«Так много волонтеров — это сигнал, что власти никто не верит»: репортаж из Анапы, где тысячи добровольцев уже месяц ликвидируют разлив мазута
Ровно месяц назад, 17 декабря, на побережье города-курорта Анапы появились нефтепродукты, которые попали в море после крушения двух танкеров в Керченском проливе. К ликвидации катастрофы сразу же подключились местные жители и волонтеры из других регионов. Уже в первые недели после аварии самый крупный телеграм-чат добровольцев собрал более 100 тысяч человек. Целый месяц волонтеры очищают пляжи, отмывают от мазута птиц и собак. Корреспондентка «Вот Так» побывала в Анапе и посмотрела, как тысячи россиян объединились, чтобы бороться с ЧС федерального масштаба.
«Тур в Анапу “все включено”: питание, проживание, мероприятия с птичками»
Центр помощи птицам на Жемчужной, 9 в поселке Витязево в 15 км от центра Анапы нахожу легко: у входа припаркована машина с эмблемой какой-то государственной ветеринарной службы, а на воротах висит логотип — птица с хохолком в море. Из-за того, что изображение темное, мне сперва кажется, будто она плавает в мазуте.
Только позже замечаю на сером, напоминающем заводской склад здании растяжку «Семейная винодельня Аратти. Арт-кафе». Во мне узнают волонтера и направляют на второй этаж.
У стола регистрации я сообщаю, что пришла помочь и пофотографировать.
— О, это супер! — отвечает мне девушка в белом защитном костюме. — Первый раз? Только приехали? Давайте вы сначала попьете чаек с бутербродами, а потом определим вас на мойку.
Я оставляю в импровизированной раздевалке куртку, и мне выдают защитный костюм — такой белый, будто собираюсь в операционную. Надеваю маску, очки и резиновые сапоги — и перевоплощаюсь в мойщика птиц.
Вместе с несколькими новичками отправляюсь на первый этаж — в помещение, похожее на шиномонтаж или склад. Там опытные волонтерки Кристина и Лера объясняют мне, как обращаться с пернатыми пациентами.
Сначала птицу регистрируют: дают ей номер и фиксируют, где поймали и насколько она испачкана. Пернатые сами пытаются убрать мазут с перьев клювом, поэтому после очистки и приема сорбента его заклеивают. Затем птицу «крахмалят» — купают в тазике с картофельным крахмалом, чтобы он впитал нефтепродукты.
Дальше пациента моют в теплой воде средством для посуды, сушат феном и в коробке отправляют на третий этаж — восстанавливаться под присмотром ветеринаров и других добровольцев.
Нельзя сдавливать птицу, чтобы она не задохнулась. Мыть нужно водой температурой в 40 °C, а если у нее жар — 37 °C. Дырки для дыхания в коробке важно пробивать изнутри, чтобы обрывки бумаги остались снаружи — иначе птица может их наглотаться. Пытаюсь уместить в голове десятки фактов. Очень страшно что-то перепутать и навредить. Успокаивает, что к нашей команде мойщиков-новобранцев присоединяются еще несколько бывалых, а где-то рядом есть ветврачи.
Объяснения прерывает появление первой птицы — ее нашли на дороге и привезли местные. В коробке вместо распространенной в этих краях чомги сидит гагара, которую на мойке шутливо кличут Леди Гагой. Меня просят убрать камеру — по закону помогать краснокнижным животным волонтеры не могут.
Справка. Из-за особенностей российского законодательства волонтеры не вправе ловить краснокнижных животных и оказывать им помощь без согласования с Росприроднадзором. Активисты делают это на свой страх и риск, несмотря на угрозы штрафов и даже уголовного преследования.
От теории мы тут же переходим к практике. Леди Гага от процедур не в восторге: она жалобно кричит, вырывается и клюется.
— Ай, больно! — вскрикивает Лера, но тут же хвалит: — Ты же моя хорошая!
Мне поясняют: когда птица сопротивляется — это намного лучше, чем если «приунывает» и «залипает». Главное — не снимать очки, чтобы не остаться без глаза.
Кристина стоит в стороне — она регистрирует новых птиц, а их пока нет. Волонтерка выглядит изнуренной. На ее костюме написано «до утра», и она собиралась уйти в семь, а на часах — уже одиннадцать. Но девушка никак не может покинуть пост — сегодня ее последний день. Она приехала из Белгорода на новогодние праздники: оставила детей у родственников в Новороссийске, а сама отправилась волонтерить.
