Кхемджира | Глава 27
Кхем сидел и слушал, как наставник Паран разговаривает с аббатом.
Некоторое время они обменивались словами, после чего оба склонили головы и попрощались.
Кхем ощущал лёгкость, словно тяжёлый груз наконец сняли с груди. Пусть оставалась ещё более тяжёлая ноша, но даже это чувство освобождения делало дыхание свободнее, а жизнь чуть легче. Чем глубже он вдыхал, тем спокойнее становилось внутри.
Кхем пошёл следом за Параном, и, выйдя из павильона, остановился, поднял голову к ясному небу. Свежий ветерок, доносящий аромат цветов франжипани, скользнул по телу. На его лице появилась еле заметная улыбка.
Он молился, чтобы мать и Кайоте жили счастливо в ином мире и больше не беспокоились о нём.
Кхему было так легко, что он на мгновение забыл, что здесь не один. Когда же вспомнил, то немного вздрогнул. Но впереди всё так же виднелась широкая спина наставника, в руке у него был сложенный лист бумаги. Он шёл неспешно, словно дожидаясь, пока Кхем догонит. Юноша не смог сдержать радостной улыбки и поспешил за ним.
Джет и Чан тем временем были отправлены разузнать новости о знаменитом монахе, близком друге дедушки Сека и человеке, которого сам Паран называл своим наставником. Его звали Касем. С тех пор как он отправился в лесное паломничество, известий о нём не поступало уже много лет. Но так как деревня была довольно удалённой и связь там почти не ловила, связаться напрямую было сложно.
Поэтому Джет и Чан решили расспросить других учеников, живших в городе, в надежде получить хоть какую-то зацепку.
Ведь был один вопрос, который Паран хотел ему задать, и был уверен, что ответ всё ещё хранился у него.
Тем вечером Паран сидел за обеденным столом с книгой в руках, пока Кхем готовил ужин. Внезапно начался сильный дождь, который лил больше часа.
— Наставник, — сказал Кхем, ставя готовое блюдо перед ним, — Джет написал, что в городе ливень. Они сегодня не вернутся. Переночуют в храме и вернутся завтра утром.
— Угу, — откликнулся Паран, закрыв книгу и отложив её в сторону. И спокойно принялся за еду.
— Наставник, бабушка Си попросила главу деревни принести каном пьяк пун. Хотите попробовать сейчас? — спросил Кхем, убирая посуду.
Каном пьяк пун был особенным десертом для него. Именно его впервые приготовила бабушка Си вместо торта на его одиннадцатый день рождения.
Тогда дедушка не успел вернуться из провинции, а родной отец был слишком занят празднествами с высокопоставленными чиновниками. Поэтому мальчик остался у бабушки Си.
Она знала, что у ребёнка день рождения. Видела, как он один сидел за компьютером. Ей стало жаль внука.
Тогда она поднялась и испекла влажный рисовый пирог, посыпала его кокосовой стружкой и воткнула свечу в середину. Она спела для него пожелание в стиле Исана, ведь не знала английского «Happy Birthday».
В тот день на лице мальчика впервые появилась улыбка, а в груди разлилось тепло. Этот момент навсегда отпечатался в его сердце.
Перед ним поставили кусочек. Он ел молча, до конца.
Когда Кхем закончил убирать на кухне, Паран закрыл книгу и поднялся со стула. Он направился наверх, и за ним сразу послышались лёгкие шаги другого человека.
— Сможешь спать один? — спросил наставник, прежде чем уйти в свою спальню.
Он уставился на собеседника, но в голосе не было и капли уверенности.
Раньше он всегда спал с двумя телохранителями рядом, а теперь их не было. Тоска давила на него, и он говорил непривычно мало.
Но если сказал, что сможет, значит, должен постараться. Даже если на самом деле не сможет. Наверное, он не хотел, чтобы наставник снова тратил на него время, сидя рядом, как в прошлый раз.
— Ну, иди скорее, прими душ и ложись, — сказал Паран.
Кхем поджал губы и снова кивнул:
В тот вечер он умылся раньше обычного и сразу вошёл в спальню с намерением закрыть глаза и уснуть, надеясь, что утром, проснувшись, увидит Джета и Чана.
Сон всё не шёл, но вдруг он услышал тихие детские голоса совсем рядом:
— Наш наставник велел следить за ним. Но как долго?
— Надо быть рядом. Вдруг у Пи Кхема опять начнутся кошмары.
По телу Кхема пробежали мурашки. Он распахнул глаза и увидел перед собой двух мальчишек лет двенадцати, с густыми волосами, в синих морхомах. Их бледные лица были похожи, словно это был один и тот же ребёнок.
Они оба уставились прямо на него.
Кхем закричал от ужаса, схватил подушку и одеяло и, плача, выскочил из комнаты, даже не думая оглядываться.
К счастью, сегодня наставник оставил в доме включённый свет, и не нужно было возиться с фонариком. Кхем добежал до его комнаты, но не решился ни постучать, ни позвать. Даже плач пришлось сдерживать, чтобы не потревожить его.
Два маленьких призрака, которых Паран приставил стеречь Кхема, явно не справились. Юноша собирался улечься прямо у двери наставника, но едва он положил подушки на пол, дверь распахнулась.
— Что ты делаешь? — прищурился Паран.
Кхем поспешно вытер слёзы, сбивчиво заговорил, оглядываясь по сторонам:
— Эм… можно я посплю перед вашей дверью? Я буду тихо-тихо и не потревожу вас.
Он не осмелился признаться, что испугался призраков. Это казалось глупой причиной являться к нему среди ночи.
Паран молча посмотрел на него, потом на двух виноватых духов, стоявших в углу. Те замерли, явно сожалея.
