Внутренняя русофобия или что такое патриотизм
“Русофобия” по моей классификации бывает двух видов: внешняя (это когда страны Запада завидуют, хотят напасть и захватить наши богатства) и внутренняя или "пятая колонна" — враги внутри страны или эмигранты, сидящие на дотациях внешних русофобов и тоже желающие развалить Прекрасную Россиюшку.
Патриотизм и государство
"Изо всех спекуляций самая доступная и оттого самая распространенная — спекуляция патриотизмом, бойчее всего распродается любовь к родине — во все времена товар этот нарасхват".
Виктор Астафьев
Слово “патриот” пришло в Россию из Франции, где оно означало “соотечественник”. Само явление патриотизма возникло не в России, а в той же загнивающей Европе в Новое время и поначалу было революционным феноменом. Однако в России патриотизм стал явлением консервативным.
На патриотических чувствах очень любит играть пропаганда авторитарных режимов, какие, собственно, всегда царствовали в России.
Российский историк, доктор исторических наук Владислав Аксенов в книге "Война патриотизмов" называет патриотизм эмоцией-реакцией на некую психологическую травму, индивидуальную или коллективную. Такой, например, является развал Союза. Государство седлает эту эмоцию и делает из него политическую идеологию, монополизирует для достижения собственных целей. Патриотизм направляется в ложное русло и используется политиками для манипуляции общественным мнением и укрепления своей власти.
Под четким руководством партии и лично товарища… не важно, как его зовут, патриотизм становится такой же болезнью, каки фашизм, которым, по словам Александра Невзорова, легко заболеть, но не просто вылечиться. Во времена, когда "родина в опасности" (а на самом деле развязывает очередную войну), патриотизмом начинает болеть все конформное население. Такое бывало в России и ранее. Волны патриотизма захватывали ее и во время походов на Царьград, и во время Первой мировой, Японской, Польской и Финской войн.
История
Слово "патриотизм" все-таки придумал дьявол, который, как известно, кроется в деталях. Согласно любым определениям "патриот" — это тот, кто готов пожертвовать собой за родину. Но вот в слово "родина" у нас вкладывают как правило смысл не "свой дом" и "семья", а "жопа президента/царя" и "национальная идея". И если ты патриот, то должен прикрывать эту самую "президентскую/царскую жопу" и защищать "национальную идею" ценой благополучия или даже жизни своей семьи.
Российскому народу чувство такого патриотизма было свойственно и внушалось государством всегда. Ну, почти… Был в России период и антипатриотических лозунгов. Одной из главных идеологических установок партии большевиков в дооктябрьский период стала антипатриотическая идея пораженчества.
До прихода к власти большевики на любых условиях хотели закончить внешнюю войну и начать революцию, используя в качестве главной своей силы охваченные разложением войска. С идеологической точки зрения пораженчество — это ответ на патриотическую установку царя, а затем Временного правительства. Вылилось это в сепаратный Брестский мир, который считали предательским патриоты как того времени, так и последующих лет.
Большевики же считали, что патриотизм является средством манипуляции и эксплуатации трудящихся правящими классами для поддержания своего господства и подавления классового сознания, в то время как для мировой революции пролетарии всех стран должны были объединиться не взирая на национальности и гражданство. Свои и чужие для них были не по разную сторону границ, а по разные стороны баррикад. Империалист и угнетатель должны были быть уничтожены, даже если это свой, отечественный угнетатель, а пролетарий должен поддерживать пролетария даже во враждующих государствах, так как интересы их в борьбе с угнетателями совпадают.
Поэтому после прихода к власти большевики продолжили вытеснение из сознания советского народа патриотической идеи, заменив ее идеей классовой борьбы и мировой революции.
Однако, видимо, без березок и кокошников русскому человеку было плохо. Когда впереди замаячила идея новой антиимпериалистической войны, Сталиным было принято решения о возврате к патриотическим установкам пропаганды. На экраны стали выходить фильмы про царей и поководцев, способствовавших “приросту России земелькой”: “Пётр Первый”, “Александр Невский”, “Суворов”. Они должны были воспитывать у населения чувство гордости за свою страну и готовность её защищать, осознание преемственности с поколениями, жившими до начала построения в России коммунизма.