— Очень круто, что все самоорганизовались и люди сюда приехали, — делится Кристина. — Иногда говорят, что [катастрофу] должны специалисты устранять. Но здесь нужно очень много труда, который идет от сердца. А для специалистов это типичная картина — и они не всегда включены.
За все время в Анапе волонтерка успела лишь однажды выбраться к морю, чтобы посмотреть на последствия разлива.
— Вышла на пляж — он чистый, там люди гуляют, но я издалека чувствую, что мазутом воняет. Остановила одного мужчину, а он говорит: «Вообще не пахнет! Только в первые дни». Все уже принюхались. Одна мама даже с дочкой на берегу сидела. А я надела маску, иначе бы слегла. Сфоткалась на память, иду и ржу: вот у меня тур в Анапу на пять дней и четыре ночи! Все включено: питание, проживание, мероприятия с птичками.
«Всех, кто отказался со мной ехать, внесла в список мудаков»
По рации передают, что в центр едет съемочная группа Первого канала. Других птиц пока не предвидится — и волонтерам приходится смириться, что в кадр попадет краснокнижная Леди Гага. Пользуясь удачным моментом, я тоже расчехляю фотоаппарат.
О работе центра репортерам рассказывает Аня — бойкая, с короткими темными волосами и серьгой в ухе. Волонтеры поясняют, что она координатор: налаживает процессы, разруливает проблемы и общается «с боссами и структурами, в которых даже разобраться сложно».
Мы домываем гагару, укутываем в полотенце, и ее уносят на третий этаж — под наблюдение ветеринаров. Хотя птица казалась бойкой и не выглядела слишком грязной, прогноз по ней дают необнадеживающий — «пятьдесят на пятьдесят».
В курилке встречаю Аню. Ее то и дело дергают — звонят по телефону, зовут по рации или подходят лично. Аня, как и волонтерка Кристина, приехала помогать из Краснодара на новогодние праздники и сегодня возвращается домой, но намерена приезжать Анапу на выходных. Она раздает прощальные наставления и просит коллег сохранить «вайб легкости» — «кайфовать» и «мурлыкать».
— Когда будете делиться мыслями [о поездке], дайте знать, что здесь работы точно месяца на три, — просит меня Аня. — Нам нужны волонтеры надолго, хотя бы на пять дней, чтобы мы успевали их обучать.
По рации предупреждают: в центр едет известная журналистка Яна Чурикова. Аня заканчивает раздавать распоряжения и уходит ее встречать. Оставшиеся в курилке волонтерки — светловолосая Оля и темненькая Катя — с уважением смотрят ей вслед и обсуждают, на кого нужно учиться, чтобы так рулить коллективом.
Девушки тоже регулярно приезжают из Краснодара волонтерить — успели поработать и «на мазуте», и с птицами. Оля еще и удаленно координирует волонтерскую кухню в отеле «Посейдон» — там готовят еду для добровольцев.
— Почему вы решили помогать?
— А какие варианты? — удивляется Оля.
— Есть же те, кто не помогает, — подключается к беседе Катя.
,,— Есть и те, кто убивают людей, — парирует ее подруга. — Тут все очень просто. Если не поедешь — ты как себя будешь чувствовать? Я очень быстро нашла ответ на этот вопрос. А всех, кто отказался со мной ехать, внесла в список мудаков.
— Я абсолютно не имею ничего против тех, кто отказывается, — возражает темноволосая. — Но категорически зверею, когда эти люди начинают рассказывать, что я идиотка и мне нечем заняться.
Катя рассказывает, что еще ее раздражают те, кто хочет приехать лишь на словах — или выходит на пляж лишь для того, чтобы устроить фотосессию в костюме и респираторе.
— Водичка, водичка приехала, счастье какое! — неожиданно и громко восклицает Оля, отрываясь от телефона. — Это кошмар. Я смотрю видосы с кухни — и ревмя реву.
— Нам на «посейдонскую» кухню люди заказывают продукты по списку — мы деньги не собираем категорически. И волонтеры снимают [для отчета] стеллажи. Вчера они выложили видео с продуктами — а я как разревелась. Дожили, думаю, смотрю на полки — и плачу. А ведь это не просто полки с продуктами, которые из ниоткуда материализовались. Это кто-то взял свои деньги — и отдал.
