«Массовые забеги через поля и изощренные суициды». Военнослужащий ВСУ — о столкновении с северокорейцами, натиске россиян и обстрелах Суджи
Российская армия все ближе подходит к Судже и в последние несколько недель усиливает натиск, стремясь полностью выдавить ВСУ из Курской области. Северокорейские солдаты оказались меткими стрелками, которые придумывают собственные методы борьбы с украинскими дронами. ВС РФ наносят все больше ударов по Судже, не слишком заботясь о безопасности остающихся в городе мирных жителей. Об этом и других событиях на Курском фронте «Вот Так» поговорил с военнослужащим ВСУ Артемом Карякиным (позывной «Східний»), который лично участвует в боях на территории России.
— Российская армия не прекращает попыток окончательно выдавить ВСУ из Курской области. Из открытых источников известно, что бои уже идут в непосредственной близости от Суджи. Как с точки зрения очевидца выглядит ситуация на этом участке фронта?
— Последние недели россияне продолжают наступать большими силами без каких-либо заметных пауз. Основной упор они делают на правый фланг [к востоку и юго-востоку от Суджи, где линия фронта проходит уже в нескольких километрах от райцентра] — со стороны Махновки и Бондаревки они почти приблизились к городской черте. Бондаревка — это фактически район самой Суджи, село просто плавно переходит в городскую застройку — четкой границы между ним и городом просто нет.
Неудивительно, что, имея такой успех, россияне активно продавливают именно этот фланг. Тут задействованы их основные силы, штурмовые действия вообще не прекращаются.
До этого противник атаковал с севера, пытаясь пробиться через село Погребки. После серии неудач они поменяли направление и стали наносить фланговые удары в сторону Малой Локни, которая находится в пяти километрах южнее. Малая Локня им просто необходима, потому что это важная высота [в 13 километрах к северу от Суджи]. Контроль над ней открывает большие возможности для дальнейшего наступления на Суджу с севера.
Количество российских FPV-дронов за последний месяц увеличилось чуть ли не в десять раз. Они работают по Судже и ближайшим населенным пунктам. Если раньше над основными дорогами, которые ведут из Сумской области в Суджу, их практически не было видно, то сейчас они стремятся полностью контролировать все логистические пути [с Украиной Суджу связывает единственная дорога с твердым покрытием, которая проходит в 10 километрах от подконтрольной ВС РФ территории] — где-то более, где-то менее успешно.
Были периоды, когда им очень хорошо удавалось нарушить нашу логистику. После 31 декабря кардинально изменилась ситуация в воздухе. Россияне полностью контролировали основную трассу, которая ведет из Сумской области в Суджу. Это очень сильно затрудняло нашу логистику — подвоз людей, боеприпасов, эвакуацию раненых. Потом они стали контролировать и запасные дороги. Мы наблюдали большую концентрацию FPV-дронов типа «крыло». Они, конечно, слеплены из говна и палок, но летят и несут несколько больший заряд.
Появилось очень много FPV-дронов на оптоволокне [они устойчивы перед помехами, которые создают средства радиоэлектронной борьбы], причем их тактика тоже меняется. Опытные пилоты сажают такой беспилотник на трассу или около нее и ждут крупную технику. Часто они даже пропускают джипы и пикапы, а когда появляется бронетехника — поднимаются в воздух и уничтожают ее. Таких опытных, хорошо подготовленных экипажей, по нашим наблюдениям, на этом направлении уже немало — как минимум 4–5.
Более того, россияне теперь еще пытаются выйти к нашей ключевой трассе по земле, причем сразу с двух сторон. Необходимо признать, что зона нашего контроля постепенно сужается, и это очень нехорошо для нас.
— Что происходит в самой Судже? Насколько сильно россияне обстреливают город?
— Количество обстрелов самой Суджи действительно заметно выросло. Причем россияне бьют по российскому же городу не только КАБами, о чем уже широко известно, но и «Искандерами» (баллистические ракеты с боевой частью массой 480 килограммов], которыми совсем недавно была обстреляна Суджа.
Здесь же были замечены и «Солнцепеки» (тяжелые огнеметные системы с термобарическими реактивными боеприпасами, которые обладают большой разрушительной силой на обширных площадях). Однако из них россияне пока по самому городу не работали — наносили удары на подступах к нему.
Я слышал, что противник много раз заявлял о начале боев за Суджу. Могу сказать, что пока это не совсем так, но за ворота в Суджу битва уже идет. По той же Махновке ситуация меняется каждый день. Грубо говоря, сегодня россияне могут прорваться и оказаться в километре от городской черты, однако на следующий день их отбрасывают назад. И так повторяется снова и снова. Часто они просто самоубийственно бегут через поля, чтобы заскочить в населенный пункт. Эти поля в прямом смысле становятся для них полями смерти.
