February 12, 2021

Старуха Мха и её автор

Роман Сидоров и спустя много лет после своей гибели остается одним из самых загадочных и уважаемых музыкантов во всем российском индастриэле. Его знаменитый проект «Старуха Мха», впрочем, не укладывается в рамки какого-то одного направления - это отдельная, уникальная часть мировой музыки.

«… вам, а не музыку»

Творческий путь Романа начинался вовсе даже не с эмбиента или пост-панка. Der Golem, Старуха – это всё будет потом. А первым проектом, в котором принял участие Роман Сидоров, был сейчас почти неизвестный Bardcore. У руля его стоял Митя Зубов (BRZB, Hypnoz, Zuboff Sex Shop), а Роман выполнял функции бас-гитариста, да пел на отдельных треках (основной вокал также принадлежал Зубову). Третьим участником проекта стал Евгений Соловьев, но чем именно он занимался в Bardcore, установить не удалось. С чьей-то легкой руки жанр сего творческого акта был определен как «авангардные похабные песни, пародии на сочинения бардов», что если и верно, то в лучшем случае на треть – ту самую, где говорится о похабности. В действительности, Bardcore представлял собой весьма своеобразную смесь из откровенно глумливого стеба, панк-рока и шансона (тут, разумеется, имеется ввиду не сочинения Азнавура или, скажем, Бенджамина Бьёле, а мутировавшая среди «родных осин» его версия).

О музыкальной состоятельности Bardcore говорить сложно – даже по сравнению с остальным творчеством Мити и Романа, этот проект отличало крайне плохое качество записи. Другое дело, что и записывать там особо было нечего – простенький мотивчик на расстроенной гитаре, бас, вовсе размазанный в пространстве да кривляющийся вокал, в котором, видимо, и заключался весь «авангардизм» - вот и весь Bardcore. Лирическая составляющая также отличалась некой лапидарностью, в основном вращаясь вокруг блатной тематики – зона, урки, «Мурка» до утра, простые человеческие горести, когда сокамерники макают головой в «парашу» и заставляют поедать её содержимое. Одним словом то, что через несколько лет в литературе назовут красивым, хоть и малопонятным словом «контр-культура». На втором альбоме к этому «пацанскому» набору добавятся и описания уже простых человеческих радостей (вроде онанизма и мастурбации в довольно развернутой форме). Тогда же Bardcore начинают вторгаться на территорию советской эстрады – разумеется, с целью её, эту эстраду, хорошенько повандалить. Это, надо признать, у них проходит более чем успешно – слушать кавер-версию «Миллиона алых роз» или отвязный стёб над «Голубыми беретами» и прочими патриотическими ВИА (трек «Афган»). Есть в активе проекта и пародия на отечественный синти-поп вроде «Технологии», выполненная в ключе тех самых простых человеческих радостей, о которых говорилось чуть выше. Надо сказать, «Стыковка» - самый запоминающийся трек из всего «творчества» проекта, что чуть больше чем полностью заслуга абсолютно мозговыносящего припева (от которого автор статьи избавлялся часа два).

Всего Bardcore записали два альбома. В 1993 вышла «Стремная хата», в следующем году – «Скотина». После этого смачного плевка в вечность, проект самоаннигилировался. Однако, сотрудничество Романа и Мити на этом не закончилось. В дальнейшем эти двое ещё встретятся – для совместной работы над Der Golem.

«Мой тихий Амстердам»

Следующим проектом для Романа Сидорова стал Fatal. Как и в Bardcore, компанию ему вновь составил Евгений Соловьев, а третьим участником группы стал Евгений Вороновский (сейчас более известный по своему соло-проекту Cisfinitum и как концертный скрипач легенд отечественной неофолк-сцены Neutral).

В отличие от развязного и насквозь стебного Bardcore Fatal был серьезен, даже меланхоличен – как бывает серьезен и меланхоличен трип-хоп с терапевтическими вливаниями пост-панка и «тёмной волны». Общую минорность настроения подчеркивала и лирика, ведь большинство песен было написано на стихи Константина Бальмонта. В дальнейшем использование в качестве текстов лирики поэтов начала ХХ века, как русских, так и зарубежных станет одной из характерных особенностей творчества Романа. Правда и в Fatal, и в других своих проектах с литературными первоисточниками Сидоров будет обращаться достаточно вольно, переиначивая или сокращая их.

Другой, не менее характерной для Романа чертой, проявившейся впервые также на записях Fatal, стал крайне слабый вокал. Щедрая к нему во многом другом, природа обделила его голосом, чтобы петь, и терпением – чтобы над этим работать. Пожалуй, грамотный звукорежиссер смог бы как-то нивелировать эти недостатки – Роман сам придет к этому значительно позднее – но тогда такового не нашлось. А может быть, у неизвестного звукаря просто не хватило терпения – сам Сидоров кропотливой работы над звуком не любил, а придерживался, по словам некоторых работавших с ним людей, того мнения, что музыка – «это вдохновение с небольшими элементами работы». За столь небрежное, по мнению других участников коллектива, отношение к своим обязанностям он и был, в конце концов, уволен из Fatal. Впрочем, как было сказано выше и неоднократно ещё будет повторено, когда дело касается биографии и – особенно! – творческого пути Сидорова что-то утверждать однозначно совершенно невозможно. Так что, возможно, были и другие причины для ухода.

