Бесконечно | Глава 12: Правда
— Я слышала, что она собирается купить корзинку, вроде бы, чтобы положить закуски или что-то такое.
— Тогда я должен пойти с ней и помочь, — ответил Каэвта, с виноватым видом обернувшись к Сану.— Увидимся позже, Сан.
Тот только кивнул, не говоря ни слова, пока Каэвта уходил прочь.
— Эй! Сан! Что ты творишь?! — выкрикнула за его спиной Номьям, раздражённо глядя на него.
— Я просто... беспокоюсь, Ном, — тихо произнёс Сан.
— И поэтому решил отвести его туда? — Номьям скрестила руки, в голосе зазвучало осуждение. Сан кивнул. — Ты и правда думал, что именно этого хотел Кхун Яй? Наивный...
В взгляде женщины по-прежнему горела злость, но голос Сана дрогнул, и это смягчило её.
— А что ещё мне делать, Ном? Ты же сама видишь, как ему больно. Он совсем рядом… и всё равно не может ни увидеть, ни поговорить с ним.
Голос Сана срывался, и даже гневная Номьям не смогла не ощутить к нему сострадания.
— Ты думаешь, мне самой не жаль Кхун Яя?.. — произнесла она тише. — Конечно, мне тоже жаль его. Но если Кхун Каэв ничего не помнит, зачем тогда пускать его в ту комнату? Он ведь может испугаться. Или просто-напросто сбежит.
— Так что же нам делать, Номьям?.. — прошептал Сан. — Я хочу, чтобы Кхун Яй и Кхун Каэв были вместе как можно скорее.
— Но мы ведь не можем удерживать его здесь навечно, понимаешь? — вздохнула она. — Если ты продолжишь в том же духе, наш Кхун Яй будет страдать ещё больше. Он ведь не хочет держать Каэва силой. Он просто хочет, чтобы тот любил его всем сердцем. Пойми, Сан… всему своё время. Наверняка Кхун Яй тоже этого хочет.
— Конечно… — прошептал Сан, и после короткой паузы добавил: — Но…
— Сан, — строго перебила его Номьям.
Юноша нехотя кивнул. Его взгляд медленно скользнул в сторону дома.
На просторном балконе, во весь рост, стояла чья-то высокая фигура. Он смотрел, как тонкая спина Каэвты удалялась прочь.
И в этом взгляде, в этой застылой тени, наблюдавшей за ним, читались тоска, тревога и такая глубокая печаль, что она будто проникала под кожу.
— Я решил, Номьям. Я сделаю всё, чтобы Каэв вспомнил как можно скорее, — словно клятву, прошептал Сан.
— Что случилось, Чанпхен? Слышу, ты всё жалуешься с самого утра, — пожилая женщина подняла взгляд от своей шкатулки с бетелем и обратилась к собеседнице.
— Это всё Каэв, Ном. Он вернулся с рынка и куда-то исчез.
— Наверное, лёг отдохнуть. Он выглядел уставшим, жаловался на головную боль.
— Что ты говоришь... Солнце еле светит, холодно, хоть глаз выколи, — пробурчала Чанпхен, поднимаясь, чтобы пойти на поиски сына.
— Оставь, Чанпхен. Парню, должно быть, нехорошо. Не тревожь его.
— Вот потому и хочу подняться, проверить, как он там, Номьям. Я не знаю, принял он лекарство или нет.
— Я уже дала ему немного, лучше сходи приготовь ему чего-нибудь — кашу, рыбы. Когда проснётся, поест и наберётся сил.
— Да, я к нему заходила, он крепко спал. Не волнуйся.
Чанпхен изменила маршрут и пошла не в комнату сына, а на кухню — варить рисовую кашу с рыбой. Однако, по странной причине, когда она закончила готовить, то так и не поднялась к нему в комнату.
Номьям разговорилась с ней, и та потеряла счёт времени. Вечер прошёл незаметно.
Только после полуночи она ушла к себе. А когда голова коснулась подушки, тут же уснула до самого рассвета.
Когда она наконец вспомнила, что так и не проверила сына, было уже утро следующего дня. Каэв, по словам Номьям, плохо себя чувствовал с самого обеда.
Лицо хозяина, гладкое и юное, оставалось спокойным. Глаза были закрыты, дыхание ровным. Он спал глубоко, не замечая, что кто-то рядом.
