Е́toile écarlate. Начало.
Глава 1
— Мари, солнышко моё, ты завтра пойдёшь на забастовку?
— Конечно, Никки, мы ещё вчера с девочками из студенческого профсоюза договорились. — Молодая девушка подошла к письменному столу и развернула скрученный ватман.
«Нет пенсионной реформе!», красовалась чёрная надпись на белом фоне.
— Вот, это я утром написала. Правда здорово получилось? — Студентка задорно посмотрела на юношу
— Да, очень классно. Ты большая молодец. — Никки подошёл к девушке и нежно обнял.
— Куда это вы собрались? — раздался скрипучий женский голос.
— Ой, Бабушка Ирма, а мы и не заметили как ты вошла. — произнёс юноша, нехотя отрываясь от своей возлюбленной. — А мы вот на забастовку собрались. Ты же слышала, что сейчас профсоюзы активно агитируют выходить рабочих и студентов на улицы и устраивать митинги?
— Конечно слышала. Ещё на прошлой неделе в новостях сообщали о массовых забастовках из-за увеличения пенсионного возраста. Эх, ежели бы не старость я бы сама вышла, — старушка тяжело вздохнула и присела в кресло.
— Ой, Бабушка Ирма, вы всё на себя наговариваете. Вам всего-то 73, — защебетала Мари — пойдёмте с нами, пройдётесь вместе с нашей группой. Говорят, полиция пожилых людей не трогает.
— Ой нет, внученька, я уже своё отходила в молодости. Эх, тогда я была такая же активная и весёлая как ты, Мари. И мне тоже казалось, что я способна изменить весь мир. — бабушка снова тяжело вздохнула.
— А расскажите что-нибудь из вашей молодости, — в голосе девушки звенел неподдельный интерес — вы всегда так интересно рассказываете о своём прошлом!
Мари опустилась на диван и уставилась на старушку горящими глазами. Ох уж этот взгляд, под таким тают сердца всех бабушек мира! Но кроме детского восторга бабушка Ирма увидела в глазах внучки и ещё что-то, может быть, и впрямь свою ушедшую молодость.
— Да бабуль, расскажи нам, про май шестьдесят восьмого, — произнёс Никки усаживаясь рядом с любимой.
— Ну что ж, ежели вы так хотите, то слушайте, — начала рассказывать бабушка. — Было это очень давно, когда я была ещё совсем молодой, мне было даже меньше, чем вам…
И Ирма Бернар, погрузилась в долгие воспоминания.
— Ирма, вот ты где, а я тебя повсюду ищу! — раздался звонкий голос в гудящей толпе студентов.
На оклик обернулась молоденькая, лет 18-ти, девушка в клетчатом платье и с короткими тёмно-русыми волосами.
— Ой, Луиза, а я уже думала, что ты не придёшь.
— Ещё чего, я не собираюсь оставаться в стороне, когда по Парижу широкими шагами ступает настоящая революция!
— Ой, ну у вот так сразу и революция, — Ирма скептически посмотрела на подругу, — я лично считаю что, такие радикальные подходы не совсем правильны. Мне кажется, что достаточно для начала сменить правящую верхушку и уже станет получше.
Луиза попыталась возразить, но гул толпы внезапно усилился — в холл университета Сорбонны вошла процессия из пяти студентов, и нескольких преподавателей, в одном из которых угадывался сам ректор университета Жан Рош. Толпа перед ними начала расступаться.
Процессия дошла до середины холла и остановилась перед импровизированной кафедрой. Ректор поднялся на трибуну и пророкотал.
— Господа студены, я вас очень прошу, разойдитесь по учебным комнатам. Не нарушайте порядок!
В ответ из толпы раздались возмущённые крики, свист и в мужчину полетела скомканная бумага.
— Господа студенты, — ректор изо всех сил старался перекричать толпу — я по-хорошему прошу, прекратите митинг и разойдитесь по классам, иначе я буду вынужден вызвать полицию.
