Выживающий авангард: что происходит со зданием общежитий Института красной профессуры.

Столичные Хамовники привыкли радовать глаз местных жителей и удивлять гостей: смешение и разнообразие архитектурных стилей здесь создаёт образ целого города в одном отдельно взятом районе. От московского барокко Новодевичьего монастыря и исконно русского деревянного зодчества на примере Погодинской избы, до советского конструктивизма на грани с брутализмом военной Академии им. Фрунзе и модернового Московского дворца молодёжи.

Как раз между позднесредневековым Новодевичьим и гораздо более молодой, но маскирующейся под народное деревянное зодчество избой, под боком у уже сталинского, пышащего ампиром дома 53 по Большой Пироговке, прячется комплекс бывших общежитий Института красной профессуры(ИКП).

Хотя с его масштабами прятаться довольно сложно: комплекс - это восемь корпусов, связанных между собой, и напоминающих пилу или расческу-гребешок. Но скрываться от посторонних глаз «гребенку», как прозвали общежития в народе, обязывает ее состояние, ведь взглянуть без слёз на образец раннего авангарда не получится. Ещё в тридцатых возвышающийся над всеми домами-соседями памятник архитектуры сейчас находится в тотальном запустении. Хоть и принадлежит оборонному министерству.

Обвалившиеся балконы, разбитые стёкла, замазанные на скорую руку цементом трещины - это лишь то, что сразу бросается в глаза. При детальном же рассмотрении становится понятно, что «пациент скорее мёртв, чем жив».

Смущает одно - вся территория общежития наглухо заставлена автомобилями. При чем порой такими, что моментально понимаешь - их владельцы здесь жить не могут. Кроме машин не замкнутые колодцы дворов завалены мусором, где-то - кусками облицовки, стеклом и даже мебелью. Эта картина выглядит уже куда органичнее.

Но впечатление полного запустения нарушают занавески на окнах и балконы. Они выглядят живыми, такими же как в большинстве других жилых домов: небрежно заставленные всем тем, чему не место в квартире, но что обязательно пригодится летом, зимой или когда гости придут.

Охраняют комплекс бывших общежитий слабо и неохотно. Хотя и брать тут нечего. Первый ЧОПовец, занявший бывшую комнату вахтёра, сказал, что общежитие давно расселено, что с ним будет - не знает, а территория стала парковкой Сеченовского медуниверситета, которую он и стережёт. И вообще охраной здания бывшей коммуны занимается бригада выходцев из одной северокавказской республики. Ходить к ним хранитель парковки мне не советовал. Но выяснилось, что ребята и сами бдят - через 10 минут меня уже «попросили» с территории. И рассказали, что в общежитии всё же осталось нерасселенной одна квартира, но семья там живет неконтактная и скандальная.

А как иначе охране назвать людей, которые отказываются выезжать из жилья, где они прожили всю свою жизнь, в никуда? Именно так предлагают «переехать» семье Аиды Ким, которая сама наладила семейный быт и удобства в трещащем по швам общежитии, когда остальных соседей расселили. Она выигрывала суды, стояла на одиночных пикетах, обращалась к президенту, «отшивала» приставов и до сих пор держит оборону. На ее баррикадах нет отопления, вода идёт через раз, перебои с электричеством, трещины в стенах. И всё-таки она держится за своё жильё, не идёт на уступки, когда ей предлагают переехать в такое же ведомственное жильё, но с долгами; когда вынуждают бросить Хамовники и уехать в место, где с балкона вид на МКАД.

Возможно, именно благодаря семье Аиды Анатольевны бывшее общежитие ИКП до сих пор стоит на своём месте. Да, с оговоркой на состояние, но стоит. Серьезного охранного статуса у «гребенки» нет - она числится только в реестре ценных градоформирующих объектов, а это, попросту говоря, низшая степень защиты от возможных реконструкций и сноса. Такие здания ценятся только в составе сложившейся застройки или определёнными уникальными элементами. Сейчас из общей городской картины комплекс скорее выбивается, чем формирует ее, а насчёт архитектурных особенностей сложнее - на первый взгляд в «гребенке» ничего выдающегося, кроме масштабов, нет.

Но только на первый. На деле же реализация проекта Алексея Рухлядева (фамилия не говорящая - в портфолио у архитектора, как минимум, Северный речной вокзал) собирает в себе неброские, но характерные авангарду черты: угловые окна в комнатах, так похожие на конструктивистскую адаптацию эркеров; параллелограммы окон на цилиндрических «башнях» лестниц и полукруглые балконы, повторяющие формой выступы лестничных клеток.

За почти вековую историю коммуны отсюда всегда пытались кого-то выселить: в первые же годы после окончания строительства в общежитии проживало всего 60% лиц, имеющих отношение к Институту. За постоянную смену жильцов общежитие получило народное название «Цыганское посольство». Сюда заселяли партработников, слушателей и сотрудников других ВУЗов. Для «разгрузки» зданий от всей этой публики даже собирали специальные комиссии, подключали милицию и суды.

Выселяемые же обращались в СМИ, писали письма в разные инстанции и объясняли, что в редакциях/комитетах/ВУЗах, куда их распределили после учебы в ИКП, нет жилых фондов для сотрудников, просили предоставить равноценное нынешнему жильё. Писали даже лично Вождю Народов – Сталину. Не помогло: общежитие расселили; слушателям выдали стипендию, чтобы вернуться домой; ИКП закрыли; а в комнаты заехали будущие комиссары.

Немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель однажды сказал: «История повторяется дважды. Первый раз в виде трагедии, второй – в виде фарса».