Патриотическая тема пропала ненадолго из информационного пространства во время попытки вернуть Россию в Европу в 1990-2000 годы. Но как только у путина появилась идея остаться у власти более чем на два срока, он поставит патриотизм на службу для реализации этой цели.
Начиная с 2012 года тема патриотизма в России стала ведущим мотивом политического дискурса. В своем ежегодном послании Федеральному собранию РФ путин заявил, что “консолидирующую базу [российской] политики” он видит именно в патриотизме. Слова президента были с энтузиазмом поддержаны пропутинским большинством. Стали появляться инициативы, направленные на повышение патриотических чувств населения по законодательной “защите патриотических чувства российских граждан от провокаций и оскорблений” и прочие.
Патриотизм вновь стал национальной идеей. Для чего?
Ж*па президента
“Все ценности — только обертка для главной и единственной на сегодня ценности России — царя, пожелавшего править до конца своих дней”.
Виктор Ерофеев
“Государственный патриотизм это бесовское извращение, потому что государство это чиновничий аппарат, а любовь к чиновничьему аппарату, можно причислить к ЛГТБ”.
Из интернетов
"В России многие путают слова "Отечество" (страна), и "Ваше Превосходительство"(государство)".
Когда царь хочет оставаться у власти вечно, то его подданные в очередной раз должны затянуть потуже пояса. Разумеется, если они считают себя патриотами. Потому, что понятия “родина” и “царь-батюшка” в голове российского населения неразрывно слились. Такой патриотизм характерен в основном для патриархальных, коллективистских обществ, в которых не развиты гражданские институты.
В российском обществе, где всегда были неразвиты гражданские институты патриотизм обычно заключался в том, что царь — отец родной, который сделает все как надо, а мы — люди маленькие, наша задача поддерживать его, что бы он не учудил.
В результате фраза “любить родину” стала синонимом “поддержки преступной власти”. Когда царь решит доказать другим, что он самый крутой, собравшись в очередной поход, “патриоты” должны отказаться от прав и свобод, поскольку в военное время враг не дремлет, а значит — нужна цензура, запрет собраний, доносительство на подозрительных и так далее. А кто не согласен — тот “пятая колонна”.
Что такое пятая колонна в России
В политической фразеологии и журналистике термин "пятая колонна" часто употребляется для обозначения внутреннего врага, тайно работающего на врага внутри осажденного города или страны.
Термин "quinta columna" (исп.) появился во время Гражданской войны в Испании (1936-1939). Приписывается как самому Франко, так и генералу Эмилио Мола. Кто-то из них, идя на Мадрид, заявил, что у него есть четыре колонны, идущие в наступление, и пятая — состоящая из его сторонников внутри города, которые оказывают ему поддержку изнутри.
Накануне и во время Второй мировой войны 1939-1945 годов пятой колонной называли нацистскую агентуру в разных странах, помогавшую захвату этих стран немецкими войсками. Применительно к “оппозиционному подполью” в СССР выражение впервые применили не советские авторы, а Майкл Сейерс и Альберт Кан в своей книге "Тайная война против Советской России", третья часть которой так и называется — “Пятая колонна в России”.
Впоследствии в СССР/России это выражение стало использоваться для обозначения якобы тайных агентов, диверсантов, которые работают на пользу “врага”, а точнее Запада, подрывая обороноспособность своей страны. Как правило, термин используется в переносном смысле, хотя не исключено, что люди, его применяющие, уверены, что всяк, критикующий власть и государственный строй, получает зарплату за границей.
Невидимая линия фронта
"В России живут бок о бок два отдельных, нисколько не похожих народа, и народы эти с давних пор люто враждуют между собой. (Чтоб он провалился, византийский орел с двумя головами — шизофренический символ, выбранный Иоанном Третьим в качестве герба нашего государства).
Есть Мы и есть Они.
У Нас свои герои: Чехов там, Мандельштам, Пастернак, Сахаров.
У Них — свои: Иван Грозный, Сталин, Дзержинский, теперь вот Путин".
Борис Акунин
На Руси (точнее, Московии) искать и находить виноватых во всех бедах — национальный спорт. Вопрос “Кто виноват?” волнует русский народ гораздо больше, чем “Что делать?”.
“Уже больше века в России идёт гражданская война, — пишет в Дзене “Просто Мартынов”. — Поколениями россиян натравливают друг на друга, придумывая — кого бы ещё обвинить во всех проблемах страны?
