the taste of his perfume
метки: повседневность, прелюдия, забота/поддержка, упоминания алкоголя
чонин представлял это как мирные и относительно спокойные посиделки за парой баночек пива. что такого страшного может произойти? но вот он широким движением языка лижет чью-то шею, и в сердце уже совсем неспокойно.
напиваться до такого состояния абсолютно точно не входило в планы чонина. он представлял это как мирные и относительно спокойные посиделки за парой баночек пива, где они поболтают, посмеются, устроят небольшой балаган — как же без этого. но похоже он забыл об одной важной детали — и так шумные и невыносимо приставучие в обычной жизни парни под действием алкоголя становились ещё прилипчивей и ещё громче.
пьяный хёнджин был гиперактивной проблемой, а вкупе с быстро опьяневшим чанбином и джисоном, который смог отхлебнуть только глоток из чужой бутылки, но зато опьянел от чужой хлещущей через край энергии, их милое сборище превратилось в настоящую катастрофу. поначалу чонину и самому было очень весело. такая расслабленная атмосфера, визги и хохот, смешные кривляния хёнов очень затягивали. а его танцы в стиле пьяной бабули вызвали такую оглушительную реакцию, что чонину захотелось дурить и балаганить с ещё большим размахом, чтобы услышать смех и подбадривания от любимых друзей.
потерять бдительность в такой обстановке было делом необычайно простым. пустые банки и бутылки тут же заменялись полными, и чонин оглянуться не успел, как оказался на диване в состоянии овоща. круговерть лиц и мигание гирлянд только добавляли топлива к разгорающейся головной боли и тошноте, так что он крепко зажмурился.
голова шла кругом, заставляя комнату кружиться вслед за ней. чонин плаксиво замычал, вытянув губы, и упал лбом на чьё-то крепкое плечо. он смутно помнил, кто сидел рядом с ним, его это уже и не интересовало. всё, чего ему хотелось сейчас, это провалиться в сон и забыться на несколько часов, а ещё, чтобы диван наконец перестал уплывать из-под скрещенных в позе лотоса ног.
— йена, тебе плохо? тошнит? — участливо поинтересовались над ухом.
— голова кружится, — бессвязно пробормотал тот.
он неловко завозился, пытаясь совладать с собственными щиколотками. те никак не подавались, и это вынудило его снова замычать — то ли возмущённо, то ли жалобно. с тихим смешком ему помогли распутать и опустить ватные ноги. чужие ладони мягко прошлись по голеням и для верности крепко прижали ступни к твёрдой поверхности.
чонин ощутил лёгкие похлопывания в районе коленей. должно быть, это был жест поощрения, но он этого не понял. земля коварно продолжала уплывать, заставляя желудок опасно поджиматься. чонин недовольно захныкал, вяло дёрнув руками.
— всё ещё плохо? давай тогда сядем вниз.
как он оказался на полу в чужих крепких объятиях, чонин и не понял. просто на мгновение потерял опору под собой, а после уже ощутил твёрдость ламината. пол был тёплым и надёжным, и качать действительно стало меньше. он расслабленно выдохнул и откинул голову на плечо, оказавшись аккурат напротив чужой шеи.
от кожи пахло приятно и очень знакомо. разжиженный алкоголем мозг отказывался работать, и вспомнить, кому принадлежит столь манящий парфюм, никак не удавалось. впрочем, эта мысль не особо терзала чонина. он вообще не был уверен, что о чём-то думал в тот момент, когда ткнулся носом под чужую челюсть и внезапно широко провёл языком. наверное, хотел попробовать этот парфюм на вкус. оказалось чуть солёно.
— ох, — оглушительно громко раздалось над ухом. — пойдём-ка спать, чонин-а, тебя уж совсем развезло.
земля снова покинула своё законное место. чонин ощутил давление под коленями и лопатками, а затем — сильную тошноту. кажется, он даже отключился на мгновение, а когда пришёл в себя, то чуть не завизжал от испуга, вцепившись в чужие плечи. размякшему от алкоголя мозгу показалось, что его сбросили со скалы. но короткое мгновение свободного падения завершилось всего-навсего мягкими подушками.
— тише-тише, всё в порядке, йени, — зашептали ему успокаивающе.
ладонь нащупала твёрдость мышц. у этого человека были крепкие округлые бицепсы, напрягшиеся, стоило их обладателю попытаться отстраниться. это было приятно — трогать и мять их в руках, гладить горячую гладкую кожу. чонин протестующе замычал, когда его попытались отцепить.
