кережанэндрилы (много стекла, едва не случившийся рецидив)

я следующий в очереди, и мои запасы заканчиваются,
пора уходить, тучи висят низко,
правда начинает проявляться.

***

кевин, на самом деле, даже никогда не задумывался о том, что у них может что-то получится. парни, — жан и джереми, эндрю и нил, — прекрасно справлялись и без него. временами кевин смотрел на них и не понимал, как ему вообще удалось привлечь их внимание. он всегда чувствовал себя в тени, как будто наблюдал за ярким представлением с заднего ряда. иногда, когда мысли закручивались в спираль, он задавался вопросом, действительно ли так нужен здесь.

джереми всегда был светлым пятном в их жизни. было бесполезно даже размышлять о его значимости, кевин и сам это знал. когда им снились кошмары, они часто приходили к нему. джереми умел находить слова, и каждая его улыбка была подобна лучу солнца, пробивающемуся сквозь тернии их кошмарных мыслей. уверенность в том, что он здесь и никуда не денется, придавала сил.

эндрю, как само собой разумеющееся, был с ним почти все время после эвермора. кевин привык к нему, даже не заметив, что в какой-то момент их отношения перешли на новый уровень. эндрю понимал его, но не потакал, и, вероятно, именно это было нужно кевину после жизни в секте. он был рядом, когда кевин сталкивался с трудностями адаптации; его присутствие дарило ощущение стабильности. до балтимора. в глубине души кевин понимал, что это оставило сильный отпечаток (ещё бы, конечно, ведь его чуть не убил человек, которому он доверился; которого он искренне любил).

быть с нилом было подобно взрыву атомной бомбы. конечно, у кевина были к нему, — вернее, к натаниэлю, — свои счеты, но они быстро забылись, как только они увидели друг друга по-настоящему. всё, что с между ними происходило, приобрело новую глубину. да только то, от чего кевин до сих пор не мог избавиться, так это от того, как легко нил взаимодействовал со всеми ними. иногда казалось, что он был рожден именно для этого.

с жаном кевину, пожалуй, всегда было сложнее, чем с другими. каждый из них носил в себе отпечаток прошлого, словно тень, которая не отпускала. поначалу они почти не разговаривали, нося в сердцах обиды, которые иногда вспыхивали, как искры в сухом лесу. в те моменты, когда они все же пересекались, каждый высказывал недосказанное. в такие мгновения обнажались как старые раны, так и надежды на невозможное. оба знали, что упустить шанс восстановить связь было легко, но хотелось побороться за что-то большее.

однако было и кое-что, чего кевин не хотел замечать. без него они никогда бы не собрались вместе. он объединял всех, являясь связующим звеном. если бы не он, эндрю и жан продолжали бы игнорировать существование друг друга. джереми с нилом тоже не добились бы ничего хорошего, встав на сторону своих парней. ничего бы не получилось, если бы кевин не направлял их, потому что он был единственным, кто знал всех лучше, чем кто-либо другой, — кроме их партнёров, само собой.

у них у всех бывали моменты, когда стоило просто оставить человека в покое. так уж получилось, что четверо из пятерых были искусно переломаны везде, где только можно. может, именно поэтому кевин упрямо не понимал, что они в нём нашли. с ним в паре всегда шагали проблемы.

эндрю и нил исцеляли друг друга, общаясь едва ли не телепатически. кевин, честно говоря, завидовал тому, как легко они нашли понимание. джереми всегда находил жана, когда тому было плохо, как будто чувствовал, что нужен ему. жан цеплялся за него мертвецки сильно, боясь отпустить. кевин же оказывался везде лишним, добавляя больше проблем, чем пользы.

со временем эндрю сблизился с жаном, а к тому в комплекте шёл нокс. у них и правда были схожие истории, так что это не сильно удивило кевина. они кричали и кидались обвинениями, порой лезли в драку, но всё равно сошлись на почве чего-то, что понимали только двое.

