Поцелуи
Метки: Повседневность, AU, Драббл, Романтика
Пэйринг и персонажи: Бан Чан / Ян Чонин
Описание: Чонин уверен, поцелуи — это отвратительно.
— Мерзость, — констатирует Чонин, подходя к лучшему другу, который в этот момент вылизывал рот своего нового парня.
Феликс с низким смехом отрывается от Чанбина, не забыв напоследок чмокнуть того в щеку, чтобы Чонина совсем затриггерило. Они встречаются чуть больше пары месяцев, и все никак не могут друг от друга отлипнуть, а Чонину остается только драматично вздыхать, потому что вот уже два месяца как он потерял лучшего друга в лапах какого-то готичного маньяка, который так и норовит его-
— Чонин, прекрати, — смеется Феликс, когда они отходят на приличное расстояние и младший снова начинает свою тираду. — Ничего он со мной не сделает. И никакой он не готичный, Чанбин-хен очень добрый и улыбчивый, и если бы ты не был такой вредной гадюкой в его присутствии, ты бы заметил.
— Как у вас вообще рты не отвалились еще, — кривится Чонин и ведет плечами, снова заставляя Феликса смеяться.
— Когда у тебя появится любимый человек, поймешь, — терпеливо и как-то даже снисходительно отвечает друг и треплет младшего по плечу.
— Фу, если отношения обязательно включают в себя вылизывание друг друга, то мне и одному хорошо, — Чонин одергивает черную косуху и проводит по высветленным розовым волосам пятерней, зачесывая назад.
Чонин считает, что поцелуи — это мерзко. От чего там может заходиться сердце, когда чужой язык лазит у тебя во рту? Разве что от отвращения. Кто вообще придумал эти дурацкие поцелуи, Чонину непонятно. Лучший австралийский друг всегда басисто посмеивался над младшим, но к поцелуям относился лояльно, а уж когда появился Чанбин, так вообще стал энтузиастом поцелуев и бросил Чонина одного. Ну не бросил уж конечно, но Чонин любил так думать, каждый раз презрительно фыркая в сторону парочки, стоит ему только заметить как их губы снова тянутся друг к другу. Чонин вообще не представляет, как мог бы позволить какой-то девчонке или парню обслюнявить его, фу.
— Так ты идешь сегодня к Хенджину? — Феликс наваливается, обнимая рукой за шею.
— Иду конечно, все лучше, чем дома тухнуть.
Хенджин их общий знакомый, безобразно красивый и такой же безобразно беспечный старшеклассник, родители которого вечно разъезжают по командировкам, оставляя сыну место для постоянных тусовок. С Хенджином совсем не обязательно быть знакомым, чтобы прийти на его вечеринку, достаточно просто о ней знать. Да и сами Феликс с Чонином едва ли когда-то парой слов перекидывались с хозяином веселья, просто приходили туда хорошо провести время, набрать приключений на задницу и, возможно, выпить. Феликс, например, больше любил искать новые знакомства и играть во всякие алкогольные игры, в то время как Чонин постоянно возвращался домой с разбитым носом или губой, зато довольный донельзя. Чонин хоть и улыбался ярче солнца, но язык имел острый, а еще неспособность затыкаться вовремя, сам на рожон лез, вот как-то так и выходило. Вот и сейчас у него на скуле красовалась достаточно свежая царапина — даже Феликс не знал, откуда она, потому что давно перестал следить за всеми драками лучшего друга.
У Хенджина классно, играет модная музыка, много людей и можно вести себя, как хочешь. Дети первым делом подходят к столу с напитками, чтобы настроиться на нужный лад. Феликс с горящими глазами сразу берет шот с чем-то очевидно крепким, но натыкается на хмурый взгляд Чанбина. Ли строит щенячий взгляд, заставляя Чонина закатить глаза и покинуть этот чатик, затерявшись со своим стаканом в толпе. Позже Феликс будет уже совсем весёлый, что означает, что Чанбин абсолютно не умеет отказывать своему веснушчатому бойфренду. Через какое-то время народ начинает стягиваться в центральную гостиную, и Чонин понимает, что пришло время для игр. Какую в этот раз выберет Хенджин — известно только ему самому. Чонин идти вглубь не спешит, наблюдает со стороны и правильно делает, потому что через пару минут у него вырывается раздражённо-обречённый стон — бутылочка. Школьник соображает быстро и, желая остаться незамеченным, шмыгает мимо толпы в какую-то из комнат, где есть балкон. Чонин бывал тут уже не раз и планировку квартиры знает достаточно хорошо.