Этот подход окончательно сформировался при Ленине (не он придумал, но он возвёл это в культ в нашей стране):
Обвинить одну группу людей в том, что они во всём виноваты. Просто выберите любой признак, по которому им можно присвоить групповую идентичность. И любой, кто имеет этот признак автоматически становится плохим, вне зависимости от своей жизни, действий или мыслей;
Добавьте к этому хлёсткий лозунг, который голословно обвиняет эту группу людей во всех бедах и отсекает возможность дискуссии;
Profit! Ты в белом пальто стоишь красивый и распоряжаешься богатствами страны, а народ не задаётся вопросом, почему они вынуждены убивать друг друга!”
Я не помню, в каких годах появился анекдот, но он всегда актуален.
1917 год. Старая графиня, внучка декабриста, сидит на балконе своего дома в центре Санкт-Петербурга и видит бегущие мимо толпы солдат с оружием. Она останавливает одного из них и спрашивает: “Любезнейший, куда все бегут?” — “Мы собираемся свергнуть царя”, — отвечает солдат. “Как замечательно, — всплескивает руками графиня, — мой дед тоже пытался свергнуть самодержавие! А чего вы хотите? Какие лозунги выдвигаете?” — “Мы хотим, чтобы не было богатых”. — “Надо же! — огорчается графиня. — А мой дед хотел, чтобы не было бедных”.
В России есть два вида патриотов. Одни хотят, чтобы не было богатых, вторые — чтобы не было бедных. И пока вторые делают все, чтобы первым жилось лучше, первые их за это ненавидят, считают врагами народа, предателями родины и иностранными агентами.
Разрыв, страшная пропасть всегда существовала в России между народом и интеллигенцией. Как там у классика? — “страшно далеки они от народа”. Тогда, в начале XIX века, попытка приблизиться обратилась страшной трагедией. Да и с годами ничего не поменялось. Народ сам по себе жаждет православия, самодержавия, и “взять все и поделить”. А интеллигенция (либералы, “хорошие русские”...) — надрывается, стараясь дать народу счастье, которое ему и даром не нужно, так как они его не понимают и в упор не видят. Интеллигенция же в свою очередь не желает признать равнодушия простого народа к свободе, правам человека и прочим чуждым и нескрепным общечеловеческим ценностям и разбивают лбы в попытках навязать народу собственные ценности.
Вот нужен ли был подвиг декабристов в той, крепостной, россии? Думаю – нет. Если бы в то время существовали опросы общественного мнения, “электорат” Николая Палкина назвал бы декабристов предателями отечества и государевыми преступниками.
Унесенные патриотизмом
“Патриотизм — это чёткое, ясное, хорошо аргументированное объяснение того, что мы должны жить хуже других”.
“Патриотизм — русская “священная корова”, жующая права человека, как жвачку”.
Михаил Шишкин
“Патриотизм — это ваше убеждение, что ваша страна лучше всех остальных только потому, что вы в ней родились”. Бернард Шоу
"Служить надобно не фантастической России, а такой, какая она есть".
А.О. Смирнова, придворная дама – писателю И.С. Аксакову, 1855.
Квасной идиотизм патриотизм
На банкете в Норфолке в 1816 году подвыпивший американский морской офицер по фамилии Декатур произнес фразу, ставшую знаменитой: “Right or wrong, my country!” ("Права [она] или нет, это моя страна!"). Владислав Аксенов считает, что эта фраза включает в себя неотрефлексированный комплекс вины: человек допускает, что его страна может в какой-то ситуации совершать ошибки или даже преступления, однако отказывается осуждать или исправлять эти ошибки, поскольку это его страна. Это та самая стадия отрицания психологической травмы, — утверждает историк.
Выражение “квасной патриотизм” впервые употребил князь Вяземский в своих "Письмах из Парижа" в 1824 году.
“Многие признают за патриотизм безусловную похвалу всему, что своё. Тюрго называл это лакейским патриотизмом, du patriotisme d'antichambre. У нас можно бы его назвать квасным патриотизмом. Я полагаю, что любовь к отечеству должна быть слепа в пожертвованиях ему, но не в тщеславном самодовольстве; в эту любовь может входить и ненависть. Какой патриот, какому народу ни принадлежал бы он, не хотел бы выдрать несколько страниц из истории отечественной, и не кипел негодованием, видя предрассудки и пороки, свойственные его согражданам? Истинная любовь ревнива и взыскательна”.