— Что вы можете рассказать о военнослужащих из КНДР? Приходилось ли уже встретиться с ними в бою? Какое впечатление они оставили о себе?
— В основном, если кто-то безбашенно бежит полями, то это северокорейцы. Даже заскочив в какой-то населенный пункт, они не пытаются в нем закрепиться, а буквально пролетают его насквозь. Конечно, если их к этому моменту не ликвидируют.
Что больше всего удивило в них лично меня, с чем мы столкнулись на поле боя — они метко стреляют. Это интересное наблюдение. При виде наших FPV-дронов корейцы не убегают, а стараются их сбить из стрелкового оружия, и у них это намного лучше получается, чем у россиян. Я не знаю, с чем это связано — то ли мы имеем дело с хорошо подготовленным спецназом, то ли у них просто много усилий в армии бросается именно на оттачивание меткости.
По FPV-дронам, как мне кажется, они вообще очень быстро поняли специфику этого оружия и стали вырабатывать собственные методы его нейтрализации. Например, они первыми стали пытаться ловить наши дроны на живца. Это очень интересный момент. Они используют одного-двух бойцов в качестве приманки, а когда беспилотник оказывается в зоне огневого поражения, пытаются сбить его из стрелкового оружия. И у них периодически получается.
Мне сложно оценивать, насколько это разумное решение, потому что риск все равно очень велик, но, учитывая их коллективные забеги по полям, это для них едва ли не единственный способ нейтрализовать — по крайней мере, попытаться — наши FPV-дроны.
Многие их недооценивали. С улыбкой смотрели на массовые забеги через поля. Но оказалось, что корейцы много чего умеют, а в процессе еще и быстро набираются опыта. При этом хочу отметить, что, как и месяц назад, северокорейцы продолжают действовать исключительно пехотными группами. Техники им не дают.
Видно, что они пытаются учиться у россиян некоторым вещам, в том числе обращению с местным населением. Все уже, наверное, посмотрели видео, как они забегают в дом и выгоняют оттуда местных жителей, чтобы самим спрятаться от дронов.
Что больше всего удивило в них лично меня, с чем мы столкнулись на поле боя — они метко стреляют. Это интересное наблюдение. При виде наших FPV-дронов корейцы не убегают, а стараются их сбить из стрелкового оружия, и у них это намного лучше получается, чем у россиян. Я не знаю, с чем это связано — то ли мы имеем дело с хорошо подготовленным спецназом, то ли у них просто много усилий в армии бросается именно на оттачивание меткости.
По FPV-дронам, как мне кажется, они вообще очень быстро поняли специфику этого оружия и стали вырабатывать собственные методы его нейтрализации. Например, они первыми стали пытаться ловить наши дроны на живца. Это очень интересный момент. Они используют одного-двух бойцов в качестве приманки, а когда беспилотник оказывается в зоне огневого поражения, пытаются сбить его из стрелкового оружия. И у них периодически получается.
Мне сложно оценивать, насколько это разумное решение, потому что риск все равно очень велик, но, учитывая их коллективные забеги по полям, это для них едва ли не единственный способ нейтрализовать — по крайней мере, попытаться — наши FPV-дроны.
Многие их недооценивали. С улыбкой смотрели на массовые забеги через поля. Но оказалось, что корейцы много чего умеют, а в процессе еще и быстро набираются опыта. При этом хочу отметить, что, как и месяц назад, северокорейцы продолжают действовать исключительно пехотными группами. Техники им не дают.
Видно, что они пытаются учиться у россиян некоторым вещам, в том числе обращению с местным населением. Все уже, наверное, посмотрели видео, как они забегают в дом и выгоняют оттуда местных жителей, чтобы самим спрятаться от дронов.
Смекалка у них работает. Думаю, в том числе для этого их и отправили на войну — чтобы откатать свои навыки и привезти на родину большое количество информации о том, как выглядит изнутри современная война. Не удивлюсь, если их уже сейчас массово обучают работе с FPV-дронами, потому что уже понятно, что прямо сейчас это главное оружие на поле боя.
— Насколько велики потери северокорейцев и соответствуют ли они, на ваш взгляд, заявленным Зеленским и разведкой Южной Кореи 3–4 тысячам?
