Воспоминания Рати | Глава 10: Визит в Суанг Суралай
— Кхун Рати, простите меня… Кто бы мог подумать, что Пхра Суратхи Тамматханапич окажется хитрецом и втянет вас в такую неловкость? Ну и наглец!
Рати сидел на своей постели, сердито болтая ногами, пока Мом Джем не подошла, чтобы мягкими движениями растереть его голени и унять раздражение. Утончённое лицо было перекошено в недовольной гримасе, а брови нахмурены так сильно, что почти касались переносицы. И если бы кто-то вдруг захотел узнать, в чём причина такого детского бунта, нужно было бы вернуться к ужину в саду, что состоялся несколькими часами ранее.
— Тогда сделай одолжение, назови меня Пи Ти… хотя бы разок, чтобы сделать меня счастливым.
— Мы ведь как братья, разве нет? Ну же, попробуй.
— Пи Ти, Пи Ти, Пи Ти, Пи Ти, Пи Ти…
— Ммм, прекрасно. Привыкай. Говори почаще.
Вот так Рати снова оказался валяющимся на кровати, корчащимся от стыда и фрустрации. За весь ужин он был вынужден повторять это имя едва ли не при каждом укусе: одна ложка — Пи Ти, вторая ложка — Пи Ти. Имя звучало так часто, что от еды пропал весь вкус. Зато сам виновник этого торжества, похоже, был в полном восторге — ел с таким аппетитом, будто имя это придавало блюдам какой-то особый привкус.
— Ну, Кхун Рати… в следующий раз мы придумаем, как поставить на место этого наглого хама. Сыграем в ответ.
— Эй! Не называй Пи Ти… Нет, стоп… не называй так Кхун Чая. Как бы он там ни раздражал, он желает нам только добра. Даже если он и не благодетель нам, он по крайней мере хороший человек. И…
Мом Джем нахмурилась, внимательно вслушиваясь в каждое слово.
— Если начнёшь кидаться такими словами и слухи разойдутся… люди подумают, что я его любовник. А слова — опасны, Пи Джем. Надо быть осторожной с тем, что говоришь.
— Простите, Кхун Рати… Больше не буду.
— Всё в порядке. В конце концов, это ведь ты позвала его помочь мне. Нельзя обсуждать его за спиной. Да, мне и правда не по вкусу, как он меня подловил, но в целом ничего страшного. Просто не хочу сближаться с ним слишком сильно. Он — Мом Раджавонгс, а я — всего лишь простой переводчик. Мне нельзя принимать слишком много доброты. Понимаешь, почему?
— Хорошо. С этого момента обращайся с ним уважительно и при нём, и за глаза. Оставь раздражение.
— Но всё равно… он не должен был использовать ситуацию, чтобы заставлять меня повторять это «Пи Ти» раз за разом! Стыдно же!
С этими словами Рати снова плюхнулся на постель, театрально раскинув руки, а Мом Джем беспомощно наблюдала за его страданиями. Похоже, юному господину предстояло справляться с этим стыдом самостоятельно. В следующий раз, когда они снова увидятся, ему всё равно придётся звать его «Пи Ти»…
— Ай, Кхун Рати… Вы опять всё одеяло скомкали. Встаньте, я заправлю. Как бы вы ни жаловались, а ужин у него дома — всё равно состоится.
Прошло три недели. Сегодня был день, когда следовало дать окончательный ответ по дипломатическому запросу Сиама. Перед послом и французскими представителями сидели посланники королевского двора, прибывшие для завершения переговоров и укрепления международных отношений. Поездка не прошла даром, но в голове Рати всё ещё тяготила одна мысль. Особенно остро она ощущалась в тот момент, когда он готовился переводить очередную часть беседы.
— Согласно королевскому посланию, направленному делегации с просьбой о предоставлении преподавателей языков для обучения высокопоставленных чиновников, делегация ясно понимает намерение и приветствует культурный обмен. Однако на текущий момент делегация располагает лишь одним переводчиком, которому по возвращении во Францию предстоит выполнить важные дела. В связи с этим мы предлагаем передать королевское послание верховному руководству Франции. Если оно будет одобрено, Франция направит в Сиам лучшего языкового наставника.
