мне однозначно было интересно что случится, если на такой высоте у меня поскользнется нога и я увижу несущуюся на меня землю.быт
Я с кристальной ясностью вспоминаю многие ситуации на многих маршрутах в течение многих лет, когда я спрашивал себя: «ну что, этот оно? Это последнее движение, которое я сделаю в своей жизни?» И я в этом не одинок. Я могу назвать еще несколько погибших в скалолазных инцидентах, людей, не для записи, которые предположительно свели счеты с жизнью. Но большинство друзей и семей не хотят запоминать родных в таком свете, особенно тех, кто излучал такую сильную жажду жизни. Вопрос к не скалолазам: смерть скалоь это ничто иное, как совпадение трех факторов: время проведения ска
лолазного фестиваля, место и апогей плаза и смерть жертвы массового расстрела вы воспринимаете одинаково трагичными, одинаково бессмысленными, одинаково вопиющими примерами оказаться не в том месте, не в то время? сихического расстрой
сВ обоих сценариях есть некоторая невменяемость, которая выходит за пределы понимания. Тот, у кого нет склонности к убийству, вряд ли хорошо поймет действия человека вроде Гарнера, также, как и человек, далекий от альпинизма, не может даже подумать испытывать свой характер на, так называемой, горе-убийце. Над непостижимостью этого остается только разводить руками. тва Гарнера.
Судя по всему, никто не хочет говорить о том, что в современном скалолазании существует кризис ментального здоровья. Вообразите, если бы такой кризис на самом деле преследовал наше сообщество. Мы бы могли провести кривую через диаграмму жизней альпинистов и скалолазов, в которой вместо точек были бы имена: Лама (Lama), Роскелли (Roskelley), Ауэр (Auer); Поттер (Potter) и Лири (Leary); Копп (Copp) и Дэш (Dash); Штек (Steck), Леклерк (LeClerc), Гобрайт (Gobright), Нельсон (Nelson).
Возможно даже более показательными в этом ключе, являются менее известные альпинисты скалолазы из Северной Америки, чьи звезды не сияли достаточно ярко для признания на мировой арене или для получения больших спонсорских контрактов, но которые создали некий культ тредового лазания, и имеют множество поклонников на Западе США. Смерти среди скалолазов этого уровня кажутся еще более трагичными: они погибают в попытках достичь такого уровня мастерства, которым обладают одаренные единицы, и которое для них недостижимо. Именно этим поразил меня Гобрайт, обреченный жить в тени Хоннольда и Леклерка. Парни типа Эндрю Барнса, Кори Холла, Остина Хауэлла и Аарона Ливингстона (Andrew Barnes, Corey Hall, Austin Howell, and Aaron Livingston). Ливингстон погиб спустя четыре года после того, как его друг Нолан Смайт (Nolan Smythe) встретил свою смерть в Мексике.
Я не утверждаю, что во всех этих смертях виновато ментальное здоровье, но если оно влияет хотя бы на 5% погибших (хотя я предполагаю, что это число выше), то это то, что необходимо учитывать. И все же у меня мало надежды на прогресс в этом вопросе.
Вы знаете это чувство, когда кто-то говорит «пистолеты не убивают людей, люди убивают людей»? Это сводящее с ума чувство газлайтинга, ощущение того, что никто не может быть так безнадежно глуп, совершенно невосприимчив ко всякой логике и здравому смыслу, чтобы самим поверить в эту чушь, которую они несут. То, как мы относимся к смерти и риску в скалолазании, дает мне похожее, сводящее с ума, чувство, возможно и в меньшей степени. Я давно прошел эту границу толерантности к бестолковой пошлости типа: «Он погиб, занимаясь любимым делом», «Это было не желание умереть, это было желание жить», «Возможно организаторы и медиа замешаны в этом, но он делал бы то же самое и без привлечения внимания». Не правда ли, мистер Фри-Соло-Живешь-Только-Раз?
Ментальный кризис в скалолазании не ведет к массовым убийствам (скрестим пальцы), но результат, по ощущениям, такой же: трагические, бессмысленные, ненужные смерти. Ты долго в игре, и с фактом трагических смертей ты уже близко знаком. Как и в случае с массовыми расстрелами, ты становишься глухим к этим трагедиям. Иногда я удивляюсь, сохранилась ли во мне хоть капля сочувствия. Я ничего не чувствовал, когда узнал про убийства в Льюистоне, ничего не чувствовал, когда узнал про едва предотвращенную историю в Смит Роке, ничего не чувствовал, кроме тревожного бесчувствия, когда я слышал о каждой из многих смертей скалолазов и альпинистов, которые погибли в последние несколько лет.
Возможно, мы просто не созданы для того, чтобы переживать такие трагедии так часто. Век информации нам дал беспрецедентную возможность узнавать обо всех ужасах мира, но наши физические и ментальные возможности по устранению их не выросли соразмерно.
Возможно, мы созданы лучше переваривать смерти, когда они происходят недалеко от дома. Иногда я представляю близких людей в виде кругов. Самый ближний круг – семья, потом друзья, потом знакомые, люди, млекопитающие и тд. Эти круги выглядят как цель на стрельбище. Каждый скалолаз или альпинист, которого я потерял за годы — это как отверстие от пули через бумагу. Некоторые пробиты ближе, чем остальные. И вот я здесь, мертвый стою посередине. Я не знаю кто стреляет, но выстрелы уже слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. Пока никто не попал в яблочко. Пока.
Определение невменяемости, как говорят, звучит так: делать одно и то же снова и снова и ожидать разные результаты. Например, не реформировать оружейную политику, не облегчать доступ к услугам служб психического здоровья и ожидать что массовые расстрелы вдруг чудесным образом закончатся.
Или надеяться положить конец смертям молодых скалолазов и альпинистов, от которых страдает наше сообщество, продолжая верить в то, что они имеют больше общего с изменением климата, нежели с депрессией, истерическим расстройством личности и другими ментальными проблемами.
Конечно, описание всего этого подпадает в ту же категорию. Потому что я уже писал об этом ранее. И многие писали до меня. Писанина не решила проблемы тогда, и я не думаю, что решит сейчас.
Возможно, это, как и все остальное, является признаком времени. Возможно, это странно. Но в самом деле, чего нет в наши дни, когда ничто не является слишком странным, чтобы быть правдой, ничто больше не является беспрецедентным и ничто не выходит за рамки дозволенного здесь, в 2023 году от Рождества Христова, в Соединенных Штатах Свободолюбивой Америки?
Прошлые публикации: https://t.me/mountain_accidents/3315
Автор оригинального текста: Крис Калман (Chris Kalman)
Информация: https://www.climbing.com/news/when-murder-comes-to-climbing/
Перевод и верстка: Mountain Accidents
TG: https://t.me/mountain_accidents
Цитирование без ссылки на канал запрещено!
Источник: http://rasstriga.info/component/k2/item/17392
Именно психическое расстройство заставило Гарнера сесть в машину и поехать в округ Дешут (Deschutes) с багажником полным оружия и амуниции точно так же, как психическое расстройство привело Карда к жестокому убийству 18-ти, ни в чем не виновных, человек в Льюистоне, штате Мэн.Enter