не ходи в лес
метки: au, фэнтези, мифы и мифология, вымышленные существа
неумолчный скрип корабельных сосен пугал, будто деревья стонали и плакали о чьей-то участи. и хорошо бы, если не об участи чонина, затянутого в лесную чащу невидимой злой рукой.
здесь никого нет, у меня просто богатое воображение, твердил себе чонин. здесь только птицы да белки всякие, это они шумят между деревьев.
неумолчный скрип корабельных сосен пугал, будто деревья стонали и плакали о чьей-то участи. и хорошо бы, если не об его. поднялся ветер, раскачивая ещё сильнее далёкие верхушки, возводя вой сосен в абсолют. хлопнула крыльями и расхохоталась какая-то птица, вынуждая испуганно вжать голову в плечи. перед глазами выскочил крупный замшелый камень, появился так резко, будто бросился под ноги.
чонин отчаянно простонал и упал на колени. он сразу узнал этот камень, мох на нём порос странным спиралевидным узором будто на раковине улитки. то, что он увидел его ещё раз, могло значить только одно — он ходит кругами. блуждает в этом чёртовом лесу весь день, топчется на одном месте словно заколдованный.
— не-ет, — заныл чонин, чувствуя подступающую волну истерики.
глубоко задышав, он попытался взять себя в руки, но руки эти мелко тряслись и могли разве что вцепиться в землю, полную прелых листьев и хвои. внезапно он почувствовал присутствие кого-то ещё рядом. ощутил это так ясно и точно, что весь задервенел. сердце бешено застучало где-то в голове, заглушая все остальные звуки, лес закружился перед глазами, зачаровывая ещё сильнее. этот кто-то стоял позади и точно пялился на чонина. затылок сразу заболел, словно чужой взгляд был осязаемый и весомый.
— ты заблудился? — раздался встревоженный голос.
чонин резко с замахом обернулся, не давая себе времени испугаться ещё сильней. и правда человек. мужчина, даже парень. просто молодой парень, кудрявый и симпатичный, с бледным взволнованным лицом. одет, правда, странно, неподходяще для лесной глуши — в нежную тонкую рубашку со шнурком на шее, обвязанным несколько раз. но это ничего, чонин ведь и сам не лучшим образом выглядит — весь ободранный, в перепачканной школьной форме, которую не стал снимать перед прогулкой.
— нет, — ляпнул чонин с испугу. — я просто гуляю тут.
— а-а, вот оно как, — протянул незнакомец. — дак я тоже гуляю. меня чан звать, а тебя?
— чонин, — промямлил тот. — и я… я правда заблудился.
чан неопределенно хмыкнул, глаза его сверкнули чем-то опасным. но чонин потряс головой, велев себе не придумывать ещё большей нелепицы.
— ещё бы не заблудиться, когда сам блуд тебя водит.
— какой блуд? куда водит? — непонимающе спросил чонин. несмотря на странные слова нового знакомого, он внезапно почувствовал себя таким защищенным, будто теперь всё будет хорошо, скоро он выберется отсюда и побежит домой.
— известно какой — тот, что с дороги сбивает. а водит он, куда ему захочется. может, в болото какое топкое ведёт или в чащу непролазную. а может, просто смеётся над тобой и кругами водит.
— о, ясно, чудеса фольклора, — пробормотал чонин, ни капли не поверив в эти сказки. — а ты знаешь дорогу до посёлка?
— знаю, я и сам оттуда, — улыбнулся чан, совсем не обидевшись чужому неверию. — идём, провожу тебя.
и они пошли, сопровождая свой поход хохотом от всевозможных весёлых историй, рассказываемых чаном с такой комичной серьёзностью, что чонин уже задыхался и икал от смеха, держась за чужое плечо. но смех сразу же оборвался, стоило им выйти к уже знакомому камню-улитке. чонин остолбенел, тупо уставившись на него.
— мы что, опять кругом обошли? — спросил он.
— видимо так и есть, — легкомысленно отозвался чан. — пойдём.
спустя полчаса камень снова радушно встретил их. чонин нахмурился. становилось уже не до смеха.
— чан, ты точно знаешь, куда идти? — напряжённо спросил он.
— конечно знаю. пойдём же, чего на него пялиться.
в этот раз чонин внимательно следил за дорогой, уже не доверяя чану. всё шло хорошо, деревья хоть и были везде одинаковыми на первый взгляд, всё же отличались друг от друга. и чонин отчётливо видел, что здесь они ещё не проходили, а значит, точно идут не по кругу. задрав голову, он рассматривал проглядывающее сквозь ветви сосен небо. день клонился к закату, солнце совсем слегла выглядывало из-под еловых лап, лаская мягким светом встревоженное чониново лицо.