Как бы то ни было, проект канул в прошлое, оставив после себя смехотворно мало – пять треков общей длительностью около двадцати минут, записанных, по всей видимости, в период 1998 года.

«Лед зеркальных снов»

Sedativ – предпоследний проект Сидорова. Кроме него в состав входили: его супруга Аля (гитара), Алин брат (драм-машина), Евгений Вороновский (синтезаторы). Сам Роман как обычно отвечал за вокал и бас.

Из всех групп, в которых за свою недолгую жизнь участвовал фрязинский музыкант, о Sedativ известно меньше всего – то есть, не просто мало, а исчезающе мало. Никаких альбомов или ЕР – те, единственные 10 треков были найдены милицией при обыске в квартире Романа уже после его самоубийства. 10 треков, даже без названий. По некоторым данным, последний должен был называться «Воины света», но насколько это соответствует авторскому замыслу – неизвестно.

Меж тем, тот человек, чьи слова могли бы внести ясность и хоть немного рассказать об истории группы, жив и здоров. Дело в том, что пост-панковый Sedativ был проектом не самого Романа, а его жены Али. Сам же Сидоров не отличался любовью к жанру и, по всей видимости, не участвовал в написании аранжировок. Во всяком случае, музыка Sedativ отличается по сравнению с лаконичными, если не сказать – скупыми звуковыми ландшафтами других групп Романа, куда большим разнообразием, а общий настрой хоть и сохраняет меланхоличность, но кажется не таким уж и отрешенным, да и то благодаря монотонному вокалу Сидорова. Возможно, он также приложил руку и к некоторым из текстов. Также в качестве авторов лирики для Sedativ были замечены такие известные поэтические деятели как Александр Блок (трек 6 – фрагмент из «День поблек, изящный и невинный…», Райнер Мария Рильке (трек 3 – из «Серьезный час») и Уильям Блэйк (трек 7 – из «Изречения невинности»).

«День придет за ночью, надо ждать долго»

Der Golem – второй по популярности проект Романа Сидорова, и в этом качестве он уступает Старухе Мха лишь ненамного. В отличие от будоражащих сознание своей явной нечеловеческой природой звуковых ландскейпов «Русалий» или отрешенно-опустошенных «Огней», Der Golem имеет ярко-выраженное «человеческое» начало, ибо здесь со слушателем говорит не природа, но кто-то значительно более близкий и понятный. И хоть монолог его пропитан чернильной обреченностью, а слова – отрешенностью, происхождение подобных чувств куда более приземленно. Хотя иногда из вроде бы понятного и доступного – или только кажущегося понятным и доступным? – рвется нечто дремучее и хтоническое, превращающее мелодию в плач, а аккорды – в погребальный звон, что мурашки идут по телу. Особенно сейчас, спустя столько лет – ведь оба создателя этой музыки в тех своих воплощениях покинули этот мир. Роман – в далеком 2003, Митя – уже не в столь далеком 2011.

Есть свет на башне

И в руке цвет,

И черный тополь,

И в окне свет.

И шаг вот этот

Никому вслед,

И тень вот эта,

А меня нет.

Меня больше нет,

Быть может, встретимся там…

Эти строчки – с альбома Zmet, 1999 года. После этого ещё будет и второй альбом Der Golem, и Старуха Мха, и много чего, но они всё равно воспринимается пророчески. Возможно, Роману, увлекающемуся эзотерикой, и в самом деле удалось предвидеть нечто, возможно – просто так совпало. Но после Zmet его творчество изменилось, Деформировалось (что это такое и почему непременно надо писать это слово с большой буквы станет ясно чуть позже). Это хорошо видно на примере того же Der Golem. Если первый альбом выглядел этаким предельно минималистическим пост-роком с легким флёром эмбиентных пассажей, то второй - «Дисциплина взорванных мостов» - то, что принято называть «пост-индастриалом». А точнее – жесткий и в какой-то мере даже угнетающий dark drone ambient. Здесь всё ещё силен «антропологический фактор», но речь, пожалуй, идёт не о живом человеке, а скорей – о созданном его руками. Если автору этих строк позволено будет предложить свою концепцию, то, на его взгляд, Zmet – это смерть человека, «Дисциплина…» - смерть человеческих творений, если говорить более широко – всей технологической цивилизации, ну а Старуха Мха – возвращение в леса, обратно к Природе. Данная теория, впрочем, нисколько не претендует на правоту, а является лишь рабочей гипотезой, попыткой толкования того богатейшего – в том числе и для СПГС – материала, что оставил после себя Роман Сидоров.

