Национальная политика советской власти по преодолению последствий восстания 1916 года в северном Кыргызстане: 100 лет изучения
Оригинал статьи был первоначально опубликован в книге «Великая российская революция, 1917: сто лет изучения [Текст] : материалы Международ. науч. конф. (Москва, 9–11 октября 2017 г.) / отв. ред. Ю.А. Петров ; Рос. ист. о-во ; Ин-т рос. истории Рос. акад. наук ; Гос. ист. музей ; Федеральное арх. агентство . – М. : [ИРИ РАН] , 2017».
В год столетия Великой Октябрьской революции, подводя итоги исторических исследований в Кыргызстане, можно констатировать, что так и не получило должного внимания исследование национальной политики советской власти по преодолению последствий восстания 1916 года как со стороны гражданского общества, так и академических кругов. Поскольку именно благодаря национальной политики советской власти были устранены за короткий срок последствия колониальной политики Российской империи, главное — последствия «Уркуна» (Великого Исхода), благодаря чему российская революция в нашей республике и сегодня определяется как «Великая Октябрьская социалистическая революция». На наш взгляд, в рамках реализации Указа Президента Кыргызской Республики А.Ш. Атамбаева «О 100-летии трагических событий 1916 года»1, после проведения ряда научно-практических конференций, других научно-популярных, культурных мероприятий, захоронения останков жертв на местах массовой гибели людей, логическим продолжением должно было бы стать широкое освещение деятельности советской власти по преодолению трагических последствий 1916 года. Поэтому в рамках настоящей статьи, на основе историографического обзора трудов ученых нашей республики будет проанализирована степень разработанности проблемы преодоления последствий восстания 1916 года в первые годы советской власти.
В изучении истории восстания 1916 года главную роль сыграли доклады, посвященные 15-летию восстания, руководителей Киргизской АССР Б. Исакеева и Ю. Абдрахманова, которые, являясь беженцами, пережившими все ужасы «Уркуна», через свое субъективное восприятие представили трагические последствия восстания только в отношении кыргызского населения. Так, Ю. Абдрахманов, Председатель Совнаркома Киргизской АССР, констатировал в докладе, что в результате бегства в Китай, действий карательных отрядов убыль людей исчисляется примерно около 150 тыс. человек. Далее отмечал, что русское кулачество, потерпевшее некоторый материальный урон в восстании 1916 года, создавало отряды, которые ездили по аулам и убивали киргизов, захватывали земли киргизского населения после ухода их в Китай и образовывали самовольческие поселки2.
Секретарь Киробкома ВКП (б) Б. Исакеев в своем докладе, как и Ю. Абдрахманов, определял основные последствия восстания 1916 года также лишь в отношении беженцев и оставшихся на месте кыргызов3, то есть излагал основные направления деятельности советской власти по преодолению его последствий — организация специальных комитетов «комбеж», специальных пунктов снабжения хлебом, осуществление земельно-водной реформы, землеустройство киргизов-беженцев4. Он отмечал, что переселенческие хозяйства по своему имущественному положению были неоднородны, и допускал, что малоимущие среди них также могли пострадать от восстания5.
В то же время в сборниках документов о восстании 1916 года, опубликованных в Ташкенте, Москве, была зафиксирована информация о последствиях восстания для переселенцев. Так, во время восстания погибли 1342 мужчины и 1300 женщин, без вести пропали 1212 человек; среди новосельцев были разрушены мосты на реке Джергалан, один — на реке Большой Аксу, ряд мостов — на мелких речках Боомского ущелья; в пределах Пржевальского уезда сожжены 969 домов, разрушены 5 церквей, в двух селах сожжены школы Министерства народного просвещения (с интернатами для киргизских детей), 6 церковноприходских школ, уничтожены делопроизводство, кредитные товарищества и т.д.6 При бегстве в Китай киргизы уводили с собой женщин и детей переселенцев, точное их количество до сих пор не установлено; по данным генерального консула в Кашгаре от 1 декабря 1916 г., свыше 60 женщин и детей были освобождены из плена7. Пострадали кроме переселенцев представители других национальностей; по данным китайского правительства, во время восстания в Пржевальске было убито свыше 400 китайских подданных и разграблено имущество 4000 китайцев8.
