«Конечно я жалею, что приехал в Нидерланды». Самая толерантная страна Европы не оправдала надежд российских беженцев-ЛГБТК+
С конца февраля 2023 года по середину января 2024-го в нидерландских лагерях для беженцев покончили с собой четверо россиян-ЛГБТК+. После этого было еще несколько попыток, выяснил «Вот Так». Пострадавшие утверждают, что на крайние меры их вынудили «невыносимые условия содержания». Правозащитники не так категоричны в своих оценках и говорят, что часто квир-персоны нарушают правила лагерей с одной целью — переехать из нидерландской провинции в Амстердам. Что изменилось за год, «Вот Так» выяснил у геев из России, которые сейчас ждут решения о предоставлении статуса беженца в центрах приема просителей убежища в Нидерландах.
Дисклеймер: в тексте содержатся описания попыток самоубийств
Особые условия
С мая по сентябрь 2024 года Руслан Соколов трижды пытался покончить с собой. Он признается, что первая попытка была показной, а потом он действительно желал умереть. В конце октября порезал себе руку и Никита Мирошников — бойфренд Руслана, в больнице ему наложили 23 шва (фотографии находятся в распоряжении редакции. — Ред.). Это случилось 27 октября, в тот день молодых людей попросили покинуть миграционный лагерь в Люттельгесте и отправили ждать решения об убежище в разные города.
Российские власти признали экстремистским и запретили «международное общественное движение ЛГБТ» (такого движения не существует, его придумал Минюст. — Ред.) в конце ноября 2023 года. Через два месяца школьный учитель истории Руслан Соколов и его партнер, солист Северского музыкального театра Никита Мирошников эмигрировали из Томска в Нидерланды. Они запросили убежище по прибытии в амстердамский аэропорт Схипхол. Пару распределили в центр для беженцев в деревне Люттельгест, где молодые люди провели следующие девять месяцев.
Люттельгест — деревушка в центре Нидерландов. В ней живет порядка 3 тысяч человек, треть из них — беженцы в лагере. Учреждение состоит из двух- и одноэтажных бунгало на восемь комнат, каждая из которых рассчитана на одного-двух человек. В одном из бунгало долгое время жили только россияне. В нем 26-летним Руслану и Никите выделили отдельную комнату, просторную и с высокими потолками.
,,«Лагерь сам по себе суперский. Я бы туда вернулся, если бы не администрация. Она просто ужасная. Откровенно говоря, там работают нацисты», — утверждает Руслан в разговоре с «Вот Так».
Он и его партнер обвиняют сотрудников Центрального агентства по приему просителей убежища (COA) в нарушениях прав гомосексуалов, лиц с хроническими заболеваниями (С 2019 года оба молодых человека наблюдались в НИИ психического здоровья Томского НИМЦ РАН, где им диагностировали биполярное аффективное расстройство, на момент 10 марта 2024 года — в стадии ремиссии. Подтверждающие справки находятся в распоряжении редакции. — Ред.) и прав человека в целом. По словам Никиты и Руслана, служащие оскорбляли их и обманывали, а также регулярно отказывались выполнять просьбы.
Молодые люди требовали для себя «особых условий» содержания. Например, предоставить им дополнительную комнату, «поскольку лицам с психическими расстройствами трудно находиться в замкнутом пространстве наедине долгое время». Также парни просили разрешения привезти в лагерь их четырех терапевтических собак, оставшихся в Томске. Кроме того, работники СОА запретили Руслану с Никитой повесить на окно их комнаты радужный флаг, а также настоятельно рекомендовали не использовать косметику и не красить ногти. По словам Никиты, сотрудники аргументировали запреты тем, что в центре «нельзя демонстрировать свою ориентацию любыми способами».
Мигранты-ЛГБТК+ заявляют о том, что они подвергаются словесному, физическому и сексуальному насилию со стороны других просителей убежища в лагерях по всей Европе. Чаще всего агрессию проявляют приехавшие из консервативных мусульманских стран, где гомосексуальность и трансгендерность табуированы. Демонстрировать при них свою принадлежность к квирному комьюнити значит подвергать себя опасности.
«Заставить молчать маленькое ЛГБТ-сообщество [сотрудникам центра] гораздо проще, чем заставить молчать большое арабское сообщество», — уверен Никита Мирошников.
Но главной проблемой пара считает отсутствие квалифицированной психиатрической помощи. Людям с биполярным расстройством требуется постоянное наблюдение психиатра, который может выписывать рецептурные препараты. В лагере им предлагали только психолога. Его приема они ждали больше двух месяцев.