Наставник жестом отослал их прочь и только после этого снова обратил взгляд к Кхему.
— Делай как знаешь, — сказал он и отвернулся.
Кхем моргнул, не до конца поняв.
— Если думаешь, что сможешь спать у моей двери, то пожалуйста, — спокойно произнёс Паран.
И в тот момент, когда он закрывал дверь, инстинкты Кхема сработали, и он тут же юркнул внутрь.
Паран тихо вздохнул, закрыл дверь и кивнул на шкаф:
— Там лежит постель. Устраивайся.
Кхем кивнул, хотя всё ещё выглядел неуверенным.
— Хочешь спать, спи, — ответил Паран и сел у изголовья кровати, продолжая читать книгу, словно вовсе не замечал его.
Кхем поджал губы, положил свои подушку и одеяло в сторону, открыл шкаф и достал складной матрас. Аккуратно постелил его рядом с кроватью наставника, положил подушки, укрылся одеялом и, не забыв сложить ладони в знак почтения Будде, улёгся.
В комнате воцарилась тишина. Кхем не смел больше произносить ни слова, чтобы не мешать наставнику читать.
Он вдруг почувствовал сильную усталость. Большие глаза с трудом удерживались открытыми, он попытался отвести взгляд в сторону, снова посмотрел на наставника и тихо прошептал благодарность, после чего погрузился в глубокий сон.
Паран медленно закрыл книгу, положил её у изголовья и посмотрел на Кхема. Тот уже свернулся калачиком, прижав щёку к подушке. Наставник погасил лампу и приготовился ко сну.
Снаружи раздался раскат грома. Деревня погрузилась в ночь, люди заперлись в домах, и всё стихло.
Тем временем бабушка Си вышла под дождь и дошла до перекрёстка у старого баньяна. Там, под деревом, стояла корзина из банановых листьев, в которой была еда, уже намокшая от дождя. Бабушка Си улыбнулась, и сквозь её губы показались почерневшие от бетеля зубы. Голодно нагнувшись, она взяла еду и начала есть прямо там, под ливнем.
Кхем, решив, что встал очень рано, всё равно обнаружил, что наставник поднялся раньше. Проснувшись, он торопливо собрал постель и спрятал её обратно в шкаф. Затем занёс свои вещи в спальню и спустился готовить завтрак.
Вчера бабушка Си угостила их каном пьяк пун, и Паран велел приготовить этот десерт и сегодня, но так, чтобы хватило и бабушке Си. Если кто-то будет проходить мимо, нужно было передать ей угощение.
Позже Кхем осторожно спросил про двух мальчишек, которых видел ночью. Паран объяснил, что это Эк и Тонг, духи-хранители, которых он сам когда-то воспитал. Они заметили, что Джета и Чана нет дома, и пришли стеречь Кхема. Пугать его они не собирались, просто не ожидали, что тот проснётся.
Услышав это, Кхем облегчённо вздохнул, хотя всё ещё чувствовал вину.
Он решил, что если понесёт еду бабушке Си, то купит по дороге красную газировку и угостит духов.
К девяти утра Чан всё ещё не вернулся, и на дороге никого не было. Чтобы еда не остыла, Кхем взял велосипед наставника и отправился к бабушке Си.
Не успел он доехать до места, как заметил её возле стены храма. Словно заранее зная, что Кхем появится, бабушка замахала ему рукой и улыбнулась:
— Бабушка Си, я принёс вам еду. А куда вы собрались?
— Пойду собирать стебли лотоса на пруд за храмом, хочу сварить их в кокосовом молоке. Составишь мне компанию? Я боюсь упасть в воду, — сказала она, всё так же улыбаясь.
Кхем выслушал просьбу и кивнул. Он умел плавать и не считал это проблемой.
— Конечно, бабушка. Садитесь, я вас отвезу.
Кхем довёз её до пруда за храмом. Там была маленькая пристань и лодка, рассчитанная на двоих. Судя по всему, крестьяне часто приходили сюда собирать цветы лотоса.
— Я смогу грести? — спросила бабушка Си, даже не поворачивая головы, будто смотрела в пустоту.
— Вы лучше подождите на берегу, я сам соберу стебли, — ответил Кхем. Ведь сначала бабушка сама говорила, что боится упасть в воду, и Кхем боялся, что это действительно произойдёт.
— Нет, я соберу, — громко сказала бабушка. Кхем заморгал, не сразу понимая, а потом увидел, как она ловко спустилась и села одна в лодку. Он поспешил за ней и устроился позади.
Кхем развязал верёвку, которой лодка была привязана к коряге, оттолкнулся шестом и начал энергично грести.
Но вдруг его охватило странное ощущение, вокруг стало слишком пустынно. Небо потемнело, в воздухе застыла тишина. Ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Воздух похолодел так резко, что у Кхема по коже побежали мурашки.
Он перестал грести. Бабушка Си всё так же сидела неподвижно и не тянулась к стеблям лотоса. В груди сжалось нехорошее предчувствие, сердце забилось сильнее.
— Бабушка Си, почему вы не собираете стебли?
Но та не ответила словами. Она лишь начала покачиваться вперёд-назад, раскачивая лодку так, что она скрипнула и зашаталась из стороны в сторону.
Сердце Кхема ухнуло в пятки. Слишком знакомое чувство ужаса стиснуло грудь. Он продолжал надеяться, что ошибается…
Мольбы оказались напрасны. Бабушка медленно повернула к нему голову, но не тело, продолжая раскачиваться.
Её глаза стали абсолютно чёрными, без белков, губы приобрели тёмно-фиолетовый оттенок, а бледное лицо исказилось, превратившись в чужое.