спустя время, когда жана снова накрывали панические атаки, он начал приходить к миньярду. теперь эндрю яростно защищал не только нила, и кевин был в ужасе от того, что любое неосторожное движение могло снова свести на нет все их успехи. он так-так сильно старался заново научиться доверять ему. они сходились, как потерянные детали конструктора, и кевин никуда не вписывался, поэтому он начал избегать не только жана, но и эндрю, и это не могло остаться незамеченным.

— кев? — джереми окликнул его, проводя пальцами по волосам измотанного нила, который заснул у него на коленях. — ты собираешься пить?

кевин не знал, что ему сказать — просто не было смысла отрицать, отнекиваться, притворяться. джереми чуял ложь за версту. к кевину медленно, но верно подкрадывался рецидив, и, боже, как же ему хотелось просто упасть замертво. единственная мысль, которая промелькнула у него в голове «пожалуйста, только не разочаровывайся, не отворачивайся».

он не мог так поступить ни с кем из них. джереми привстал, потревожив нила, и когда голубые глаза уставились на него наравне с карими, у кевина перехватило дыхание. эндрю курил в открытое окно, словно не обращая внимания на их немую сцену, но от его проницательного взгляда мало что могло укрыться. само его присутствие тревожило и успокаивало одновременно.

— я не… — кевин осёкся, переводя встревоженный взгляд потерявшегося щенка с одного на другого. — где жан?

эндрю коротко хмыкнул, затушив окурок о подоконник. на периферии кевин вспомнил, как жан ворчал, когда миньярд так делал. он всегда был склонен к порядку. это укоренилось ещё со времён эвермора, их так учили. в жизни каждого из них была своя тень, и она могла принять любые формы.

в этой комнате, где они собирались, такие мелочи словно теряли смысл. эндрю был тем, кто мог игнорировать правила, не задумываясь о последствиях, и это порой раздражало, но никто не попрекал его. лучи вечернего солнца пробивались сквозь занавески, создавая уютный полутон. кевин облокотился на стол, наблюдая за тем, как эндрю плавно соскользнул с подоконника.

— хорошая попытка. сегодня суббота, помнишь? его очередь идти за покупками, — нил нахмурился, изучающе склоняя голову. — что тебя на самом деле беспокоит, кевин?

кевин даже не сразу понял, как эндрю вынул из его ослабевших пальцев непочатую бутылку вина и выбросил её в мусорное ведро. в их доме не водился алкоголь. они установили это правило, как только поняли, что кевину от него не по себе.

он почувствовал, как холод поднимается от желудка к горлу. кевин не мог позволить себе подвести их, особенно сейчас, когда они старались удержать его на плаву изо всех своих сил. эндрю обратил внимание на то, как напряглись плечи кевина, словно на них свалился эверест.

— ты всё ещё притворяешься, — произнес эндрю, его голос был безжалостен, но в нём чувствовалась забота. — это не поможет, кевин.

кевин вздохнул, проглотив комок в горле. он знал, что их не одурачишь, но он также знал, что признание своих слабостей может привести к краху. они бы поняли, но это означало бы, что им снова пришлось бы нянчиться с ним; присматривать за ним. кевин не хотел портить идиллию, царившую в их доме.

— я пытаюсь, — произнёс он, полагаясь на оставшиеся силы. — я просто… иногда не знаю, как справиться. кажется, что мне нигде нет места, понимаете?

в коридоре скрипнула входная дверь, и раздался голос жана, который не знал, что назревает катастрофа похуже массового иракского отравления. ему кевин определённо не хотел доставлять неудобств. моро привыкал к ним медленно, и малейшая неудача могла всё испортить. кевин не стал бы снова разрушать жизнь жана так безжалостно.

кевин напряженно взглянул на эндрю, пытаясь поймать его взгляд, затем на нила джереми. неловкая тишина нависла между ними, наполняя комнату густым ароматом страхов и нерешительности. каждый удар сердца отзывался в сознании как напоминание о том, что союз, который они построили, может разрушиться в одну секунду.

— я не хочу быть бременем, — признался кевин. — вы заслуживаете лучшего.

