Комментарий Владимира Шварца к монографии Георгия Сафарова:

Ссылка на оригинал http://daniyarov.kg/2020/04/25/georgiy-safarov-kolonialnaya-revolyu/

Каждому гражданину Киргизии (Кыргызской Республики) и тем иностранцам, которые интересуются историей кыргызского народа, хорошо известно, какие события подразумеваются под словом Уркюн, чем он былы вызваны и когда начались. Но, наверное, мало кто сможет четко ответить на вопрос, когда завершился этот трагический эпизод национальной истории и какие обстоятельства позволили киргизам-беженцам в полном объеме восстановить свое право жить на родной земле. А между тем у этого переломного момента есть специальное название — «туркестанская земельно-водная реформа 1920-1921 годов». С учетом же исторической значимости и содержания этой реформы правильнее было бы называть этот этап так, как его назвал один из главных инициаторов и участник тех событий — «колониальная революция».

Этот термин ввел в политический лексикон соратник и близкий друг лидера РКП(Б) и «вождя мирового пролетариата» В.И. Ленина, ныне почти забытый член Российской коммунистической партии (большевиков) Георгий Иванович Сафаров. Именно так — “Колониальная революция” — назвал он свою монографию, которую яростно критиковали, пока автор был жив и на свободе, а после того, как в 1936 году его репрессировали — просто изъяли из библиотек и спрятали в Спецхране почти на 70 лет.

Центральной мыслью работы Г.И. Сафарова является утверждение, что в Семиречье для ликвидации старой имперской машины управления потребовалось не две — Февральская и Октябрьская — революции, а три. Вот эту третью революцию, которую в значительной степени сам он и осуществил в 1920-1921 годах, Г.И. Сафаров и назвал «колониальной».

Любая революция заключается в свержении власти одной социальной группы (класса) людей, и захвате управления представителями другой группы населения. Февральская революция свергла власть царя, помещичьей аристократии и назначенных ими местных администраций; Октябрьская революция лишила власти ставленников буржуазии. В результате этих двух переворотов в России к началу 1918 года к власти пришли «партии революционного пролетариата» — большевики и их союзники -левые эсэры, которые объявили, что их главная цель — ликвидировать эксплуатацию человека человеком. Но в далеком от центра Туркестане не было ни буржуазии, ни пролетариата, ни большевиков. Поэтому там выпавшую из рук Временного Правительства власть «подобрала» та часть населения, которая на момент свержения тот момент была самой сильной и вооруженной социальной группой в Семиречье. А таковыми в результате «киргизского восстания» и Уркюна были русские крестьяне-переселенцы, то есть прибывшие из российских губерний европейцы-колонизаторы. В силу последовавшей после падения Временного правительства полуторагодовой оторванности Туркестана от центра эта часть семиреченского населения получила возможность укрепиться во власти и занять все ключевые посты местного управления. В результате туркестанское общество стало еще более эксплуататорским, чем было до 1917 года, причем эксплуататорами стали практически все европейские переселенцы, а эксплуатируемыми — исключительно коренные жители.

Специфической особенностью этого периода было то, что бывшие русские крестьяне и даже казаки, захватившие в начале 1918 года всю полноту власти в Семиречье, стали величать себя исключительно «большевиками» и «коммунистами», органы власти — Советами народных депутатов, а свою власть — Советской. Вот и получилось, что большевикам, прибывшим в Туркестане в 1919 году с мандатом от ЦК ВКП(б) для освобождения трудового народа от эксплуататорского гнета, пришлось там бороться… с «большевиками» и даже свергать их «Советскую власть». При этом главными противниками прибывших из европейского центра России партийцев, — их в Семиречье так и называли «центровики» — стали исключительно представители русского «трудового крестьянства». Так себя любили именовать переселенцы, хотя на самом деле это были в основном кулаки, в том числе бывшие семиреченские и уральские казаки, отхватившие огромные наделы земель и перешедшие в статус крестьян.

В монографии «Колониальная революция» все эти сложнейшие хитросплетения семиреченских событий 1918-1920 годов описаны очень подробно и доходчиво. Г.И. Сафаров и после 1921 года писал и издавал публицистические работы, в том числе, посвященные национальному вопросу, в частности, солидный труд «Национальный вопрос и пролетариат». Но в этой и других более поздних работах он выступал как теоретик и пропагандист марксизма и мировой революции, они не были привязаны к какому-либо региону. В то время как у монографии 1921 года есть подзаголовок «Опыт Туркестана» и, соответственно, она является скорее историческим эссе, чем политическим или публицистическим трактатом.