короткий смешок, последовавший за этим, чонин пропустил. матрас чуть прогнулся под чужим весом, и он оказался вплотную к тёплому сильному телу. кровать превратилась в утлую лодчонку, качающуюся на волнах разбушевавшегося моря, а человек рядом был спасительным кусочком земной тверди. чонин прильнул ближе, стремясь зарыться лицом в уголок между шеей и плечом, и блаженно улыбнулся, вновь почувствовав приятный аромат.
— боже, йена, как же ты пьян. трезвым ты не позволил бы этого сделать.
на талию легла тяжёлая рука, пригвождая к постели, и это послужило своего рода якорем. море чуть успокоилось, а чонин тут же уснул, растёкшись в чужих успокаивающих объятиях, дарящих облегчение.
как же хотелось пить. язык был сухим и шершавым как наждачная бумага. чонин очнулся с этой мыслью, но тут же всё позабыл, осознав, к кому сейчас прижимается. в нос ударил знакомый до боли аромат парфюма. голова наконец заработала, и с нарастающим стыдом чонин вспомнил, как несколько часов назад облизал чужую шею, стремясь попробовать его на вкус.
в комнате царил полумрак — ещё даже не начало светать. видимо, чонин поспал всего пару часов, но этого времени ему хватило, чтобы высоко закинуть ногу на чужое бедро, удобно устроив колено над тазобедренной косточкой. такая откровенная поза смущала, и он поспешно и неуклюже завозился, пытаясь отстраниться.
сильнее сжалась ладонь на талии. человек рядом с ним тоже завозился и сонно замычал, просыпаясь. и этим человеком был чан.
— йена, — сонно прохрипел он. — уже проснулся? как себя чувствуешь?
уши почему-то заложило. чонин видел, как двигались чужие полные губы, как мелькнул в их уголке язык, смачивая пересохшую кожу, но не слышал ни звука. не получив ответа, чан придвинулся ближе, вопросительно изогнув брови, а чонин окончательно потерялся. возникшее после пробуждения минутное смущение пропало вслед за всеми мыслями.
он положил ладонь на чужую щёку и несколько раз медленно провёл большим пальцем. в голове стоял странный шум, будто помехи на старом радиоприёмнике. чаново лицо было так близко, чонин всё смотрел на него, смотрел — без всяких мыслей и тревог, а потом внезапно поцеловал.
потянулся к нему всем телом и прижался в невинном, почти детском поцелуе к чужим слегка приоткрытым губам. те были мягкими и тёплыми, и отстраняться от них совсем не хотелось. чан выдохнул ему прямо в рот с каким-то неясным надрывом и, скользнув ладонью к талии, притянул ближе. их ноги соприкоснулись, но не желая на этом останавливаться, чан сильнее нажал коленом, втискивая его между чониновых бёдер.
от запредельности ощущений снова закружилась голова. но в этот раз чан не стал его опорой, а стал тем, кто выбил всю почву из-под ног, когда навалился сверху и углубил поцелуй. его пухлые губы двигались так поспешно и хаотично, что чонин едва успевал отвечать. казалось, старший просто не знал, за что хочет схватиться в первую очередь. прихватывал то верхнюю, то нижнюю губу, прикусывал и оттягивал, осыпал короткими чмоками и влажно проводил языком.
ещё не до конца спавшее опьянение только усилилось. не ведая, что творит, чонин проскользнул ладонями под чанову футболку, задирая её до ключиц. руки двигались словно сами по себе, оглаживая пылающую кожу живота и груди, перебираясь за спину, чтобы потянуть ткань ещё выше. с тяжёлым дыханием чан отстранился, чтобы рывком отбросить смятую на плечах футболку.
его покрытый испариной торс влажно блеснул в свете пробивающихся сквозь окно огней города. чонин уставился на него, скользя взглядом от проступающего пресса к тонким косточкам ключиц, всё выше, пока не встретился с чужими насмешливыми глазами.
— и что дальше ты будешь делать, йена?
чан лежал рядом, привстав на локте, и явно не собирался ничего предпринимать, предоставляя ему выбор. его грудь всё ещё тяжело вздымалась, и чонину вдруг вспомнилось, с какой жадностью тот ответил на поцелуй. это придало уверенности, и он приподнялся, вынуждая чана сделать то же самое. его руки ухватились за чужие и потянули под подол своей футболки, неспешно направляя их вверх и позволяя чану уже самому вести ладонями вдоль торса.
от осторожных прикосновений его тёплых пальцев становилось щекотно. чонин мелко вздрагивал и невольно ёрзал от какого-то странного нетерпения, почти незаметно подаваясь грудью вперёд. не выдержав этого внутреннего зуда, он жалобно замычал и, вновь схватившись за чужие запястья, потянул вверх.