Квасной же патриот не видит этих позорных страниц, а тех, кто ему на них указывает, считает своим врагом и врагом своего отечества.
Немецкий военный Кристоф Герман Манштейн, служивший в России до 1744 года в основном хвалил ее граждан. Он утверждал, что “у русских нет недостатка в уме... Стоит только поговорить с мещанином или крестьянином, чтобы найти в нем здравый смысл и рассудительность сколько нужно…” Однако “здравый смысл и рассудительность” по мнению Манштейна (и не только его) тут же улетучивались, когда речь заходила о вещах, которые “касаются укоренившихся в нем с детства предрассудков относительно его родины и религии". Вероятно, речь идет о том, что Россия — лучшая в мире страна, Запад загнивает, а православная вера — единственная правильная. Знакомо, правда?
Почти вторит ему другой немец, Иоганн Готтгильф Фоккеродт, секретарь прусского посольства в Петербурге в 1717-1733 годах: "Русский вообще во всех делах, где только не стесняет его предрассудок его отечества или вероисповедания, владеет очень здравым природным умом и ясным суждением".
Когда и почему патриотизм начинает принимать извращенные формы?
Когда для человека единственным способом заявить о себе миру и добиться определенного успеха в обществе является проявление патриотизма.
Патриотизм — показуха
“Это господа, которые сегодня облачены в американский флаг, которые кричат с высоких трибун о том, что они единственные патриоты и с лорнетом рассматривают страну в поисках признаков нелояльности. Они готовы заклеймить изменниками людей, осмеливающихся хотя бы прошептать о своем несогласии с властью”.
Юджин Дебс, американский социалист конца XIX-начала XX века.
“Есть люди, которые мёртвыми дланями стучат в мертвые перси, которые суконным языком выкликают “Звон победы раздавайся!” и зияющими впадинами вместо глаз выглядывают окрест: кто не стучит в перси и не выкликает вместе с ними?”
М.Е.Салтыков-Щедрин
“Патриотизм — это изумительное чувство, которого не существует у людей, которые вслух произносят это слово”.
Игорь Губерман
При этом мы часто становимся свидетелями, что именно те, кто призывает к такому самоотверженному “патриотизму”, кто объявляет “врагами” и “иноагентами” всех, не согласных с утверждением, что все родное — есть самое прекрасное, на деле к родине относятся с пренебрежением, не готовы жертвовать для нее даже самой малостью, и вообще часто предпочитают все иностранное.
"Для русских любовь к родине — не более чем средство польстить их государю; стоит им убедиться, что государь их не слышит, и они принимаются обсуждать все кругом с откровенностью тем более опасной, что ответственность за нее они разделяют со своими слушателями", — писал известный “русофоб” Маркиз Астольф де Кюстин в 1839 году. Разве сейчас что-то изменилось?
“Нас учат "затягивать пояса" люди, у которых живот переваливается через ремень от Гуччи.
Нас учат сохранять семейные ценности люди, разрушившие свою семью.
Нам твердят о лучшем в мире образовании в России люди, дети которых учатся в Англии и США.
Нам говорят о патриотизме люди, в кармане которых лежит паспорт одной из стран ЕС или США”, — пишет блогерша в Живом Журнале.
“Американский патриот, разъезжая в американских джинсах на американском мотоцикле купленном за американскую валюту, пишет с американского смартфона в американский Твиттер про то, что лучшая нация — американцы, — читаем у другого блогера. — Русский патриот, разъезжая в американских джинсах на американском мотоцикле купленном за американскую валюту, пишет с американского смартфона в американский Твиттер про то, что лучшая нация — русские, а американцы — тупые”.