Главным достоинством монографии Г.И. Сафарова является то, что она написана не исследователем, а участником событий. Причем написана эта работа по свежим следам. Это не «воспоминания» и не «мемуары», а свидетельства очевидца, точнее даже — участника событий. Поскольку автор начинает свою работу с описания событий февраля 1917 года, «Колониальную революцию» вполне можно считать продолжением часто упоминаемых в наших исследованиях событий 1916 года работы Г.И. Бройдо «Моё показание прокурору Ташкентской судебной палаты». Тот факт, что оба автора придерживались сходных политических взглядов, делает такую связь еще более обоснованной.

Георгий Сафаров находился в Туркестане с октября 1919 года по август 1921 года. Первые полгода он был комиссаром, то есть — руководителем, агитационно-инструкционного поезда «Красный Восток», который несколько месяцев курсировал по железным дорогам Туркестана. У руководства этого передвижного партийного органа были не только пропагандистские задачи, Г.И. Сафаров имел право решать кадровые вопросы в местных партийных органах, смещать и назначать секретарей местных ячеек РКП(б), принимать и рассматривать жалобы населения на местных начальников, ходатайствовать перед административными и карательными органами о принятии мер по отношению к партийным и советским деятелям, обвиняемым в должностных нарушениях. Знания и опыт, накопленные комиссаром агитпоезда за время поездки, стали веским основанием для решения Политбюро от 21 марта 1921 года о включении Г.И. Сафарова во второй состав знаменитой Комиссии ВЦИК и ЦК РКП(б) по делам Туркестана (Турккомиссии). Основанием для такого назначения послужило то, что он уже был знаком с реалиями региона и был более компетентен в этом отношении, чем остальные «турккомиссары» второго состава (Г.И. Сокольников, Я.Х. Петерс, Л.М. Каганович). Кроме того, за время работы поезда «Красный Восток» Г.И. Сафаров успел сработаться и с членами первого состава Турккомиссии — В.В. Куйбышевым, Я.Э. Рудзутаком и М.В. Фрунзе, которые оставались некоторое время в Туркестане после обновления состава комиссии.

Практически с первых дней участия в работе Турккомиссии Г.И. Сафаров стал заниматься «коренизацией» власти в Туркестане. Этим термином «центровики» называли комплекс мероприятий по выявлению среди коренного населения людей, способных не только воспринять идеи большевизма, но и, приняв на себя всю полноту власти, активно и неуклонно проводить эти идеи в жизнь. Совершенно естественно, что первым и главным следствием «коренизации» должен был стать массовый приход в органы власти всех уровней представителей местных народов — киргизов, казахов, дунган, уйгуров (таранчинцев). И только после этого могло реально начаться возвращение коренным жителям утраченных в предшествующие 4 года земли и собственность, как это уже предписывалось декретом ТУРКЦИК от 4 марта 1920 года (об этом нами готовится отдельный материал), и вновь заняться хозяйственной деятельностью наравне с русскими крестьянами. Ясно, что последних такая перспектива категорически не устраивала. А потому без силовых методов, без «революции» добиться этого было невозможно.

Обо всём этом рассказывается в монографии «Колониальная революция». Чтобы лучше понять автора, нужно учитывать, почему и для кого он написал монографию.

«Коренизации» власти на окраинах РСФСР как краеугольному камню партийной национальной политики глава Советского государства уделял много внимания и постоянно следил за ходом ее проведения в жизнь. Особенно заботился о том, чтобы назначаемые на периферию большевики правильно и четко следовали его указаниям.

