В Украине появилось подразделение, которое состоит из представителей коренных народов России. Мы поговорили с его лидером
В Украине в декабре 2024 года появилось новое подразделение «Номад», воюющее на стороне ВСУ. Оно состоит из представителей коренных народов России: сейчас в его ряды входят жители Калмыкии, Татарстана, Башкортостана и Якутии. Формирование не раскрывает свою численность и задачи, однако его представители отмечают, что «находятся на пути созданию полноценного подразделения в рядах ВСУ». Журналистка «Озера» поговорила с лидером «Номада», военнослужащим из Калмыкии с позывным «Шаман». Он рассказал, каким видит будущее своего подразделения, хочется ли добиться независимости Калмыкии и объяснил, почему, по его мнению, России необходима деколонизация.
— Почему ваше подразделение называется «Номад»?
— «Номад» значит «кочевник». Мои предки — калмыки да и представители других коренных народов — были кочевниками. Отсюда и родилось такое название.
— На вашей форме шеврон с надписью «Збройні сили України» [укр. «Вооруженные силы Украины»]. Правильно ли я понимаю, что вы — служащий ВСУ?
— Совершенно верно. Я не первый год служу в Вооруженных силах Украины. Наше подразделение пока находится на пути к легализации, но мое присутствие в ВСУ гарантирует тем людям, что решат приехать и поддержать нас, что они получат такую возможность.
— Как и когда вы присоединились к Вооруженным силам Украины?
— Я живу в Украине уже больше десяти лет. В силу сложившихся обстоятельств мне было интересно посмотреть на такое явление, как Майдан, который потом перерос в Революцию достоинства. Я увидел, что люди могут и готовы бороться за свои права и свободы, могут противостоять той власти, которая пытается их узурпировать. В ВСУ я вступил в 2014 году. Исключительно из гуманистических побуждений поддержал своих знакомых, друзей, которые стали добровольцами в период АТО. У меня было медицинское образование — я посчитал, что мои навыки помогут спасти людям жизнь.
— Что представляет собой подразделение «Номад» и кто в него сейчас входит?
— «Номад» — это не просто подразделение, это больше платформа для представителей коренных народов России, желающих отстаивать свои права и свободы, самовыражаться, самоидентифицироваться. Сейчас в наши ряды входят калмыки, татары, башкиры, но мы готовы принимать представителей всех народностей многонациональной России. Если появятся представители других народностей, то мы будем искать и их сподвижников, чтобы в наших рядах появлялось больше национальных подразделений, которые будут бороться вместе с нами и помогать нам достигать наших целей.
— Чем ваша платформа отличается от остальных? По каким параметрам можно попасть к вам?
— Мы готовы принимать к себе представителей всех народностей — в России их более 200. Мы не концентрируемся вокруг одной народности. Россия — многонациональная страна, и никому нет нужды тянуть одеяло на себя.
Главное — желание изменить что-то в стране. Как мне кажется, основная наша цель — это ослабление путинского режима. С ослаблением режима, я думаю, появится возможность уже для нового поколения понять ту глубину чувств, которые переживают люди. На мой взгляд, те россияне, которые сейчас остаются в России и бездействуют, [они] помогают, потворствуют правительству. Бездействие в данной ситуации — уже преступное решение. Люди должны определиться, на чьей они стороне — добра или зла.
— Почему для вас так важна возможность самовыражаться и самоидентифицироваться?
— Многие мои земляки и представители других республик в нынешней шовинистической России сталкивались с предвзятым отношением со стороны россиян. Нам обрезали права и свободы. У нас нет ни голоса, ни возможностей для самореализации, для самоидентификации. В какой-то момент в Москве решили, что нам не нужно изучать ни родную культуру, ни родной язык, ни литературу. Но я уверен, что такие решения ведут к тому, что нация пропадает.
В итоге многие представители коренных народов стали просто уезжать из страны. Сейчас многие мои земляки, калмыки, живут в США, Европе. Мы поддерживаем с ними связь, говорим на родном языке. У нас очень богатая история, есть народный эпос — «Джангар» называется. Испокон веков мы пытаемся сохранять его, передавать из поколения в поколение.
— Почему вы выбрали такой способ защиты своей земли — воевать на чужой земле?
