Загрей || Ζαγρεύς || Орфическое хтоническое божество древней Греции.

Дисклеймер: статья не претендует на звание первого и последнего достоверного источника, хотя и ссылается на официальные исследования. Данная статья представляет собой исследование культа Загрея в рамках истории религий и антропологии Древней Греции и его связи с культами Диониса, Зевса, Персефоны, Гекаты и Аида.

«Ни один миф не озадачивал исследователей больше, чем история Загрея». В. К. Керн.

Историко-мифологические корни Загрея: от микенской эпохи до орфизма.

Загрей (др.-греч. Ζαγρεύς) упоминается в древнегреческой традиции как загадочное божество подземного мира, связанное с культом Диониса. Его имя встречается уже в архаических источниках. Так, во фрагменте утраченного эпоса «Алкмеонида» (VII–VI вв. до н.э.) герой Алкмеон обращается с молитвой: «Владычица-Земля и Загрей, высочайший из всех богов». Вероятно, здесь Загрей назван «высочайшим» не среди всех олимпийских богов, а в контексте подземного царства, то есть как верховное божество подземного мира. Это соотносится с данными драматургов классической эпохи: фрагменты трагедий Эсхила называют Загрея сыном Аида или даже отождествляют его с самим Аидом. Таким образом, изначально Загрей мыслился как могущественный хтонический бог, носивший эпитет «Хтоний» («подземный»).

Исследователи предполагают, что корни образа Загрея могут уходить в микенскую эпоху. В табличках Линейного письма Б обнаружено имя Дионисоса (Di-wo-nu-so) — вероятно, его культ существовал уже в XIV–XIII вв. до н.э. Некоторые специалисты (например, Карл Кереньи) обращают внимание на интересную находку из Пилоса: там упоминается некий жрец Диониса по имени «sa-ke-re-u», что можно реконструировать как «zagreus». Кереньи осторожно предположил, что это свидетельствует о раннем культе Диониса-Загрея в эпоху бронзы. Этимология имени Ζαγρεύς толковалась античными грамматиками как «великий охотник» (от za- «очень» + agreúō «ловить, охотиться»). Действительно, слово zagreus в древнегреческом языке означало ловца, берущего добычу живьём, а родственное ионийское zagre — «яма-ловушка для живого захвата зверей».

К VI веку до н.э. образ Загрея приобретает черты, которые позднее закрепятся в орфизме. Ономакрит, легендарный поэт-орфик конца VI в. до н.э., по свидетельству Павсания, первым назвал титанов виновниками страданий Диониса. Это указывает на оформление мифа о Загрее-Дионисе именно в орфических кругах архаической эпохи. Орфики восприняли древние аграрно-хтонические мотивы и включили Загрея в свою сложную теогонию. Он стал ключевой фигурой их тайного учения о происхождении души и обрядах очищения. Как отмечает Мирча Элиаде, в основе орфической эсхатологии лежит антропогонический миф – история Диониса Загрея, чья гибель и возрождение дают объяснение двойственной природе человек. Происхождение этого мифа связано с древнейшим пластом мифологии, где божество растительности умирает и воскресает, отражая циклы природы. Таким образом, к классической эпохе Загрей предстаёт синкретическим персонажем, объединившим архаические черты подземного царя и дионисийского бога обновления.

Загрей и Дионис: различие и отождествление, миф о растерзании.

В позднейшей греческой традиции имя Загрея тесно сливается с фигурой Диониса, однако изначально они могли быть разными персонажами. Классический Дионис (сын Зевса и смертной Семелы) – бог вина, экстаза и возрождения природы – в общегреческом пантеоне неявно связан с подземным миром. Загрей же представлялся именно хтоническим воплощением божественной силы. Античные авторы уже размышляли о взаимоотношении этих образов. Историк Диодор Сицилийский (I в. до н.э.) различал «двух Дионисов»: первый – древнейший, сын Зевса и Персефоны, которого некоторые называли Сабазием; второй – более поздний, сын Зевса и Семелы. По Диодору, «поздние» эллины смешали деяния одного с другим, решив, что Дионис был один, поэтому старшего Диониса назвали Диметор («двуматерный»), ведь у двух богов-одноимёнцев был один отец, но разные матери. Старшего также изображали рогатым и бородатым, как древнее божество, а младшего – юным и женоподобным. Таким образом, античная мысль сама указывала на слияние двух мифических пластов.