Г.И.Сафаров был близко знаком с В.И.Лениным еще задолго до революции, можно даже сказать, что они были друзьями. О близости этих людей достаточно сказать, что в 1917 году Г.И. Сафаров вернулся из эмиграции в Россию в том же «пломбированном вагоне», в котором ехал из Швейцарии и лидер большевиков. Вследствие этих отношений вполне обоснованно утверждение, что Г.И. Сафаров точно и полно знал и понимал взгляды председателя Совнаркома в части национальной политики вообще, и на ее восточный сегмент — в частности. Вполне возможно, что, будучи лично осведомленным о состоянии дел в Туркестане, бывший комиссар «Красного Востока» в некоторой степени даже способствовал формированию ленинских взглядов по этим вопросам. В журнале исходящей корреспонденции ленинской канцелярии имеется запись от 5 сентября 1921 г., свидетельствующая о том, что В.И. Ленин обращался в редакцию газеты «Правда» с просьбой срочно прислать ему подготовленную к публикации сафаровскую статью о Туркестане.

Когда же деятельность Г.И. Сафарова на восточной окраине РСФСР начала вызывать жесткую критику и на него посыпались жалобы, В.И. Ленин неизменно высказывался в том смысле, что «Сафаров прав».

Примечательно, что с ленинским мнением о правоте Г.И. Сафарова посмел поспорить наркомнац И.В. Сталин, которому по должности следовало быть самым компетентным человеком в вопросах национальной политики. В ответе на ленинский запрос Сталин дал крайне негативное, более того — оскорбительное, заключение, написав среди прочего: «…Ему [Сафарову] нельзя давать самостоятельной руководящей работы, ибо он сам нуждается в руководителе». Но председатель Совнаркома проигнорировал этот выпад наркомнаца и одобрил не только содержание, но и методы действий Г.И. Сафарова по борьбе с колонизаторством в Туркестане.

Как уже упоминалось выше, после энергичных действий по смещению переселенческих хозяйств и расселению киргизов-беженцев в Пржевальском и Пишпекском уездах, осуществленных под руководством Г.И. Сафарова, на него обрушился вал критики: его обвиняли в экстремизме и… национализме. Причем такие обвинения звучали не только в жалобах согнанных с ранее захваченных земель кулаков и казаков, но и в донесениях товарищей по партии, включая председателя Турккомиссии М.П. Томского и ее члена Я.Х. Петерса, являвшегося представителем всесильной Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (ВЧК).

М.П. Томский докладывал в ЦК ВКП(б), что Г.И. Сафаров, формально соглашаясь с линией партии в национальном вопросе, на деле же проводит националистическую линию в вопросах земельной реформы, препятствует переселению русских в Туркестан в связи с голодом, а в вопросе о НЭП (новой экономической политике) отклоняется от партийной линии, считая, что в Туркестане НЭП следует применять «постольку-поскольку». В письме М.П. Томского, которое иначе, как доносом назвать трудно, даже содержалось обвинение в том, что «своевольный» член Турккомиссии проводит «неправильную ориентировку киргизов против узбеков». В совокупности это означало, что Г.И. Сафаров игнорирует решения высшего партийного органа, нарушает партийную дисциплину, и вообще, якобы, разжигает национальную рознь.

Председателю Турккомиссии вторил член этой комиссии и по совместительству главный чекист Туркестана Я.Х. Петерс, который писал, обращаясь лично к В.И. Ленину: «… определенной группой работников за спиной которой стоял Сафаров, велась недопустимая травля против центра, выразившаяся иногда в открытых насмешках против ЦК РКП(б). Сафаров сумел себя поставить мучеником за киргизское дело. Рудзутака, Томского и меня за кулисами рекламировал как скрытых колонизаторов, хотя по существу мы совершенно открыто проводили ту политику, которую наметил т. Сокольников, и которую одобрили в ЦК РКП(б)». В том же письме Я.Х. Петерс утверждал, что «сафаровщина» — это та же «рыскуловщина», уже осужденная и отвергнутая партией, с той разницей, что «рыскуловская власть объединяла в себе больше узбекское население, а сейчас на каждом шагу выдвигаются киргизы, и это вызывает уже сейчас сильное осложнение: национальные группировки, национальную борьбу между узбеками и киргизами».

К хору обвинителей примкнул и Я.Э. Рудзутак, который в докладе ЦК ВКП(б) писал, что Г.И. Сафаров, «взявшись со свойственным ему жаром за проведение земельной реформы, сплошь и рядом забывал основной принцип — национальное равенство — и стал проводить реформу по чисто националистической линии. В Семиречье начался настоящий крестовый поход против русского населения».