“Самый обычный россиянин, — иронизирует третий, — встал утром, почистил зубы американской зубной щёткой, намазав на неё американскую зубную пасту, побрился американской бритвой, умылся французским мылом, нанёс на лицо американский гель после бритья, вскипятил в шведском чайнике воду, попил бразильский кофе, надел итальянский костюм, надушился немецким одеколоном, закрыл входную дверь на два английских замка, сел в американский автомобиль. Включил японский радиоприёмник, выбрал радиостанцию транслирующую британскую песню, поехал по русской дороге, матерясь на русском языке, объезжая русские колдобины и русские ухабы, купил два "Биг Тэйсти" и "Кока-Колу" в "Макдональдсе", приехал в офис, поставил машину на охраняемый паркинг со швейцарской сигнализацией и канадской системой видеонаблюдения. Поднялся на финском лифте, вошёл в кабинет с табличкой "отдел мерчендайзинга", включил американский компьютер АйБиЭм с американской операционной системой Виндоуз, зашёл в Интернет, созданный американцами, ввёл английскими буквами вэб-адрес американской социальной сети, зашёл на свой “АККАУНТ” и написал в блог: "МЫ НЕ ДАДИМ ЗАПАДУ ПОРАБОТИТЬ РОССИЮ!"
Помните, у Конан Дойла: “англичанка категорически отказывается от услуг врача-швейцарца, узнав, что здесь находится врач-англичанин”. Вот это, я понимаю, — патриотка.
В чем же проявляется русский патриотизм?
В том, чтобы хвалить все свое и ругать все чужое. На напоминание, что у нас дороги плохие и сортиры на улицах, отвечать:зато мы духовные!
В том, чтобы надевать пилотки на день Победы и кокошники на день России, ставить на вражеский айфон заставку с хохломой, наклеивать надпись "на Берлин" на немецком мерседесе, вести разговоры про величие на ободранных кухнях.
В том, чтобы на турецких курортах устраивать дискотеки под Шамана или Газманова. Вешать на итальянскую одежду георгиевскую ленточку, а на китайскую футболку сделать принт с российским флагом или портретом российского президента.
В том, чтобы изобретать “патриотическое искусство”, и, еще хуже того, “патриотическую науку”.
В том, чтобы считать всех по периметру врагами, которые хотят захватить нашу страну и отнять наши богатства (которыми мы и так не имеем возможности пользоваться).
В том, чтобы с младенческого возраста отравлять сознание детей “традиционными ценностями” и патриотическим мракобесием. Проводить в детских садах военно-патриотические утренники с инсценировкой убийств и встречи с “героями сво”, а в школах “разговоры о важном”, уроки “духовно-нравственной культуры”, соревнования по надеванию противогазов и мастер-классы по плетению маскировочных сетей.
В том, чтобы запрещать, а то и сжигать книги “неугодных” авторов и устраивать гонения на граждан или даже этнических выходцев из “враждебных” стран.
Вот как описывает проявление “патриотизма” во время Первой Мировой чешско-белорусский историк и журналист Ярослав Шимов: “Все, от царя до его яростных критиков, клялись в любви к Отечеству и преданности его интересам. Эта любовь, впрочем, принимала очень разные формы. Одни записывались добровольцами ("охотниками", как говорили тогда) на фронт, откуда многим не суждено было вернуться. Другие проклинали бессмысленную войну и желали поражения тогдашней России – во имя смутно очерченной в их воображении прекрасной России будущего. Третьи шли громить магазины с вывесками, на которых значились немецкие – или казавшиеся таковыми – фамилии. Четвертые строчили доносы на соседей, обвиняя их в шпионаже, – а одна дама в Петрограде осенью 1914 года, судя по сохранившемуся полицейскому отчету, гонялась с ножом за собственным котом, заподозрив его в связи с проклятыми "германцами".
Как выяснил в 2024 году ВЦИОМ, 94% россиян считают себя патриотами. При этом большинство опрошенных ответили, что патриотизм – это забота о семье и близких. Второй по популярности ответ – “любовь к месту, где родился”.. И лишь 9% опрошенных считают, что патриотизм — это готовность защищать Родину, и 4% – работать на благо Родины.
“Всё это наводит на мысль, — пишет Денис Драгунский, — что подавляющее большинство немножечко подвирали – осознанно или нет, – когда отвечали на вопрос “вы патриот или нет?”. Да, мы патриоты, говорят они, только не троньте нас. Спросишь, что такое патриотизм, тут начинают говорить о вещах, которые к патриотизму на самом деле имеют весьма малое отношение. Делать хорошо свою работу, заботиться о семье и родной деревне – это просто позитивные человеческие качества. Получается, что казённый патриотизм, каким его видит государство, и патриотизм в понимании людей – это довольно разные вещи.