Центральным эпизодом орфического предания о Загрее стал миф о его гибели от рук титанов (сцена, известная как спарагмос – растерзание) и последующем возрождении. Согласно орфической версии, Зевс породил от Персефоны сына Загрея. Младенец был предназначен Зевсом стать его преемником и получить власть над миром. Разъярённая Гера, ревнивая мачеха, подговорила титанов похитить и убить ребёнка. Титаны выманили малютку игрой с волшебными игрушками – среди них легендарные «волчок, колесо, золотые яблоки Гесперид, зеркальце». Загрей пытался спастись, оборачиваясь поочерёдно различными существами (лев, конь, змей и т.д.), но когда превратился в быка, титаны настигли и растерзали его. Они сварили части тела в котле и зажарили их на вертеле, отведав мясо бога. Лишь Афине удалось спасти его сердце, вынеся его из бойни. Разъярённый Зевс поразил титанов молнией, испепелив их; из пепла титанов, смешанного с божественной кровью, возник род человеческий. Так орфики объясняли двойственную природу человека: наше телесное, греховное начало унаследовано от титанов, а божественная искра души – от Загрея.

Само имя «Загрей» стало рассматриваться как одно из священных эпитетов Диониса, особенно в мистериальном контексте. Плутарх прямо называет бога подземного Диониса именами «Загрей, Никтелиос, Исодайт» в связи с орфическим ритуалом, но так или иначе, это остаются два разных бога. В мифах встречаются разные версии возрождения Диониса из сердца Загрея: по одной, Зевс проглатывает сердце и семенем порождает нового Диониса от Семелы; по другой – Зевс даёт истолчённое сердце Загрея выпить Семеле, которая рождает бога вновь. Есть вариант, где части тела собирает Деметра или Аполлон, и Загрей возрождается физически. Все версии сходятся на том, что «младший» Дионис фактически является реинкарнацией Загрея. Поэтому в орфической теогонии Загрей именуется «первым Дионисом», Дионисом-ребёнком, противопоставленным более позднему фиванскому Дионису. Исследователи, такие как Т. Гантц, полагают, что изначально могли существовать два мифа – о сыне Аида (Загрее) и о сыне Зевса (Дионисе), – которые со временем слились воедино, и имя Загрея перешло на орфический вариант мифа о Дионисе.

Происхождение самого сюжета о расчленении божества нередко связывают с обрядами и мифами плодородия Ближнего Востока. Ещё античные авторы видели параллели между Загреем и египетским Осирисом. Так, Диодор рассказывает, что титаны (в египетской версии – заговорщики Сета) рассекли Осириса на части, после чего Исида (отождествляемая греками с Деметрой) оживила его, собрав тело. Аналогичные мотивы известны в мифе о фригийском Аттисе и других культах умирающих и воскресающих богов. В случае орфического Диониса мотив расчленения получил уникальное нравственно-мистическое толкование: он объяснял падение души в материальный мир как наказание за первородный грех (причастность людей к злодеянию титанов) и одновременно давал надежду на очищение и палингене́сию (возрождение) через таинства. А. Ф. Лосев отмечал, что растерзание Загрея титанами и их пожирание его плоти – центральный акт орфической мистерии, имеющий космический смысл. Этот мифологем стал своего рода «орфическим евангелием»: божество страдает и возрождается, открывая людям путь к духовному спасению.

Упоминания Загрея в античных источниках: литература и археология.

Данные о Загрее отрывочны и разбросаны по разным источникам – от поэтических фрагментов до позднеантичных комментариев. Помимо уже упомянутого эпоса «Алкмеонида» и фрагментов трагедий Эсхила (сатировская драма «Сизиф-беглец» и трагедия «Египтяне»), имя Загрея появляется в различных контекстах:

Еврипид. В уцелевшем отрывке из его драмы «Критяне» (V в. до н.э.) хор посвящённых описывает свою благочестивую жизнь после принятия мистерий: «[Мы] странствуем в ночи с Загреем, совершая его пиры из мяса, высоко воздевая факелы Матери-Владычице среди куретов…». Здесь Загрей явно связан с ночными мистериями Крита и обрядом поедания мяса (ωμοφαγία) – то есть с дионисийским ритуальным экстазом. Данный фрагмент показывает, что уже в классическую эпоху Загрей фигурировал в мистериальных культах, где посвящённые («вакхи») разделяли роль самого бога, вкушая жертвенное мясо.
Пиндар. До нас дошла загадочная строка Пиндара о некой «древней скорби, причинённой Персефоне» (πένθος παλαιόν), которую несут на себе люди, проходящие через перерождение. Современные учёные (в частности, В. Буркерт) сходятся во мнении, что Пиндар намекает на утрату Персефоны – гибель её ребёнка Загрея, что и стало извечной скорбью богини. Это ещё одно зашифрованное свидетельство орфического мифа: грех предков (титанов) и причинённое им страдание Персефоне отражаются на судьбе человеческих душ, обречённых на циклы перевоплощений до очищения.
Платон. Великий философ не называет Загрея прямо, но в диалогах встречаются прозрачные аллюзии на орфические доктрины. В «Законах» он упоминает некие тайные учения о вечных наказаниях души за древние преступления, известные из «мифов о Боге, которому произошло нечто, устроенное мачехой» – тонкий намёк на Загрея, растерзанного по наущению мачехи Геры. В «Кратиле» (400с) Сократ сближает имена Зевса и жизни, намекая на орфическое единство Зевса и подземного бога. Кроме того, платоновский миф о душе как заключённой в теле (λόγος о «тюремном заключении» души в «Федоне», 62b) позднее был истолкован учеником Платона Ксенофантом в орфическом духе: якобы этот плен «титанического» происхождения и найдёт высшее разрешение в Дионисе. Таким образом, идеи, созвучные мифу о Загрее (наказание души, титаническая природа человека, метемпсихоз), просачиваются и в философскую литературу.
Орфические гимны. В дошедшем до нас сборнике 87 орфических гимнов (датируемом эллинистической или римской эпохой) несколько гимнов обращены к Дионису под разными именами. Так, гимн 29 Персефоне называет её «матерью Евбулея, многоликой, породившей виноградную лозу» – здесь Евбулей (буквально «благой советник») интерпретируется комментаторами как одно из имён Загрея, связанное с тайными истинами. Гимн 30, обращённый к Дионису, прямо именует его Евбулеем и говорит: «тайно рождённый в невыразимых ложах, от Зевса и Персефоны». Наконец, гимн 46 (к «Ликниту», т.е. Дионису-младенцу в лукошке) величает: «[Загрей], в замыслах Зевса зачатый, Персефоной взлелеянный, ужас всем богам рожденный». Эти строки подтверждают, что для орфиков Загрей и Дионис – единый бог в разных ипостасях: рожденный потай от Персефоны, он страшен даже богам, ибо разделил участь смерти и возродился.
Римские авторы и поздние компиляторы. Миф о Загрее упоминается у ряда эллинистических и римских писателей. Поэт Каллимах (III в. до н.э.) в одном фрагменте именует Персефону матерью Загрея. Эллинист Вольтид Евфорион писал о титанах, бросивших расчленённые части Диониса в котёл. Римский мифограф Гигин (II в. н.э.) кратко сообщает: «Либер, сын Юпитера и Прозерпины, был разорван титанами; его размолотое сердце Юпитер дал выпить Семеле, которая родила нового Либера». Христианские апологеты (Климент Александрийский, Ориген, Иустин и др.) пересказывают эту историю, желая усмотреть в ней «дьявольскую имитацию» христианского воскресения. Например, Климент Александрийский подробно описывает, как Куреты охраняли младенца Загрея, титаны подкрались с игрушками, растерзали и сварили его, Афина спасла сердце, Зевс поразил титанов громом, а Аполлон похоронил члены Диониса-Загрея на Парнасе. Этот поздний вариант содержит почти все детали орфического мифа и, вероятно, опирается на орфические «рапсодии» (свод орфических гимнов и теогоний эпохи эллинизма). Наконец, Нонн Панополитанский (V в. н.э.) в эпопее «Деяния Диониса» воспроизводит миф о Загрее практически в орфической версии: Зевс в виде змея совокупляется с Персефоной, рождается рогатый младенец, титаны обманом (с помощью зеркала) убивают его ножом, Зевс уничтожает титанов, а от Семелы рождается Дионис. Таким образом, мозаика источников – от отрывков классической эпохи до обильных пересказов в поздней античности – подтверждает основные черты мифа о Загрее.

Археологических свидетельств культа Загрея немного, но они примечательны. Известны монеты IV в. до н.э. из критского города Прасос, на которых изображена женщина, ласкающая змия (интерпретируется как Персефона и принявший облик змея Зевс) Этот сюжет явно отсылает к орфическому преданию о зачатии Загрея. В Дельфах обнаружены эдикулы и надписи орфического содержания – по преданию, именно там Аполлон похоронил останки Диониса-Загрея. Кроме того, античные писатели отмечали иконосферу Диониса-Загрея: так, в городе Кизик (Малая Азия) существовало изображение Диониса в образе быка или человека с рогами, явное указание на Загрея Анализируя весь корпус данных, современный классик В. К. Керн полушутливо заметил: «Ни один миф не озадачил исследователей больше, чем история Загрея». Тем не менее, многочисленные фрагменты литературы и искусства позволяют восстановить основные линии этого мифа и его роль в греческой культуре.

Теологическая роль Загрея в орфизме и позднеантичной мысли.

В рамках орфической религиозно-философской системы Загрей – фигура огромной богословской значимости. Орфизм (набор эзотерических учений и ритуалов, приписываемых певцу Орфею) возник, вероятно, в VI–V вв. до н.э. и предлагал свою версию космогонии, теогонии и эсхатологии. В этой картине мира Загрей выступает как центральное божество страдания и спасения. Его смерть от рук титанов и последующее возрождение становились священной моделью, объясняющей падение души и возможность её очищения. В орфических гимнах Загрей именуется новым царём богов – Зевс временно передаёт ему власть над миром, прежде чем тому суждено погибнуть. Орфики учили, что после воцарения Загрея микрокосм (человек) был отлит из пепла титанов, несущих в себе частицы поглощённого бога. Отсюда у людей титаническая (греховная) природа, которую нужно искупить, чтобы воссоединиться с божественным Дионисом. Орфические посвящённые соблюдали табу (например, отказ от мясной пищи и пролития крови), стремясь очистить свою дионисийскую часть от титановской скверны и разорвать круг перерождений.

