Обыск

После начала войны обыск стал моей главной фобией. Каждый день мысленно себя к нему готовлю.

Нужно отдать кому-то на хранение свой загранпаспорт. И запасной ноут. Может, купить второй телефон и тоже отдать?

Прибраться бы. Вдруг получится как с Хованским: весь интернет смеется над его беспорядком. Как неловко выйдет с вибраторами в дальнем углу шкафа. Вообще нужно разобрать вещи. Некоторые уже выглядят как половая тряпка, то-то смеху у ментов будет. А еще балкон завален вторсырьем: это они, получается, по всей квартире жестянки из-под кошачьего корма разбросают?

Стыдно будет перед соседкой, когда ее технику отберут: она только-только купила новый айфон. И перед собственницей, если дойдёт до болгарки.

А ещё моя огромная гора книг, внушительная часть которых — анархистские. В голове крутится сценарий, как следак говорит мне: «Так-так-так, а это что?», — а я делаю вид, что не робкого десятка, хотя уши закладывает от волнения, слышу в них только свой оглушительный пульс, и ладони потеют. Отвечаю: «Кропоткин. С каких пор он запрещён? В Москве станция метро Кропоткинская есть, что ж теперь, весь Дептранс за экстремизм пересажать?».

Обыск пугает не как следственные действия, а как покушение на личное пространство, попрание человеческого достоинства и открытие малейших секретов товарищу майору.  Теперь он  будет знать, какого цвета у меня трусы и какой зубной пастой я пользуюсь.

Тут я пишу: Розовый паяльник

Тут я читаю: Под многолетним слоем пыли