Поздние виды. Глава 7.
Остальные главы вы можете найти на моём канале Полное дайджобу. Приятного чтения.
Только когда Чахая собирался заговорить, БАХ! Кто-то бросился вперёд, врываясь в полуоткрытую дверь на крыше. Это был мужчина, держащий в обеих руках тяжёлые чёрные пластиковые пакеты. С пакетов стекала кровь, а его глаза были широко открыты.
— Ссо Ун! — закричал он со смесью радости и негодования.
— Давай поговорим позже, — прошептал Чахая, натягивая маску.
— Айгу*, почему Ссо Ун выглядит таким худым?* — Абдул Азиз покрутил лицо Со Уна своими грубыми руками. На его безымянном пальце и мизинце не хватало двух суставов.
*Айгу «아이구» в корейском языке это универсальное междометие обычно используется для выражения удивления, беспокойства или огорчения. Синоним нашего «ох».
*Это игра слов/недоразумение. Абдул Азиз не коренной кореец, и в его словах часто присутствует диалект. Он сказал «얘볐노», что является диалектом «애볐다», что означает «тощий», но Со Ун услышал «애» из его слов, что означает «ребёнок».
— Какой ребёнок? Я был один, — пошутил в ответ Со Ун, не ожидая, что Абдул Азиз спросит, есть ли у него ребёнок.
— Да, верно. У меня тоже всё хорошо, очень хорошо.
Абдул Азиз раньше был рабочим из Узбекистана. Он провёл пять лет в промышленном комплексе Сонсо в Тэгу, прежде чем пробудился как Поздний вид. Он утверждал, что выучил корейский язык у заводских менеджеров, поэтому использовал много региональных диалектов.
— Пухахаха, я действительно скучал по этому. Эти двое всё ещё могут общаться, даже когда говорят о разных вещах. Со Ун-хён, Абдул-хён хочет знать, почему ты такой худой.
— Правда? Я что, такой худой? — Со Ун потёр щёку, озадаченный замечанием Кансана.
Абдул Азиз свободно говорил по-корейски, но даже не подумал исправить недопонимание Со Уна. Вот почему они часто говорили друг с другом, как слепой с глухим.
Когда Со Ун спрашивал: «Абдул-хён, что это значит?», Абдул Азиз часто отмахивался, говоря: «Да, неважно», и продолжал.
Сначала Со Ун задавался вопросом, почему он так делает, но, проведя с ним время, он смог понять, хотя и приблизительно.
Если представить Со Уна, изучающего узбекский язык с диалектом. Если бы кто-то попросил его объяснить это на стандартном узбекском языке, он, вероятно, потерял бы дар речи.
Так же, как сейчас, вопрос Абдула Азиза на диалекте был как совершенно другой язык.
— Давайте перекусим. Даже призрак человека, который умер сразу после еды, выглядит лучше тебя.
Абдул Азиз отправился на Перекрёсток, к счастью, наткнулся на свинью-мутанта и вернулся с двумя пакетами, полными мяса без костей. Действуя как тот, кто отвечает за еду в данный момент, он схватил две переносные горелки, отнёс на крышу, поставил их по обеим сторонам и начал готовить свинину.
Остальные сидели на пластиковых ящиках из-под молока вокруг горелок, с нетерпением ожидая, пока приготовится мясо. Ю Чан и Хан Дон Хи отсутствовали, и никто не стал их дожидаться.
— Наш Абдул Азиз-хён никогда не оставляет детишек голодными, куда бы он ни пошёл.
Засучив рукава, Абдул Азиз сказал, что в Узбекистане он лично забивал скот.
Хотя он приехал в Корею за деньгами, став Поздним видом, он никогда не испытывал недостатка в деньгах.
Это стало ещё более актуально после того, как Министерство внутренних дел и безопасности создало «Центр по контролю за катастрофами мутантов». Они выплачивали вознаграждение в зависимости от уровня опасности мутанта, и Абдул Азиз заработал за шесть месяцев больше, чем когда-либо получал за работу на фабрике.