Вышеприведенные статистические данные требуют критического анализа, насколько они соответствуют действительности. При этом фиксирование об этих явлениях информации в источниках позволяют утверждать, что от восстания, кроме кыргызов, пострадали и другие народы. Восстание явилось трагедией для всего населения, проживающего в этом регионе.
В этом плане представляет интерес позиция М. Белоцкого, первого секретаря Киргизского обкома ВКП (б), который в своей книге «Киргизская Республика» заявляет о том, что «Чрезвычайно важно отметить, что беззащитное русское население не пострадало от восстания. Сохранилось донесение, в котором указывается, что киргизы захватили несколько крестьянок с детьми в Пишпекском пригородном районе, но все они были отпущены без причинения им какого-либо вреда. Совершенно иная картина наблюдалась со стороны “славных” царских войск, которые с пушками и пулеметами шли против безоружного киргизского населения»9. Далее он, характеризуя достижения Киргизской Республики за 20 лет, оставил вне поля зрения деятельность советской власти по преодолению последствий восстания 1916 года.
Впервые в кыргызстанской историографии А. Чубуков в своем труде «Революционная борьба в северных районах Киргизии» обратил внимание на проведенные в этом направлении меры: «Местные органы советской власти провели огромнейшую работу по оказанию помощи ушедшим в 1916 году в Китай от преследования царских властей. В Семиреченской области был создан комитет по организации возвращения из Китая и оказанию им материальной помощи. Усилиями советских и партийных организаций за 1918 г. было возвращено из Китая несколько десятков тысяч киргиз, получивших лучшие земли на территории Нарынского, Пржевальского и других уездов Киргизии. Разрешается вопрос о переходе киргизского населения из кочевого в оседлое положение»10.
В целом, в 20—30-е годы ХХ в. были заложены основы для возникновения последующих научных концепций в изучении последствий восстания 1916 года, где главным следствием определялись результаты «Уркуна»; мероприятия советской власти по их преодолению анализировались в освещении их деятельности по оказанию помощи беженцам, их землеустройстве, а также в проведении земельно-водной реформы, в уравнении права пользования водой и землей между переселенцами и кыргызами. К сожалению, не был поставлен вопрос, насколько серьезными были убытки региона в социально-хозяйственной, культурно-образовательной сфере, какой ущерб понесли хозяйствующие, предпринимательские и промысловые субъекты, какие социально-культурные, образовательные объекты были безвозвратно уничтожены и какие в последующем были возрождены. Главное, что катастрофические последствия восстания стали трактовать, как трагедию только кыргызского народа, а не всего населения, проживающего в регионе.
В последующем, в советский период, при анализе и осмыслении исследования последствий восстания 1916 года в контексте национальной политики советской власти существенных изменений не произошло. В утвержденном плане-проспекте глав 2 тома «Очерки по истории Киргизской ССР (апрель 1917—1950 гг.)», предлагалось освещать рассматриваемый период вокруг следующих тем: «Уничтожение Советами Киргизии режима национального гнета и проведение в жизнь постановления правительства о свободном развитии народов России и равноправии их. Борьба против колонизаторских наступлений кулачества. Мероприятия по обеспечению землею киргизского дехканства. Организация советским правительством всесторонней помощи киргизам-беженцам из Китая и устройству их на Родине»11. В этом плане изложение в многотомной истории Киргизской ССР, написанной коллективом Института истории Академии наук Киргизской ССР, демонстрировало официальную идеологию по освещению восстания 1916 года в Северном Кыргызстане. Как и прежде, констатировалось, что общая численность коренного населения в результате восстания уменьшилась на 119 215 человек. Подчеркивалось, что «Массовое истребление коренного населения сопровождалось неприкрытым произволом, грабежом и угоном скота и уничтожением десятков и сотен аилов», но не были указаны масштабы последствий для всего населения (не только коренного) и величина хозяйственного разрушения края12. Такой подход в изучении истории восстания 1916 года повлиял на характер и направления проводимых в последующем исследований.