«Эта страна первой в мире разрешила однополые браки (Нидерланды легализовали однополые браки 1 апреля 2001 года. — Ред.). Я и подумать не мог, что здесь что-то может быть так. Но здесь мы пережили столько тяжелых вещей, что я даже не знаю, где было бы хуже: здесь или в России. Если бы мы знали, что так будет, не поехали бы в Нидерланды», — сожалеет Никита Мирошников.
Из-за постоянных конфликтов с администрацией осенью Соколова и Мирошникова на короткий срок перевели в другие миграционные центры — в городах Дронтен и Харденберг в часе езды друг от друга. 8 ноября, через неделю после выселения из Люттельгеста, парни снова оказались в одном лагере — на круизном пароме в Амстердаме (паром Galaxy пришвартован в районе Западного порта. На нем одновременно могут разместиться полторы тысячи беженцев. — Ред). Здесь они больше не ввязываются в конфликты ни с администрацией, ни с соседями по лайнеру.
Новых суицидов нет
Еще один проситель убежища в Нидерландах — 27-летний Эдуард из Пятигорска. Из России в Грузию он уехал сразу после объявления о мобилизации, а также из-за бытовой гомофобии в свой адрес. Эдуард выбрал эту страну после того, как «нагуглил, что в Конституции Нидерландов указано, что ЛГБТ-персоны защищены законом». Кроме лояльности, беженцы-ЛГБТК+ выбирают Нидерланды за социальное обеспечение. В случае позитивного решения властей проситель убежища получает ВНЖ на пять лет, бесплатное жилье и пособие.СПРАВКА. Первая статья Конституции королевства Нидерланды гласит: «Отношение ко всем людям в Нидерландах должно быть равным при равных обстоятельствах. Дискриминация на основании убеждений, вероисповедания, политических взглядов, расы или пола либо каким бы то ни было иным причинам не допускается».
Эдуард находится в статусе просителя убежища уже полтора года. Все это время он живет в лагере Кейенбергзевег в городе Вагенинген. Там же жила Антонина Бабкина. Транс-женщина покончила с собой уже после того, как переселилась в социальное жилье. Эдуард утверждает, что после ее смерти в лагере ничего не поменялось: к людям-ЛГБТК+ относятся с прежним пренебрежением и игнорируют их просьбы о помощи в сложных ситуациях.
Из трех сотен жителей в Кейенбергзевеге около 60 персон-ЛГБТК+, посчитал Эдуард. Из них примерно дюжина приехала из России. Вслед за Антониной Бабкиной в лагере пытался покончить с собой только один из них, рассказывает Эдуард. Весной 19-летний транс-мужчина по имени Алекс порезал вены на руках и употребил несколько упаковок легальных лекарственных средств, которые запил алкоголем. Сославшись на то, что парень в сознании, сотрудники лагеря вместо скорой помощи вызвали такси, чтобы он поехал в больницу. Машина приехала почти через два часа. Алекса удалось спасти. Формальной причиной попытки суицида стала поломка сушильной машины.
Единственная перемена после суицида Бабкиной, говорит собеседник «Вот Так» — в Кейенбергзевеге появилась «Розовая комната», как ее называют жители лагеря. Это пространство для квир-беженцев и всех, кто относится к ним дружелюбно. В комнате можно собраться большой компанией, выпить чай и кофе, поиграть в настольные игры, но главное — чувствовать себя в безопасности.
По словам Эдуарда, в общих помещениях центра он и его друзья продолжают сталкиваться с гомофобией, от которой уехали из России. Мужчина рассказал «Вот Так» о том, что недавно на территории лагеря его попытался изнасиловать другой житель центра для беженцев. Полиция отказалась выехать на место происшествия, говорит Эдик, а администрация не отреагировала на его просьбы принять меры.
«Но здесь проблем д***я [очень много], и такая мелочь [как поломка сушильной машины] просто стала последней каплей для Алекса, — говорит Эдик. — У него была депрессия. И это было на 100% связано с его нахождением в лагере». Как и Никита с Русланом, Эдуард негативно относится к сотрудникам COA и называет их «корпорацией зла».
«18 месяцев моей жизни просто улетели в помойку. Конечно я жалею, что приехал в Нидерланды. — расстраивается Эдуард. — Я сюда приехал — у меня были горящие глаза. Сейчас чувствую, что лагерь сожрал всю мою энергию. Я здесь начал курить больше, я здесь начал пить. Люди сюда приезжают, и первое время они все живчиком, огурчиком. Через несколько месяцев почти все люди, которых я здесь видел, начинают либо люто бухать, либо употребляют марихуану. Одно из двух. Человек приезжает нормальным, а уезжает психически нездоровым. Психотерапия тут нужна каждому. Психолог на данном этапе вряд ли уже поможет».