Однако причина, по которой Абдул Азиз не мог вернуться в свой родной город, заключалась в том, что он был Поздним видом. Поздние виды и мутанты появились только в Южной Корее, и хотя исследования активно велись, никто не знал, почему это произошло только тут.
Иностранные страны отменили функцию паспорта у корейских Поздних видов, подобно тому, как они справлялись со вспышками вирусов. Конечно, некоторые незарегистрированные лица всё ещё могли путешествовать за границу, но мутанты и Поздние виды не распространялись как вирусы.
— Я был так расстроен, Ссо Ун. Детишки из гильдии тогда были взбешены, но почему ты просто молча ушёл?
— Но, хён, тебе разрешено есть свинину? — Со Ун уклонился от вопроса Абдула Азиза и продолжил посасывать деревянные палочки для еды.
— Конечно. Я тоже могу есть свинину, — Абдул Азиз кивнул. Он уже давно приспособился к местному образу жизни, как мусульманин. Со Ун никогда не видел, чтобы он молился, даже когда они были в Сеуле.
— Но я говорю это сейчас на всякий случай, Со Ун-хён. Несмотря на то, что мы бедны, всё не так уж плохо, потому что мы живём вместе. Иногда я думаю, не слишком ли мы наслаждаемся роскошью, — Кансан разрезал мясо ножницами.
В Сеуле Тачхон владел целым 20-этажным зданием. Столовая была сделана с особой тщательностью, в ней были мясные рестораны, пабы и изысканные заведения, которые можно найти только в крупном комплексе.
Поскольку она работала на средства гильдии, доступ туда имели только члены гильдии, что привело к критике, за пустую трату денег.
Несмотря на внешние жалобы, у них не было особых причин что-либо менять. Это была личная жизнь членов гильдии Тачхон и Поздних видов, благодаря чему всё оставалось неизменным.
— Честно говоря, Поздние виды вели себя высокомерно. Люди в Корее думали, что нас ударил железный кулак Бога, и что нам конец.
— Ты пьян? Почему ты так заводишься после размышлений о себе? — Со Ун рассмеялся, совершенно сбитый с толку.
Кансан тоже рассмеялся расслабившись.
— Ссо Ун, кушай. Давай, Чахая.
Абдул Азиз протянул одноразовую тарелку Чахае, который просто смотрел на гриль. Тарелка была завалена мясом.
Только тогда Чахая вынырнул из своих мыслей и взял тарелку.
— Что у тебя в голове крутится? — спросил Абдул Азиз.
Чахая наконец снял маску, которую носил, пока мясо шипело.
Несмотря на свою добрую натуру, Абдул Азиз часто ворчал на Чахаю. Со Ун спрашивал его об этом раньше, но он не мог понять всё, что объяснял Абдул Азиз.
— Я жил в деревне в Самарканде*. Ночью нет электричества. Стаи диких собак бегают вокруг. Поймаешь их взгляд через окно, они становятся такими наглыми. Как дикое животное может так смотреть на человека? Они укусят тебя, когда ты выйдешь, но придёт день, и они снова будут вилять хвостами.
*Самарка́нд (узб. Samarqand / Самарқанд) — третий по численности населения город Узбекистана, административный центр Самаркандской области.
— Но, хён, какое отношение это имеет к тому, чтобы быть грубым с Чахаей?
Разговор не клеился. Абдул Азиз всегда отвечал «да, да», когда Со Ун не понимал. Со Ун предположил, что это какая-то житейская мудрость, которую Абдул Азиз усвоил ещё в дни на своей фабрике.
— Благодаря тебе, я наконец-то ем мясо, хён, — выразил свою благодарность Со Ун.
Мясо имело слабый рыбный запах, но это было ничто по сравнению с грибами. Со Ун посыпал его солью, чтобы заглушить рыбный привкус.
Пока Чахая жевал мясо, его маска, прилегающая к подбородку, была видна.
— Но почему ты носишь маску? — спросил Со Ун. Ему было любопытно, потому что он не помнил, чтобы Чахая носил её в Сеуле.
— Мутанты пахнут отвратительно.
