Анекдоты с Рафаэлем: Неповторимый Вермилион*(1) | A Unique Vermillion
Вы можете найти нас в других соц.сетях: https://bio.site/ladchronicles
01 | Недописанная картина
Через неделю должна начаться художественная выставка Томаса. Картины Рафаэля занимают почти все стены выставочного зала, кроме одной. Томас объявил, что в день открытия будет выставлен магнум опус*(2) Рафаэля. Однако до тех пор никто не сможет его увидеть, даже спонсоры. Однако лишь Томас знает, что великое творение Рафаэля всё ещё не завершено...
После долгих поисков он наконец обнаруживает Рафаэля в своей мастерской. Томас останавливается, чтобы перевести дух. Одной рукой он вытирает пот со лба, а другой ослабляет затянувшийся воротник.
"Так вот ты где. Не собираешься сегодня принять душ?"
Рафаэль не удостаивает Томаса даже взглядом — его внимание полностью сосредоточено на "постройке" перед ним. Она представляет собой небольшую крепость из тысячи одинаковых кусочков рыбьих костей с башнями различной высоты.
"Я знал, что ты будешь меня донимать, поэтому запер дверь в ванную. Но потом я понял, что и сам не смогу туда войти".
Рафаэль взвешивает в руке маленькую косточку, немного раздумывает, а затем помещает её в левый верхний угол "крепости".
"Рыбьи ты мозги", — бормочет себе под нос Томас. Затем он обращает внимание на то, что строит Рафаэль.
"Ты ещё даже не закончил свою картину. Зачем ты этим занимаешься?"
"Может, потому что я не могу сейчас рисовать?"
Томас чувствует беспокойство. По его мнению, любая работа Рафаэля — настоящий шедевр. Он делает шаг ближе, чтобы рассмотреть новое творение художника.
"Довольно недурно! Почему бы нам не использовать это в качестве твоей последней работы? Помимо картин посетители смогут увидеть инсталляции нашего великого художника".
Рафаэль наконец переводит на него взгляд.
"Ты хочешь, чтобы я воссоздал это и для выставки? Здесь две тысячи деталей. У меня нет на это времени".
Томас сдувается, как воздушный шарик, а вместе с ним пропадает и его энтузиазм. Он массирует виски и говорит:
"Сегодня мне снова звонили спонсоры. Они очень обеспокоены ситуацией с последней работой... Я знаю, что тебя не волнуют такие вещи, но это касается не только тебя. Речь идёт и о моей репутации. Я не могу... Кхм... Мы не можем всё испортить".
Рафаэль берёт рыбью кость побольше, какое-то время держит её в воздухе, а затем кладёт обратно на стол. Он вновь переключается на "постройку", полностью игнорируя Томаса. Видя, что Рафаэль снова не обращает на него внимания, Томас начинает злиться и говорит:
"Ты уже давно её рисуешь. Может, наконец дашь мне на неё взглянуть?"
Внутри студии находится огромная картина высотой со стену, покрытая свежей влажной краской, а в воздухе витает запах минералов. Томас считает себя человеком, разбирающимся в искусстве, но если быть до конца честным с собой, ему трудно сказать, чего не хватает в этом произведении. Оно и так более чем прекрасно.
Томас прерывает свои раздумья и спрашивает:
"Разве она уже не совершенна?"
Рафаэль устало массирует виски, выглядя довольно удручённым.
"Без него картина не будет выглядеть полноценной", — поясняет он.
"Неужели один цвет так важен? Она и так потрясающая... Почему бы нам просто сначала не презентовать её, а потом уже добавить цвет?"
Томас отстраняется от картины, в этот момент в его голове проносится множество мыслей.
"Мои незаконченные творения никогда не будут представлены публике".
Рафаэль смотрит на задумчивое выражение лица Томаса.
"Даже не думай об этом. Если ты хотя бы попытаешься сдвинуть эту картину, я её сожгу".
"Ты слов на ветер не бросаешь... Хорошо, но должен же быть какой-то срок. Как насчёт двух дней? Или трёх? Больше я тебе дать не могу".