Позднеантичные философы-неоплатоники с особым трепетом относились к орфическим откровениям, видя в Орфее древнейшего теолога, чьи мифы скрывают глубокие истины о душе и космосе. Прокл (V в. н.э.), комментируя платоновские диалоги, привёл, по сути, полный конспект мифа о Загрее: Зевс сделал Диониса своим наследником и царём над богами; титаны, подученные Герой, при помощи зеркала увлекли Диониса, расчленили его тело на семь частей и вкусили его кровь; Зевс покарал титанов молнией, и из их остатков произошли смертные, обречённые на череду рождений (палингенесию). Афина спасла неделимое сердце Диониса (символ его бессмертной сущности), а Аполлон принял на себя роль спасителя – собрал останки и снова соединил их воедино. Прокл истолковывает этот миф в аллегорическом ключе: зеркало, в котором увидел себя Дионис, – метафора материального космоса, в котором душа-божество увлекается собственным отражением и распадается на множественность существ; однако божественное сердце остаётся целым, и через очищение (гром Зевса) и священные ритуалы (содействие Аполлона) душа может вернуться к единству. Ученики Прокла – Сириан, Гермий Александрийский – продолжали развивать эти идеи, видя в Загрее символ мирового Разума, периодически «умирающего» в материи и возрождающегося на небе.

Уже за столетие до них император-философ Юлиан Отступник (IV в. н.э.) тоже ссылался на Диониса в своих теологических трактатах: он писал о разделённости космоса на видимый и невидимый аспекты и намекал, что Дионис – бог, объединяющий распавшееся мироздание (возможно, отсылка к растерзанному и восстановленному Загрею). Плотин (III в. н.э.), хотя и не называл Диониса, загадочно обмолвился о «зеркале», через которое мировой Ум ухватил собственный образ и породил множественность – прозрачная аллюзия на орфический сюжет о зеркале титанов и о Загрее.

Таким образом, в позднеантичной мысли миф о Загрее приобрёл глубокое философско-мистическое звучание. Орфический Дионис понимался как божество, проходящее через смерть к новой жизни, подобно мировой душе, что нисходит в материю и затем спасается. Его сердце, сохранённое Афиной, символизировало неискоренимую monad божественного в каждом существе. А титаническое происхождение людей служило объяснением присутствия иррациональных, тёмных начал в человеческой природе, требующих обуздания через философию и обряды. Неоплатоники интегрировали Загрея в свой триадический космогонический цикл: Зевс-отец (Единство), Дионис-Загрей (множественность и Разум), Аполлон-Ликург (возвращение к Единству через Гармонию). Таким образом, богословская роль Загрея – быть связующим звеном между высшим миром идей и низшим миром материи, образцом страдающего бога-спасителя. Орфики и их поздние наследники видели в нём guarantee спасения: «страданиями Диониса мы исцелились» – так можно кратко сформулировать суть орфической сотериологии.

Иконография и атрибуты Загрея: рога, бычья шкура, виноградная лоза.

Иконография Загрея во многом совпадает с дионисийской, но подчёркивает его хтоническую и звериную сущность. Одним из главных атрибутов являются рога – обычно бычьи. Орфическая традиция наделяет рогами самого божественного младенца: Нонн называет новорожденного Загрея «рогатым младенцем». Рог символизировал плодовитость и силу, а также указывал на превращение Диониса в быка во время погони титанов. Во многих изображениях Диониса (особенно из Малой Азии) он предстает в образе быка или с бычьими рогами, что античные авторы прямо связывали с культом Загрея. Диодор упоминает, что старший Дионис, из-за того что первым запряг быков в плуг, носил на голове рог как отличительный знак. Этот же автор отмечает, что ночные тайные обряды в честь Загрея сопровождались «безобразными деяниями» (вероятно, инверсией норм, в том числе ношением шкур животных и масок), отчего культ был скрытен от непосвящённых.

Другой возможный атрибут – бычья шкура или вообще звериная шкура. В обычном дионисийском культе жрицы и вакханки носили шкуры оленей или пантер (небрисы). Однако орфический миф явно акцентирует образ быка как воплощения Диониса. Согласно одному из критских обычаев (по свидетельству Фирмика Матерна), в память о растерзанном Загрее посвящённые рвали живого быка зубами. Вероятно, участники таких ритуалов могли облачаться в бычьи шкуры, воспроизводя образ разорванного бога. Бычья шкура в этом контексте – символ возрождения: подобно тому, как герой мифа вновь обретает тело, посвящённый, покрывшись шкурой жертвенного животного, причащается силы божества. Кроме того, Персефону и Загрея иногда изображали в зооморфном виде – змеями или быками, что подчёркивает их связь с плодородием земли. Упомянутые выше монеты из Крита с Персефоной и змеем-Зевсом тоже отсылают к звериным обликам родителей Загрея.