«Невозможно жить с чувством, что ты бессилен»
В первые недели после катастрофы помощь требовалась сотням птиц. Добровольцы вспоминают, что тяжелее всего пришлось 1 января — тогда в волонтерский центр поступило около тысячи пернатых. Теперь поток меньше, особенно днем — ловить испачканных птиц проще в темное время.
Тем временем на мойку привозят еще пять «пациентов», но там справляются. Меня же просят поработать на пункте регистрации — встречать новичков и записывать их на смены. Желающие помочь приходят постоянно. Молодые и пожилые, мужчины и женщины, одни либо в компании друзей или родных.
Кто-то приехал из Краснодара буквально на день, кто-то — летел до Сочи и добирался поездом (аэропорт Анапы закрыт с начала вторжения в Украину. — Ред.), чтобы задержаться минимум на неделю. О мотивации говорят, словно сговорившись: «Как почему? По зову сердца!»
Светловолосую Олю зовут «мамой штаба». Жительница Анапы начала волонтерить сразу: сначала «грузила мазут», потом трудилась в центре помощи птицам на Черноморской. Места не хватало, и волонтерам предложил помещение владелец винодельни — по совпадению, кум Оли.
— Мы поднялись на третий этаж — тут ни света, ничего не было, — вспоминает женщина. — И тут же нам привезли 65 птиц в закрытых коробках, без дырок. Я возмущаюсь: «Почему коробки закрыты?». [А мне]: «Ну вот и откроешь». Развернулись — и уехали.
— И вы сразу сориентировались? — едва верю я.
— А у нас ЧС! Разве есть варианты не сориентироваться?
Чтобы превратить винодельню в центр по спасению птиц, добровольцы в сжатые сроки проделали колоссальную работу: убрали мусор, провели свет, зонировали пространство.
Теперь на Жемчужной, 9 есть «мойка» и «стационар» для пернатых, столовая для волонтеров и даже массажный кабинет, где утомленные спины мнут профессиональные массажисты — тоже добровольцы. В отдельном здании скоро откроют центр для реабилитации водоплавающих с огромными бассейнами.
Все оборудование закупали за свой счет волонтеры или заказывали на соседние пункты маркетплейсов неравнодушные со всей России. По словам Оли, от местной администрации получили только средства индивидуальной защиты.
Я с восхищением наблюдаю, как функционирует эта хаотичная на первый взгляд система: сотни людей, многие из которых прежде даже птицу в руках не держали, меньше чем за пару недель спасли больше тысячи пернатых.
— Как вы решились все это организовывать?
— Ну как — я? Нас тысяча людей, — поправляет меня Оля. — Мы [с мужем] местные. У нас четверо детей. Что я потом им скажу? Что мы просрали море и птиц?
От этих простецки резких и искренних слов у меня подступает ком к горлу, а на глазах наворачиваются слезы.
Пляжи в мазуте
Первые пятна мазута в Анапе обнаружили 17 декабря. Черные кляксы расползались по побережью, а местные жители сгребали их лопатами и паковали в мешки. «Нашим людям надо памятник поставить. Они вышли сюда c лопатами, без всякой амуниции, этим мазутом дышали. Бабушка несет лопатку и плачет — это же просто без слез не глянешь!» — вспоминает жительница станицы Благовещенской возле Анапы. Но мешки не вывозили вовремя из-за нехватки техники, и мазут вытекал наружу.
Многих жителей города возмущает бездействие властей в первые дни катастрофы, из-за которого авария привела к настолько тяжелым последствиям. «Мы этот ущерб получили потому, что несвоевременно пришла техника», — говорит один из моих собеседников.
,,«Власть, во всяком случае местная, показала свою беспомощность. Так много волонтеров — это сигнал, что ей никто не верит. Если бы человек был уверен, что наверху все сделают, он бы разве все бросал и ехал черт-те куда?» — рассуждает другой.
Сейчас, когда к ликвидации катастрофы подключились не только краевые, но и федеральные власти, процесс выглядит более организованным: стало больше сотрудников экстренных служб и техники. По словам жителей города-курорта, в местах работы волонтеров ее теперь достаточно. Работает единый кооридационный волонтерский центр, где добровольцы могут получить средства индивидуальной защиты и рекомендации по бесплатному расселению.