02 | Недостающий цвет
Три дня пролетают как один миг. Но Томас за это время всё ещё не получает никаких известий от Рафаэля по поводу картины. За не имением другого выхода, он вновь возвращается на остров.
На пляже не так далеко от студии по песку танцует толстая ветка, оставляющая за собой невиданные узоры. Человек, направляющий её, время от времени встаёт, чтобы посмотреть на дело рук своих.
"Я говорил вам тогда, скажу и сейчас. Всё уже готово! Зачем мне вам врать?"
Томас перекладывает телефон с левого уха на правое, потом с правого на левое.
"Вы же знаете его характер. Никто не сможет увидеть картину до начала выставки. Вы все одинаковые..."
Закончив разговор с менеджером спонсора, Томас подходит к человеку, рисующему на песке.
"Прошло три дня!" — восклицаетТомас, когда оказывается рядом с Рафаэлем. – "Господин художник, до выставки осталось всего четыре дня! Чем ты занят?!"
Рафаэль встаёт, оперевшись на ветку правой рукой. У его ног на песке красуется рисунок моря.
"Я понимаю, если бы ты нарисовал это для выставки. Но какой смысл рисовать это здесь?"
Насмотревшись на его рисунок, Томас быстро задаёт следующий вопрос:
Рафаэль дважды ударяет палкой по песку.
"Если бы нашёл, то не рисовал бы здесь", — с раздражением отвечает он.
Вздохнув, Томас умещает руки по бокам.
"Пойдём на пигментную фабрику моего друга. Там тысячи цветов. Ты обязательно найдёшь тот, который тебе нужен".
"Нет, — решительно заявляет Рафаэль. — Эти цвета уже бесчисленное количество раз использовали другие люди. Я никогда не позволю им изображаться на моих картинах".
"Я знал, что ты так ответишь. Я бы не стал предлагать, если бы мог позволить себе подождать ещё".
Усмехнувшись, он продолжает задумчивым тоном:
"Ты был таким ещё в нашу первую встречу".
Глядя на бескрайнее синее море, Томас закрывает глаза.
"Помню, тогда я сравнивал себя с тобой..."
Томас начинает вспоминать то время, когда он ещё страстно любил искусство.
03 | Страстные цвета
Однажды на одном из благотворительных вечеров его картина оказалась рядом с картиной Рафаэля. Томас уже раньше слышал об этом художнике. Он думал, что у него есть шанс посоперничать с ним. Если на этом вечере его картина будет продана дороже, чем картина Рафаэля, то он в одночасье станет знаменитым. С этой мыслью Томас отправился на выставку раньше всех.
На этот раз их работы были очень похожи по тематике и тону. Сравнивая их, он заметил, что работа Рафаэля более оригинальна и даже уникальна в каком-то роде, но не хотел себе этого признавать. Томас всегда считал, что его работы лучше, чем у других.
Однако те, кто подходил к этим двум картинам, восхищались только картиной Рафаэля и не обращали никакого внимания на работу Томаса. Томас успокаивал себя тем, что этих людей волновало только громкое имя Рафаэля, и они ничего не смыслили в истинном значении искусства.
Ближе к концу выставки к картинам подошёл какой-то пожилой мужчина. Томас сразу узнал в этом старике одного известного коллекционера. Наконец-то нашёлся человек, разбирающийся в искусстве. Когда старик остановился перед двумя картинами, его взгляд был устремлён лишь на работу Рафаэля.
"Такой страстный цвет... Только мистер Рафаэль может передать подобные эмоции".
Томаса охватило чувство зависти.
"Картина мистера Томаса тоже неплоха, не так ли?"
Старик снял очки. Взглянув на картину Томаса, он махнул рукой и сказал:
"Красный цвет у него какой-то погасший".
В тот вечер картина Томаса так и не была продана за достойную цену, и тогда он решил "позволить себе" посетить Рафаэля лично.