На балконе свежо. Конец сентября, и, пусть осень еще теплая, по вечерам все же прохладно. Чонин запахивает косуху и облокачивается о перила балкона, заглядывая вниз. Скулу немного пощипывает, и Чонин периодически морщится от этого. Внизу по дороге снуют машины, а за спиной заглушенно играет что-то и раздаются веселые голоса. Чонин улыбается, закрывая глаза. Его абсолютно устраивает такая жизнь, Чонин в такие моменты живёт, если честно.
— А ты чего не играешь? — мягкий спокойный голос рядом.
Чонин поворачивает голову. Парень с тёмными вьющимися волосами, разве что чутка выше самого Чонина, но точно несколько старше. Вечерний осенний ветер перебирает его кудряшки, а на спокойном лице добродушная улыбка пухлых губ. На нем черный свободный бомбер, под которым белая, без рисунка футболка, и черные драные джинсы. Чонин думает, что стиль у них схожий, и что кудряшки у парня умилительные.
— Поцелуи — это отвратительно, — тем не менее фыркает Чонин, снова переводя взгляд на город под ним. — Поцелуи с кем попало — отвратительно в степени, — он слышит смешок и вскидывает голову. — А сам-то — чего?
— Наигрался, — короткий ответ заставляет Чонина снова фыркнуть. Очевидно, этот парень не разделяет его мнения о мерзких поцелуях.
Они молчат несколько минут, каждый думая о своем. Чонин только опускает подбородок на ладони, лежащие на перилах балкона и, как заинтересованный щенок, наблюдает за фарами летящих мимо машин. Ветер треплет светло-розовые волосы, и Чонин не видит, как на это все залипает парень рядом. Он морщит нос, когда тот зачесался, и Чан сдерживает рвущееся наружу умиление.
— Хочешь, докажу, что поцелуи — это жесть как приятно? — интересуется он, глядя на Чонина.
Ян вскидывает голову и моментально представляет, со сколькими перецеловался этот парень, пока играл в игру. Морщится.
— Хорошо, — кивает он и снова улыбается, обнажая ямочку на щеке. Чонин думает, что вкупе с его кудряшками это выглядит вдвойне очаровательно. — Тогда давай поспорим?
Чонин скрещивает руки на груди, поднимает бровь, смотрит насмешливо. Ветер треплет отросшую челку, и Чонин трясет головой.
— Если тебе не понравится, то я... Что ты, например, хочешь?
— Это ты меня так засосать решил? — насмешливо кидает Ян, задирая голову выше, сверкаяпроницательным лисьим взглядом и пуская по Чану кучу мурашек. Парень не отвечает и не оправдывается, а только терпеливо ждет плату за проигрыш. Чонин отклоняется, прислоняется к перилам и делает вид, что задумался. — Окей! Так как ты стопроцентно всрешь этот спор, то я хочу новенькие найковские кроссы. Рискнешь?
Чонин не знает, что Чан вообще-то заочно на все согласен, потому что у маленького фенечка ямочки на щеках, и розовые волосы ветер перебирает, а хотел бы Чан.
— Идет, — смеется он. — Но что, если выиграю я?
Чонин снова фыркает и смеется заливисто, Чана ведет.
— А ты оптимист. Ну и что бы ты хотел, если бы вдруг может быть с вероятностью где-то ноль из ста ты бы победил?
— Пускай, — он пожимает плечами. — Все равно этому не бывать.
Чан кивает и делает шаг навстречу, то же самое делает Чонин. Он вдруг оказывается слишком близко, и Чонина охватывает паника. Прямо сейчас он своим языком—
Чонин, сам того не замечая съеживается и жмурится, но не отступает — новенькие найки еще никогда не доставались ему так халявно. В принципе, можно и потерпеть один разочек. Парень опускает широкую теплую ладонь на талию, забираясь под косуху, а вторую — на затылок Чонина. Ян чувствует, как сердце начало набирать обороты, стучит теперь аж где-то в горле. Успокаивает себя сам, мол, ничего с тобой не случится, это всего лишь поцелуй.
— Посмотри на меня, — тихое на ухо.
Чонин открывает глаза. Чан очень близко, и кудряшки его — тоже, а еще пухлые губы, которыми он прямо сейчас собирается целовать. Он медленно приближается, и Чонин снова зажмуривается.
И чужие губы накрывают его, чониновы. Яна будто током прошибает, он распахивает глаза, не двигается и боится даже дышать. У Чана глаза закрыты, а губы мягкие и горячие. Он прижимает к себе и касается совсем легко, в то время как Чонин сжимает пальцы на светлой футболке напротив, упираясь в грудь и будто удерживая границы. Чонин даже не планирует на поцелуй отвечать, но сердце сейчас точно выскочит, а Чан мягко целует нижнюю губу, оттягивает ее, целует верхнюю, и Чонин вдруг ловит себя на том, что пытается сделать то же самое. Уши под розовыми волосами горят ярко-красным, хорошо, что не видно. Чан берет в ладони его лицо и снова тягуче целует, осторожно проходится кончиком языка по чониновой губе, тот вздрагивает и пальцы совсем до побеления сжимает, мнет белую без рисунка футболку где-то в районе груди справа и воротника слева, а Чан едва улыбается, продолжая ласки. Чонину не нравится, что сердце так бешено колотится, и, что губы этого парня внезапно не такие противные, ему тоже не нравится. Чан опускает одну ладонь на мальчишескую шею, а большим пальцем второй ласково гладит по щеке, когда засасывает губу и легко прикусывает ее, чтобы затем вдруг прижаться ближе и заставить Чонина открыть рот пошире, проходясь языком по кромке зубов. Чонин хочет отстраниться, когда внезапно сталкивается языком с чужим, но Чан не дает, снова переходит на губы, чуть их покусывает и нежно сминает. Он снова опускает ладонь на поясницу, надавливая и заставляя младшего прогнуться и схватиться за плечо Чана. Он ведет, но не принуждает, снова касается языком языка Яна и снова возвращается к губам, оттягивает, покусывает, облизывает, пока Чонин сам не открывает рот, призывая Чана продолжить. Старший крадет с губ первый тихий стон, когда переплетает их языки, а Чонин снова распахивает глаза и густо краснеет оттого, что не сдержался. Чан мягко усмехается, оставляет легкий поцелуй куда-то в уголок губ, потом — в нос, опускается на подбородок и ведет горячими поцелуями по линии челюсти. У Яна щеки — пунцовые и абсолютно с его хулиганистым стилем не сочетаются. Чан только успевает думать, какой этот школьник очаровательный и что он его теперь ни за что не отпустит, а Чонин вообще уже не думает ни о чем. Ни о найках новеньких, которые, кажется, ему уже не светят, ни о споре, очевидно проигранном. Чонин дышит рвано, цепляется за футболку, жмется сам уже ближе и немного царапается, когда горячие мягкие губы обжигают мочку уха. Чан снова губами чониновы накрывает, углубляет сразу, а Чонин и поддается, пальцами во вьющиеся волосы зарывается. Чан щекочет нёбо, проводит по зубам, снова языки сплетает. Обнимает младшего обеими руками, крепко, широко, по-медвежьи уютно. Чонин незаметно потихоньку отстраняется, подается назад, а Чан вдогонку бросается, оставляет легкий поцелуй на губах мальчика и тянется, тянется за розововолосым чертенком. Чонин тихо смеется, упирается в чанову грудь, отстраняясь дальше и явно намереваясь закончить этот (уже давно не)спор, Чан же не выпускает из объятий, упирающуюся чонинову ладонь поднимает себе на шею, снова притягивает и накрывает его губы своими. Чонин честный, он признает поражение, просто не вслух, а целуя чановы губы в ответ. Чану мало, он так вечность простоять готов, но Чонин крадет с пухлых губ последний поцелуй и отстраняется окончательно, убирая ладони с крепкой шеи, так, что Чану вдруг становится холодно.
— Отвратительно, — сквозь сбитое дыхание насмешливо кидает Чонин. Чан дышит тяжело, смотрит потерянно, в глаза, срываясь моментами на зацелованные губы. — Так и придется жить без новеньких найков.