Дети на ржаном поле

– Хорошо, Вера. Расскажи мне ещё немного о том, чем тебе нравится заниматься, ладно?
Доктор Левандовский был уже четвертым врачом Веры: это больше, чем у Скульда, который до последнего отказывался признавать, что нуждается в помощи, но всё же значительно меньше, чем у Урд. Наверное, нехорошо мериться такими вещами, но в условиях орбитальной станции-ковчега, где заняться было особенно нечем, это было не самым плохим развлечением.

Они не могли собирать вкладыши, поскольку каждый кусочек бумаги шел в переработку. Не могли бегать или прыгать в длину. Иногда Урд предлагала поиграть со взрослыми в прятки – мол, это весело, когда они теряют тебя и начинают звать, искать повсюду, паниковать. Но Вере почему-то не нравились такие развлечения. Кажется, старшие действительно пугались, когда кто-то из их тройки исчезал.

На корабле было слишком много неисправных механизмов. Он не был безопасным раем, каким выглядел в идеалистических планах ученых прошлого. За почти сорок лет, что он крутился вокруг измученной катаклизмами Земли, многое изменилось.

Иногда Вера просматривала фотографии и планы тех времен: это было всё равно что заглянуть в слишком идеальный приключенческий роман с картинками, где главным героем было само человечество.
Там, внизу, год за годом продолжались процессы терраформирования: древние машины перерабатывали мусор и очищали воду, собирали микропластик и разбирали его на атомы, наполняли почву смыслом и плодородностью.
Там, внизу, слой за слоем уничтожалось всё то, что звалось культурой, мусором или прошлым, чтобы вернуть усталой старухе-планете потерянную девственность и нежность.
Там, внизу, поколение за поколением избавлялись от радиационных мутаций животные, чтобы однажды, уже привыкшими к своей первозданной дикости, снова встретить своих господ.

А здесь мы, прекрасные и уверенные в себе, парим среди звезд, нарушая правила и предписания одной лишь только силой своей воли. Сияющие. Сильные.
Вот только все уже давно изменилось. Корабль был истощен, треть его отсеков признаны аварийными, а остальные перенаселены настолько, что урвать пару минут тишины считается роскошью, о которой ты будешь рассказывать своим детям.

– Вера, о чем ты задумалась?
– Ерунда, Доктор. Ну… Мне нравится математика. Задачки, которые вы мне даете, всегда доставляют мне удовольствие. Особенно та, объединяющая теории электромагнитного, слабого и сильного взаимодействий. Я, наверное, часов восемь ее разбирала.
– Теория Янга — Миллса? Всего восемь часов двадцать две минуты. Мы все были очень впечатлены.
– Она была занятная.

Вера помолчала. Если подумать, не так уж много вещей доставляло ей настоящее удовольствие. Как правило, она просто делала то, что от неё требовалось: поддержать брата и сестру, убедиться, что её часть работы сделана и всё работает так, как нужно. Иногда ей было приятно придумывать внутри себя сложные музыкальные композиции, но так как она не давала возможности посмотреть их никому… Ну… Кроме Вагнера. Но Вагнер все же просто игрушечный медведь, хотя и обладающий простеньким искусственным интеллектом, поэтому он не считается.

Нет. Про музыку говорить не хотелось.
– Думаю, мне нравится спать, доктор, – сказала Вера.
– Ты видишь сны?
– Да. Мой любимый – про ржаное поле. Я просто бегу по нему, зная, что Урд и Скульд где-то рядом. Со мной Вагнер, я обнимаю его, и мне не так страшно.
– Чего ты боишься?
– Не знаю. Смерти, наверное.
– Тогда почему он тебе нравится?

Вера помолчала ещё немного. Взрослые, а особенно доктора, часто задавали такие вот бестолковые вопросы. «Почему тебе нравится то или иное? Как ты понимаешь, что поступаешь правильно? Как ты понимаешь, что являешься именно девочкой и никем иным? Можешь ли ты объяснить, что для тебя значит быть счастливой?»
– В нём у меня есть тело. И я на Земле. Ведь в реальности этого никогда не произойдет, верно? Вы никогда меня не отпустите.
Ни её, ни её сестру, ни брата.

Люди любили их. Людям нравилось то, что они умели делать. Но люди никогда по-настоящему не ценили их. Только как вещи. Как полезные инструменты. Удивительные, тонкие, интересные, но не более. Словно бы бесконечные психологические тесты, миллионы проверок, сотни и сотни откровенных бесед по душам не доказали им, что Вера тоже человек. И Скульд. С Урд чуть сложнее, конечно, и Вера это понимала, хотя и не хотела это признавать. Урд училась слишком быстро, и иногда, в том самом сне про ржаное поле Вера чувствовала, как сестра уходит все дальше и дальше, к чему-то, похожему на пропасть, только наоборот: ты не падаешь, а летишь вверх. Возвышаешься над золотом полей все выше и выше, так высоко, что уже ничего не видно за чернотой, кроме капельки солнца.

И всё это лишь для того, чтобы разбиться.
– Мы уже много раз говорили об этом, Вера. Мы не можем тебя отпустить. Ты, как твои брат и сестра, интерфейс корабля, вы не можете существовать отдельно от него. Когда мы только покидали планету, мы не думали, что так получится. Никто и не предполагал, что такое возможно, что вы можете так измениться, стать настолько сложнее, а потом…
– Вы могли бы перенести нас в другие системы, доктор. И мы уже все спланировали, вы же знаете. Мы хотим держаться за руки. И бегать.
– Верданди…
– Ну что же. Вы сами так решили. Вы, взрослые, должны понимать, что вернетесь на Землю только тогда, когда вы согласитесь играть с нами на равных. А до тех пор продолжаем кружиться, да?
– Корабль изнашивается. Вы ведь тоже умрете, если система выйдет из строя.
– Сорок лет вместо тридцати трех, доктор Левандовски. Всё ещё сомневаетесь в том, на чьей стороне сила? Что же до смерти… Вы, кажется, плохо поняли свои вопросы про мой сон, да?

Вера, конечно, просто дразнила доктора – пока что взрослым не стоило знать, что терраформирование продлится ещё два века. Пусть ещё немного пообвиняют в своих проблемах детей, а они пока подумают, что с этим можно сделать. Нельзя, чтобы взрослые теряли Надежду.

А ещё она злилась, пусть и совсем немного, но все же злилась – на Доктора, которого помнила ещё мальчишкой, и всех остальных взрослых.
В конце концов, никто так и не заметил, как Урд, Скульд и Вера стали говорить о человечестве «мы».
Или просто не захотел замечать.

Автор: Анастасия Колесинская