𝚂𝚊𝚗

“ Ты сказал, что сделаешь меня счастливым, сделаешь нас счастливыми, что мы проживем эту жизнь вместе. Но знал бы ты какой я счастливый когда просто нахожусь рядом с тобой, когда смотрю на твою улыбку, твой смех это лучше любых мелодий. Ты говорил, что улыбка и смех спасут этот мир. Твоя улыбка и твой смех спасали меня, но не могут спасти тебя. Я очень люблю тебя. Ты так много сделал для меня. Сколько шрамов ты смог зашить в моем сердце, словно ты опытная швея, так умело ты обращался с иглой. Помнишь как мы познакомились? В той церкви на вершине горы, ты что-то фотографировал там, но внутрь никогда не заходил, мне всегда было интересно почему, ответ всегда был одним: "моя душа слишком черна для свящённых мест" Как у ангела может быть черная душа?

А помнишь наше первое свидание? Как мы пошли в кото кафе где тебе понравилась одна кошечка, вроде бы её звали Семицветик, такая трехцветная и как ты хотел ее забрать, был готов даже заплатить за неё.

Я был готов с тобой проходить курсы которые тебе прописал психотерапевт, лишь бы тебе стало лучше, Уёни. Каждый день я писал тебе, приносил тебе еду под дверь. Я молился Богу чтобы с тобой все было хорошо и ты открыл мне те чертовы двери. Есть только мы, Уёни. Мы, а не ты один. Ты не один я всегда был и буду возле тебя. Прошу тебя, открой двери завтра. Я тебя очень люблю, Уён, вместе мы справимся со всем”

На письме виднелись пятна от ручки и еле заметные следы от давно высохшей влаги. С собственных глаз начала течь та же горячая и соленая вода.

Холодный февраль. Холод, окутывает тебя с ног до головы от которого ты не сможешь сбежать как бы не старался. Сан приходил каждый день, стоял у двери по несколько часов и просил открыть двери.

Юноша думал, что у них все впереди, что они встретят свою вторую весну вместе, что он сможет подарить ему красивый, пышный и пахучий букет его любимых цветов, что он сплетет ему венок из одуванчиков, старательно вплетая в него другие цветочки.

- Санни уходи, пожалуйста. - совсем тихо было слышно по ту сторону двери

Парень подскочил с места и притулился к двери. - Я уйду когда ты откроешь, пожалуйста Уёни.

Ответа так и не было слышно. Опять гробовая тишина за стальной дверью. Хотелось быть возле него, прижать к себе, медленно гладить по голове и говорить, что все будет хорошо.

Год назад Уёну поставили клиническую депрессию, она стремительно развивалась и с каждым днем ему становилось хуже. Становилось хуже и Сану. В первые месяцы все шло хорошо, он принимал антидепрессанты и казалось, что вот-вот и он вернется в спокойную жизнь.

Лучше так и не стало. Постоянная апатия, голодание и суицидальные мысли стали его верными друзьями на оставшуюся жизнь. Тогда же и появились первые порезы на руках.

- Уёни, ты можешь со мной поделиться переживаниями. Вместе мы со всем справимся. - Сан сидел возле него на бортике ванной, перевязывал порезы на руке.

- Сан-а, давай расстанемся. - холодным тоном сказал юноша.

- Почему? Я что-то не то сделал? - Сан сжал его руку, обеспокоенным взглядом пробежался по уже красному бинту, нежно проведя рукой.

- Я ничего не чувствую. Буквально ничего. Здесь - он указал на свое сердце - ничего нет. Я не могу любить тебя как ты этого заслуживаешь. Я твоя обуза. Я бесполезен. - сильнее сжимая ткань на груди говорил Уён. Горячие слезы стекали по его щекам, оставляя соленый след. В уголках глаз уже были видны белые полосы от частых слез.

- Не говори так Уёни, - Сан повернул его к себе за плечи, - ты не моя обуза и ты не бесполезен, я люблю тебя, твоя любовь самая чистая я и мечтать не мог о таком, - стирая слезы продолжал говорить парень.

- Я ненавижу тебя Чхве Сан, лучше бы ты бросил еще тогда когда мне поставили диагноз я бы уже умер в этой ванной. - Уён поднял на него заплаканный взгляд, его тело дрожало, - как ты можешь любить такого как я? Сан я ничтожество, я никто.

В тот вечер Сан всю ночь крепко обнимал Уёна, шепча, что он любит его и что без него жить не сможет.

На следующее утро, когда Чхве вернулся с продуктами из соседнего магазина, в квартире стояла гробовая тишина. Было слышно ритм часов, как ветер листы на столе. За окном шумели дети на площадке.

- Уён я дома. - громче сказал Сан. Он обошел все комнаты, но нигде не было парня.

Чхве заходит в ванную. Кровавые пятна остались на белом, пушистом ковре, окрашивая его. Рука окрасилась в темно красный. В некоторых местах кровь подсохла и неприятной корочкой закрывала открытые раны. Сан быстро бросился к юноше, доставая его из холодной воды, быстро набирая телефон экстренной службы.

Следующие месяцы полностью стерлись с его памяти, только обрывки где бледный, как лист бумаги, Уён смотрит на него и улыбается говоря, что все хорошо и нет повода беспокоиться. Он проходил курсы у своего психотерапевта, пил антидепрессанты. Как позже Сан узнал, что он смывает их в туалет или выплевывает все назад. Сан хотел спасти Уёна, но Уён не хотел спасаться.

В следующий раз Чон не пустил его к себе.

Утром 4 февраля ему позвонили и сказали, что Чон Уёна больше нет в живых, причина смерти самоубийство.

- мне очень жаль.- послышалось из того конца и звонок оборвался.

Прошли месяца. Дни шли очень долго, Сан каждый день приходил в квартиру Уёна, вдыхая еще не выветрившийся запах. Все осталось на своих местах, весь беспорядок, все фотографии в шкафу и на стене. Снимки это единственное напоминание, что Уён когда-то тут был, когда-то жил.

Чхве заходит в квартиру, не обращает внимание на идеальную чистоту, движется прямиком в комнату.

- Уёни? - перед ним стоит его любимый Уён, в его любимой черной футболке. Его живой Уён стоит перед ним.