— Война в Украине дает возможности для нашей борьбы, потому что Украина воюет за освобождение от империалистической России, захватывающей новые территории. Если мы не объединимся здесь и сейчас, то в будущем уже не сможем противостоять Москве. По отдельности мы не сможем ничего сделать. Что такое одна группа людей, которая будет говорить о своей независимости? Пусть даже и в ней несколько миллионов людей.
Мы это проходили уже во время чеченской кампании. Мы проходили это в 1943 году во время депортации калмыкского народа. Нам разрешили вернуться только через 13 лет на свои земли и заставили проглотить обиду. Хотя во время депортации погибла большая часть моей народности.
Стариков, женщин и детей выгоняли из своих домов в тот период, пока все мужчины были на войне. Нам рассказывали, что мы должны остаться в составе «великой России», что нам дадут землю, что жизнь наладится, что все будет хорошо. И что мы сейчас наблюдаем? Через 30 лет [после образования Российской Федерации] мы так ничего и не получили.
— На стороне Украины воюют и другие российские подразделения — Русский добровольческий корпус, Сибирский батальон. У них тоже есть так называемая национальная компонента, и они известны тем, что придерживаются правых взглядов. В вашем подразделении есть идеологическая основа?
— Еще раз повторю, что мы не поддерживаем политику шовинистической России. Нам эти взгляды чужды. Но в то же время здоровая конкуренция между различными подразделениями — такими, как Сибирский батальон, «Башкорт» и остальными — нам только на руку. Возможно, не все наши сподвижники определились с идеологией, которая им больше подходит. Но, собственно, для этого наша платформа и была создана.
— А вы видите Калмыкию в будущем как независимое государство?
— Я хочу, чтобы моя народность могла жить и обладать теми же правами и свободами, что и другие люди. Не хочется чувствовать себя ущемленным в своей же стране — приезжать в столицу и слышать: «Зачем ты сюда приехал?»
Я уверен, что нынешний режим шовинистической России в итоге рухнет. История показала, что такие процессы цикличны. Мы видели это буквально 90 лет назад. Когда режим падет, я, конечно же, вернусь на родину.
— Что думают ваши родственники, которые остаются в России, о будущем республики?
— Большинство моих родственников или знакомых в Калмыкии меня не понимают. И я ничего не могу с этим поделать. Машина пропаганды работала в России с целыми поколениями.
— Но если вы хотите вернуться в Россию, вам придется жить с людьми, которые не нашли в себе силы бороться. А на тех, кто нашел, сейчас заводят уголовные дела. Как вы будете жить рядом с этими людьми?
— Я думаю, что в будущем, когда начнется процесс деколонизации России, самосознание людей начнет возвращаться. Они будут понимать, что происходило. На мой взгляд, то, что сейчас в России происходит, похоже на железный занавес времен Советского Союза, когда был только один источник информации, который вливал в уши людей то, что было необходимо. И все были готовы слушать и верить. Я думаю, что самосознание вернется, и всё вспомнится.
— Как вы думаете, что нужно для деколонизации России?
— Как бы это жестоко не звучало, должно быть определенное количество жертв — чтобы люди поняли, что на самом деле в мире происходит. Для многих война происходит где-то далеко. Пока они не столкнутся с ней лично, пока их родственников не начнут отправлять на войну, ничего не изменится.
— Хорошо, такой момент настал, а что дальше? Вы видите этот процесс как освобождение изнутри, как восстание масс, которые поняли, что нужно бороться за свою свободу? Или вы видите это как поражение России и ее дальнейшее разделение на отдельные земли?
— Лично для меня оба варианта приемлемы. Нельзя сказать, что произойдет первый, или второй, или еще какой-то. Но я надеюсь, что он будет. Так или иначе все к этому движется. Россия осталась последней на Земле империей такого плана.
— А вы сейчас вообще следите за российским политическим пространством? Есть ли какие-то фигуры, которые вам близки, на кого вы могли бы ориентироваться?
— К сожалению, сейчас я не вижу среди российской оппозиции людей, которые своими действиями могли бы подтвердить, что они являются оппозицией. На словах оппозиции у нас много, а на деле…
На деле они могут присоединиться к нам, поддержать нас. Я уверен, что среди тех миллионов россиян, которые выехали за пределы России и сейчас находятся где-нибудь в Европе, в Америке, можно собрать тысячу человек, которые будут готовы приехать сюда и поддержать нас.