внезапно под ноги что-то бросилось. коротко вякнув, чонин запнулся грязным кроссовком и упал, ободрав шишками локти. нахмурившись, он опустил взгляд. это был замшелый крупный камень со странным спиралевидным узором будто на раковине улитки. его прошиб холодный пот. чан стоял над ним и насмешливо улыбался. взгляд его был холодным-холодным.
— ты… это ты меня кругами водишь! — зло воскликнул чонин, поднявшись на ноги. — придумал каких-то блудов и теперь издеваешься надо мной!
— это не я издеваюсь, — серьёзно сказал чан.
— да, конечно! это кикимора болотная! — выплюнул чонин. — знаешь что, пошёл ты. и без тебя выберусь.
сказав это, он развернулся и размашисто зашагал прочь, бубня себе под нос проклятья. оставшись один, чан усмехнулся и, присев на тот же камень, приготовился ждать. недолгим было его ожидание. вскоре раздался треск, и из поросли молодого ельника выпал чонин. замер, уставившись на чана, и молча развернулся. чтобы через какое-то время выйти из кустов можжевельника с другой стороны от камня.
не выдержав, он подошёл к чану и плюхнулся рядом, прислонившись виском к широкому плечу. раздался всхлип. скосив глаза, чан всмотрелся в чужое перемазанное лицо. крупные слёзы, скатываясь, оставляли на нём грязные борозды. вздохнув, он положил ладонь на мягкую щёку, с осторожностью поглаживая и растирая следы слёз.
— у те-тебя такая холодная рука, — всхлипывая, пробормотал чонин, накрывая её собственной ладонью. — так приятно.
чан замер, с тоской вглядываясь в вечереющее небо. сюда, до этого злополучного камня, солнце уже не добиралось. густые тени деревьев тянули свои лапы к подошве их обуви, стремясь заглотить их ноги. скрип и стоны сосен звучали утомлённо, уступая место проснувшимся новым ночным звукам.
— уже совсем скоро стемнеет, чонин. блуд не отпустит тебя, если не выберешься до полуночи, — грустно сказал чан.
чонин поднял голову, не отпуская чужих пальцев.
— что же делать, чан? — отчаянно спросил он.
— ч-что?! — взвизгнул чонин, неосознанно прикрываясь руками.
— снимай одежду, говорю, будем выворачивать.
дрожащими руками чонин судорожно выворачивал собственные трусы наизнанку, пока чан расправлялся с его рубашкой и брюками. он сидел всё на том же камне, стеснительно сдвинув ноги, прикрываясь. чан на это только хмыкнул, но комментировать не стал. наконец надев перешнурованные слева направо кроссовки, он встал, готовый идти за чаном. теперь не верить ему не было причин. здесь явно творилось какая-то чертовщина.
тёмные ветви сомкнулись над их головами, принимая под свою сень. рядом шуршал и копошился кто-то невидимый, пугая чонина. он прижался ближе к чану и вцепился в его крепкую ладонь, снова удивившись её холоду. треск сухих сучьев, ворчание и уханье сопровождало их поход. стало совсем темно, стволы деревьев выныривали из мрака прямо перед лицом, вынуждая двигаться медленно и осторожно. небольшой пролесок, показавшийся из-за разлапистой ели, встретил их призрачным лунным светом.
— уже недолго осталось, — сказал чан.
чонин открыл было рот, намереваясь спросить, до чего именно осталось недолго — до конца пути или до полуночи, но краем глаза уловил мелькнувшую фигуру. луна отражала достаточно света, чтобы предметы на прогалине давали тень. но существа, бросавшего на траву скорченную горбатую тень, не было. тёмный силуэт бесшумно двигался сам по себе, подбираясь к замершим парням. онемев от ужаса, чонин вжался в чана, обхватив его руками и спрятав лицо в ледяной шее.
— чур меня, пек тебя! — выкрикнул чан непонятные слова.
это странное заклинание подействовало, и тень шмыгнула под защиту деревьев, сливаясь с царившим под ними мраком. чонин прерывисто дышал, оглушенный встречей с потусторонним существом. он вжался носом под чанову челюсть — туда, где должен был биться пульс. но там было тихо. он медленно отстранился. чан смотрел на него с какой-то запредельной тоской. под этим обречённым взглядом чонин прислонил ухо к чужой груди — ничего. безмолвно и пусто. мёртво. его собственное сердце билось с ужасающей силой, стремясь, видимо, проломить рёбра.
— чан… — тихонько позвал он. — почему… почему ты такой холодный?
— прости, чонин, — шёпотом отозвался тот. — я не смогу проводить тебя до конца леса. но ты сможешь дойти сам, уже недалеко осталось.
— чан, — отчаянно позвал чонин, вцепившись в чужую рубашку. его губы дрожали. — что с тобой такое?
чан ничего не ответил. ласково перехватил чониновы пальцы своими ледяными и осторожно отстранил. потянулся к шнурку, обвитому вокруг шеи, и, ухватившись за конец, медленно развязал. с тихим шелестом ткань упала к их ногам, открывая вид на тонкую длинную рану, раскроившую чанову шею поперёк. эта рана была, очевидно, старая — тёмно-фиолетовая, почти чёрная, она уже давно не кровоточила, но и зажить не могла. потому что на мёртвом теле ничего не срастается вновь.
чонин поражённо пялился на этот след давней смерти и не мог вымолвить ни слова. все внутренности окоченели, сжавшись в страхе и неверии. чужой взгляд впился в его лицо, выискивая отголоски отвращения, ужаса и непринятия. но чонин наконец поднял голову, смело и открыто сталкивая их взоры. его ладонь нежно обхватила шею, прикрывая рану.
— ос-осторожней, — чуть заикнувшись, сказал он. — не занеси грязь.
— не волнуйся, мне уже нечего бояться, — облегчённо рассмеялся чан. — я… умер уже давно, тебя ещё не было на свете.
чонин всхлипнул. горячие слёзы вновь расчертили его юное лицо, но он упрямо стёр их, запрещая себе плакать.
— пойдём, чонин, я провожу тебя до конца пролеска, а дальше будет тропа, беги по ней и ни за что не оборачивайся.
чан взял его за руку, задавая направление. чонин всё не мог перестать пялиться в его бледное лицо, а потому постоянно запинался и оступался, попадая в ямы и рытвины. на краю прогалины они остановились.
— иди скорее, чонин, — сказал чан, отпуская ладонь. — скоро полночь, тебе нужно успеть выбраться из леса.
— я останусь здесь — в месте, где умер когда-то. ни о чём не переживай, это ведь просто чудеса фольклора, — хмыкнул чан. — и не ходи больше в лес, чонин.
чонин коротко прижался к чанову телу, прошептал едва слышное спасибо его ледяной шее и, отпрянув, рванул за можжевеловые кусты. тропа прыгнула ему под ноги словно заждавшийся верный пёс. он бежал что есть силы вперёд, а сердце тянуло его назад — ворваться на эту поляну, встряхнуть как следует чана за плечи и закричать ему в лицо что значит умер?
вот же ты — стоишь тут, говоришь со мной, держишь меня за руку, спасаешь от неведомых тварей, волнуешь моё сердце! ну почему, почему я не расспросил чана обо всём раньше? корил себя чонин. было столько времени, пока мы блуждали среди деревьев, а я даже не задался вопросом, откуда чан здесь взялся, в этой глуши.
вся иррациональность происходящего не укладывалась в чониновой голове. мифологическая лесная нечисть, живые мертвецы, заклинания и этот запрет — не ходи больше в лес, чонин…
чонин выпал из леса и, пробежав по инерции ещё несколько шагов, остановился. позади, из глубин чащи раздался приглушённый разочарованный вопль. все волоски на теле встали дыбом от ужаса, но чонин не обернулся, помня чужой наказ.
дома его — грязного и ободранного — встретила рыдающая мать и строгий обеспокоенный отец. утопая в их объятиях и поцелуях, чонин чувствовал себя опустошённым и каким-то странно спокойным, будто возвращение домой никак его не трогало. выжатый этим днём и лесом досуха, он уснул быстро и крепко, видя во сне стонущие мачты сосен и холодные оберегающие руки.
спустя неделю он стоял на опушке леса, вглядываясь в просветы деревьев. лес обманчиво дружелюбно шумел ветками и пел сладкими голосами птиц. обласканный полуденным солнцем, он казался приветливым и самым обычным — без блуда, без страшных теней и без чана.
с чаном он или без — сейчас проверим, мрачно подумал чонин и смело шагнул под сень проглотившего его леса.
*блуд — лесной дух в славянской мифологии, который сбивает путников с дороги, водит их кругами или заманивает в чащу или болото.
*пек — бог пекла (ада), кровопролитий и всяческой беды, противостоять ему может только чур. чур — охранник домашнего очага, бог благополучия, единственный, кто может проникать в пекло, чтобы спасти затянутых туда хитростью добрых людей. отсюда и выражение "чур меня (защити), пек тебя (забери)"