— Лично я с очень большим скепсисом отношусь к любым подсчетам потерь с любой из сторон, потому что реально на поле боя подсчитать их достаточно проблематично. Тем более это касается северокорейцев, которые воюют за Россию под фейковыми документами. Если они попадают, скажем, в больницы Курской области, то регистрируются там как жители Тывы, на которых выданы их документы.
Понятно одно, что раненых всегда больше, чем убитых, особенно с учетом той тактики, которую используют корейцы. Они выбегают в поле в большом количестве, на разном расстоянии друг от друга, прилетает снаряд — кто-то погибает сразу, но большинство получает осколочные ранения.
Даже когда мы сами смотрим с воздуха, зачастую очень тяжело определить, сколько реально раненых, ведь не все тяжелые, не все остаются лежать на земле. С воздуха также сложно разобрать, где россияне, а где корейцы. Отсюда и мой скепсис по всем этим цифрам.
Сейчас очень распространены самоубийства северокорейцев, чтобы не попасть в плен. Они действительно убивают себя и порой делают это самыми изощренными способами. В плен они не намерены сдаваться вообще. Им проще убить себя любым способом, они пытаются это сделать даже не имея под рукой никакого оружия. Я не могу пока этого рассказать, но случаи были совершенно дикие, можете мне поверить.
Поэтому к тем пленным, которых все-таки удалось захватить нашим бойцам, было самое трепетное и осторожное отношение. Мы очень волновались, доедут ли они живыми до Киева, потому что был реальный страх, что они исхитрятся убить себя.
Не знаю, с чем связана такая тяга к суициду — то ли это установка непосредственно из Пхеньяна, то ли им россияне уже что-то рассказали, но сдаваться в плен они категорически не намерены и так просто не будут. Если бы было иначе, мы бы увидели не двух пленных, а уже сотни.
— Недавно в соцсетях и СМИ большой резонанс вызвала попытка ВСУ контратаковать в направлении Большого Солдатского. Кто-то даже назвал это началом нового контрнаступления украинской армии. Как вы можете прокомментировать эту информацию?
— Очевидно, что была попытка продвинуться в определенном направлении: наши нащупали слабое место и попытались вклиниться в российскую оборону. Однако по состоянию на сегодня те три километра, на которые мы вклинились, россияне снова вернули под свой контроль.
Село Русское Поречное, через которые украинские подразделения прошли, атакуя в направлении Большого Солдатского, сейчас, к сожалению, практически полностью под контролем ВС РФ.
— Совсем недавно было много разговоров об ударах КАБами, которые россияне нанесли в непосредственной близости от интерната, где живут суджане и перебравшиеся в город жители близлежащих сел. Вам что-нибудь известно об этом случае?
— С недавних пор мы, обычные солдаты, вообще не имеем доступа к этому интернату и к местным жителям, которые находятся там. Этим занимается непосредственно комендатура. Я не знаю точных причин. Предполагаю, что наше командование просто хочет не допустить присутствия украинских военнослужащих рядом с этим зданием, чтобы не привлекать к нему внимания и не вызвать по нему удара со стороны ВС РФ.
Если раньше к этому зданию можно было подъехать и выгрузить продукты местным, то примерно три недели назад комендатура запретила это делать. Рядом каких-либо серьезных военных объектов я точно не наблюдал.
Знаю, что в соцсетях россияне активно обсуждали какое-то здание, обложенное мешками. Однако, насколько я помню, оно в таком виде стоит здесь чуть ли не с августа. А может быть, мешками его обложили еще и сами россияне до нашего прихода. То есть это не говорило о наличии там какого-то штаба.
Вообще же штаб ВСУ, о котором писали в соцсетях — это очень громкое слово. Если говорить о каком-то командном пункте, то логично, что он не будет располагаться настолько близко к линии фронта. Не стоит забывать, что от интерната до линии боестолкновений остается буквально 3–4 километра, поэтому никакого штаба с генералами там быть не могло.
Даже если это было просто место дислокации военных, то в подвале могло находиться не такое большое их количество, чтобы рисковать своими гражданами и кидать туда два-три КАБа.
Более того, когда россияне бьют таким весьма неточным оружием, как КАБ, они должны были понимать, что рядом находится единственное крупное здание, где живут мирные жители, десятки гражданских. Там постоянно находилось не менее 70 человек, плюс постоянно приходили еще люди, чтобы погреться и получить продуктовые наборы.
То есть те, кто принимал решение выпустить КАБы, наверняка понимал, к каким трагическим последствиям для самих россиян мог привести этот удар. Это еще раз подчеркивает отношение российских военных к своим же согражданам. Они наверняка отдавали себе отчет, что, ударив туда, они не убьют нашего генерала, но могут убить минимум 70 гражданских лиц.