Неотъемлемая часть образа Загрея – виноградная лоза и плющ, растения бога виноделия. Орфические гимны называют Евбулея «увенчанного листвой винограда», а Персефону – «родительницей лозы», поскольку через рождение сына она как бы дарует миру виноград. В искусстве Дионис часто изображён с венком из виноградных листьев или плюща, с тирсом, обвитым плющом, – вероятно, и орфический Загрей мыслился окружённым этими эмблемами растительной жизненной силы. Интересно, что плющ – вечнозелёная лоза, растущая в тени – мог символизировать бессмертие души и подземную жизненную силу, тогда как виноградная лоза – обновление и опьянение. Гранат также связывался с Загреем: по позднему свидетельству, женщины на празднике Фесмофорий избегали есть упавшие на землю зёрна граната, полагая, что гранаты выросли из капель крови Загрея. Гранат – плод Персефоны, символизирующий цикличность сезонов и жизни после смерти, – в орфической интерпретации стал «кровью бога».

К этим традиционным символам можно отнести и более редкий, но глубоко значимый образ бабочки или мотылька, иногда появляющийся в орфической и пост-античной символике как выражение идеи метаморфозы души. Как бабочка рождается из кокона, претерпевая полное разрушение прежнего тела, так и душа, по орфической мысли, должна пройти через спарагмос, внутреннюю смерть, прежде чем обрести подлинное, божественное бытие. Особенно значимы в этом контексте изображения голубой бабочки – в современном символизме это знак хрупкого, но светлого возрождения. В неоорфических интерпретациях мотылёк-бражник, тянущийся к свету, или изображение кокона, висящего в темноте, могут служить мощным напоминанием о судьбе Загрея: он умирает как дитя, но возрождается как бог. Подобно кокону, скрывающему потенциал трансформации, Загрей символизирует внутренний путь становления – страшный, но необходимый.

Таким образом, атрибуты Загрея соединяли черты Диониса как бога вина и экстаза с образами хтонического царевича. Рога и бычья шкура подчёркивали его животную ипостась, жертвенную смерть и возрождение; вино, лоза и гранат – плодородие, экстаз и тайну бессмертия; а бабочка и кокон – его личный цикл метаморфозы и внутренней трансформации души. В искусстве эллинизма могли существовать изображения самого спарагмоса – например, на помпейских фресках или рельефах (учёные спорят, изображены ли там сцены расправы над младенцем Загреем). Но более распространены были символические изображения: Дионис-ребёнок с рогами на троне, окружённый Куретами; или Персефона с малышом на руках, в присутствии Зевса-змея (аллюзия на рождение Загрея). Все эти образы служили напоминанием о священной истории, понятной лишь посвящённым.

Роль Загрея в дионисийских и мистериальных культах.

Загрей как старший Диониса играл ключевую роль в мистериальных религиях древней Греции, предлагая посвящённым переживание смерти и возрождения. Дионисийские мистерии, начиная от оргиастических вакханалий и заканчивая утончёнными орфическими обрядами, имели общую цель – преодоление границ обыденного «человеческого» состояния и соединение с божественным началом. В этом контексте миф о Загрее выступал идеальной мифической моделью для таких переживаний.

Во-первых, Загрей – божество возрождения. Его воскресение (через новое рождение как Диониса) символизировало обновление жизни. Поэтому в аграрных культах Диониса весной справлялись праздники, прославляющие возвращение бога. Орфики интерпретировали это в духовном плане: душа, уподобившись растерзанному божеству, может «собрать себя» и возродиться к истинной жизни. Загрей ассоциировался с лиминальными переходами – границами между жизнью и смертью, человеческим и божественным. Подобно тому, как он царствовал на рубеже миров (небо – когда Зевс дал ему трон, земля – когда играл ребёнком, ад – когда погиб и пребывал в Аиде до возрождения), так и посвящённый проходил через пороговое состояние: символическую смерть (отречение от прошлого греховного «титанического» я) и второе рождение в составе общины мистов.

Во-вторых, Загрей – покровитель работы с мёртвыми и душами предков. Будучи сыном Персефоны и связанный с Аидом, он имел власть в подземном мире. В орфических табличках (золотых пластинках с наставлениями для умерших) упоминается, как душа предстает в царстве Персефоны и просит о милости, называя себя дитём Земли и Звёздного Неба. Хотя имя Загрея прямо там не фигурирует, очевидно, что орфическая инициация готовила душу к встрече с Персефоной и Загреем в загробном мире. В мистериях посвящённые, возможно, инсценировали похоронные обряды, оплакивая смерть бога, а затем торжествуя его возвращение – это психологически помогало преодолеть страх смерти и верить в бессмертие души. Даже в элевсинских мистериях, главным персонажем которых была Персефона, имелся образ юного Иакха, которого часто отождествляли с Дионисом и с Загреем. Иакх сопровождал процессии посвящённых, его имя возглашали, и по одной из версий Иакх – это и есть воскресший Дионис-Загрей, сын Персефоны. Таким образом, через дионисийские ритуалы греки символически «общались» с умершими: ведь сам Загрей/Дионис спускался в Аид (за матерью Семелой) и знал тропы туда. Культ Загрея включал некромантические элементы – веру в очищение душ умерших и их возможное блаженство, если они принадлежат Дионису или ему.