04 | Беззаботный художник
Рафаэль впустил его в дом только тогда, когда узнал, что Томас тоже художник. Это была их первая встреча. Томас захотел обсудить с Рафаэлем художественные вопросы о цветах, но Рафаэль был в этом совершенно не заинтересован. Он просто сидел за своим столом и смешивал краски в бумажных стаканчиках. Томас спросил, знает ли он, что его картина была продана по высокой цене. Не поднимая головы и не отвлекаясь от своего занятия, Рафаэль уточнил:
"Та, что была на благотворительном вечере".
Его равнодушие озадачило Томаса.
"Вам даже не интересно, за сколько она была продана?"
"Пока это приносит пользу благотворительному фонду, мне всё равно, сколько денег это принесёт", — сказал Рафаэль, а затем пробормотал, что в краске чего-то не хватает. Он поднял кисть и отыскал на палитре подходящий цвет.
Вспомнив критику старика, Томас спросил:
"Какую фирму красок вы используете?"
Рафаэль, словно никогда раньше не слышавший этого слова, наконец поднял глаза на Томаса.
Беспокоясь, что Рафаэль не расскажет ему, Томас решил сначала самому изложить свой выбор красок.
"Madeline, Bailey, Curio... Это те фирмы, которыми я пользуюсь. Я могу обменяться с вами, если хотите".
Рафаэль размешал содержимое бумажного стаканчика маленькой кисточкой. Спустя некоторое время он произнёс:
"Спасибо. Но я делаю краску сам".
Томас глубоко вздохнул. Неужели так ведут себя знаменитые художники?
"А как вы сделали красный цвет на своей картине?" — спросил он.
Рафаэль провёл линию на листе бумаги краской из бумажного стаканчика. Удовлетворённый результатом, он снова посмотрел на Томаса.
"Так ты пришёл, чтобы у меня поучиться?"
Эти слова задели Томаса, но он знал: чтобы узнать секрет, ему придётся отбросить свою гордость.
"Если вы расскажете мне, я сделаю вас ещё более знаменитым".
Рафаэль взял краски, которые смешивал, и нанёс их на холст.
"Я пишу картины не ради славы".
Томас возвращается в настоящее и открывает глаза, наблюдая, как волны нежно омывают светлый песок. В этот момент его охватила сентиментальность.
"После этого я изучал бизнес, чтобы стать твоим менеджером. Честно говоря, я был потрясён, когда впервые увидел твои работы. Я не мог поверить, что такие талантливые люди, как ты, вообще существуют... Так что я верю в твой талант. Тебя не остановит "творческий кризис". Ты бы..."
Обернувшись, Томас замирает на месте. Фигура Рафаэля удаляется всё дальше и дальше, превращаясь в маленькую точку вдали.
05 | Радикальные меры
Когда до выставки остаётся всего два дня, Томас решает взять дело в свои руки. Темнота густо накрывает море и остров, а студия освещена холодным лунным светом, льющимся через просторное окно. Томас незаметно пробирается внутрь. Оглядевшись по сторонам и не обнаружив никаких признаков присутствия Рафаэля, он устремляет свой взгляд на гигантскую картину, прислонённую к стене. Его шаги звучат почти бесшумно, пока он направляется к ней. Он надевает перчатки, которые принёс с собой, опускается на колени и пытается поднять картину.
В этот момент кто-то выходит из тени и в воздухе раздаётся звук зажигаемой спички. Томас кричит:
"Ч-Что ты собираешься делать с этой спичкой?!"
Рафаэль смотрит прямо на Томаса.
"Если эта картина сдвинется хоть на сантиметр, я её подожгу".
"Ладно, ладно! Хорошо! Только не горячись!"
Томас быстро делает несколько шагов назад. Рафаэль со спичкой в руке медленно подходит к картине и продолжает неотрывно смотреть на Томаса. Когда спичка оказывается в опасной близости от картины, сердце Томаса едва не выпрыгивает из груди. Он торопливо говорит:
"Я сдвинул её максимум на девять миллиметров! Она не сдвинулась ни на сантиметр! Ты сам можешь убедиться!"
Взгляд Рафаэля смещается, но он не смотрит на картину, скорее, он смотрит на ноги Томаса.
"Отойди. Ты наступаешь на мою ракушку".