Его губы были приоткрыты, порой он бессознательно улыбался, а иногда хмурил тонкие брови.
Фигура в тени сидела рядом с ним. Холодные пальцы осторожно коснулись его гладкого лба, скользнули по носу и задержались на тёплых, пухлых губах.
Он склонился и тихо коснулся своей переносицей щеки спящего. Прикосновение было полным невыносимой тоски.
Несмотря на то, что они были совсем рядом, мысли не могли обрести покой ни на секунду с того самого дня, как они встретились.
Он осознавал, что между ними лишь тонкая, почти невидимая преграда… словно воздух…
Свет луны проникал сквозь окно, освещая красивое, печальное лицо хозяина Белого дома. Его тонкие брови были нахмурены, губы сжаты. Он молчал, не говоря ни слова, лишь безмолвно смотрел на любимого.
Приподнял шёлковое покрывало сиреневого цвета, укрывая его размеренно поднимающуюся и опускающуюся грудь.
Ночной воздух стал заметно прохладнее, чем в полдень.
Аромат свежей гирлянды, которую Номьям положила на прикроватную тумбочку, наполнял комнату. Из сада тянуло жасмином. Этот аромат освежал сердце, но всё равно не мог перебить запаха его румяных щёк.
Аромат цветущего жасмина уносит мои мысли назад. В ту ночь, что навсегда отпечаталась в моей душе. Жасмин зацвёл. Его благоухание такое сладкое… И каждый раз, когда этот запах наполняет воздух, моё сердце гладит воспоминания, как будто всё это было лишь вчера.
Песня: Klin Kaew в исполнении Кру Татри
— У него лицо какое-то нехорошее, — прозвучал явно встревоженный, глубокий голос.
— Наверное, слишком долго был на солнце и на ветру, — тихо ответил Сан.
Мужчина был скрыт в полутени, почти не различим, будто присутствовал здесь только голосом.
Он наблюдал за фигурой, лежащей на кровати. Не приближался. Сомневался, стоит ли подходить ближе.
— Хорошо хоть он больше не видит тех снов… того леса, — сказал он, сдерживая содрогание.
— Нельзя это остановить, господин. Если он не будет видеть этот сон, если не сможет его представить…
— Я понимаю, Сан. Понимаю. Но когда смотрю на это страдающее лицо… ты можешь это вынести?..
Сан склонил голову и не ответил.
— Если бы только было возможно… я бы забрал боль того дня на себя.
— Мастер… — с дрожью в голосе прошептал Сан.
— В этой жизни, в судьбе, даже в своих снах… он всё ещё вынужден переживать это снова и снова…
Глубокий голос дрожал от переполнявших эмоций.
— Сан… я слишком эгоистичен, да?
— Нет, молодой господин, вы не эгоист, — поспешил возразить тот.
Но его господин покачал головой.
— Я знаю, Сан. Я эгоистичен… Но я не могу перестать надеяться.
Сан молча плакал. Он знал, его господин пролил столько слёз, что теперь уже не было ни одной, чтобы сдержать эту боль.
— Посмотри на эти руки… такие потрескавшиеся…
Он взял маленькие ладони, приложил к своим щекам, не отрывая взгляда от лица, которое так любил.
До их встречи он знал, как много Каэвта пережил. Как боролся за своё образование, как из последних сил тянул дорогостоящую аренду.
Если бы я нашёл его в детстве… он бы не прошёл через всё это.
— Мы сделали меньше, чем могли бы, — тихо произнёс он.
— Хотя… — начал мужчина, вспомнив о сокровище, спрятанном под этим домом, — если мы отдадим ему это... Думаешь, он примет?
Юноша, не колеблясь, покачал головой.
— Нет. Не примет. Более того, ещё и отругает нас до полусмерти.
Слова Сана вызвали у господина лёгкий смешок.
— Да, и, возможно, я снова получу удар в челюсть.
Последние слова были произнесены с теплом. Полные губы тронула лёгкая улыбка, и даже в лунном свете лицо молодого господина сияло особой красотой.
Он снова наклонился, прикасаясь высокой переносицей к благоухающим лепесткам, затем с грустью отстранился.
Он обнял того, кто даже не знал об этом.
И невольно подумал, а что, если чувства не взаимны?
В чём смысл, если в любимых глазах нет его отражения, как и тогда, в прошлом?..