В-третьих, Загрей – бог экстаза и исцеления души. Дионисийские оргии славились тем, что приводили участников в состояние enthousiasmos (буквально «в-божественности», одержимости богом). Вакхический транс, сопровождаемый музыкой, танцем, вином, иногда резко сменялся омофагией – ритуальным разрыванием жертвы. Это были формы психической разрядки, позволявшие приверженцам Диониса избавиться от внутренних напряжений, подавленных эмоций, пережить катарсис. Современные исследователи (включая психологов от религии) указывают, что культ Диониса/Загрея выполнял терапевтическую функцию: давал выход безумию в контролируемой форме, что, в итоге, стабилизировало психику. Миф о Загрее служил сакральным оправданием такому «умопомрачению»: если сам бог был расчленён, то в ритуальном экстазе верующий тоже «растворял» границы своего я, переживая символическую смерть эго, а затем возвращался обновлённым. Травматический опыт, будь то личные утраты, кризисы или психические надломы, в дионисийском культе находил отражение и исцеление. Недаром Дионис/Загрей почитался как Людей освобождающий (Λύσιος) и Целитель (Ἰατρός) – он «исцелял» душевные раны через их переживание в экстазе. В орфических мистериях, вероятно, присутствовали этапы страдания и радости: оплакивание Загрея, метафорическое «участие» в его страданиях, а затем радость его возвращения, символизирующая исцеление и новое рождение для самих адептов.

Наконец, дионисийско-орфические обряды были известны своей связью с сексуальной энергией и преодолением табу. Загрей и Дионис – боги плодородия и раскрепощения, и хотя орфики более строго относились к нравам (осуждали распущенность), сами мифы указывают на тематику сакральной сексуальности. Зевс совокупляется с Персефоной – инцестуозный союз наделяется космическим значением, приводя к рождению бога. В мифе фигурирует мотив обольщения через зеркало: титаны дали младенцу Загрею посмотреть на собственное отражение – можно видеть здесь аллегорию нарциссического соблазна души плотским миром. Грех титанов – это по сути грех растления или насилия, и его искупление требовало аскезы. Однако на уровне ритуальной практики дионисийские празднества (например, Антестерии, Агрии) включали моменты сексуальной свободы, символического «священного брака» (например, жена правителя Афин сочеталась с Дионисом в святилище). Вакханки, уходя в горы, освобождались от социальных ограничений, обнажались, кормили грудью детёнышей диких зверей – все эти действия возвращали их к до-культурному, природному состоянию. Через временное погружение в хаос инстинктов последователи Диониса/Загрея верили обрести духовное обновление. Таким образом, сексуальность в дионисийско-орфическом культе понималась двояко: как опасная титаническая сила, приведшая к гибели бога, но и как сила, подлежащая обожествлению и принятию в высшем контексте (ведь второе рождение Диониса опять же происходит через сексуальный акт Зевса и Семелы). Загрей символизирует преобразованную, обузданную сексуальность: его оргии – не просто плотское удовлетворение, но мистерия единения с жизненной энергией, освящённой страданием и воскресением божества.

В целом, роль Загрея в мистериальных культах можно резюмировать так: он выступает божеством инициации. Каждый посвящённый «умирал» символически как загреев Дионис и возрождался как новое существо, соучастник божественной природы. Через соотнесение своих экстатических переживаний с мифом о Загрее адепты осмысляли и личные кризисы, и рубежи жизни (взросление, брак, смерть) как часть божественного цикла. Такой культ обеспечивал глубокую эмоциональную и духовную поддержку в обществе, где официальная религия была более формальной.

Современное почитание Загрея в неоэллинизме.

В наше время возрождается интерес к древнегреческой религии в рамках движения Hellenismos (эллинского неоязычества). Неоязычники, стремящиеся реконструировать традиционные культы, естественно не обходят вниманием и Загрея. Хотя в античности его культ носил закрытый, элитарный характер, современные последователи эллинской религии интегрируют образ Загрея как одну из ипостасей Диониса (хотя это божество было отдельным). Как отмечают практикующие, древние греки нередко поклонялись разным аспектам одного бога в отдельных храмах. По аналогии, сегодня Загрей воспринимается как особое проявление Диониса – его хтонический, трансформационный лик. Нет строгих «правил», запрещающих поклоняться Загрею отдельно; чаще всего его считают тождественным Дионису, но призываемым под этим именем для акцента на специфических функциях.