Деревянная скамья, на которой Рафаэль спал с полудня, стоит в углу. Томас включает свет и отодвигает её в сторону.
"Как ты вообще можешь на ней спать? Ты серьёзно делаешь это только ради того, чтобы охранять свою картину?"
Свет слабо мерцает. Томас замечает, что Рафаэль держит в руках морскую раковину, которую он никогда раньше не видел. Он щёлкает языком, кладёт руки на талию и пристально смотрит на Рафаэля.
"До выставки осталось два дня, а ты здесь дегустируешь морепродукты?"
Рафаэль несколько мгновений смотрит на Томаса, прежде чем сказать:
"Неужели глядя на эти творения природы ты не думаешь ни о чём другом, кроме как съесть их?"
Томас на мгновение задумывается, и до него нисходит озарение.
"Ты хочешь использовать их как краску!"
Рафаэль c особой осторожностью протирает морскую раковину.
"Нужный мне цвет может быть внутри".
Томас, после минутного шока, хватает Рафаэля за руку.
"Тогда чего же ты ждёшь?! Поторопись и начинай рисовать!"
Рафаэль отдёргивает руку и говорит:
"Я не могу рисовать прямо сейчас. Мне понадобится не меньше трёх дней, чтобы вывести краску".
Томаса словно поразило молнией. Сделав глубокий вдох, он спрашивает:
"Можно ли вывести краску за один день?"
Рафаэль похлопывает Томаса по плечу.
Радостное возбуждение окончательно исчезает с лица Томаса.
В ночь перед выставкой Томас в десятый раз звонит Рафаэлю, но безрезультатно — тот не берёт трубку. Он делает глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы. Томас догадывался, что так и будет. К счастью, у него и на этот случай есть запасной план. Это не самый лучший план, но при таком раскладе он должен попробовать его осуществить.
06 | Необыкновенная легенда
Проходит три дня с момента окончания выставки. В углу студии возвышается гора раковин, от которой тянутся краски. По полу разбросаны кусочки морских ракушек, а Рафаэль стоит перед картиной с кистью. В его левой руке среди красочной палитры выделяется цветная клякса размером с большой палец. Томас с улыбкой заходит в студию Рафаэля, садится за журнальный столик и наливает себе чашку кофе. Взглянув на художника, он говорит, всё еще улыбаясь:
"Можешь больше не рисовать. Выставка закончилась".
Рафаэль, не оборачиваясь, проводит кистью по картине.
"Я повесил раму на стену, дал ей странное название и на этом закончил. Все, кто приходил, говорили, что это вершина искусства! Кто бы мог подумать, что "магнум опус" можно так легко заменить обыкновенной рамой? Может быть, во мне ещё есть художественный талант?"
Заметив, что Рафаэль по-прежнему не обращает на него внимания, Томас теряет свой воодушевлённый настрой. Отставив чашку с кофе в сторону, Томас подходит к Рафаэлю, чтобы рассмотреть получше его картину. На холсте появляется ещё несколько штрихов красновато-фиолетового цвета. Это тот же самый яркий цвет, что и на его палитре. Томас нахмуривает брови.
"Это и есть тот цвет, который ты искал?"
"Да", — отвечает Рафаэль. Томас немного отходит назад, чтобы рассмотреть всю картину целиком, а затем вновь подходит ближе.
"Я не могу отличить этот цвет от фиолетового кларета с фабрики".
Рафаэль многозначительно смотрит на него, потеряв дар речи. Томас бросает взгляд на частицы раковин, разбросанных неподалеку, и спрашивает:
"Да. Он называется тирийский пурпур. Чтобы получить один грамм, потребовалось десять тысяч раковин. Он совершенно отличается от фиолетового кларета. Неужели ты не заметил разницы, уважаемый менеджер?"
Томас пару раз задумчиво чешет голову.
"Тирийский пурпур. Точно. Знаю, знаю".
Десятилетия истории искусства давно стёрлись из памяти Томаса, но он смутно припоминает, что тирийский пурпур является оттенком более драгоценным, чем золото, и он использовался только древними королевскими семьями.
