Воспоминания Рати | Глава 25: Мы чувствуем одно и то же?
На рассвете Рати раскинулся на широкой постели, словно у себя дома. Тем временем настоящий хозяин кровати лежал на боку и смотрел на спящего, будто пытаясь понять, то ли тот действительно без сознания, то ли лишь притворяется, чтобы избежать выговора. После того как Тиратхон подхватил его на руки, Рати сразу затих, может испугался, что утомит носителя, а может, боялся уронить того вместе с собой.
Когда они добрались до дома, Рати не устроил сцены, как это было в переулке, но и не был полностью безучастен. Тиратхон подумал, что тот ещё вполне осознаёт, что происходит вокруг, просто слишком боится услышать упрёк. А если он и впрямь устал после всех нотаций, что, возможно, получил накануне, то сейчас у него попросту не осталось сил на уловки. Притвориться без чувств, возможно, была самая разумная тактика. Простая, но действенная. Настолько, что Тиратхон даже не знал, как отреагировать.
Но, решив, что можно использовать время с пользой, он направился вниз.
Там, на кухне, Мом Лек готовила подношения для монахов. Увидев его в столь ранний час, она удивлённо спросила:
— В главном доме что-то случилось?
— Нет, нет, всё в порядке. Я просто хотел узнать, есть ли у тебя что-нибудь, чтобы привести в чувство человека после сильного опьянения?
— Его Высочество напился? — нахмурилась она. — Сейчас же начну готовить...
— Нет-нет. Не отец. Нонг Рати.
Она с заметным облегчением выдохнула.
— В моей комнате, — ответил Тиратхон.
Мом Лек чуть улыбнулась, продолжая упаковывать подношения.
— Полагаю, ты сам хочешь привести его в чувство. Просто очисти и измельчи пару кусочков имбиря, отвари в воде и добавь немного сахара. Это должно помочь.
С этими словами она ушла, оставив Тиратхона чесать затылок. Он отыскал сочный корень имбиря, неуклюже очистил и растолок его. Когда вода закипела, бросил в неё имбирь, дал немного настояться и добавил ложку сахара.
— Должно подействовать, — пробормотал он.
Поскольку Мом Лек не возвращалась, Тиратхон сам понёс чашку с имбирным отваром наверх. Услышав шаги, Рати тут же повернулся на бок и укутался с головой в одеяло. Воздух наполнился пряным ароматом.
— Всё ещё не проснулся? — негромко спросил Тиратхон, опускаясь на край кровати, отчего матрас заметно прогнулся. Положил руку Рати на плечо. — Не знаю, закончил ли ты все дела в посольстве, но если нет, то отдохни ещё немного.
Рати не шевельнулся, продолжая притворяться спящим. Тогда Тиратхон осторожно перевернул его на спину и, опираясь на локоть, откинул с его лба прядь волос.
— Если бы один из нас родился женщиной... всё было бы куда проще, — прошептал он.
— Даже в подобной ситуации мы могли бы говорить об этом открыто. Родители, возможно, были бы против. Но я уверен, что кто-то вроде тебя, Нонг Рати, не остановился бы только на благородном статусе. Мы бы не отличались от обычных людей…
— Но мы оба мужчины, — сказал он наконец. Потом взял Рати за руку, и в его голосе послышалась тоска. — Пусть даже мы оба знатного рода, это ничего не меняет. Люди всё равно осудят. Что же мне делать?
Рати не выдержал и открыл глаза.
И тут же столкнулся с тёплым и пронзительным взглядом Тиратхона.
— Тогда нам стоит остановиться сейчас.
— Я всё равно остаюсь мужчиной. Это не изменить. А ты, Пи Ти, уже помолвлен с женщиной, подходящей тебе по статусу. То, что недопустимо, должно быть прекращено. Разве не это лучшее решение?
— Нет. Это не лучшее решение, — прошептал Тиратхон. — Я не хочу, чтобы всё закончилось так.
— Но у нас нет другого выхода.
— Ты не можешь изменить истину, — добавил Рати.
— Даже ты готов так легко всё отпустить? — тихо спросил Тиратхон.
— Это просто... суть этого мира, — ответил Рати, проводя рукой по его щеке. Тиратхон накрыл её своей ладонью и не отпустил. — Даже простолюдины не могут избежать осуждения. А мы чиновники, знатные люди. Наивно ожидать чего-то иного. Ты уже не раз подвергался слухам. Возможно, сам ты к ним равнодушен. Но окружающим не всё равно. Даже если кто-то нас и поддержит, делать это открыто они не смогут. Только... в глубине души.