«Не напугаешь!». «Живыми не сдадимся!». «Нет обществу спектакля, и власти капитала!», раздавались крики из толпы. Свист усилился, а в ректора начали бросать книги, ручки, карандаши и прочие канцелярские принадлежности.
Ректор раздосадовано плюнул, спустился с кафедры и под громкий хохот удалится в сопровождении нескольких преподавателей.
Вместо него на кафедру взобрался высокий юноша, пришедший в составе процессии.
— Ой, Ирмочка, смотри, это же Ксавье Ланглейд, он один из основателей движения «22 марта»! — воскликнула Луиза.
— Здравствуйте товарищи, я студент Нантского университета. — Заговорил оратор, и его голос, отражённые от высоких витиеватых колон, эхом раскатился по пустым коридором университета. — Я и мои товарищи приехали чтобы поддержать вас, так как узнали, что вы хотите устроить митинг против закрытия нашего университета. Поэтому нам хотелось бы напомнить, почему мы устроили забастовку, и за что вы, поддерживая нас, выходите на митинг. Мы вышли для того, что бы вернуть нам свободу, свободу которая записана у нас в конституции, но которая постоянно у нас отбирается. Нет, мы не хотим абстрактной свободы, которую обещают либералы, подразумевая свободу торговли и эксплуатации других людей. Нет, мы выступаем за полную свободу от эксплуатации человека человеком, ведь это именно она заключает в себе те нечеловеческие условия труда, в которых приходится работать нашим, да и не только нашим, согражданам. И в которых будут работать и некоторые из нас, а в последующем и наши дети. Ведь это она заключает в себя патологическое стремление империалистических стран к тотальному экономическому завоеванию всего мира, в том числе и военному, путём прямого уничтожения как своего, так и чужого населения. И это именно она заключает в себе те причины, по которым урезаются права и свободы не только обычных работяг, но и нас, простых студентов. Вплоть до таких глупостей в виде раздельного проживания студентов в зависимости от пола. Что мешает нам не только строить отношения, но и создавать семьи.
Ланглейд перевёл дыхание и сделал пару глотков воды. Вокруг стаяла мёртвая тишина, все с ожиданием смотрели на студента.
— Во время войны мой отец был партизаном, — продолжил студент, — и он всегда мне говорил: «Мы сражались за свободу, за свободу от фашизма, который был высшим проявлением бесчеловечности той системы, в которой мы жили. Фашизм мы победили, но система осталась. И теперь нам остаётся либо ждать когда в нашей стране возникнет новая вспышка этой заразы, либо бороться с ней, пока она находится в зачатке». Раньше мне казалось, что отец заблуждается и мы живём в замечательном мире, а потом я присмотрелся к этому миру и понял, что ростки фашизма никуда не делись. Мало того, сама система порождает их! Иначе откуда в стране, которая почти четверть века назад была освобождена от фашистского гнёта, взялись нацистские движения, которые обещают помочь властям в борьбе с бастующими и «повесить коммунистов на деревьях». Поэтому мы не требуем банальной смены одного президента на другого. Мы считаем, что это всего лишь часть спектакля. Как писал в своей последней книге Ги Дебор: «Дело в том, что борьба за разные виды власти, установившиеся ради управления одной социально-экономической системой, проявляется как официально признанное противоречие, на самом деле принадлежащее к действительному единству — и единство это существует, как в мировом масштабе, так и внутри каждой страны.» То есть, кто бы ни сел в действующей системе на «трон» Франции, он будет всего лишь ещё одним актёром в спектакле и не более. А мы хотим прекратить этот спектакль, сломав систему и построив другую! За это мы и встаём в полный рост! Надеюсь, вы с нами!
Парень замолк, и вокруг раздались оглушительные аплодисменты и одобрительные возгласы.
— Айда на улицу! — раздался громкий крик из толпы. И студенты рекой хлынули к выходу из здания.