После распада СССР, в условиях деидеологизации исторической науки и плюрализма мнений ведущими учеными были написаны учебники для вузов «История Кыргызстана», где последствия восстания оцениваются уже в человеческом измерении среди кыргызского населения, а деятельность государства по их преодолению также остается вне поле зрения13. В этом плане следует отметить учебник, изданный Кыргызско-Российским славянским университетом, где впервые его авторами были изложены факты о последствиях восстания для переселенцев, «только в Пишпекском и Пржевальском уезде из числа мирных жителей было убито среди переселенцев 2277, ранено 834, пропало без вести и взято в плен 1364 человека, имущественно пострадали 6024 человека»14. В последующем доработанном издании также подчеркивалось, что восстание имело трагические последствия для всего населения, проживающего в регионе, правильно обращали внимание на то, что восстание 1916 года сопровождалось рядом кровавых межнациональных столкновений, от которых пострадала часть переселенческого и коренного населения края, что повстанцы нередко видели во всех пришлых русских, украинцах своих угнетателей, не особенно разбираясь в их социальной дифференциации и, как правило, отождествляли колониальных угнетателей со всей Российской империей и русским народом в целом15.
В вышеуказанных работах, к сожалению, не были освещены вопросы, как советская власть преодолевала негативные последствия восстания. В этом плане следует отметить учебник «История Кыргызской Республики» Дж.С. Бактыгулова и Б.Ч. Чокушева, которые изложили достаточно четко и доступно в рамках учебного пособия политику советской власти по оказанию помощи беженцам, открытию питательных и медицинских пунктов, а также охарактеризовали деятельность Особой комиссии ТуркЦИК и Комитета беженцев по устройству вернувшихся беженцев16.
Проводя обзор учебных пособий по истории Кыргызстана, предназначенных для студентов высших учебных заведений, изданных в советский и постсоветский периоды, в дальнейшем, на наш взгляд, необходимо изложить последствия восстания, как трагедии всего населения, кроме демографических, осветить масштабы разрушения во всех сферах развития региона, соответственно провести комплексный анализ деятельности органов советской власти по преодолению последствий восстания для всего региона. Такой подход может внести определенные изменения во взглядах молодого поколения, предложив объективную трактовку событий столетней давности, а именно, что восстание 1916 года было трагедией всего населения региона, в которой больше всех пострадали кыргызы.
В этом плане при использовании работы К. Усенбаева «Восстание 1916 года в Киргизии» следует учитывать, что она была написана к 50-летию Великой Октябрьской революции, и данная работа демонстрировала историческое значение ленинской национальной политики в судьбе кыргызского народа. Скорее этим можно объяснить, что в своем исследовании он на основе архивных источников приводит обширные данные о том, что «кулаки и другие представители царских колонизаторов часто собирались в группы или отряды и, вооружившись, выезжали в киргизские аилы, откуда возвращались с огромным количеством скота и награбленного имущества». Далее указывает, что при разграблении киргизского кыштака Утеген Пишпекского уезда увезли 826 одеял, 59 подушек, 251 национальный мешок, 183 шт. веревок, 96 ковров, 8 швейных машин, 141 тулуп, 29 шуб, 263 национальных халата, 13 тыс. пудов пшеницы и 27 тыс. руб. денег; далее перечисляет, что было жестоко разграблено и разорено население Каракечинской, Курманкоджинской, Абаильдинской, Саяковской, Сусамырской и других волостей17. Соответственно в конце раздела «Поражение восстания и его причины», исходя из установленных последствий, в наиболее общей форме дает характеристику деятельности советской власти по их устранению. В частности, освещает деятельность специальных комитетов, получивших название «комбежей» и занимавшихся сбором хлопка, продовольствия, скота, одежды, обуви, кошм, частей юрт и пр., а также «питательных пунктов» для оказания помощи голодавшим кыргызам на путях следования беженцев, по снабжению их хлебом; анализирует деятельность особой комиссии, учрежденной специальным приказом ЦИК Туркестанской ССР от 3 февраля 1920 г., для оказания помощи беженцам. На основе архивных документов показывает мероприятия советской власти по возвращению имущества, скота, самовольно захваченных после подавления восстания «кулаками-переселенцами»; также отмечает, что советской властью были приняты все необходимые меры по ликвидации национального недоверия между коренным и русским населением. Как одно из направлений преодоления последствий выделяет деятельность организации бедноты «Кошчи» и ее роль в проведении земельно-водной реформы18.