"Но этот цвет больше не является редким", — говорит Томас. В конце концов, технологии сейчас так развиты.
Рафаэль обмакивает кисть в краску и наносит ещё один мазок на картину.
"Помнишь вермилион, который ты так давно искал?" — спрашивает художник.
"Прошло столько лет. Я перестал его искать. К тому же, как бы я ни старался, я никогда не смогу смешать такой великолепный цвет, как у тебя, — Томас фыркает. — Неповторимый вермилион... Разве такой вообще существует?"
"Конечно, существует, — говорит Рафаэль. — Вермилион был очень редким цветом в древние времена. Ты должен быть осведомлён об этом".
"Ну да, потому что в те времена прогресс не был так развит, и у людей не было необходимых технологий. Для получения такого цвета можно было использовать только жуков, поэтому нужно было учитывать расходы на их поимку и хранение материалов. Это очень дорогостоящий процесс, поэтому, конечно же, он был редким", — Томас продолжает подсчитывать общую стоимость и затраты.
"Трудоёмкость – это одно, но она не является причиной редкости".
Добавив ещё один штрих к картине, Рафаэль продолжает:
"Насекомое может придать только красный цвет работе художника. В наши дни вермилион можно легко синтезировать с помощью химикатов".
Томас пока не понимает, к чему клонит Рафаэль.
"Но разве это не здорово? Теперь больше людей благодаря этому имеют возможность рисовать".
"У большего количества картин один и тот же пигмент, изготовленный на какой-то фабрике в одно и то же время с использованием одних и тех же химикатов и формул, — объясняет Рафаэль. — Сколько бы эти люди ни смешивали и ни экспериментировали со своими пигментами, они всегда будут ограничены набором каких-то правил. Цвет, который они создают, больше не образуется из редкого жука. Точно так же, как фиолетовый цвет кларета не образуется из редкой раковины".
На этих словах Томас наконец начинает понимать. Работы художников былых времен бесценны из-за их исключительной редкости. Никто не может воспроизвести их работы, что и делает их уникальными. Нет ничего более ценного, чем быть единственным в своём роде в этом мире. То же самое можно сказать и о цвете.
Нанеся последний мазок тирийского пурпура, Рафаэль откладывает кисть и смотрит на Томаса.
"Поэтому цвет, который я нашёл, и является по своей природе уникальным."
Томас поражён. Он снова бросает взгляд на картину Рафаэля, вглядывается в тирийский пурпур и во все остальные детали, и теперь она действительно кажется ему немного другой. Томас не может сказать, что именно изменилось, но он точно знает, что это будет одна из самых редчайших и ценных картин в мире.
Несколько месяцев спустя завершённая картина Рафаэля попадает на большую выставку.
Молодой начинающий художник стоит перед картиной и усмехается:
"Говорят, что самое фантастическое в этом произведении – красновато-фиолетовый цвет. Но я не вижу разницы между ним и тем, что я смешиваю обычными красками".
Отослав с улыбкой одного бизнесмена, Томас хмурится, когда до него доходят слова молодого человека. Он подходит к художнику, выпрямляет осанку и говорит:
"Позвольте мне объяснить вам, сэр. Эта картина перед вами, с красновато-фиолетовым оттенком, написана единственным и неповторимым мистером Рафаэлем. Он извлёк этот уникальный цвет из десяти тысяч морских раковин, и этот цвет совершенно не похож на тот, что изображён на ваших картинах. Вот что делает этот оттенок фантастическим, и это одна из причин, по которой господин Рафаэль является легендарным художником".
Ссылки с пометкой *:
1. Вермилион — это насыщенный красный цвет, который имеет яркий и насыщенный оттенок. Он получает своё название от красного пигмента, известного как киноварь. Вермилион был одним из первых цветов, которым начали пользоваться художники, так как он обладает особым свойством привлекать внимание и создавать яркое впечатление.
2.Magnum opus (лат. великая работа) - в науке или искусстве это лучшая, наиболее успешная работа учёного, писателя, художника или композитора, другими словами шедевр или великое творение.