Но в труднодоступных локациях с уборкой «вообще труба». «Сегодня ездил в Веселовку — там совсем не чистили. Все черное. Если сильный шторм будет — попадет в лиман», — рассказывает местный и показывает видео — песок с мазутными пятнами.
После каждого шторма море выплевывает новую порцию мазута. Где-то волонтеры гребут лопатами затвердевшие лужицы, где-то выбирают кусочки мазута вручную или просеивают через импровизированные сита вроде ящиков из-под овощей.
Вязкая масса легко просачивается вглубь: сверху пляж кажется чистым, а копнешь — и наткнешься на мазут. «На пляжу́ на Центральном дня два назад я кусок расчистил три на три [метра], руками выбирал. 22 мешка из-под песка вытащили вдвоем с женой!» — делится со мной анапчанин.
При этом на Центральный пляж волонтеров привлекают убирать ежедневно. Кажется, несмотря на катастрофу, здесь надеются на туристов. При входе гостей встречают три веселых «песковичка» и тематическая новогодняя фотозона, а из колонок несется задорное и абсолютно неуместное: «Кабы не было зимы в гоpодах и сёлах…».
На выходных многие здесь гуляют, а кто-то — даже купается. Но ранним и дождливым утром предсказуемо встречаю лишь добровольцев в синих дождевиках.
— Мы уже месяц здесь. Приезжаем на три — шесть дней — живем кило́метров за 250 отсюда. Потом перерыв — и опять едем, — рассказывает мне от лица двоих друзей мужичок в летах с лопатой наперевес.
— А почему?
— Как почему? — удивляется он. — Это же наше море! Мы же ездим сюда отдыхать!
Седовласый бородач из другой группы подзывает меня и показывает куски мазута на лопате. «Здесь еще более-менее, а самые большие выбросы — в Витязево, Благовещенской. Там усыпано все конкретно», — говорит он.
До пляжа в Витязево добираюсь после центра помощи птицам — к закату, когда волонтеры уже закончили работу. Вижу последнюю группу уходящих — двух девчонок, двух женщин и мужчину в черной балаклаве. Они просят сфотографировать их на память.
— Откуда вы?
— Казань. Кубань. Москва. Краснодар, — наперебой отвечают мне.
— И как там на пляже?
— Ох, очень плохо! Херовенько…
По пути к машине добровольцы обсуждают, что на ликвидацию последствий ЧС власти края
выделили миллиард рублей — но эти деньги, видимо, пойдут на «Феррари» чиновникам. Мужчина уходит в отель пешком, а волонтерки пакуют вещи в машину.
— Я сегодня в сторис выложила про мазут. И мне в ответ девушка, которая здесь была, написала: «Бесполезно», — делится блондинка из Краснодара.
— Я тоже думаю, что это все бесполезно — признается ее немолодая спутница.
— Мне, честно говоря, тоже так кажется. Если бы было оборудование… — соглашается москвичка.
— Нет, девочки, нет! Это все полезно! — возражает блондинка. — Мы сегодня сколько мешков собрали? Ну четыре, пять. Но что-то собрали!
— Это мало очень!
— Работа должна быть организована по-другому, на государственном уровне. А так это мартышкин труд…
— Но что мы будем, сидеть и ждать, пока разработают?
— А так мы хотя бы что-то делаем.
Волонтерки прощаются со мной, садятся в машину и уезжают на Жемчужную, 9 — помогать птицам.
Противомазутное конструкторское бюро
Мебельщик из Ростова-на-Дону Данила 2 января приехал в Анапу с женой и сыном-студентом, чтобы убирать пляж. «Тогда был выброс: почистим пятачок, волна приходит — и он опять в мазуте. Целый день на одном месте простояли, — вспоминает он. — А через день пришли — там рыхлый песок и тонкие мелкие гранулы [мазута]. Мы с ними мучились-мучились, за весь день три мешка руками собрали. Это же неэффективно!»
К таким же выводам пришел и его земляк Леша, который работает в сфере развлечений. «Побил лопатой и понял — бессмысленная затея. Решил, что, если до завтра не найду, как внедрять новые технологии, просто уеду», — делится он. В результате оба присоединились команде Владимира Каляева — инженера и руководителя проектов в «Сколтехе».