Когда Рати закончил переводить, все согласно кивнули. Было очевидно, что делегацию не хотят подталкивать к принятию решений. Для Рати это заявление стало лишь временным облегчением. Как только они вернутся во Францию, он вполне может оказаться в числе кандидатов, и потому не мог позволить себе расслабиться.
— Пусть будет, как предлагает посол. Однако мы надеемся, что посланник окажется столь же талантливым и умным, как и этот переводчик. Его Величество очень высоко отзывается о нём и отметил, что, как сиамец, он сможет понять нас лучше других. Мы надеемся, что это будет именно он.
— Я покинул Сиам, когда был ещё слишком мал, чтобы что-либо помнить. Называть меня сиамцем — едва ли уместно. Вот буквально на днях я спрашивал, кто живёт в том храме. На самом деле, это оказался вовсе не храм, а дворец. Стыдно признаться. Даже эти молодые офицеры лучше меня знают здешние места. Что до Рати, то способности к языкам — заслуга исключительно его матери. Пусть власти сами решают, насколько он будет полезен.
Было ясно: представители сдерживали себя ради сына посла. И всё же Рати чувствовал на себе тяжесть ситуации — находиться в такой позиции было совсем некомфортно. Это был своего рода словесный поединок, замаскированный вежливыми улыбками. Он понял, что именно это и нужно уметь — обращаться с дипломатами, независимо от страны.
Ощущение было горько-сладким. Как только подписи будут поставлены, до отправления останется всего три дня — корабль уже скоро встанет на якорь.
Почти месяц в Сиаме — и столько всего произошло. Только казалось, что они начали сближаться, а теперь настала пора прощаться.
На следующее утро, узнав от Мом Чао Рамриттхиронга, что дипломатическая миссия возвращается, Тиратхон почувствовал, как сердце в груди сжалось. Обмен опытом был отложен до решения национальных лидеров.
Ему, двадцативосьмилетнему чиновнику, предстояло уехать, и всё же он не мог скрыть разочарования. В первый же день он сам вызвался показать делегации город. Кто бы мог подумать, что переводчик окажется таким… близким? Каждый день рядом с ним становился особенным.
Встречи и расставания неизбежны. Но это прощание было особенно тяжёлым. Кто знает, когда они ещё увидятся? Франция, скорее всего, направит постоянных представителей, но будет ли среди них Тан Лютен или конкретный переводчик — вопрос открытый. Тан Лютен явно опекал своего сына и вряд ли бы оставил его здесь в роли преподавателя.
— Да, Кхун Пхра. Что прикажете?
— Подготовь машину. Я еду в консулат.
— Да. Я хочу взять Рати домой — пообещал Мом Лек, что познакомлю их. Кто знает, когда ещё он сможет прийти?
— А может, поедем на лодке? Я слышал от Куи, что Кхун Рати любит гулять вдоль реки и как-то говорил, что хочет посмотреть дома с воды.
— Ни за что, — резко отрезал Тиратхон. — Только подумаю об этом… унижении, когда я поплыл мириться, а потом еле ноги волочил — позор! Не сяду больше в лодку ни через пять, ни через десять лет. Если Рати захочет покататься — пусть Куи ведёт. В любом случае, скоро ему плыть на корабле. Зачем ещё эти лодочные прогулки?
— Если тебе лень с машиной возиться, иди в дом и предупреди Мом Лек и Тиву. Тогда повезу его на рикше.
Когда Тиратхон прибыл в консулат, он, как обычно, остался ждать у ворот, отказываясь заходить. Узнав, что его хотят отвезти к Мом Лек, Рати почувствовал приятное волнение. Мом Лек была так добра к нему: присылала еду, шила для него красивые вещи. Как только Куи принёс новость, Рати поспешил за разрешением у отца и принялся долго выбирать, что надеть.
— Я заставил тебя долго ждать, Кхун Чай?