жан вошёл в комнату с облегчённой полуулыбкой, не подозревая о напряжённой атмосфере. он был полон жизни, готовый разделить радости и тревоги, что ещё больше подчеркивало необратимость ситуации. кевин почувствовал, как внутри у него что-то надломилось. он не мог позволить им стать частью своей боли, но скрывать дерьмовое состояние становилось всё труднее с каждым днём.

— что случилось?

жан почти сразу же заметил возникшую между ними напряженность и, проходя мимо джереми и нила, по привычке поцеловал каждого. эта мимолётная обыденность ударила по кевину, словно дамоклов меч. у него подкосились ноги от того, как легко это выглядело.

эндрю оказался рядом и подхватил кевина прежде, чем тот коснулся лбом паркетного пола. жан спохватился, бросая пакеты, и тоже поспешил к ним. джереми с нилом также в мгновение оказались рядом. кевин не мог до конца поверить, что они все беспокоятся о нём.

— господи, кев, — жан вцепился в руку джереми, и тот почувствовал, как сильно его трясёт. — иногда нужно просто поговорить с нами, понимаешь?

бутылка в мусорке говорила за себя. нил помог эндрю приподнять кевина, доведя до дивана, на котором они с ноксом так беззаботно утопали друг в друге. джереми предпринял попытку успокоить жана, затянутого в круговорот мыслей, но тот будто оброс шипами и не позволял помочь.

нил хотел отойти, чтобы отвлечь жана, но кевин вцепился в него, не желая отпускать. он одними губами произнёс, что всё в порядке, глядя на эндрю, и этого было достаточно. миньярд оставил их вдвоём. нил почему-то был уверен, что именно он может помочь джереми вывести жана из этого ужасного состояния прямо сейчас.

— я не хочу быть виноватым в том, что наши отношения рушатся, — кевина трясло в успокаивающей хватке джостена, когда он произнёс эти слова.

нил ощутил, как напряжение в воздухе сгущается, и, наклонившись ближе к кевину, тихо сказал:

— ты не виноват, кев, просто дай нам знать, что происходит.

жан наконец вышел из оцепенения, не без помощи эндрю, и джереми вздохнул с облегчением, немедленно заключив его в объятия после краткого разрешения. никто не понимал, как они могли не заметить, как кевин мастерски скрывал боль, всё глубже погружаясь в бездну. джереми слегка наклонился к эндрю, сказав что-то, что мог слышать только он, и, когда тот кивнул, позволил себе слегка коснуться его руки в успокаивающем жесте.

кевин знал, что его страхи не должны разрушать их, но иногда они казались непреодолимыми. лёгкость, с которой жан обнимал джереми; с которой эндрю позволял этим двоим прикасаться к нему, вызывала у него острую зависть. он не хотел слёз, но в этот момент, окруженный заботой, утопал в отчаянии.

— мы вместе, все мы, — произнёс нил, словно читая его мысли, — и это значит, мы будем поддерживать друг друга, что бы ни случилось.

— мы все сталкивались с трудностями, — эндрю тихо подошёл к дивану, присаживаясь рядом с кевином. — это нормально, что ты не знаешь, как справиться.

жан, ощущая теплоту объятий, попытался собрать свои мысли. он отстранился от джереми и с беспокойством посмотрел на кевина, вспомнив, сколько усилий потребовалось, чтобы наладить эти отношения.

— мы тебя любим, кевин, — сказал джереми, подхватив мысли жана. — всё, что нам нужно, быть рядом и пройти через это вместе.

кевин боролся с внутренними демонами, которые безжалостно шептали, что он только приносит боль. нил продолжал держать его за руку, напоминая о том, что поддержка доступна ему в любой момент. эндрю, наблюдая за этим, кивнул, вновь включаясь в разговор.

— мы все здесь ради тебя, и мы не хотим, чтобы ты чувствовал себя… так.

кевин глубоко вдохнул, пытаясь прогнать тёмные мысли. он чувствовал тепло рук нила, улыбку джереми, понимание жана и молчаливую защиту эндрю, которые придавали ему уверенности, и, несмотря ни на что, в его сердце зарождалась надежда.