Медленно возвращал воспоминания, одно за другим…
И надеялся на исполнение обещания, которое хранил так долго.
Так долго… что уже невозможно сосчитать… если только не переставать ждать.
Сан стоял перед дверью, пытаясь придумать подходящий предлог. Какой-нибудь убедительный повод, чтобы человек за дверью согласился пойти с ним.
Но прежде чем он успел что-то придумать, дверь кабинета распахнулась.
— Куда? — растерянно спросил он, глядя, как господин уже спешит по коридору.
— Домой. Нужно переодеться. Быстро.
Он не остановился, лицо хранило решимость, а шаги были настолько быстрыми, что Сану пришлось почти бежать за ним.
— Ты что, хочешь оказаться в центре внимания, когда пойдёшь её искать?
Сначала Сан не понял, но потом до него дошло: как господин выскочил из машины, будто кого-то преследуя…
— Вы собираетесь найти ту самую девушку, что танцевала Чуи Чай?
— А по-твоему, я ищу мэм Пхайом?
Последнее он сказал со смехом, и Сан тоже рассмеялся.
Переодевшись в скромную одежду, не выдававшую его статус, он вместе с Саном снова отправился на утренний рынок — тот самый, мимо которого они проезжали каждый день.
Но на этот раз молодой господин не торопился. Он двигался медленно, осматривая лавки, ища хрупкую фигуру, образ которой так ясно стоял у него перед глазами.
— Я всё думала, стоит ли навестить мэм Пхайом сегодня вечером. Слышала, она нездорова уже несколько дней… А Каэв, наверное, снова уделяет всё своё время танцам и вокалу, раз стал членом Королевского ансамбля Пипхат…
Разговор заставил высокого мужчину замедлить шаг у лавки с шляпами.
Само имя мэм Пхайом и упоминание ансамбля Пипхат сразу же привлекли его внимание, ведь он уже однажды искал ту самую девушку, но тогда встретил лишь пожилую женщину, которая называла себя Пхайом.
Молодой господин повернулся к Сану, затем резко направился к ветхому деревянному дому, в котором побывал в прошлый раз. Тогда он ушёл оттуда в унынии и провёл много дней в подавленности. Но сегодня его сердце было наполнено надеждой.
Когда они подошли, молодой человек посмотрел наверх.
— Почему ты держишься за шею, Сан?
— О, господин… А если мэм Пхайом снова нас прогонит?
Сан нахмурился, но тот, кого он сопровождал, только покачал головой.
Он обошёл Сана и направился прямо к женщине, сидевшей на веранде и плетущей гирлянду. Она подняла голову и нахмурилась, увидев привлекательного гостя, но он лишь сел перед ней, сложив руки в приветствии.
В ответ она чуть заметно кивнула.
Он вспомнил, это была та самая женщина, что прогнала его и Сана в прошлый раз. Сейчас она выглядела поправившейся после болезни.
— Да, — без признаков узнавания ответила она.
Он замялся, не зная, с чего начать. В прошлый раз их выгнали за то, что они спросили о девушке, исполнявшей танец Чуи Чай.
— Что случилось? — с неожиданной мягкостью обратилась к нему Пхайом.
Она и вправду не казалась суровой, напротив, была кроткой и добродушной. Просто тогда, будучи больной, она не доверяла двум незнакомцам, потому и прогнала их.
— Я… — начал он и выдохнул. — Каэв…
Кхун Пхра Най произнёс имя, которое не раз слышал на рынке. Он надеялся, что это и есть та, кого он ищет.
— Ах, вы пришли к Каэв? Он пошёл в зал танцев забрать платье, чтобы отдать его в починку. Скоро вернётся.
Сердце Кхун Пхра Ная замерло, а потом забилось с новой силой. Он широко улыбнулся, так сильно нахлынуло облегчение и счастье.
Он сел ждать. Мэм Пхайом принесла им большой кувшин с прохладной дождевой водой, в которую были брошены ароматные цветы жасмина.
Сан представил Кхун Пхра Ная как «господин Яй», и на этот раз мэм Пхайом не выгнала их. Сан болтал без умолку до тех пор, пока вдруг не увидел, как к дому направляется стройная фигура.
Кхун Пхра Най встал в полный рост. Его сердце, только было успокоившееся, снова пошло вразнос. Он чувствовал себя юношей, впервые встречающим любовь всей своей жизни. Несмотря на возраст, он не мог сдержать дрожь.