Рати нервно облизнул губы, покрутился на месте и только потом ответил:
— Хотел надеть костюм, что Мом Лек сшила для меня… потому и задержался… Пи Ти.
— Ты прекрасно выглядишь, — искренне похвалил Тиратхон. Взгляд был полон неподдельного восхищения, от чего Рати тут же отвёл глаза. — Подожди здесь. Я позову рикшу.
— Но… разве Дом Суанг Суралай не рядом? Может, просто прогуляемся?
— Но ведь ты обычно ходишь до консулата пешком, Кхун Ча… Пи Ти? Я бы хотел посмотреть лавки по дороге. Может, найду что-то, что можно будет привезти сестре.
Они шли по улице, а позади неспешно следовал Най-Куи. Тиратхон оставил Най-Мая в доме — тот должен был ждать их возвращения. Это была самая неторопливая прогулка, которую Тиратхон когда-либо совершал. Рати восхищённо разглядывал дома и местную жизнь, то и дело останавливаясь, чтобы купить какую-нибудь безделушку. Най-Куи в итоге нёс все подарки для отца и сестры Рати.
— Мне вполне удобно жить в консулате. Я почти не тратил тех денег, что привёз с собой. Спасибо тебе, Пи Ти… за всё.
— Да не за что. Не нужно меня благодарить. Мы пришли, — сказал Тиратхон.
Рати поднял взгляд на Дом Суанг Суралай, величественно возвышавшийся на просторной территории. Каждый раз, проезжая мимо в экипаже, он не мог удержаться от желания вытянуть шею и заглянуть внутрь. Этот дом отличался от всех, что он видел раньше — своей архитектурой, достойной по-настоящему знатной семьи.
— Огромный… В какой-то степени напоминает здания во Франции.
— Этот дом был спроектирован и построен итальянцами. Потому и отличается от обычных домов в Сиаме.
— Я сперва подумал, что это правительственное здание.
— Пройдём чуть дальше. Мы зайдём с бокового входа, так короче.
Пока они шли, Тиратхон вкратце рассказал Рати о Кхун Мом Лек и Тиве, так что когда они прибыли, между ними уже установилось некое чувство знакомства. После вежливых приветствий Рати сел в цветочном саду.
Перед ним стояли два вида тайских десертов и чашка прохладной жасминовой воды, аромат которой на мгновение заставил его забыть о пройденной под солнцем дороге.
— Пи Ти сказал, что вы знаете много языков. Это правда, Кхун Рати?
— Кхун Чай Тива, не называй меня «Кхун». Я ниже по статусу. Просто Най-Рати.
— Я так не могу. Пи Ти сказал, что должен я проявлять к вам наивысшее уважение.
Рати повернулся к виновнику этих слов и увидел, как Тиратхон совершенно беззаботно уплетал приготовленные для гостя сладости. Горло Рати тут же перехватило.
— Но я же могу называть его Пи Рати, верно, Пи Ти? Только что ты сам назвал Кхун Рати «Нонгом». Значит, и я могу, правда?
— Не будь дерзким, сынок! Как ты можешь обращаться так фамильярно?
— Да всё в порядке. Если честно, я сам за глаза зову Кхун Руэди «Кхун Мом Лек».
— Зовите друг друга как положено. Нет ничего плохого в том, чтобы быть ближе. Тива редко общается с новыми людьми, так что естественно, что ему всё интересно. Не нужно излишней скромности. Хочу, чтобы всем было комфортно.
— Значит, теперь я могу звать тебя Пи Рати?
— Во Франции у меня есть младшая сестра, которая зовёт меня Пи Ти. Можешь звать так же, Нонг Тива.
— Жаль, конечно. Ты же скоро уезжаешь. Надо было привезти тебя раньше, чтобы мы успели подружиться.
— Работы было слишком много. Пи Ти звал меня несколько раз, но у меня не получалось. Прости за это.
— Ничего страшного. Раз уж ты пришёл, останься на обед. Най-Май говорил, что ты любишь вкусно поесть. Интересно, правда ли это?
