Мгновения Киберполиса. Мгновение первое. Её глаза.

Неоновый дождь разноцветными каплями стекал по зеркальным бокам игл-небоскребов, чьи шпили прорывали облака и исчезали в тумане.
Ана стояла у панорамного окна в своей крошечной квартирке, прислонившись к стеклу лбом и ладонями, оставляя горячее дыхание мутным облачком на холодной поверхности. Сто четырнадцатый этаж, пятисантиметровое стекло, укреплённое стальными нитями, – и она не боялась высоты. Ана любила вид, открывающийся из окна её двенадцатиметровой квартиры: благодаря окну её жильё казалось бесконечным, словно весь город лежал у её ног, будто можно шагнуть к ближайшему небоскребу, через минуту оказаться в лапшичной на двухсотом этаже, тату-салоне напротив, заглянуть в кибер-бар для полностью модифицированных людей – хлебнуть с ними стопку смазки и что ещё они там пьют, чтобы не скрипеть, – пойти направо, туда, где кислотно-яркая вывеска «Free sex» зазывает в рай ощущений…

Ана отошла от окна, села в любимое продавленное кресло и, устало вздохнув, сняла усиленные очки. Мир расплылся. По стеклу ползли яркие кляксы размытых красок, неоновые вывески соседних домов превратились в большие разноцветные лужи.
Девушка отвернулась.

Зрение было плохим с детства и с годами стало много хуже. Сейчас выйти из дома без очков или линз подобно игре на выживание: ты видишь только большие шумные тени, причём на каком расстоянии они от тебя – сложно сказать. В огромном мегаполисе с таким зрением не выжить – тебя ненароком кто-то собьёт, если не успеешь увернуться. Всё было не так плохо, как звучит – она привыкла, если бы не одно «но». Ана была художницей.

В тот день, когда она поняла, что видит рисунок не таким, какой он на самом деле, случился надлом. Мягкие тени оказались жёсткими, если поднести рисунок прямо к глазам. Ана перестала доверять самой себе, очкам и линзам. Это катастрофа, которую никто не понял.
– Ана, а зачем ты вообще рисуешь? – спросил знакомый. Для него вопрос был резонным, и он действительно не понимал, зачем рисовать на бумаге, если компьютер всё сделает для тебя сам. Гораздо совершеннее, идеальные реалистичные рисунки. Зачем самой смешивать краски, зачем искать компоненты давно утерянных ненужных технологий? Зачем покупать бумагу, стоящую целое состояние?
– В конце концов, сейчас вживляют линзы прямо в твои глаза. Хочешь – с навигацией, хочешь – с ночным виденьем, – говорили другие. – Хочешь – купи себе новые глаза.

Ана вздрагивала от перспективы и отмалчивалась. Ей не нравились электронные глаза, в них нет жизни, нет чувства прекрасного. Они не могут передать мозгу всю красоту пробивающихся сквозь облака лучей солнца. Они не живые!
Донорские же глаза стоили очень дорого и доступны были исключительно очень высокому классу людей. Куда там студентке.
Ана снова надела очки, оглядывая пространство, подошла к мольберту с незаконченным рисунком, провела пальцем вдоль вертикальных линий игл-небоскребов наверх, туда, где над шпилями остался чистый лист. Незаконченный рисунок требовал жертвоприношения, чтобы появилось небо над городом. С облаками и лучами светила, чтобы золотые и розовые оттенки выглядели идеально.

Ана вздрогнула всем телом, чувствуя ускорившийся пульс, отдающийся в кончиках пальцев, ощущая, как скачет сердце, перекачивая насыщенную адреналином кровь, понимая, что от страха подкашиваются ставшие ватными ноги. Она опустилась на пол у мольберта, обняла себя руками и улыбнулась. Ей не нужен транквилизатор, она не хочет успокаиваться, пусть каждая эмоция, все грани чувств останутся в памяти. Завтра. Завтра у неё будут новые глаза. Живые, человеческие донорские глаза.

Кто ищет, тот всегда найдет. Она нашла на нижних уровнях врача. Операция незаконная и дешёвая, рискованная. Ана ставит на кон не только то, что есть сейчас, но и жизнь.
Ещё несколько часов – и глаза какого-то бедняги, умершего от голода в трущобах, станут её собственностью. Врач гарантировал стопроцентное зрение в случае успеха и больше ничего – ему тоже нужна практика.
Неоновый дождь барабанил в стекло в своём собственном ритме. Ана следила за яркими каплями и улыбалась.

Повязки сняты, цепкие щупальца наркоза отпустили тело.
– Открывай глаза, Ана, – хриплый прокуренный голос врача в холодном помещении.
– Я боюсь, – тихо шепчет девушка, но приподнимает веки. – Всё размыто, как будто без очков.
Разочарование.
– Подожди, сейчас станет лучше.
Доктор капает в глаза какие-то капли, Ана смаргивает десяток раз – и зрение фокусируется. Какой чёткий мир! Она никогда его таким не видела. Муха на лампочке под потолком, грязь по углам, маленькая капля крови на воротнике халата. Каждый волосок в щетине на истощённом лице врача, расширенные поры, красные капилляры.
– Получилось!
Надо убираться домой, пока полиция не нагрянула. Врач выдал антибиотики и ещё груду лекарств и выпроводил через запасной выход.

Умытый город блестел в лучах солнца. Ана стояла у мольберта, дорисовывая крохотные штрихи на своей картине. Идеально! Нет, ещё мазок, и всё завершится. Капля золотого цвета заняла своё место в прекрасном паззле. Он был завершён.
Девушка отошла от мольберта, испытывая прилив почти наркотического удовольствия. Она смогла.
В дверь позвонили. Полиция.

Автор: Натали Смит