Холодец

Сёма Накойхер был человеком принципиальным. Даже очень! Так он никогда не крал с мясокомбината мясо с костями. Только мякоть! И все знали, что покупая у Сёмы кило мяса, вы таки купите мясо, а не кости. Эта Сёмина позиция была тверда и незыблема годы и годы. И лишь для одного человека во всем дворе делал он исключение. Для тёти Симы. И то только тогда, когда просила она принести голяшку и пол дюжины крючков. Это значило, что тётя Сима станет варить холодец. А не попробовать холодец тёти Симы мог только круглый адиёт.

О том, что она станет мастерить холодец, тётя Сима извещала заблаговременно. Это давало некоторые привилегии. (Говорят, что когда в квартирах сразу после войны ещё не было удобств, её без очереди пускали в общественную уборную).

Но сейчас мы имеем другие времена…

Двор начинал нервничать и надеяться в тот момент, когда тётя Сима отправлялась на Привоз за куриными лапками. Кто-то может спросить:

– А почему она не покупала там же на Привозе и эту самую голяшку и крючки?

Ответ до банальности прост:

– У Сёмы лучше и дешевле!

Ясно вам?

На подходе с Привоза к нашему дому тётя Сима уже становилась Симочкой.

– Симочка, ты морковку взяла? – спрашивала мадам Берсон.

– Симочка, а ты будешь лОжить лимон? – интересовалась тетя Аня.

Тетя Сима отвечала сжато, по-военному и шла дальше.

– Симочка, а чем ты счас будешь заниматься? – встречала её в подъезде тётя Маруся.

– Делать маникюр курячьим ногам! – на полном серьезе отвечала тётя Сима.

– Тебе подмога нада? – встревала уже во дворе Дуся Гениталенко.

Но тётя Сима от помощи отказывалась. Она поднималась по лестнице, заходила в квартиру, не раздеваясь, присаживалась на табуретку. Тяжело… Годы… Потом, передохнув, раскладывала базар: отдельно лук, отдельно зелень, отдельно эти самые лапки, отдельно яйца… Ну, и так далее…

До прихода Сёмы с работы имелось ещё много времени, поэтому тетя Сима, не торопясь, приступала к лапкам. Она их тщательно мыла, обдавала кипятком, потом чистила и остригала когти. «Готовые» лапки складывала в миску, любовалась на дело рук своих, потом прятала всё в холодильник. Также не торопясь она варила яйца, обдавала их холодной водой, чистила… Потом приступала к чистке морковки, петрушки, остальной зелени, которую она увязывала в два больших пучка.

Забегали соседи, узнавали как дела…

Тетя Сима отмахивалась.

Наконец, приходил с работы Сёма Накойхер. Он сначала шёл к себе, отвязывал краденое мясо от ляжек, на которых его, собственно, и выносил с комбината. А потом шёл к тёте Симе.

– Вот ваш заказ! – говорил он, протягивая тёте Симе сверток.

– Вы золото, Сёмочка! Сколько я вам должна?

– Ой, оставьте этих глупостей! – расшаркивался Сёма. – Угостите, в крайнем случае, своим холодцом!

– А как же, Сёмочка! – радовала его тётя Сима, и он уходил почти окрылённый.

А тётя Сима приступала к священнодействию. У неё была огромная кастрюля ("каструля", как говорила она). Туда она заливала воду, клала лапки, голяшку и крючки. Кстати, это так говорится – голяшка. На самом деле, Сёма приносил голящищу и её, чтоб влезла в кастрюлю, приходилось разрубать топором. Наступал ответственный момент. Главное было не пропустить, когда поднимется шум. Нет, не радуйтесь – шум, в данном случае, не скандал, а то, что нормальные хозяйки удаляют шумовкой. В это варево шёл и первый пучок с зеленью.

Холодец начинал вариться, а тётя Сима бдеть. Непрошенных визитеров, норовящих узнать новости, она отшивала грубо и неумолимо, не отрывая взгляд от поверхности своего варева. Так проходило некоторое время. Обычно, минут двадцать. Потом из недр кастрюли начинал медленно всплывать шум… Тётя Сима уменьшала огонь и приступала…

Выемка шума занимала минут пятнадцать. Вместе с шумом удалялся и первый пучок зелени, забравший на себя частицу вредного отхода.

Потом в варево запускались две луковицы… Нет, лучше три! И второй пучок зелени.

Кастрюля накрывалась крышкой, и тётя Сима могла перевести дух.

Существовало множество приправ, корешков и травок, которые облагораживали холодец. Имена этих помощников немолодого кулинара тётя Сима никому не сообщала. Но дотошно и методично собирала их из кулёчков, мешочков и баночек в одну ёмкость. Чтобы бросить в кастрюлю, когда нужный момент придёт.

А пока надо было поволноваться, чтоб не разварился лук, а то потом добывай его по частям…

Но вот лук вынут, зелень тоже. Пришёл черед приправ… И морковки, кстати!

Запах, просочившийся под дверью, уже проник во двор и достиг ноздрей людей понимающих.

– Опять она лавровый лист не положила! – негодует, но тихо, мадам Берсон. Всем и так известно, что тётя Сима принципиальная противница лаврового листа и делает исключение только для ухи.

– А ты без лаврового листа кушать не будешь? – невинно спрашивает тётя Маруся.

Мадам Берсон не отвечает, но сопит. И так всем ясно, что сожрёт она холодец, если угостят, и без лаврового листа.

– Не забыла бы перец! – принюхивается тётя Рива.

– Что вы! Что вы? – всплескивает руками Дуся, – перец же позже!

Тетя Рива понимает, что ошиблась и краснеет.

Тем временем тётя Сима успела начистить чеснок, истолочь его в медной ступке. А как же?

Уже совсем вечер.

Уже почти ночь.

Соседи беспокоятся:

– Ох, пора все вынимать!

А тётя Сима вынимает только голяшку. Она разварилась настолько, что мясо просто отскакивает от костей! Тётя Сима разбирает голяшку и, дав мясу немного остыть, режет его на аккуратные пластиночки. Глубокие тарелки, миски уже толпятся по всему столу. На дно их аккуратно укладывается мясо, потом тонко нарезанные кружками варёные яйца и кружками же нарезанная морковка сваренная в холодце. В одну из тарелок специально для тети Ани кладётся и лимон.

Тётя Сима достает деревянной ложкой немного бульона, дует на него и растирает меж пальцами. Пальцы липнут довольно сильно. Это хорошо! Последние штрихи!

Это тёртый чеснок!

Это соль!

Надо сказать, что варево уже слегка солилось, ибо соль входит в избранные приправы, но… По вкусу полагается ещё.

Варева в кастрюле уже меньше трети. Поэтому на огонь ставится кастрюля меньшая, на неё дуршлаг, покрытый ещё и марлей. Всё варево процеживается в меньшую кастрюлю.

Всё!

Теперь можно разливать!

Наутро невыспавшаяся тётя Сима принимает визитеров. Все приходят со словами приветствия, называют Симочкой, а уходят или угостившись, или унося угощение. Сёме Накойхеру холодец относится собственноручно.

Ф-у-у… Можно и самой поесть!

– Симка-а! – доносится со двора сытый голос мадам Берсон, – где ты пропала, сволич? Спеши бистро к Марусе в лото играть!