через секунду футболка слетела с его тела, а из головы вылетели остатки здравого смысла. он и сам не заметил, как оказался на чужих коленях, тесно прижимаясь кожа к коже, лишь запомнил ухмылку чана и то, как он с оттяжкой толкнулся языком под нижнюю губу. рваный выдох ещё не успел покинуть рта, а чонин уже поспешно и жадно целовал его, ухватившись за плечи.
щёки пылали огнём, и даже прислонённые к ним горячие ладони казались прохладными. нежными касаниями чан опустился от щёк к шее, затем вдоль спины к талии и наконец остановился на тут же напрягшихся бёдрах. первый тихий стон утонул в поцелуе, когда старший крепче сжал пальцы, оставляя на скрытых джинсами ляжках следы своей несдержанности.
— хён, — сам не зная зачем, потерянно выдохнул чонин.
чужой взгляд — тёмный, затуманенный — прожигал насквозь. от этого взгляда пересохло в горле и потяжелело в паху. море вновь разволновалось, и, повинуясь мерным взмахам его волн, чонин качнул бёдрами, ритмично потираясь о чана. всё тело горело, но чан был будто ещё горячей. его мощная шея под губами и твёрдый рельеф пресса под ладонями обжигали не хуже раскалённых углей.
— йени, — горячо выдохнул старший, за плечи отстраняя его от себя. — остановись. я хочу заняться с тобой сексом, когда ты будешь полностью трезвым и точно всё запомнишь.
— я и сейчас не забуду, хён, — пробормотал тот куда-то в линию челюсти.
— чонин, — чанов голос был твёрд и непоколебим. со всей серьёзностью он заглянул ему в глаза и в противовес этому нежно погладил по щеке, смягчая свою строгость.
смятая постель вновь приняла их в свои объятия. в голове ещё стоял туман возбуждения, и разогретое алкоголем и поцелуями чониново тело коротко вздрагивало от контакта с чужой обнажённой кожей.
чан неспешно гладил его по спине, задерживаясь у поясницы, и постепенно прикосновения его ладони перестали волновать, а начали вновь успокаивать. лоб тронуло поцелуем — мягким и медленным, и когда чан отстранился, чонин ещё долго ощущал фантомное присутствие его губ на коже. с этим ощущением он и провалился в сон, даже сам не заметив как.
чонина разбудила невнятная возня под боком. позади него с сонным мычанием ворочался чан, путаясь ногами в сбитой простыни. тяжёлый вздох влажно осел между лопаток, а потом чонин ощутил, как он ткнулся лбом как раз в том месте, где остался весомый след от его дыхания. ватное после сна тело сразу же испуганно окаменело, и чан наверняка заметил, как напряжённо замерла его спина.
— йена, — мягко позвал он, и чонин не смог не откликнуться на его голос.
у чана было помятое от постели лицо и спутанные ото сна волосы. перед их посиделками он выпрямлял их, но сейчас они вновь начали завиваться. от этого очаровательного утреннего вида сердце кольнуло нежностью. хотелось прижаться к нему, запустить пальцы в его примятые кудряшки, погладить красный след от подушки на его щеке и, конечно же, поцеловать.
но после событий этой ночи, которые помнились ему с необычайной для количества выпитого алкоголя ясностью, чонин не знал, как следует себя вести. не был уверен, что имеет на всё это право. если хён скажет, что их поцелуи и ласки были лишь пьяной ошибкой, ему придётся принять это, как бы тяжело не было на душе.
к счастью, хён так не сказал. одним сильным движением, заставившим чонина удивлённо охнуть, он притянул его за талию и ткнулся носом в щёку, оставляя на ней мягкий долгий поцелуй. сердце восторженно забилось, но, когда чан наклонился, чтобы поцеловать уже в губы, чонин смущённо увернулся.
— ничего, ночью она тоже была.
— не переживай. это не помешало мне понять, какой ты на самом деле сладкий, — заигрывающе приподняв брови, ухмыльнулся чан.
— боже, хён, ну что за кринж, — отчаянно простонал чонин, спрятав горящее лицо в ладонях.
хриплый после сна чанов смех завибрировал совсем рядом. чонин робко взглянул на него сквозь пальцы и встретился с самой мягкой нежной улыбкой и ласковыми глазами. не улыбнуться в ответ было просто невозможно.
где-то в соседней комнате раздался шум, завопил чанбин, и дьявольским смехом разразился сынмин. жизнь пошла своим чередом, но сейчас, в отличие от всех прошлых дней, чонин мог наслаждаться поцелуями своего хёна, сколько угодно трогать его округлые бицепсы и, уткнувшись в шею, пробовать его парфюм на вкус. и даже почти не смущаться.