Ходит дурачок по лесу
Щуплый очкарик, скелетик, чахлик с тетрадками. Про себя он говорил, что выглядит “словно после тяжелой и долгой болезни”, но неизменно взрывал зал своим могучим рыком. Из-за внешности он прозвал себя Дохлым Егором, впрочем “Дохлый” не прижился, а вот Егор остался. Игорь Летов стал Егором. Интеллигентный Летов, любящий обэриутов, на концертах обращался к толпе пьяных панков, крушащих зал: “Людей не бейте, пожалуйста.”
Под верхним слоем нецензурной лексики и грязно сведенной музыки скрываются глубокие тексты одинокого, ранимого и нежного человека. Летов делил своих поклонников на гопников, эстетов и “своих” - печальных зрителей Земли. Логично, что третьих было меньше всех, и он всеми силами старался избавиться от первых двух.
Его жизнь и творчество можно разделить на три периода: экзистенциализм и смерть (черный), национал-коммунизм и война (красный), экоанархизм и жизнь (зеленый). Каждый из периодов заканчивался славой и отказом от неё. У Летова был хронический страх перед превращением в объект массовой культуры (в “попс”), но он был не против стать частью культуры народной, вспоминает Максим Семеляк.
В 1984 году Летов “понял, что уже достаточно прожил, накопилось столько информации и энергии, что она хлынула через край”, и создал Гражданскую оборону. Это было потрясение: поэтическое, музыкальное, визуальное. Он сделал то, чего СССР еще не видел — в числе прочего, он первым на русскоязычной музыке употребил слово “депрессия”. Разумеется, этот ураган не мог не привлечь внимание КГБ. Летова на три месяца кладут в психиатрическую лечебницу с диагнозом “вялотекущая шизофрения”.
В 90-х к Гражданской обороне пришла невиданная слава. Летов недоволен, он заявляет, что распускает ГО и уходит жить в лес. Слово он сдержал только наполовину: ГрОб свое существование прекратил, а отшельником он всё-таки не стал. Вместо этого Летов создаёт группу “Егор и опиздиневшие” с намеренно немедийным названием, чтобы вернуться в андеграунд.
Этого недостаточно. Чтоб уж наверняка, он вступает в Национал-Большевистскую Партию. И этот шаг примыкания к недавним ненавистникам оказывается эффективнее: огромная часть фанатов откалывается, никто не понимает, как анархист и антисоветчик вдруг становится красно-коричневым, но для Летова это естественно — он всегда будет против.
То он устраивает минуту молчания по жертвам 1937 года, то выступает на коммунистических маёвках. На фестивале “Рок против наркотиков” Летов начал выступление с песни “Слава психонавтам”.
Его протест был не только политическим. Пока все панки тусовались в Москве, а рокеры в Петербурге, Летов изолировался в Сибири. Все свои альбомы он записал в келье — своей детской комнате в омской хрущевке, на голубом табурете. Это был его принцип — самопал, “rock in opposition”.
НБП стала его панковским суицидом, а раз былая слава ушла — Летов собирает ГрОБ обратно. В 2004 Летов заявит: “Правые, левые, всех цветов и мастей — идите на хуй. Убедительная просьба больше не ассоциировать с нашей деятельностью вашу вонь.” Так Летов попрощался со своим красным периодом и смело шагнул в зелёный, свободный от политики, да и от людей тоже.
В одном из офлайн-интервью на вопрос “Что бы вы сделали, если бы узнали, что вас завтра не будет?” он ответил: “Гулять бы пошел.”
19 февраля 2008 года он умер. Надеюсь, накануне он долго в последний раз гулял в лесу.
Его не отпевали, ведь он не был крещенным в традиционном смысле слова. Он крестил сам себя в Иордане — по своему любимому панковскому принципу DIY, которым руководствовался, создавая домашнюю студию.
Всю жизнь Летов проходил в кедах, в них его и положили в гроб. Когда его закапывали, над кладбищем протянулась радуга, как в песне “Забота у нас такая”.
“Я ухожу ежедневно в лес, потому что в лесу гораздо лучше, уютнее, реальнее, чем на улицах и в жилищах. В лесу я чувствую себя дома, а на улицах я чувствую себя как медведь по улице идет.”
В 2018 году биолог Алексей Саженев обнаружил во Вьетнаме новый вид жука и назвал его Augyles letovi. Живое наследие вместо каменного бюста на городской площади — это явно то, что Летову бы понравилось.
Тут я пишу: Розовый паяльник
Тут я читаю: Под многолетним слоем пыли