К.У. Усенбаев в наиболее общей форме констатирует общеизвестные демографические потери среди переселенцев, не анализирует масштабы последствий для других народов, проживающих в регионе, вне поле зрения остаются масштабы хозяйственного разорения региона. Тем самым, изучение последствий восстания проводилось, как в предыдущие годы, в основном как трагедия кыргызского народа, а не всего населения региона — русских, украинцев, белоруссов, татров, дунган, уйгуров и т.д. Поскольку труды К. Усенбаева до сих пор являются фундаментальными исследованиями по истории Кыргызстана в начале ХХ в., в том числе, единственными — по истории восстания 1916 года, то в последующих изысканиях кыргызстанские ученые придерживаются его концепции19. В этом плане следует выделить работу Д. Будянского «История беженцев-кыргызов (1916—1927 годы)», где впервые на основе широких архивных данных развернуто анализируется национальная политика советской власти по регулированию аграрных, национальных отношений, как важное условие решения проблемы беженцев, проводится анализ деятельности созданных для этой цели организаций (комбеж, питательные пункты и др.), освещается деятельность особой комиссии ТуркЦИК, а также, разделяя на несколько этапов возвращение беженцев в 1918—1927 гг., дается оценка в целом работе государственных органов20. Монография выиграла бы, если были бы отражены судьбы беженцев других национальностей, а также уведенных в плен русских, белорусов, украинцев, поскольку были отмечены отдельные случаи, когда на чужбине семьи создавали кыргызы и русские.
В целом, в советский период масштабы последствий восстания воспринимались как «Уркун» и связывали его, главным образом, с бегством кыргызов в Китай. Соответственно, в рассматриваемый период постановка проблемы и проведение комплексного исследования о последствиях восстания и целенаправленный анализ национальной политики советской власти по их преодолению не были актуальны, скорее, эту тему осознанно обходили21. Данная проблема в аспекте обустройства беженцев-кыргызов и ликвидации аграрной политики царской России освещалась в основном в рамках исследования истории Великого Октября, гражданской войны, осуществления земельно-водной реформы и государственного строительства22.
К сожалению, вне поля зрения осталась деятельность партийных и государственных органов по регулированию межнациональных отношений после восстания 1916 года, не была отражена разъяснительная работа, проведенная среди населения в целях успешного осуществления аграрных преобразований23, не раскрыта роль культпросветучреждений, проводивших огромную работу, благодаря которой межнациональные отношения не были обострены24. Эти вопросы, так же, как и в других исследованиях, излагались с классовой позиции, национальная политика также рассмотривалась только в аспекте выравнивания прав между народами25. Об этом свидетельствует Инструкция Семиреченского совета народных комиссаров по улаживанию и урегулированию русско-киргизских отношений от 11 апреля 1918 г., в которой отмечалось:
«1. Принять все зависящие меры к прекращению гонений и мести по отношению одной нации к другой. 2. Объединить все трудовые массы всех наций в одно целое и отделить их от тунеядцев, живущих чужим трудом, в момент социально-интернациональной революции нет места вражде на почве национальности…. 3. Принять самые энергичные меры к сохранению жизней на почве голода и повальных болезней вплоть до беспощадной реквизиции излишков хлеба и скота, как у русского населения, так и у киргизов-скотопромышленников»26. Результаты этих работ позволили преодолеть межэтнические конфликты в регионе, вызванные восстанием и «Уркуном».
