Воспоминания Рати | Глава 5: Контейнер с едой
— Конечно, бабушка, это был Пи Ти. Вчера вечером он пошёл на храмовую ярмарку с каким-то мужчиной. Говорили очень... интимно. И это не только вчера — он был там и позавчера.
— Ужас какой, — буркнула бабушка.
Тиратхон прислушался ещё мгновение, потом лишь покачал головой и направился прямо в гущу натянутой тишины, что воцарилась с утра после его ухода. Вся семья уже собралась за завтраком. Начался день с пустяка, как часто бывало, но сегодня именно он стал центральной фигурой домашнего спектакля.
— А вот и наш зачинщик, — прозвучало с сарказмом.
— И что ты такого рассказала бабушке, что она теперь кипит, как рисовая каша на огне? — лениво заметил он, обращаясь к младшей сестре. — Кстати, каша уже остыла.
— Не начинай с насмешек. Где ты был вчера вечером?
— Раз уж ты всё знаешь — зачем спрашиваешь?
— Ты ещё и в таком тоне со мной разговариваешь? — вмешалась бабушка, повысив голос.
Тиратхон только широко улыбнулся, посыпал кашу острым чили и тщательно размешал.
— Праздник длится четыре или пять дней. Я просила тебя сводить Инг Пху погулять, но ты отказался.
— Гулять поздно ночью с незамужней девушкой — не слишком уместно. Репутация всё-таки.
— Ну конечно. А с молодым человеком прогуливаться — это, выходит, вполне прилично? — съязвила младшая сестра, Мом Раджавонгс Бундарика Висут. — И не надо спорить — я сама всё видела.
— Если уж ты видела меня своими глазами, то почему не подошла? Или, может, не хотела представлять меня своим друзьям?
— Хватит дразнить сестру, — вмешалась бабушка. — Просто ответь. Или мне позвать Най-Мая, чтобы допросил тебя как следует?
— Не стоит беспокоить Най-Мая, бабушка. Он не из тех, кто болтает попусту. Я отвечу сам, — спокойно сказал Тиратхон.
Сестра метнула в него убийственный взгляд, будто он только что пустил в ход завуалированное оскорбление. Он же, всё с той же невозмутимой улыбкой, продолжил:
— Это был сын французского посла. Он прибыл в Сиам только вчера. Мы случайно познакомились, и я предложил показать ему окрестности и немного рассказать о нашей культуре.
— Ты встретился с самим послом, который прибыл к нам с визитом? — вмешался отец, Мом Чао Рамриттхиронг Висут. — И как он себя вёл?
— С послом лично я не пересекался. Только с его сыном — он, кстати, работает сейчас переводчиком.
— Давненько к нам не приезжали французские послы. После того как их отозвали, связь держим только через наше консульство. Хорошо, что оно у нас там есть — хоть в курсе политических дел остаёмся.
— Но разве французский посол — не муж Инг Рунг? Я слышала, у них дочь, а не сын. Так кто же этот человек?
— Всё верно, бабушка. Это по-прежнему Тан Лютен. Но молодой человек — их приёмный сын. Он с Кхунъинг Рунг рос с самого детства, они воспитывали его много лет.
— Ты уверен, что он не пытался... приблизиться к тебе, Пи?
— Ты…! — Тиратхон резко обернулся к сестре. — Если не можешь сказать ничего хорошего — лучше промолчи. Слуги ведь слышат. Ещё начнут сплетничать.
— Пусть только попробуют! Тогда и посмотрим, — взвилась она.
— Хватит, Яй-Буа, — строго вмешался отец. — Начинать день с обвинений против всех, даже против собственного брата… чего ты добиваешься?
— Отец, ты просто не слышал, что говорят! Люди уже распускают слухи о неподобающем поведении брата, а теперь ещё и эта прогулка с мужчиной… всё становится только хуже.
— Так значит, я и правда поступил недостойно? — тихо, но отчётливо произнёс Тиратхон. Он отложил ложку, взглянул сестре прямо в глаза. — Если кто-то что-то имеет против — пусть скажет мне это в лицо.
— Когда младшая сестра слышит дурное о брате, ей, разумеется, обидно! Почему ты на меня злишься?
— Когда сестра слышит сплетни, она должна заступиться за брата, объяснить, защитить. А не раздувать костёр. Если даже в собственной семье я не встречаю понимания — тогда мне и оправдываться не перед кем. Извините.