— Я хочу знать только одно... — Тиратхон сжал ладонь Рати в своей и прижал к щеке, не отводя взгляда. — Чувствуем ли мы одно и то же?
Рати крепко поджал губы. Он не мог ответить так быстро, как того хотел Тиратхон. Наконец, тихо произнёс:
— Не знаю. Я никогда не понимал, что такое любовь, не знал, что значит желать мужчину, пока не оказался в Сиаме. Лишь только знаю, что это не принесёт никому ничего хорошего. Этого не должно было случиться.
— Ты так жесток... — тихо произнёс Тиратхон, отпуская его руку. Рати инстинктивно отдёрнул ладонь. Тиратхон отвёл взгляд и поднялся, собираясь уйти.
— Я попросил Мом Лек приготовить тебе имбирный отвар. Выпей. Не оставляй её старания напрасными.
Но Тиратхон не оглянулся. Он молча вышел и тихо закрыл за собой дверь, оставив нежеланного гостя одного.
Ушёл в кабинет, унося с собой глухую боль, и сжал грудь, будто надеясь заглушить пульсирующее в ней отчаяние.
Сдаться судьбе и обществу, даже не попытавшись побороться за то, что чувствуют оба?
Он что, понимал Тиратхона, но сам не чувствовал того же?
Тиратхон вспомнил ту ночь Лой Кратонга, когда отец и министр советовали ему поскорее развеять слухи и защитить репутацию своей невесты. Тогда он отмахнулся, веря, что найдёт выход. Но вот заставить общество принять любовь мужчины к мужчине? Даже если бы у него была вся жизнь впереди, и этого было бы мало. Как далеко бы они ни убежали, никто бы их не понял.
Но если уж никто другой не может, разве не должен хотя бы любимый человек понять? Почему Рати так просто позволил этому всему исчезнуть? Так легко отпустил, как будто речь шла о пустяке?
Тем временем Рати подошёл к чашке с горячим имбирным отваром. Сделав глоток, он с трудом проглотил его, несмотря на порыв выплюнуть. Острая горечь не могла быть делом рук Мом Лек. Она бы никогда не приготовила что-то столь резкое. Это был Тиратхон.
И, вспомнив, как он лгал, лишь бы не перегружать Тиратхона своими чувствами, Рати заставил себя сделать ещё несколько глотков. Слёзы покатились сами собой.
— Мама... что мне делать? — прошептал он, сжимая медальон у груди, срываясь на всхлипы. — Я ведь с самого начала знал, что это тупик. Сам сказал, что мы должны остановиться... Так почему же я теперь страдаю?
Он допил чашку до дна, теперь горечь уже не ощущалась. Натянул вчерашнюю одежду, всё ещё пропахшую вином. Будь здесь Тиратхон, наверняка бы приготовил для него чистый наряд. Он бы заботился о нём, как о фарфоровой кукле. Но теперь хозяин дома ушёл и где он сейчас, было неизвестно. Не видя другого выхода, Рати поспешил вниз, надеясь покинуть дом Суанг Суралай, не встретив никого на пути.
— Кто это там крадётся? — раздался звонкий женский голос. Рати обернулся. Молодая девушка оценивающе смотрела на него. — Что вы здесь делаете, Кхун Луанг?
Он сразу узнал её — младшая сестра Тиратхона. Не зная, что сказать, Рати просто сложил ладони в вежливом вае, хотя по статусу это было необязательно. Девушка на мгновение опешила.
— Я... просто проходил мимо. Уже собирался уходить.
Но Кхунъинг Буа что-то почувствовала. На её лице появилось холодное выражение, отчего Рати невольно отступил на шаг.
— Где Пи Ти? Как он мог оставить гостя в таком состоянии?
— А, должно быть, он с Пи Инг Пха. В таком случае, чувствуйте себя как дома, Кхун Луанг. Если хотите вернуться в консулат, я прикажу подать машину.
— Не стоит. Я сам доберусь, — ответил Рати и слегка поклонился, собираясь как можно скорее уйти.
— Знаете, возможно, я была немного резка, — настойчиво продолжила Мом Раджавонгс Бундарика. — Почему бы вам не присоединиться к нам за завтраком? Повар наверняка приготовил много блюд. Вы также сможете получше узнать Пи Инг Пха. Наверняка вы уже встречались. А значит, вы теперь почти семья. Пойдём. Я велю слугам подобрать вам чистую одежду. Пи Ти вскоре обручится с Пи Инг Пха, вам стоит привыкать.