В постсоветский период, несмотря на актуализацию темы восстания 1916 года на волне национального возрождения, не были преодолены тенденциозные позиции и одностороннее видение. Рассматриваемая проблема практически не была исследована, в этом плане представляют интерес выводы А. Джакишева, сделанные, на основе ранее известных фактов, в статье «Национальный вопрос и уроки восстания 1916 года», где он в сжатой форме определяет основные направления деятельности советской власти по преодолению последствий восстания 1916 года. «Таким образом, проведенные Советской властью первые мероприятия по осуществлению ленинской национальной политики способствовали изжитию национального недоверия и вражды, нормализации национальных отношений, укреплению единства всех наций и народностей. Благодаря последовательному проведению ленинской национальной политики по восстановлению нарушенных прав и жизненных интересов кыргызского народа, возвращение ему утраченных посевных земель, пастбищ и скота, выделение материальных и денежных средств для восстановления хозяйства, организация бесплатного питания голодающим беженцам и оказание безвозмездной помощи русского переселенческого трудового крестьянства в восстановлении кыргызских хозяйств способствовало налаживанию добрососедства и сотрудничества между кыргызским и русским народами»27. К сожалению, как и в советский период, в понятие «последствия восстания», автор при изучении данного вопроса не учитывал многомерность данного явления, а именно то, что пострадали от восстания и другие жители региона, что имели место катастрофические разрушения десятилетиями строившейся инфраструктуры региона (населенных пунктов, школ и т.д.).
Обзор изучаемой литературы в советский и постсоветский период показал, что последствия восстания, за исключением демографических, не стали объектом специального исследования. До сих пор полностью не выявлены масштабы последствий восстания для всего населения, для всех категорий хозяйств, не определен масштаб хозяйственной разрухи региона, не осмыслены особенности этноконфессионального, социального конфликта в регионе. Для этого необходимо в дальнейшем провести анализ последствий восстания на микроуровне как разрозненных и уничтоженных сел переселенцев, так и селений «казаков», «старожилов», «новоселов». Следует полностью установить район самовольно захваченных земельных участков и выяснить механизм их возврата, так как в некоторых местах, наряду с кыргызскими, были обустроены русские, татарские и дунганские семейства. В этом плане надлежит считать аграрные преобразования советской власти, осуществленные в период 1918 г. — 1920-х годов, как меры по устранению последствий восстания; проведение земельно- водной реформы в 1921—1922 гг., как преодоление последствий аграрной политики царской России в крае.
В завершение хотелось бы еще раз подчеркнуть, что для объективного и беспристрастного исследования всей глубины данной трагедии необходимо проведение комплексного анализа масштабов последствий восстания, что позволит по-новому взглянуть на эту трагедию, в определенной мере снизить накал среди гражданского общества, поставить заслон появлению бытового национализма. Всестороннее изучение национальной политики советской власти по преодолению последствий восстания 1916 года будет способствовать пониманию исторического значения осуществленных советской властью в этом направлении мероприятий не только в судьбе кыргызского народа, но и всего населения региона, приведшей к формированию полиэтнического советского общества. В целом, результаты такого рода исследований создадут возможность объективных и беспристрастных дискуссий по данной проблеме.
1. Указ Президента Кыргызской Республики «О 100-летии трагических событий 1916 года». URL: http://www.president.kg/ru/news/ukazy/5931_prezident_almazbek_atambaev_podpisal_ ukaz_o_100-letii_tragicheskih_sobyitiy_1916_goda_/
2. Абдрахманов Ю. Доклад председателя Совнаркома Киргизской АССР Юсупа Абдрахманова на торжественном заседании, посвященном 15-летию восстания. URL: http://kghistory.akipress.org/ unews/un_post:7300
3. Исакеев Б. Киргизское восстание 1916 года: (доклад на Собрании рабочих «Интергельпо» и железнодорожников, в связи с 15-тилетием восстания 1916 г.). [Фрунзе]: Киргосиздат, 1932. С. 38.
