Встреча на фронте

Прохоровское поле - символ стойкости и мужества советского солдата.
50 дней с 1 июля по 23 августа 1943 продолжалась Курская битва, одна из крупнейших сражений Второй Мировой войны. На сравнительно небольшом пространстве с невиданным доселе ожесточением и упорством с обеих сторон бились более 4 миллионов человек. В бои была вовлечена основная часть орудий, танков и самолетов. Курское сражение не зря называют еще одним переломным и поворотным, после него Гитлеровская армия неудержимо покатится на запад и больше не сможет наступать крупными силами, а красная армия отсюда начнет победоносный путь до Берлина.

Первое, что я увидел — замкнутое тесное темное пространство. Стоял немыслимый для меня грохот. Когда картина в глазах более-менее стала проявляться из белых мутных пятен, я понял, что нахожусь внутри железного механизма. Я взглянул на свои руки: левая была в белом платочке с пропитанной кровью в ладони. Издали стремительно приближался неприятный гул, который приближал неизбежное. Добавился свистящий звук, который закончился шумным взрывом, и меня немного отдернуло и я потерял равновесие и перевесился в переднюю часть железной машины. В неведении, что происходит, хотелось спрятаться, лечь куда-нибудь на дно. Паническая оглядка и учащенное дыхание. Внезапно я увидел мужчину, он сидел неподвижно: голова откинута назад, руки обвисли вниз. В темноте я не смог отчетливо разглядеть его. Он не откликался на мои голоса и подергивание по руке - я понял, что этот человек был мертв. Впереди были небольшие прямоугольные окошки. Они были запылены, и разглядеть мне ничего не удалось. Различные рычаги, боеприпасы большого калибра и датчики натолкнули меня на мысль, что я нахожусь в танке. Когда я разглядел головной убор покойного механика, я окончательно убедился в этом. Сердце билось учащенно, будто стремилось вылететь наружу.

За пределами механизма доносились звуки ревущих моторов, тот же гул множества самолетов, выстрелы, повсеместный грохот. Прислушиваясь к звукам, я смотрел на рычаг, который находился на потолке. Он был округлый и едва виднелся, предположительно это был выход. Теперь я не решался подойти к нему. Вдруг там еще хуже? Что, если я в безопасности? Спустя пару минут раздумий и борьбы с нерешительностью, которые длились вечность, я все-таки выбрался наружу.

Последующая картина, которую я увидел, больше напоминала кадры из документальных фильмов о войне. Огромное холмистое поле, вдалеке виднелись деревья, неба и солнца практически не видно, повсюду туман войны из пыли и едкого дыма. Мысли потоком хлынули искать ответы на беспорядочные вопросы, которые перебивали друг друга, глядя на ту обстановку развернутых боевых действий, в которых я каким-то образом очутился. Через пару минут ко мне вплотную подъехал советский танк, я это понял по окраске и русской надписи на корпусе. Из небольшого внешнего люка появилась смуглая голова в черном шлемофоне, и этот солдат что-то мне крикнул — я ничего не расслышал. Затем голова спряталась, и через несколько секунд из люка вышел красноармеец и подбежал ко мне. Я увидел солдата, лет тридцати. Лицо было пропитано черным густым маслом.
— Как тебя зовут, боец?
Я что-то промямлил, да так, что сам не услышал своего голоса.
Он схватил меня, сидящего у кромки горящего танка, и потащил в соседний танк. Я грохнулся на железный пол, затем он дал мне воды и обрызгал меня.
— Ну, что там? Живой? — спросил кто-то впередисидящий. В его твердом голосе я уловил казахский акцент.
— Да, живой! Чуть потерянный, ну ничего, скоро должен оклематься, — четко ответил ему человек, который притащил меня.
Танк тронулся и поехал дальше. Солдат сел слева от меня и начал копаться в радиоаппаратуре. Я почувствовал острую головную боль, и меня сильно потянуло ко сну, голова откидывалась назад. Спустя некоторое время раздался очередной взрыв, и меня сотрясло. Танк продолжал движение, периодически совершались выстрелы из пушки. Мой слух уже привык и перестал остро реагировать на все происходящее. Становилось темно, звуки заглушались и мое сознание … медленно т-е-р-я-л-о-с-ь

Открыв глаза, я увидел потолок цвета хаки. В голове все гудело, руками я нащупал перевязочные бинты на моей голове. Я хотел оглядеться, но было больно поворачивать голову. Доносились душераздирающие крики из дальней части палатки. Повсюду беготня, движение. Странный запах, в котором смешались и запах крови, и спирта, и крахмала. Врач в очках и в марлевой повязке, перекрывавшей нижнюю часть лица, подошел к соседней койке. Слышалась беседа с рядом стоящей медсестрой:
— Контузия. Как его фамилия? — спрашивает спокойный мужской голос.
— Акчабаев Досберген, машинист танка, родом из Шу … — отвечала медсестра. Беседа шла около трех минут. Некоторые слова я не понимал, некоторые не слышал. Врач что-то говорил об отправке солдата домой.
Услышав фамилию и собравшись с мыслями, изо всех сил, невзирая на боль, я повернул свою голову. Боль постепенно стихала, когда я долго смотрел на перевязанного смуглого казаха. Изображение очень расплывчато. Казалось, что это тоже лицо, что первым выглянуло из люка, прибывшего на мою выручку танка.

Я понял, что это был мой дедушка лишь тогда, когда уже смотрел на белый знакомый потолок своей квартиры. Сон был невероятно реалистичным и стал моим любимым и самым запоминающимся. Жаль, что я был сразу же ранен и не смог нормально повоевать хотя бы во сне.

Мой дед, который воевал в самом крупном танковом сражении в истории — Курской дуге, был контужен в бою. На войне с 1941 года - имеет большое количество наград и медалей. Впоследствии демобилизован в родной город.


Он умер в 1986 году. У него осталось 6 детей, 13 внуков, 20 правнуков.