— О, ещё как! Всё, что готовит Кхун Мом Лек — божественно. С тех пор как я приехал в Сиам, мне каждый день везло на вкусную еду. А ещё мне шили одежду. Хотя мы прежде не были знакомы, она идеально подошла мне. Кхун Мом Лек во всём мастер.
— Ох, да что ты! Это всё заслуга Кхун Чая. Он передал, что тебе нравится, что нет, и дал точные указания по меркам одежды.
Но в этих словах было что-то странное. Размеры одежды ещё можно угадать. А вот откуда им знать, какие блюда ему по вкусу?..
Пока Мом Лек ушла готовить обед, Рати остался в саду, прислушиваясь к разговору двух молодых хозяев. Они обсуждали образование. Кхун Чай Тива, прикованный к инвалидному креслу, не мог учиться так же, как другие дети. Казалось, взрослые в этом дворце предпочитали держать этого Мом Раджавонгса подальше от глаз — возможно, из-за того, что он был рождён от служанки с кухни и при этом страдал от физической немощи.
Но, судя по строгому отношению Тиратхона к младшему брату, он явно думал иначе. Он хотел, чтобы Тива получил достойное образование. Рати скользнул взглядом по листам бумаги с аккуратным почерком и с восхищением отметил, насколько старательным и любознательным был этот шестнадцатилетний юноша. Почерк — красивый и ровный, кругозор — широкий. Если бы не болезнь, он бы наверняка стал надёжным помощником старшего брата в Министерстве образования.
Позже, когда они сидели в беседке у реки, наслаждаясь прохладой после обеда, Рати задал вопрос:
— Что ты думаешь о Нонг Тиве, Пи Ти?
— Жаль, что у него такой недуг, — с откровенностью ответил Тиратхон.
— У него нет тех же возможностей, что у других. Мне его искренне жаль, поэтому я хочу дать ему всё, что могу. Не хочу, чтобы он чувствовал себя неполноценным. Он должен уметь хорошо читать и писать, чтобы никто не смел смотреть на него свысока. Я часто приношу ему работы студентов вузов или даже официальные бумаги для редактуры — и он справляется блестяще. Тива и Мом Лек могут гордиться собой. А в будущем нам всё равно придётся найти для него подходящее место в жизни.
— В посольстве остро не хватает грамотных людей, — откликнулся Рати.
— Я работаю переводчиком, и порой трачу день-два на одно лишь составление документа, ведь кроме писем мне приходится заниматься ещё и устными переговорами. Сроки поджимают. Будь то на французском или английском — королевский двор не понимает содержания. Сиамских переводчиков, свободно владеющих французским, почти нет. Потому меня часто просят участвовать лично.
— Ты хочешь сказать, что Тива мог бы этим заниматься?
— Самому туда ехать ему, конечно, будет тяжело. Но если я буду высылать ему основные тезисы и оплачивать работу за составленные документы, думаю, это вполне возможно.
— Но... — Тиратхон на мгновение замолчал. — Через пару дней посольство уезжает. Такой шанс может не представиться снова.
— Да... — Рати опустил голову. — Но, Пи Ти, разве не говорят, что Его Величество очень ценит образование? Почему бы не использовать это как путь к получению поддержки?
— Ты думаешь, я просто так могу выдвинуть просьбу? Ауденции с королём добиться непросто. Если бы я попросил отца поднять этот вопрос, слишком много глаз следили бы за каждым нашим словом. Почему вдруг должны оказывать поддержку ребёнку с инвалидностью, когда вокруг столько других претендентов?
— Жаль, — тихо проговорил Рати.
— Но мне приятно, что ты не относишься к состоянию Тивы с пренебрежением. Значит, я не ошибся в тебе.
— Да, именно так я и сказал. Или ты подумал, что я выбираю себе пару?
Сердце Рати тут же забилось чаще. Пару? Что он имел в виду, говоря, что не ошибся? И зачем было говорить это с такой лёгкой улыбкой, с таким озорным взглядом?
Как бы там ни было, если слухи о том, что Тиратхон любит флиртовать, и были правдой, сейчас он уж точно соответствовал им.