Пи Инг Пха... та самая женщина?
Значит, Тиратхон ушёл не из-за обиды... а потому что у него был гость.
А может быть, с горечью подумал Рати, Тиратхон просто предпочёл развлечь другого гостя, чем терпеть разговор, оставляющий после себя лишь чувство опустошённости. Если бы его заставили остаться за тем столом, это только посыпало бы соль на рану.
С этой мыслью Рати больше не заботили ни приличия, ни потоки вежливых слов. Сжав губы, он развернулся и направился к выходу, не слыша, как позади раздался смех Кхунъинг Буа, задравшей нос.
— Кхун Рати! — у дверей его уже ждал Куи. Увидев хозяина, он поспешил вперёд. — Поехали в консулат. Официальная машина уже, должно быть, на месте.
— Поехали. Я не хочу здесь оставаться ни минуты.
Едва они вышли за главные ворота, внутри дома раздались возмущённые голоса. Кхунъинг Буа, гордо подняв подбородок, направлялась в столовую, когда наткнулась на брата. Было видно, что Тиратхон услышал весь разговор.
— Почему ты так грубо разговаривала с моим гостем?
— Грубо? Разве я сказала хоть что-то обидное? Я просто хотела, чтобы он поближе познакомился с Пи Инг Пха. Он ведь работает на её отца, не так ли? Это делает его почти членом семьи.
Тиратхон взглянул на сестру с холодным неодобрением.
— Как бы ты ни пыталась скрыться за красивыми словами, всем и так ясно, что ты замышляешь. Прежде чем лезть в чужие дела, задумайся над своим поведением.
— В конце концов тебе всё равно придётся жениться на ней. И что, если я сегодня немного соврала? Правда от этого не меняется. Даже если Кхун Пха не приехала сегодня, она всё равно однажды станет хозяйкой этого дома. Кхун Луанг ушёл, даже не выслушав меня. Что, он бы не выдержал встречи с Ней? Как смешно!
— Защищай его, если хочешь. Посмотрим, поможет ли твой гнев что-нибудь изменить. Вы всё равно перестанете встречаться. Или женишься раньше, чем думаешь. Не только мне стоит переосмыслить свои поступки.
Тиратхон застыл. Последовать за Рати сейчас? Это только усугубило бы ситуацию. Тот уже отверг его чувства. Гнаться за ним было бы бессмысленно.
Но слова сестры ничего не значили для Рати. Он уже смирился с судьбой. Оставалось только дождаться свадьбы.
— Что с Кхун Рати? Он и слова не сказал, — обеспокоенно спросила Мом Джем у Куи, когда королевский экипаж доставил Рати к его резиденции. Тот стремительно поднялся по лестнице, даже не обернувшись.
— Вчера он так напился, что даже говорить не мог внятно. Наверное, теперь просто мучается от похмелья. Лучше дай ему время прийти в себя. Подготовь еду на случай, если попросит.
Услышав это, Мом Джем немного успокоилась. Обычно, если Рати о чём-то тревожился, его поведение менялось настолько резко, что скрыть это было невозможно. Но сейчас... он даже не заговорил с верным Куи. И это насторожило её куда больше.
Вернувшись в свою комнату, Рати с шумом захлопнул дверь. Он упал на кровать, обхватил колени руками, прижавшись лбом к медальону — единственному, что могло его успокоить. Он хотел излить чувства, но не мог произнести ни слова. Слёзы лились сами собой.
Сердце сжалось, когда он впервые услышал этот вопрос. Он не знал, что ответить. Как он мог не понимать, что чувствует Тиратхон?
Человек, который беспокоился о нём так глубоко, не позволял себе даже показать печаль. Человек, который знал каждую его мысль и движение.
Почему же он не открыл ему сердце?
Если бы хоть один из них родился женщиной, они могли бы пожениться, стать примером зависти и любви до старости. Если бы Тиратхон был женщиной, вышел бы замуж за Кхун Луанга, стал бы послом во Франции и никто не посмел бы сплетничать. А если бы они вместе боролись, поднимались по служебной лестнице, даже стали знатью, то могли бы уехать во Францию и быть счастливы вместе.
— Только одна мысль об этом делает меня счастливым, — прошептал Рати, открывая медальон и глядя на фотографию матери. — Я... чувствую то же самое, что и ты.