6. Восстание 1916 года в Средней Азии: сборник документов. Ташкент: Госиздат УзССР, 1932. С. 150; Восстание 1916 года в Киргизстане. М.: Соцэкгиз, 1937. С. 91, 96—97.
7. Восстание 1916 года в Киргизстане. С. 108.
9. Белоцкий М. Киргизская Республика: популярный очерк. М.: Соцэкгиз, 1936. С. 28.
10. Чубуков Я.А. Революционная борьба в северных районах Киргизии (1917—1918 гг.). Фрунзе: Изд-во Ком-та наук при СНК Кирг. ССР, 1941. С. 62.
11. Очерки по истории Киргизской ССР (апрель 1917—1950 гг.). Проспект глав. Б.м.: Изд-во Киргиз ФАН СССР, 1953. Т. II. С. 8.
12. История Киргизской ССР. Фрунзе: Кыргызстан, 1968. Т. 1. С. 683.
13. История Кыргызстана, ХХ век. Бишкек: Кыргызстан, 1998. С. 19; Асанканов А.А., Осмонов О.Дж. История Кыргызстана. Бишкек, 2002. С. 273; Асанканов А.А. История Кыргызстана. Бишкек, 2009. С. 257.
14. История Кыргызстана и кыргызов. Бишкек: КРСУ, 2003. С. 188—189.
15. Плоских В.М., Джунушалиев Д.Д., Абдырахманов Т.А. История Кыргызстана и кыргызов. Бишкек: КРСУ, 2015. С. 265.
16. Бактыгулов Дж.С., Чокушев Б.Ч. История Республики Кыргызстан: учеб. пособие. Бишкек, 1993. Ч. 1. С. 79.
17. Усенбаев К. Восстание 1916 года в Киргизии. Фрунзе: Илим, 1967. С. 225—226.
19. Абытов Б.К. 1916 год: полемика вокруг восстания кыргызов. URL: http://kghistory.akipress.org/ unews/un_post:7192; Шейшеканов Т. Колдогу которулуш. Бишкек, 2003.
20. Будянский Д. История беженцев-кыргызов (1916—1927 гг.). Бишкек, 2006. С. 110—137.
21. Узбеков С. Северная Киргизия в период гражданской войны (1918—1920 гг.). Фрунзе: Илим, 1973; Зима А.Г. Великий Октябрь в Киргизии. Фрунзе: Илим, 1987; Шерстобитов В.П. : 1) Новая экономическая политика в Киргизии (1921—1925). Фрунзе: Илим, 1964 ; 2) Ленин и крестьянство Советского Востока: (на материале Кирг. ССР). Фрунзе: Илим, 1969; Малабаев Д.М. Революционные комитеты Киргизии (1918—1923 гг.). Фрунзе: Илим, 1985; Данияров С.С. Становление киргизской советской культуры (1917—1924 гг.). Фрунзе: Илим, 1983.
22. Бактыгулов Дж.С. Историография истории Советского Киргизстана (1918—1940 гг.): учеб. пособие. Фрунзе, 1986. С. 15—43, 99—109.
23. Шерстобитов В.П. Ленин и крестьянство Советского Востока. С. 99.
24. См.: Данияров С.С. Указ. соч. С. 143—198.
26. Победа Октябрьской революции в Киргизии: сборник документов, 1917—1918. Фрунзе: Илим, 1977. С. 195.
27. Джакишев А. Национальный вопрос и уроки восстания 1916 года // Среднеазиатское (Туркестанское) восстание 1916 г. Бишкек, 2016. Т. 6. С. 132.