Обвинения были очень серьезные и все коллеги Г.И. Сафарова по Турккомиссии требовали немедленно убрать его из Туркестана. Но В.И. Ленин, хотя и слышал доводы оппонентов своего старого знакомого, но упорно не хотел применять к нему какие-либо репрессивные меры. Чтобы разобраться в конфликте председатель Совнаркома хотел получить заключение третьего, независимого партийца, мнению которого он мог доверять. Сначала В.И. Ленин хотел привлечь для этого Г.Я. Сокольникова, хорошо знакомого с положением дел в Туркестане. Но тот отказался, сославшись на то, что он, как бывший Председатель Турккомиссии, а, следовательно — непосредственный руководитель Г.И. Сафарова может быть также обвинен в необъективности, и потому разбираться в Туркестане «… должны ехать люди менее причастные к семиреченской реформе, чем я.»

В.И. Ленин согласился с этим мнением и направил разбираться в ситуации еще одного авторитетнейшего члена партии — А.А. Йоффе. О многом говорит «инструкция», которую дал последнему предсовнаркома, направляя его в Туркестан:

«… от себя лично, чтобы разобраться в вопросе хорошенечко, просил бы особое внимание уделить (в Вашем докладе или в особом дополнении к докладу) вопросу защиты интересов туземцев против «русских» (великорусских или колонизаторских) преувеличений. Отношение туземцев к Сафарову? Факты, факты и факты.
Сами туземцы (сторонники Сафарова)? Имена? Стаж? Авторитет? (Факты, факты…) Сумеют отстоять себя? Наверняка? И против такого ловкого и твердого и упрямого человека, как Томский? Сколько таких?..»

Эти беглые, но четкие указания не оставляют сомнений в том, что для В.И. Ленина главным в этой истории было не столько защитить Г.И. Сафарова, сколько не навредить реализации его плана «коренизации» власти в Туркестане, то есть передачи всех органов управления в руки представителей коренного населения. На решение этой задачи были нацелены все действия Турккомиссии, пока ее возглавлял Г.И. Сокольников.

Когда Г.И. Сафаров узнал обо всех обвинениях в его адрес (включая, надо полагать, и аттестацию, данную ему Сталиным), он, будучи человеком, безусловно, импульсивным, крайне разнервничался и написал В.И. Ленину почти истерическое письмо с отказом вообще участвовать в партийной работе. На это проявление слабости В.И. Ленин ответил хоть и жестко, но дружески-успокоительно:

т. Сафаров!

Не нервничайте, это недопустимо и позорно, не барышня 14 лет. Я передал Ваши письма Сокольникову, которого буду предлагать в ЦК послать в Туркестан разобрать дело. Говорил с Сокольниковым и установил (entre nous!) его согласие на вздорность начатого против Вас дела. Не нервничать. Продолжать работу, ниоткуда не уходя. Уметь деловито и спокойно подбирать материалы против начавших нелепое дело.
Ваш Ленин

И, конечно же, как это было с каждым, к кому обращался В.И. Ленин, Г.И. Сафаров успокоился и занялся тем, что порекомендовал ему сделать старый и добрый партийный товарищ: он засел за строгое изложение всего, что узнал и понял, находясь в Туркестане.

Результатом этой «деловитой и спокойной подборки материалов» и явилась предлагаемая читателям монография «Колониальная революция» — самое полное и объективное изложение всех проблем и трагедий, которыми была переполнена жизнь киргизского народа до того, как туда пришла настоящая, большевистская, а не «колониальная» Советская власть.

И еще один, может быть неожиданный, но, на наш взгляд, очень важный исторический урок этой истории. Описанные выше обстоятельства «дела Сафарова» наглядно демонстрируют кардинальное различие в том, как реагировал на потоки доносов и обвинений в адрес своих соратников В.И. Ленин, и какова была реакция на подобные бумаги И.В. Сталина. Представляется, что уже в этом эпизоде, как в волшебном шаре, можно увидеть, как возникали и как развивались после смерти В.И. Ленина все будущие провокации, стравливание, доносы и, как завершение, — репрессии, которые вошли в истории под названием «сталинщина».

В заключение надо сделать еще одно замечание.