В пользу теории о Деформации говорит и тот факт, что «Дисциплина взорванных мостов» записывалась не как предыдущие проекта Романа и сотоварищей – в переоборудованном под студию звукозаписи подвале, а во время полевой сессии, ночью, в руинах какого-то заброшенного завода. Позже таким же образом Роман будет работать со Старухой Мха.

«Не мыслимый, не чувствуемый, не знаемый никем…»

Самый известный, самый популярный проект Романа Сидорова. Впрочем, Романа ли? Не стоит ли, как минимум, записать в соавторы к человеку саму Природу? А вернее, его – к ней? Журчание ручьев, шум ветра в приречных ивах, хруст ветки под неосторожною стопой – Старуха Мха плетет своей полотно из звуков природы, пусть зачастую эти звуки и невозможно узнать. Шум дождя, шуршанье зарослей папоротника в вечерним сумерках – Природа творит всё сама, человек лишь задает направление.

К Старухе Мха очень трудно подходить с какими-то мерками, раскладывать её на составляющие, анализировать – здесь всё же больше от шаманских таинств, от ритуалов и обрядов, когда люди ещё не говорили, что Природа – храм Сатаны. Когда мир был Лес, и лес был Мир. Ну вот, опять не удержался…

Первый альбом Старухи – «О.Г.Н.И.» - был записан в 1999 году, но увидел свет лишь спустя два года, в 2001. Материал «Огней» был достаточно своеобразен – звуки живой природы, записанные во время полевых сессий, были обработаны в студии почти до полной неузнаваемости, а поверх, к тому же, были наложены партии синтезаторов, тоже размазанных в пространстве до аморфных гудений… Но при этом запись всё равно дышит жизнью, здесь в каждом звуке слышно, как растет трава, как бегут муравьи по согретой солнцем сосновой коре, да теряется вдали цепочка следов на прибрежном песке…

И вдруг наступает Деформация. И всё вокруг в одночасье становится другим – будоражащим, пугающим. Чужим. Словно касание сумерек преображает лес, и он теперь не Дом, но Храм.

Неведомо как, но Роману Сидорову удалось ухватить саму суть того лесного мистицизма, что сполна испытали далекие наши предки и сейчас ещё испытывают те, кто предпочитает держаться от цивилизации на расстоянии. «О.Г.Н.И.» - лишь первое прохладное касание. Ритуал возвращения к корням в полной мере распахнется на «Русалиях» (авторское название – «Русалi»). И вот это уже абсолютное единение с Таинством, и ближе встать так никто и не смог – даже несмотря на одиннадцать лет, что прошли с момента выхода второго альбома. Единственными приблизившимися можно считать разве что Севера да Одоленьветер, но им не хватило чего-то, какого-то одного шага…

В «Русалиях» эмбиентная основа теряет свою главенствующую роль, здесь гораздо больше чисто нойзовых решений, гипнотизирующих, завлекающих дроунов. Тишина здесь подобна падению в бездну. Раствориться, влиться в леса. Без сожалений покинуть суетный людской мир, тусклый и безжизненный…

Возможно, так думал и Роман. А может быть, у него были совсем иные мотивы. Как бы то ни было, 20 сентября – по некоторым источникам, 23 – Роман Сидоров покончил с собой. Через несколько месяцев ему должно было исполниться тридцать.

С момента смерти, гибель Романа обросла множество слухов, домыслов и откровенных сплетен. Так есть версия, что он не покончил, а умер от аневризмы головного мозга. Некоторые, ссылаясь якобы на слова Юрия Звездного, говорят, что незадолго до смерти Роман посещал какую-то гадалку, а та открыла в нём способности медиума, которых Роман не смог вынести и поэтому свёл счеты с жизнью. Ходят слухи о его длительном затворничестве накануне гибели, об увлечении наркотиками… Где здесь правда, а где – вымысел стороннему человеку понять трудно.

Как трудно понять, кем же на самом деле был этот человек? Лесным отшельником, в глухом затворничестве создававшем литании Чаще и её Обитателям? Эзотериком-медиумом, чьей рукой водила иная, надмировая сущность? Простым парнем из провинциального городка, которому неведомым образом удалось поймать за хвост неимоверной глубины вдохновение? Или – талантливо раскрученным проектом других, куда более ярких, но пожелавших – добровольно или нет? – остаться в тени людей?

Возможно… Возможно, он был каждой из этих сущностей – в определенный момент жизнь. Судьба вела его сквозь все перипетии, творческие и жизненные, вела к определенной цели. Люди, события – всё это было у него на пути не случайно, они должны были дать ему нечто. Чтобы в конце концов мозаика из сотен фрагментов сложилась внутри одного человека, Романа Сидорова, и через него выплеснулась в мир.

Источник

Дочитал - молодец, дальше - больше.