Современное почитание Загрея зачастую носит личностно-психологический характер. К нему обращаются за помощью в внутренних переживаниях – тех самых «спусках в ад души», которые символически олицетворены мифом о его гибели. Когда человек проходит через кризис, психическую травму, период депрессии или кардинальных перемен, образ страдающего и возрождающегося бога дает надежду и пример для подражания. В обрядах неоэллинистов Загрею могут посвящать медитативные мистерии, где участник визуализирует спуск в подземное царство собственного бессознательного, сталкивается с «титаническими» тенями (своими страхами, гневом, хаосом), а затем при поддержке бога восходит обновлённым.

Загрея также призывают при переходах в жизненных циклах – будь то совершеннолетие, брак или старость. Эти моменты лиминальны, подобно пребыванию души на пороге между мирами, и помощь божества, которое само прошло через череду рождений, особенно уместна. Например, некоторые последователи Hellenismos проводят обряд «маленькой орфической мистерии» при достижении молодым человеком зрелости, где символически разыгрывается смерть детского состояния и рождение взрослого – под эгидой Загрея.

Неоэллинисты, работающие с культами предков, видят в Загрее проводника, психопомпа между миром живых и мёртвых. Подобно Дионису, он может «выводить» души (вспомним, Дионис вывел свою мать Семелу из Аида). Поэтому к Загрею обращаются в поминальных практиках, прося облегчить участь умерших, очистить их тени от «титанической» скверны. Его имя может звучать на современных орфических обрядах в честь предков, проводимых в ночное время с факелами и винными возлияниями – как отголосок древних ночных мистерий Загрея.

Сексуальность и экстаз – ещё одна сфера, где современное почитание Загрея находит своё место. В эпоху, когда многие люди стремятся интегрировать свою телесность и духовность, образ Загрея предоставляет архетип для сакральной сексуальности и экстатического переживания. Некоторые практики Hellenismos посвящают Загрею ритуалы, связанные с принятием собственной сексуальной природы, избавлением от чувства вины или стыда, гармонизацией инстинктов. Миф о том, как божественное дитя было разрушено в момент уязвимости (игры, наслаждения), а затем вернуло свою целостность, может служить метафорой для человека, восстанавливающего целостность своей личности, в том числе сексуальной. Экстатические танцы, транс, употребление умеренного количества вина в ритуальном контексте – все это используется для достижения состояния энтузиазма, чтобы «прикоснуться» к энергии Диониса или Загрея. Загрею посвящают такие переживания, прося его о гармонии между страстью и разумом, о переживании экстаза как очищения, а не разрушения.

При этом современные эллинисты проводят параллели между Загреем и другими божествами, чтобы лучше понять его место. Он – сын Персефоны, а значит, разделяет с ней власть над порталами жизни и смерти; одновременно он – сын (или аспект) Зевса, что делает его наследником небесной полноты. Его порою отождествляют с Аидом (как это делал Эсхил), то есть видят в нём молодое лицо подземного царя – возможно, символ обновления, приходящего в царство мёртвых. И, конечно, он – Дионис, когда речь идёт о тайне смерти и возрождения. В неоязыческом богословии иногда говорят, что триединство Диониса, Зевса и Аида указывает на единство небесного, земного и подземного аспектов божественного. Известно из орфических фрагментов утверждение: «Зевс есть Аид, Зевс есть Дионис» – т.е. вершина и низ сводятся воедино в Едином Боге. Современные последователи Загрея находят в этом пантеистическом парадоксе глубокий смысл: обращаясь к Загрею, они как бы охватывают все сферы – земную жизнь, небесный дух и подземную трансформацию.

В практическом плане почитание Загрея в Hellenismos может включать такие элементы, как чтение орфических гимнов (напр. гимн 30 или 46, обращённые к Дионису-Загрею возжигание факелов или свечей в тёмное время суток, жертвоприношения вином, мёдом, сырой растительной пищей (в знак воздержания от мяса, как подобает орфику). В молитвах к нему просят о духовном возрождении, об утешении в горе, о проведении через «тёмную ночь души» к свету. Например: «О Загрей-Дионис, кто познал боль смерти и радость нового бытия, веди меня, твоего посвящённого, через мрак испытаний к истине и жизни». Некоторые реконструкторы включают в культовые драматизации и роль Аполлона – как того, кто собирает разбитое, – прося светлого бога вместе с Дионисом-Загреем собрать «осколки» их души. Тем самым возрождается синкретичная картина поздней античности, когда олимпийские боги действовали заодно ради спасения души.

Подводя итог, Загрей сегодня воспринимается не просто как редкое имя из мифологического справочника, а как мощный архетип и божество, к которому можно обратиться за помощью в глубоко личных, экзистенциальных ситуациях. Его миф дает язык для осмысления внутренних кризисов, переходных этапов, переживания утраты и обретения себя, исследования тёмных сторон психики и их интеграции. Через союз с ним верующий может символически умереть для старого и возродиться обновлённым. Так, древний орфический мистерийный опыт получает новое звучание в XXI веке, оставаясь, однако, верным исходным функциям Загрея – бога мистерий, возрождения, экстаза и жизни, побеждающей смерть.