— Хватит, Яй-Буа, — снова вмешался отец. — Твой брат тоже в чём-то прав.
— Бабушка... — пробормотала сестра.
— Хорошо. Чтобы положить конец всем этим разговорам, я займусь подготовкой предложения руки для Инг Пха. Когда ты, наконец, будешь женат, людям не о чем станет судачить.
— Если не хотите, чтобы мальчик взбунтовался — не надо, мама, — заговорил отец. — Он уже взрослый. Насильно — только проблемы с королевской семьёй наживём.
— А что мне тогда делать? Он взрослый, с карьерой, уважаемый. Много кто хотел бы видеть его в женихах, а он ни на кого даже взгляда не бросает!
— Со временем он найдёт ту, кто будет его понимать.
— А я боюсь, что он выберет кого-то… неподобающего.
Съев несколько ложек, Тиратхон отодвинул тарелку, встал из-за стола и направился к небольшой пристройке позади главного дома. Сад вокруг был густым, зелёным — идеальное убежище от утренней напряжённости.
— Пи Ти, привет, — раздался знакомый голос.
— Что ешь? Выглядит аппетитно, — заметил Тиратхон, присаживаясь рядом и похлопывая младшего по плечу. Затем он повернулся к женщине.
[п/п: «Мом Лек» можно перевести как «младшая мама», «младшая госпожа» или «младшая наложница» — в зависимости от контекста. Это уважительное, но неофициальное обращение к женщине, которая является супругой знатного мужчины, но не главной женой и не имеет полного титула.]
— Здравствуй, — мягко откликнулась она.
— Я за этим и пришёл. А что мне осталось? — с лёгкой усмешкой ответил Тиратхон.
— Опять кто-то тебя обидел, Кхун Ти?
— Ничего серьёзного, Мом Лек. Просто захотелось пообедать с младшим братом.
Мом Лек молча встала и подала ему две порции риса, не задавая лишних вопросов. На её лице играла спокойная улыбка, но она хорошо знала: всякий раз, когда он приходил в этот маленький домик, у него было тяжело на сердце. Здесь он искал то утешение, которого не мог найти в главном доме.
Этот дом был построен для единственной наложницы Мом Чао Рамриттхиронга — Мом Лек. Несмотря на то, что у неё не было официального титула, их единственному сыну великодушно был пожалован ранг Мом Раджавонгс Тива Висут. Но в отличие от других детей, признанных законными, Тива не получал того же уважения. Только Тиратхон всегда относился к нему по-настоящему — не как к незаконнорождённому, а как к родному брату, равному себе по крови. Благодаря этому даже те, кто смотрел на них с высока, не осмеливались проявлять неуважение.
— Слышала, ты гулял по ярмарке, — тихо сказала она. — Говорят, Мом Чао была этим недовольна?
— Слухи разносятся быстро, да? — усмехнулся Тиратхон.
— Чтобы услышать сплетни, далеко ходить не надо. Достаточно одних болтливых ртов.
Тиратхон усмехнулся, с лёгким раздражением качая головой.
— Если даже в доме нет покоя… то где же его искать?
— Пи Ти, ты разве не собираешься вернуться домой?
— Я просто так сказал, не принимай всерьёз, — ответил он, аккуратно положив немного обжаренных овощей в тарелку младшего брата.
Мальчику было шестнадцать, он передвигался в инвалидной коляске и не мог сам о себе заботиться.
Постоянно чувствовал себя обузой. Но только не для Тиратхона. Для него младший брат никогда не был бременем — он ухаживал за ним с любовью и терпением.
— Я познакомился с одним молодым человеком. Он скромный, как ты, правда, иногда упрям. Но он действительно необычный. Как-нибудь я вас обязательно познакомлю.
— Он захочет познакомиться с кем-то вроде меня? Вдруг ты из-за меня опозоришься, Пи Ти…
— Думаешь, я не умею разбираться в людях?
— Я просто не хочу, чтобы мои недостатки плохо отразились на тебе, Пи Ти.
— Рати — добрый человек. Он сам много раз получал добро и никогда бы не стал презирать другого.
— В таком случае… приводи его. Если он удостоился твоих похвал — должно быть, он и правда особенный.