Москвич Владимир воспринял катастрофу в Керченском проливе как личную: он часто ездил в Анапу заниматься кайтсерфингом. В первые же дни Каляев создал памятку по безопасности для волонтеров, а на новогодние праздники сам отправился на побережье, чтобы бороться с мазутом технологично.
В первый день 2025 года в телеграме появилась группа «КБ социальных проектов» (конструкторское бюро. — Ред.), где публикуют противомазутные инженерные решения Каляева и результаты их испытаний. Так на изобретателя вышли Данила, Леша и другие приезжие и местные волонтеры, которые видят перспективу в его подходе.
,,«Наша задача основная — не чистить пляж, а придумать, как это делать быстрее, дешевле, менее трудозатратно и эффективно, и передавать в оперштаб», — поясняет Леша.
Единомышленники Владимира рассказывают, что он постоянно «в полях» — точнее, у моря. Но встретиться с ним мне не удается — в тот день инженера пригласили на совещание в администрацию. Однако работа конструкторского бюро не замирает: «каляевцы» конструируют и тестируют наработки на базе предложений Каляева и собственных идей.
На этот раз испытания проходят на косе у станицы Благовещенская. Данила раскладывает переносную «сеялку», сконструированную за три дня. Верхний слой песка задувают внутрь конструкции с сеткой: мазут должен застрять, а песок — вылететь наружу.
«Вывозят тоннами песок, а мазута в нем — процентов десять. Или же очищают его вручную: один лопатой накидывает, двое — сеют. Спустя час уже без рук, сидят на мешках полдня. А эта штука легкая, ходишь и работаешь с улыбочкой», — поясняет ростовчанин.
Тем временем на линии прибоя растягивают на арматуре мелкоячеистую пластиковую сеть — демонстрационный образец для уполномоченного представителя президента, которого сегодня ждут на побережье. Эта технология уже испытана «конструкторским бюро»: мазут липнет к материи, что позволяет защитить пляжи от повторных выбросов.
Волонтеры надеются: высокий гость повлияет на то, чтобы метод взяла на вооружение местная администрация. Сети уже внедряют в аннексированном Крыму, а в наиболее пострадавшей Анапе почему-то медлят.
— У нас есть проблема, — объявляет Леша. — У нас сегодня караул как чисто.
На сети, и правда, ни единого пятнышка. Волонтеры продолжают другие испытания, но теперь дружно надеются, что чиновник не приедет.
Так и происходит. Но на следующий день приходит добрая весть: спасатели начали устанавливать «сети Каляева» в Анапе. В оперштабе обещают, что уже скоро так защитят 24 километра побережья.
Неравнодушие местных
Галине Антоновне 77 лет. Она живет в Анапе больше полувека и считает себя «почти коренной анапчанкой». Когда случилась катастрофа, она стала бесплатно размещать в своем гостевом доме волонтеров. С января успела приютить около 15 человек — от семейной пары из Подмосковья до студентки из Барнаула.
«Уже не смогу работать на песке и с птицами, но что по силам — то и делаю. Если люди едут помочь, почему они должны в неудобствах жить? Нужно спасать нашу Анапу! Всей страной навалимся — думаю, осилим! — говорит старушка, а ее голос дрожит: — Как могли такое допустить?»
Бесплатно принимать волонтеров стали и многие другие владельцы отелей, гостевых домов и простых горожан. «А что бы не принять? Вон вы какие, улыбаетесь! Хоть на улыбки посмотреть молодежи!» — шутит руководитель отеля «Посейдон», где разместилась волонтерская кухня и бесплатно живут добровольцы.
Он признает очевидное: для анапчан чистый пляж — это хлеб. «Нам море нужно чистое, мы хотим, чтобы люди летом приезжали. А чтобы море очистить — надо, чтобы поработало 10, 20 тысяч человек».
Галина Антоновна не дружит с соцсетями. Договариваться с волонтерами ей помогает петербурженка Алина — ее подруга. На новогодние праздники она добралась в Анапу с двумя внуками, и 1 января поехала в центр спасения птиц на Черноморской с гуманитаркой.
Дети очень хотели помогать, но их не допустили — работать с мазутом разрешают только совершеннолетним. 13-летняя внучка сняла и смонтировала ролик о происходящем и выложила в школьную группу, а Алина — репостнула его к себе на страничку «ВКонтакте».
,,И тут такое началось! Столько людей захотели помочь! А некоторые до моего поста даже не знали о крушении танкеров, — вспоминает петербурженка.