Его полные губы расплылись в улыбке, в глазах засверкал свет. Он уже представлял себе юное лицо, стройную фигуру в традиционном костюме…
И вот та, чьё сердце он надеялся завоевать, встала перед ним.
Мальчишка нахмурился, когда высокий мужчина преградил ему путь. Он поднял глаза и встретил широкую улыбку.
Так близко, что ощущался лёгкий аромат его тела…
Он не отводил взгляда, смотрел упрямо, и даже приходилось задирать голову, чтобы взглянуть ему в лицо.
В его руках была корзинка с тканями.
Это она… та самая, что снилась мне… О, милая… какая у неё осанка!.. Такой женщины не сыскать во всём Крунг Си!
Голос был и сладким, и хрипловатым, но не таким уж мягким, как лицо. Кхун Пхра Най нахмурился в замешательстве.
— Если сказать нечего, уйди с дороги.
Девушка толкнула его плечом, пытаясь пройти, но молодой господин схватил её за руку. Хрупкая фигурка обернулась и с вызовом посмотрела на него, и тогда он осознал:
Он тут же отпустил чужую руку, раскаиваясь, но он ведь не сделал ничего дурного.
Она тоже отпустила, сглотнув, будто стараясь сдержать эмоции, как и он сам.
— Вы… вы ведь та, что исполняла танец Чуи Чай в день выхода знати, верно?
Голос дрожал, как и сердце. Взгляд был полон надежды. Он жаждал, чтобы она сказала...
— Да, это я. Я исполнял тот танец в день выхода знати!
Мелодичный голос прозвучал резко, раздражённо, почти крик, так что люди, сидевшие в доме, вынуждены были выйти и посмотреть, что происходит.
Пхайом мягко погладила сына по руке, пытаясь успокоить, а сам Сан поспешно встал за спину своего господина.
— Что с тобой, сынок? — спросила Пхайом.
— Кто эти двое, мама? — ребёнок наклонился, чтобы спросить у матери.
— Пришли и спрашивали тебя, сын. Разве не твои друзья?
— Друзья?.. Мои друзья не зовут меня Мэй Инг, — сказал он, сверля взглядом высокого мужчину. В его красивых глазах всё ещё пылала неприязнь.
— Раз уж не хочешь, чтобы я звал тебя Мэй Инг, то как же мне тебя звать? — вмешался Сан, потому что молодой господин потерял самообладание после того, как эта прелестная фигура на него накричала. — Мэй Инг Чуи Чай?
— Я не Мэй Инг Чуи Чай! — выкрикнул юноша. Сан отпрянул, смутившись.
— Зови как хочешь, но если ты ещё раз назовёшь меня Мэй Инг, будем драться! — продолжал бушевать юноша.
— Но как я могу драться с Мэй Инг, танцевавшей Чуи Чай? — возразил Сан, даже не показавшись из-за плеча своего господина.
— Тогда я тебе сейчас первым вдарю! — выкрикнул тот, закатывая рукава рубашки. Он передал корзинку с вещами матери и сделал шаг вперёд.
Сан тут же встал между ними, преградив путь.
Высокий мужчина поднял руки в знак капитуляции, отступая, на лбу от волнения выступила испарина. Он внимательно вглядывался в лицо напротив, находя его до безумия красивым.
— Почему ты не позволяешь мне звать тебя Мэй Инг? — с затаённым дыханием спросил он, сердце стучало пуще прежнего.
— Потому что я не Мэй Инг, — резко ответил тот.
— Значит… — мужчина сглотнул и отвёл взгляд.
Несмотря на то, что голос был чересчур хрипловат, чтобы быть женским, он всё равно чувствовал радость, и даже не зацепился за эту деталь. Напротив, его вовсе не смутила ни уверенность в поведении, ни прямая осанка, ни отточенное движение, подобное воину.
Он медленно скользнул взглядом от чёрных, длинных волос, небрежно собранных палочкой, к тонкому лицу с мягкими чертами, к суровым глазам, тёмным губам, узким плечам, белоснежным рукам, и к плоской…
Прежде чем кто-то успел среагировать, его ладонь сама собой потянулась и легла на плоскую грудь.
У всех вокруг перехватило дыхание.
Молодой господин выпучил глаза.