На все ради Амстердама
В Нидерландах работает 91 центр постоянного проживания для просителей убежища и еще 195 центров временного пребывания. Регулярно открываются новые учреждения, но мест все равно не хватает, так как число беженцев растет с каждым годом. Сейчас в нидерландских лагерях проживает 72 443 человека. COA прогнозировала, что в начале 2024 года будет нехватка в 15 тыс. мест в лагерях, а к концу года — уже 53 тыс. мест.
Из-за огромного наплыва мигрантов из разных стран процесс рассмотрения беженства растягивается на долгий период. До войны он составлял максимум полтора года, сейчас — не меньше 27 месяцев. Все это время люди вынуждены жить в непривычных для себя условиях и соблюдать жесткие правила.
В своем докладе за 2024 год правозащитная организация ILGA-Europe обнаружила распространенную проблему отсутствия безопасности среди просителей убежища − ЛГБТК+ в иммиграционной системе Нидерландов: более половины чувствуют себя небезопасно, а три четверти вынуждены скрывать свою сексуальную ориентацию. По данным LGBTQ Asylum Support, другой правозащитной организации,, в этом году от просителей убежища − ЛГБТК+ в Нидерландах они приняли 477 сообщений о случаях нападений со стороны соседей.
Проблемы, с которыми беженцы в Нидерландах сталкиваются в лагерях, действительно могут приводить к сложностям с поддержанием ментального здоровья и увеличивать риск самоубийств. Своей очереди к психиатру здесь можно ждать до полугода, а организации, работающие с русскоязычным комьюнити предоставляют, только психолога. После смерти Антонины Бабкиной информации о других суицидах среди россиян-ЛГБТК+ в нидерландских миграционных лагерях не было. Но проблема осталась.
После самоубийства Михаила Зубченко в ноябре 2023 года основательница проекта Without PrejudiceПолина Грундмане предлагала психологическую помощь в чатах для русскоязычных беженцев в Нидерландах. Она с сожалением заключает, что ее предложение никто не принял:
,,«К нам никто не обращался, сколько бы мы ни предлагали. Когда люди получили возможность психологической поддержки, то поняли, что она им не нужна, так как психологи не смогут быстрее им выдать документы на политубежище или переселить в более удобное место жительства».
С аналогичными сложностями столкнулся проект бесплатной психологической помощи Psy4Queer, который в начале 2023 года запустил благотворительный фонд LGBT World Beside. «Оказалось, что не все готовы обсуждать свои проблемы со специалистом. Они, скорее, поделятся с друзьями», — сожалеет россиянин Харлем ван Хайзер, основатель фонда LGBT World Beside.
Харлем тоже прошел через долгий процесс прошения убежища и несколько лет назад получил нидерландский вид на жительство. В 2018 году он основал некоммерческую организацию LGBT World Beside, которая помогает в Нидерландах и Бельгии беженцам-ЛГБТК+ из Восточной Европы, Северного Кавказа и Центральной Азии.
Мужчина подтверждает наличие ментальных проблем у жителей лагерей. Но причину самоубийств видит в другом. «В суицидах виноваты не лагеря и не система. Скорее всего, дело в очень завышенных ожиданиях людей», — говорит Харлем «Вот Так».
СПРАВКА.Проблемы с длительным рассмотрением кейсов, отказами в психиатрической помощи и дискриминацией людей-ЛГБТК+ существуют не только в Нидерландах. Подобные случаи зафиксированы в Финляндии, Швеции, Бельгии, Франции и некоторых других европейских странах.
Правозащитник из LGBT World Beside подтверждает наличие проблем с уязвимостью кивр-персон в миграционных центрах. Но также он обратил внимание на еще одну проблему, о которой мало говорят. Большинство квир-беженцев, которые обращаются в LGBT World Beside, не устраивает жизнь в голландской провинции. Они стремятся попасть в Амстердам, где кипит активная культурная и ночная жизнь. Ради перевода из маленького города в столицу беженцы готовы нарушать правила лагерей:
«Мы сталкиваемся с проблемами, которые создаются из воздуха: шесть из десяти заявок от беженцев-ЛГБТК+ о том, как им плохо в лагерях — фейковые. Почти все хотят в Амстердам. Одни сами провоцируют арабов на драки — например, лезут целоваться к гетеромужчинам. Некоторые совершают попытки суицида только для привлечения внимания. Всё для того, чтобы их перевели в лагерь в Амстердаме», — говорит Харлем.
Кроме того, квир-персоны, приехавшие в либеральное королевство, подвержены гомофобии в основном со стороны гетеросексуальных жителей именно лагерей. «Нидерланды — лояльная страна, но в лагерях живут не нидерландцы. Это надо учитывать», — предупреждает основатель LGBT World Beside