На нашем сайте несколько месяцев назад была размещена статья В.Л. Гениса «Депортация русских из Туркестана в 1921 году». Эта написанное в 1996 году и основанное на архивных документах исследование имеет подзаголовок «Дело Сафарова», то есть в нем речь идет об авторе представляемой монографии. Статья В.Л. Гениса, как было отмечено в предваряющем ее нашем комментарии, написана с позиций антибольшевистского великодержавного шовинизма. Такой взгляд на ленинский период советской истории (1917-1922 г.г.) был весьма моден и востребован после развала СССР и потому доминировал в «историографической публицистике» на переломе XX и XXI веков. Предвзятость автора статьи выразилась в обильном цитировании «слезных» писем семиреченских кулаков, жаловавшихся на «Жоржика» (так дружески звал своего соратника В.И. Ленин и так панибратски именует его совершенно не знакомый с Г.И. Сафаровым «литератор» В.Л. Генис). В этих жалобах описываются «унижения и истязания», которые якобы допускал Г.И. Сафаров при восстановлении справедливости в отношении киргизов, изгнанных с родной земли в 1916-1918 годах. В статье вскользь упоминается, что «дело Г.И. Сафарова», говоря современным языком, развалилось при его рассмотрении в Центральной контрольной комиссии (ЦКК ВКП(б). Но при этом В.Л. Генис «забывает» указать, что это произошло потому, что информация о «бесчинствах Сафарова», приведенная в жалобах и докладных записках из Туркестана, была признана надзорным партийным органом ложной и клеветнической. В статье не приведены какие-либо подробности слушаний, состоявшихся в РКК ВКП(б) по этому делу, и у читателя создается впечатление, что большевики просто «пожалели» своего товарища. Что категорически не соответствует действительности, так как на самом деле практически все обвинения были отклонены как неподтвердившиеся.

В контексте нашего представления работы Г.И.Сафарова важно заметить, что в статье В.Л. Гениса, наполненной негативными оценками в отношении Г.И. Сафарова, имеется одна условно позитивная ремарка. Автор в скобках отмечает «…монография [Г.И. Сафарова] «Колониальная революция» стала первой капитальной работой по истории революционного движения в Туркестане и не потеряла своей ценности и поныне». Однако, поименовав научный труд главного антигероя своей статьи и признав его «ценность», В.Л. Генис не приводит ни слова из этой монографии, целиком посвященной тем самым вопросам, которые, судя по названию, должны были быть исследованы в статье «Депортация русских из Туркестана в 1921 году». На самом же деле В.Л. Гениса больше интересует «склока», которая возникла в связи с «революцией», осуществленной Г.И. Сафаровым в Семиречье.

Г.И. Сафаров же в своей монографии все эти внутренние трения в верхнем эшелоне РКП(б) не затрагивает, зато сложнейший узел классовых, национальных, сословных и социальных противоречий, который завязался в 1917-1921 годах в Семиречье, в работе «Колониальная революция» разбирается очень подробно и внятно. И с первых же страниц становится ясно, почему эта работа ленинского протеже целый век с одной стороны «не потеряла ценность», а с другой — была изъята из научного оборота и практически не цитировалась.

Хорошо известно, что у дотошных читателей любое умалчивание вызывает дополнительный интерес. Заинтересовались и мы, а потому решили найти монографию Г.И. Сафарова и ознакомиться с нею. И, как выяснилось, поступили совершенно правильно. Потому что, по нашему мнению, совпавшему в данном случае с мнением Г.Л. Гениса, «Колониальная революция» — это замечательная работа, и ее следует прочесть всем, интересующимся историей киргизского народа. Полагаем, что читатели сафаровской монографии сами поймут, почему ее положения проигнорировал В.Л. Генис. А также разберутся почему этот «литератор»-шовинист, несмотря на признание партийным судом обвинений в адрес Г.И. Сафарова клеветой, именует работу, проделанную последним в Семиречье, «бесчинством» и «неблаговидной деятельностью», то есть пытается реанимировать клевету, развенчанную почти век назад.

Ну и о самом главном, на что мы рассчитываем, публикуя работу Г.И. Сафарова. Нам кажется, что благодаря ей в киргизском обществе появится ясность в вопросе — когда, как и благодаря кому было положено начало преодолению страшных последствий Уркюна, и сделан первый реальный шаг к обретению киргизским народом национальной государственности.