Со Ун задавался вопросом, не случилось ли с Чахаей что-то странное с тех пор, как они прибыли в Нараку. Ему тоже не нравился запах мутантов, но, по крайней мере, он мог переварить приготовленное мясо.
Со Ун также ненавидел юкхве*, но приготовленное мясо — это совсем другая история, поэтому он не находил это слишком странным.
*Юкхве: блюдо из сырого мяса в корейской кухне.
— Со Ун-хён, ты снова собираешься, стать нашим вице-главой гильдии, да? — спросил Кансан, кромсая сырое мясо.
— Зачем тебе вице-глава гильдии, когда в гильдии осталось всего пять человек?
— Ты такой голодный, что даже не можешь сосчитать, а? Шесть человек, включая Ча Со Уна, — указал Чахая.
— Неважно, шесть или пять, я отказался от поста вице-главы гильдии. Больше этим заниматься не собираюсь.
— Тогда оставь его вакантным, — категорически ответил Чахая. — Я не думаю, что снова исчезать после хорошей еды приемлемо. Матахари всю ночь плакал, ища свою мать.
— Ладно, прекрати. И если подумать, я был бы отцом.
— Пожалуйста, не говори ничего плохого Со Ун-хёну. Мы все-таки облажались, — попытался вмешаться Кансан.
— Мы? — Чахая внезапно стал серьёзным. Его взгляд на Кансана был острым. — Я ничего плохого не сделал.
— Ладно! Я единственный, кто облажался, не мы. Я снова извиняюсь, — Кансан притворился, что плачет.
Со Ун решил стереть остатки своей обиды. Так оно и вышло, но ему всё равно пришлось сидеть и слушать, как его называют ограниченным.
С тех пор, как они воссоединились, он был холоден к Кансану, несмотря на то, что они были близки. Со Ун чувствовал себя ещё более преданным, потому что доверял ему.
— Зачем ты приехал на юго-запад, если сказал, что вы поглотили юго-восток?
Удивлённый вопросом Со Уна, Кансан взглянул на Чахаю.
Чахая потягивал из банки напиток.
— Если подумать, Чахая-хён попросил меня пойти с ним, но зачем? — Кансан нахмурился, сказав, что не знает причины.
— Я слышал, что у них там хороший Искатель, поэтому я пошёл поспрашивать и в итоге поймал Со Уна.
— Понятно. Ты молодец, Чахая, — Со Ун в шутку похвалил его.
— Кансан тебе не сказал? — одновременно спросил Чахая.
— Что? Ты не просто искал меня?
Со Ун сказал это в шутку, но тишина оставила его в недоумении. Он не знал, был ли он слишком застенчив или он действительно был прав.
— А! — не выдержав тишины, Со Ун встал, заявив, что он что-то вспомнил.
Со Ун бросился вниз по лестнице, прежде чем кто-либо успел его поймать. Это было пятиэтажное здание, поэтому ему потребовалось некоторое время, чтобы добраться до первого этажа.
Когда он вернулся с сумкой, Чахаи не было на его месте. Он стоял у перил крыши, глядя вниз. Думая, что он может ждать Ю Чана или Дон Хи, Со Ун не обратил особого внимания и вытащил контейнер.
— Ах~ хён, почему ты достаёшь остатки еды, когда мы едим?
— Заткнись. Это пастушья сумка и полынь, видишь? Я их вымыл, так что мы можем съесть это сразу.
Чахая подошёл, выглядя немного удивлённым тем, что Со Ун действительно ел что-то подобное.
Лицо Кансана выражало отвращение, а не восхищение. Со Ун сумел не допустить повторного проявления негодования и поставил контейнер, сказав им, чтобы они сами себя обслуживали.
Им не потребовалось много времени, чтобы обменяться новостями о том, чем они занимались.
Ему больше нечего было сказать, так как он отсутствовал около трёх месяцев и не общался с людьми. Ему даже не хотелось сетовать на то, как тяжела была его жизнь.
— Вы все пользовались Вратами?
В конце концов он повернулся к ним и перешёл прямо к делу.
Если хотите поддержать меня и канал материально: 4276 3800 6515 8797 (Ксения М.) Сбер.