Хотя я бы на самом деле связал понятие “патриотизм” с волонтёрством и благотворительностью. То есть заложил в это понятие философию общего дела, готовность пожертвовать своим временем, своими деньгами, своими усилиями и интересами во имя чего-то важного для общества. Вот это ближе, на мой взгляд, к патриотизму. Соответственно, создавая опрос на тему патриотизма, я бы спрашивал: “А сколько вы отдаёте на благотворительность?”, “Могли бы вы по воскресеньям пойти работать в хоспис?”. Ну а в данном случае, учитывая трендовость слова “патриотизм”, мы скорее получили не опрос, а тест на лояльность”, — считает писатель.
Оправдание порока
Зато патриотизмом можно оправдать любое беззаконие в стране.
Британский литератор эпохи просвещения Самуэль Джонсон сказал: “Патриотизм — последнее прибежище негодяя”.
Примерно тоже самое говорил Оскар Уайльд: “Патриотизм — добродетель порочного”.
Что они имели ввиду? Разумеется, не реальную и щедрую любовь к стране, а тот патриотизм, который используется для прикрытия зла. Салтыков-Щедрин, например, объясняет это явление так: “Когда в России начинают говорить о патриотизме, знай: где-то что-то украли”. Марк Твен объясняет патриотизм “моральной трусостью”. Лев Толстой разъясняет подробнее: “Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своём, — пишет он в книге “Христианство и патриотизм”, — есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых — отречение от человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти. Так он и проповедуется везде, где проповедуется патриотизм. Патриотизм есть рабство”.
Патриотизмом можно прикрыть любое зло, патриотизм — своего рода психотерапия для души, мучимой совестью. “Ну это же моя страна, я должен ее поддерживать” и “Нашему правительству видней, а мы в политике не разбираемся” — это тоже патриотические лозунги.
Ксенофобия — крайняя форма патриотизма
“Патриотическая идеология… не признает исключительных прав "титульной нации" и не делит жителей страны, как лошадей в упряжке, на "коренных" и "некоренных".
Борис Кагарлицкий.
При определенных условиях может патриотизм начинает обретать черты радикального национализма, в частности проявляющиеся в ксенофобии и нетерпимости по отношению к “чужакам”.
Такой патриотизм начнет проявляться в чрезмерной гордости за свою страну, пренебрежении к другим культурам и народам, может дойти до агрессивного национализма.
Французский театральный критик Жорж Элгози называл патриотизм “единственной благовидной формой ксенофобии”. Чаадаев разделял любовь к отечеству, которая рождает героев и любовь к родине, которая “разделяет народы, питает национальную ненависть и подчас одевает землю в траур”.
Николай Добролюбов был уверен, что “живой, деятельный патриотизм исключает всякую международную вражду”, “не уживается с неприязнью к отдельным народностям”, и что “человек, ненавидящий другой народ, не любит и свой собственный”.
Оправдания войны
Патриотизм может использоваться и для оправдания еще большего зла: войны.
“Отечество, государство – вот некое высшее существо, питавшееся войной", — пишет М.О. Меньшиков, консервативный публицист в 1904 году.
С ним соглашается Ги де Мопассан: “Если война — ужасное предприятие, разве не патриотизм является коренной идеей, что культивирует войну?”.
“Чтобы быть патриотом, надо было сказать и повторять: “это наша страна, права она или нет”, и призывать к маленькой войне. Разве не ясно, что эта фраза является оскорблением для нации?” — вопрошает Марк Твен.
О патриотизме, как причине войны много писал Лев Толстой: “Страшно сказать, но нет и не было такого совокупного насилия одних людей над другими, которое не производилось бы во имя патриотизма. Во имя патриотизма воевали русские с французами, французы с русскими, и во имя же патриотизма теперь готовятся русские с французами воевать против немцев, и во имя патриотизма готовятся теперь немцы — воевать на два фронта. Но не только войны, — во имя патриотизма русские душат поляков и немцы славян; во имя патриотизма коммунары убивали версальцев и версальцы — коммунаров.
Патриотизм — чувство безнравственное потому, что вместо признания себя сыном Бога, как учит нас христианство, или хотя бы свободным человеком, руководствующимся своим разумом, — всякий человек под влиянием патриотизма признает себя сыном своего отечества, рабом своего правительства и совершает поступки, противные своему разуму и своей совести”, — утверждал писатель в 1894 году.