Алина предложила неравнодушным заказывать необходимое волонтерам на пункты самовывоза у ее дома — ближайшие к волонтерским центрам были переполнены. «Две недели пробегали с посылками. Я не была готова к таким масштабам!» — признается она. Носить коробки помогали ее внуки и внуки подруги — даже пятилетний. А во время прогулок ребята искали испачканных в мазуте собак — их отмывают в местном приюте для животных. Спасли пятерых.
Алина тронута, что на помощь морю пришло много неравнодушных. «Даже мой сосед с костылем говорит: “Я тебя буду возить куда скажешь!” Приятельница уехала на каникулы к внукам, но разместила мой пост в общий чат многоквартирного дома. И ее соседки, бабушки, привезли мне ветошь [для птиц] и напекли пирожков. Я внуков отправила раздавать эти пирожки волонтерам на Центральном пляже, — рассказывает женщина. — Каждый по силам помогает, кто как может».
«У нас всю жизнь кто-то деньги отмывает. Но и что же теперь?»
Чтобы убирать пляжи и отмывать от мазута птиц, многие волонтеры берут отпуска и ставят на паузу бизнес. Некоторые приезжают на пару дней, но задерживаются на недели или возвращаются опять.
Часто знакомые и родные не понимают, почему добровольцы готовы идти на такие жертвы и рисковать здоровьем. «У меня многие говорят: “Тебе что, делать нечего? Там же организации такое бабло отмыли, пофоткались и свалили”», — рассказывает одна волонтерка. «Мне говорит подружка: “Ты зачем туда едешь? Там же все нормально! В новостях показывали”», — делится другая.
Серьезность трагедии не всегда понимают даже сами местные. «У нас весь дом не в курсе вообще. Сходили на пляж, посмотрели, поохали — ну, Путин разберется! Я охереваю от того, что среди волонтеров местных очень мало — десятая часть», — возмущается волонтерка Альбина, которая переехала в Анапу два года назад.
По мнению Альбины, такая же ситуация была бы и в любом другом регионе, потому что народ привык рассчитывать на власть: «Людям с телека в уши льют, что все нормально, эмчээсники приехали. И мои соседи верят, что к сезону [пляж] почистят».
Другой местный житель, волонтер Сергей, полагает: многие были бы рады помогать — но не могут «бросить все и перестать кормить семью».
«Люди [из других регионов] думают, что у нас тут у всех гостевые дома и мы богатые. В чатах возмущаются, что мы должны все выйти работать и денег [на ликвидацию катастрофы] скинуть. Но не все тут бизнесмены успешные», — недоволен он.
«Я бы сам пошел с лопатой, но у меня зарплата невеликая, даже на два дня не могу оставить работу, — соглашается другой местный житель. — Может, я не прав. Но если бы я знал, что от моего вклада что-то зависит! Пока техники не будет и все грамотно не сделают, это все вилами по воде. Сейчас хороший шторм — и опять по новой…»
Мужчина отказывается участвовать в ликвидации катастрофы, пока на этом наживаются «жирные коты» — так он называет чиновников. «Никого не расстреляли за это, никого не наказали. У нас то ковиды, то войны, то мазуты», — ругается он.
В чате некоторые волонтеры тоже жалуются, как тяжело переносят безразличие и халатность ответственных за ликвидацию аварии. «Сейчас чувствую, все волонтеры — это клоуны на потеху чинушам и публике…. И как будто действительно все зря», — пишет некая Алина. Позже ее сообщение было удалено.
Девушке успевает ответить Маргарита. Она тоже ездила волонтером на уборку пляжа и была «совершенно подавлена» — но ей помог психолог. «Масштабы катастрофы ужасают, и на фоне того, что устраивают чиновники — опускаются руки, — делится она. — Но что-то да сделали. <...> Где-то птицей больше, где-то песчинкой чище».
Мои собеседники тоже не намерены опускать руки. «У нас всю жизнь кто-то деньги отмывает. Но и что же теперь? Нам же потом здесь отдыхать!» — полагает девушка-доброволец из Краснодара.
Того же мнения придерживается волонтерка из Анапы, которая помогает птицам: «Если из-за этого еще расстраиваться, тут и в России не надо жить. Меня, наоборот, очень впечатляет, сколько людей приехало в свои каникулы, сколько друзей меня поддерживают. Это очень мотивирует».