— Я, между прочим, зашёл сюда с просьбой к Мом Лек. Одной-двумя.
— Скажи, что нужно. Я постараюсь сделать всё, что смогу.
— Этот человек прибыл издалека, из Франции. Он плохо переносит здешнюю еду. Мне хотелось бы попросить тебя — готовить для него, может, два-три раза в день. А ещё…
— У тебя ведь хранятся тонкие шёлковые ткани… Если это не слишком обременительно — не могла бы ты сшить из них несколько нарядов для него, чтобы он мог носить их во время своего пребывания в Сиаме?
— Ты явно очень дорожишь этим человеком, раз просишь меня сшить одежду, вместо того чтобы просто купить готовую.
— Я просто… рад знакомству с ним.
Поздним вечером свита французского посольства покинула королевскую резиденцию. Их разговоры были лёгкими, касались в основном новостей и любопытных происшествий, не затрагивали ничего серьёзного — лишь обозначили направления для будущих дискуссий.
Как и упоминал ранее Тиратхон, Его Величество говорил на смеси английского и французского, так что встреча никого не вымотала до изнеможения.
— Похоже, Его Величество придаёт большое значение вопросам культуры, — заметил Рати, нарушая молчание по пути обратно в резиденцию. Он передал отцу угощение, которое принёс один из слуг. — Я обратил внимание: лицо Его Величества просияло, когда он вспомнил ключевой отрывок, услышав дипломатическую дискуссию.
— Он любит театр, — пояснил Лютен. — Поэтому и стремится выражать свои намерения через литературные образы. Для него это не просто развлечение, а способ говорить с миром.
— Значит ли это… что понять его смогут только состоятельные люди?
— Хоть рабство официально отменили, люди всё ещё живут по старым обычаям, — спокойно сказал Лютен. — Слуги по-прежнему беспрекословно подчиняются хозяевам. Так же, как крестьяне слушают монахов и старейшин, передавая услышанное из уст в уста.
Упоминание о монахах тут же вызвало у Рати ассоциации. Перед внутренним взором всплывало одно лицо — и он, не сдержавшись, заговорил:
— Отец… С тех пор как я приехал в Сиам, мне довелось познакомиться с одним учителем. Он преподаёт литературу в университете.
— Молодой дворянин из дома Суанг Суралай. Здесь, совсем рядом, — с воодушевлением прощебетал Рати. — Мы познакомились случайно, на храмовой ярмарке. Он поделился со мной своими мыслями об истории и культуре Сиама…
— Суанг Суралай? — переспросил Лютен, прищурившись. Среди всех знатных домов поблизости этот мог принадлежать только одной семье. — Это сын Чао Прайи Сридрунчана?
— Чао Прайя Сридрунчан?.. Великий камергер, с которым мы встречались ранее?
— Именно. Его полное имя — Мом Чао Рамриттхиронг Висут, глава дома Суанг Суралай. Он занимал важные административные должности ещё со времени предыдущего монарха. Вся округа держится на его покровительстве. Его сыновья с ранних лет показывают выдающиеся успехи в учёбе, их считают вундеркиндами. В следующий раз, когда встретишься с ним, веди себя сдержанно. Избегай фамильярности.
— Д-да, отец, — пробормотал Рати. А я ведь уже позволил себе вести себя не слишком официально…
Он вспомнил достойные манеры, уверенность, с которой дворянин говорил об искусстве, и его учтивую речь. И уважение со стороны деревенских жителей, и то, как он сам упомянул, что его будто бы вырастили местные торговцы… Всё это — не было преувеличением.
— Отец, какие у нас планы на выходные?
— Ты опять ищешь повод, чтобы улизнуть, так?
— Вовсе нет! — поспешно замахал руками Рати. — Я только хотел спросить… Ты собираешься навестить дворец Суриякон? Наверняка они уже слышали о нашем возвращении. Было бы невежливо не явиться.
— Что нужно сделать — надо сделать. Но мне тяжело. У меня не хватает духу взглянуть им в глаза.
— Отец, ведь ты не виноват, что мама умерла. Болезнь — это не то, что можно контролировать. Ты сделал всё возможное, чтобы вылечить её.
— Я хочу, чтобы ты пошёл со мной.
Рати опустил взгляд и тихо ответил:
— Я — твой сын. И сын моей матери.
— Признаёт это дворец или нет — ты мой сын. И не убегай от этой правды.