Список источников.

Лосев А.Ф. Мифология греков и римлян. — М.: Мысль, 1996. (ред. А.Е. Тахо-Годи). Классический свод по античной мифологии, включающий оригинальные источники с комментариями и реконструкциями образов, включая орфическое толкование Диониса и Загрея.
Тахо-Годи А.Е. Античная мифология. Энциклопедия. — М.: Олимп, 1998. Энциклопедический справочник с краткими, но точными сведениями о культуре и религии древней Греции, включая мифы о Дионисе и его ипостасях.
Kerényi K. Dionysos: Archetypal Image of Indestructible Life. — Princeton University Press, 1976. Одно из важнейших академических исследований образа Диониса в контексте религиозной символики и психологии, в том числе анализирует Загрея как «охотничьего бога».
Burkert W. Greek Religion: Archaic and Classical. — Harvard University Press, 1985. Фундаментальный труд о греческой религии, содержащий анализ орфических культов, символики и мифов о Дионисе и Загрее.
Элиаде М. История веры и религиозных идей. Т. 2: От Гаутамы Будды до начала христианства. — М.: Эллис Лак, 2002. Обзор духовных традиций древности, включая орфизм и интерпретации мифа о растерзании божества как архетипа умирающего и воскресающего бога.
Detienne M. Dionysos Slain. — Johns Hopkins University Press, 1996. Историко-антропологическое исследование, посвящённое теме спарагмоса и символике смерти в дионисийских мистериях.
West M.L. The Orphic Poems. — Oxford: Clarendon Press, 1983.Научное издание и комментарий к орфическим фрагментам, включая теогонию и гимны, где впервые систематизировано имя Загрея.

Античные источники.

Диодор Сицилийский. Историческая библиотека, кн. IV.Содержит одно из первых разграничений между «двумя Дионисами» — сыном Персефоны и сыном Семелы.
Плутарх. Об «Э» при Дельфах (Moralia, 389А).Приводит перечень таинственных эпитетов Диониса, включая имя Загрея, указывая на его подземное значение.
Климент Александрийский. Призыв к эллинам (Protrepticus II). Подробный христианский пересказ орфического мифа о растерзании Диониса титáнами, с перечислением всех элементов сцены.
Орфические гимны (сб. из 87 гимнов, датировка: I в. до н.э. — II в. н.э.). Гимны 29, 30, 46 посвящены Дионису и упоминают его в ипостаси Евбулея (Загрея), зачатого от Зевса и Персефоны.
Нонн Панополитанский. Дионисиака, кн. VI–VII. Эпическая переработка орфического мифа о Загрее: от зачатия в виде змея до растерзания и возрождения.
Платон. Законы, Кратил, Федон.Опосредованные упоминания орфической сотериологии, концепций наказания души и символизма зеркала.
Прокл Диадох. Комментарии к «Тимею», Теология Платона.Неоплатоническое истолкование мифа о Загрее как мистерии души, её падения и возвращения к Единому.
Еврипид. Критяне (фрагмент).Упоминается ночной ритуал с участием Загрея и омофагии, как часть мистериального посвящения.
Эсхил. Сизиф-беглец, Египтяне (фрагменты).Ранние трагедии, где имя Загрея отождествляется с Аидом или фигурирует как отдельное подземное божество.
Пиндар. Фрагмент о скорби Персефоны (fr. 133). Элегическое указание на утрату, связанное с гибелью сына богини — вероятно, Загрея.

Академические статьи и исследования.

Edmonds R. Tearing Apart the Zagreus Myth: A Few Disparaging Remarks on Orphism and Original Sin // Classical Antiquity, 1999. Подробный критический разбор источников, посвящённых Загрею; скептический подход к «цельности» мифа.
Brisson L. Orphée et l’Orphisme dans l’Antiquité. — CNRS Éditions, 2003. Обзор орфической традиции, в том числе теогонии и культа Загрея.
Graf F., Johnston S.I. Ritual Texts for the Afterlife: Orpheus and the Bacchic Gold Tablets. — Routledge, 2013.Исследование орфических табличек, с упоминанием Персефоны, Диониса и связей с Загреем.
Trypanis C.A. The Orphic Tradition and Its Mythopoetic Origins // The Journal of Hellenic Studies, 1955.Исследование мифопоэтических основ орфизма, с анализом ключевых сюжетов, включая рождение Загрея.
Kingsley P. In the Dark Places of Wisdom. — Golden Sufi Center, 1999.Современное эзотерическое осмысление традиции эллинов и мистериального опыта как трансформации сознания.
Чубарян Л.В. Космогония и эсхатология в орфизме // Вопросы философии, 2000, № 8.Российское академическое исследование о роли Диониса-Загрея в орфической картине мира.