В тот же вечер, когда солнце клонилось к горизонту, в саду под сенью деревьев, смягчающих последние лучи заката, сидел высокий, стройный мужчина с приятной и аккуратной внешностью. Он молча наблюдал, как солнце будто бы не просто скрывается за горизонтом, а тонет в водах реки.
Тишину нарушали скрип лодок и звонкие крики детей, которые с плеском прыгали в воду. Жизнь вокруг была полна звуков — их невозможно было не слышать.
— Ох, ну чего ты опять жалуешься? — донесся возмущённый голос. — Я же пообещал профессору! Если бы не пришёл, всё бы плохо закончилось!
— Так иди и скажи ему это сам! — парировали в ответ.
— Что здесь происходит, Пи Джем? — Рати стремительно подошёл к источнику шума возле кухни, где три человека образовали тесный круг.
Женщина с выражением брезгливости держала корзину, мужчина рядом стоял молча, а третий — Най-Май — казался вот-вот расплачется.
— Это всё Най-Май! Каждый день, с утра до вечера, он приносит еду. Что, по его мнению, у консульства нет своих поваров и слуг? — раздражённо выпалила Джем.
— Да угомонись ты, — вмешался Най-Май, поспешно замахав руками, стараясь разрядить обстановку. Затем он повернулся к Рати: — Мой хозяин попросил меня передать вам это, Кхун Рати. Он переживает, что вам трудно адаптироваться на новом месте.
— Я уже говорила — у консульства есть профессиональные повара, их выделяет город! — с упрёком отрезала Джем, с глухим стуком опуская тяжёлую корзину обратно в руки Най-Мая. — Забирай и скажи своему хозяину, что я лично позабочусь о нашем молодом господине!
— Всё хорошо, всё хорошо, Пи Джем, — быстро вмешался Рати, — я знаю, что хозяин Най-Мая не желал зла. Прими его заботу — это всего лишь знак вежливости. Я сам ем понемногу, а ваши повара могут сосредоточиться на питании для других чиновников. Давайте не устраивать ссору из-за меня.
Джем тяжело вздохнула, взглянула на Най-Мая и проворчала:
— Ладно. Но скажи мне, Най-Май, кто твой хозяин? Такой уж он близкий, что ли? Ему вообще можно доверять?
— Можно, — уверенно ответил тот. — Он из уважаемой семьи.
— Всё-всё, хватит донимать молодого господина, — вмешался Куи, который всё это время наблюдал со стороны. Он забрал корзину из рук Джем и потащил её обратно на кухню. Его голос затерялся в дуновении вечернего ветра: — Хочешь узнать больше — спроси у меня. Я его хозяина знаю.
Рати покачал головой, с улыбкой наблюдая за происходящим:
— Ты пришёл один, Най-Май? Или твой хозяин тоже здесь?
— Нет, Кхун. Он занят. Послал меня на велосипеде доставить еду. С этого дня все блюда для вас будет готовить сама Кхун Руэди. Очень вкусные, обещаю.
— Это младшая жена отца Кхун Чая.
Младшая жена? — мысленно повторил Рати, прикидывая, что речь, вероятно, шла о наложнице.
— Мой хозяин также поручил передать вам пару шёлковых брюк. Как только он закончит свои дела, сам их привезёт.
— Не стоит так утруждаться, — сказал Рати, ощущая лёгкое смущение. Най-Май просто улыбнулся, ничего не отвечая. — Передай своему хозяину, что в субботу я поеду во дворец Суриякон. Меня не будет весь день, так что еду в этот день готовить не нужно — всё равно пропадёт.
— Я обязательно передам, Кхун.
Рати на мгновение замолчал. Най-Май склонил голову, выжидая:
— Велосипед… Если это не слишком неудобно — можно я одолжу его на день?
— Э-э?.. — глаза Най-Мая расширились от удивления. Велосипед стоил почти пятьсот бат — сумма огромная, не каждому по карману. Он сам ездил на нём с величайшей осторожностью, боясь поцарапать. Кто вообще так просто даёт чужому человеку велосипед?.. — Я… я спрошу у своего хозяина.
— Поторопись, пока не стемнело.
Остаться на попечении младшей жены и ещё и получать еду, приготовленную ею… Рати сжал в руке свой медальон и прошептал, как бы сам себе: