Бесконечно | Спэшл #9: Один в сердце
Делать подношения вместе, делить еду… Я попросил, чтобы мы были вместе в этой жизни… как пара.
Каэвта слегка подался в сторону, почувствовав, что кто-то подошёл сзади. Он думал, что посторонний просто пройдёт мимо, чтобы поклониться Будде. Но незнакомец не двигался дальше, и Каэвта счёл, что, видимо, не отошёл достаточно. Он сдвинулся ещё немного, всё ещё держа в руках цветы, ароматные палочки и свечи. Он ещё не начал молиться. Но человек позади, казалось, всё равно был недоволен. Он подошёл настолько близко, что рука едва коснулась его собственной.
— Эй!.. — Каэвта уже собирался обернуться, но замер, увидев, кто сел рядом с ним.
— Можно я помолюсь с тобой? — произнёс тот, с улыбкой на своём красивом лице.
Каэвта нахмурился, раздражённо подался в сторону, но, сделав это несколько раз, случайно толкнул другого прихожанина, и только недовольно фыркнул.
— Я не знаю, куда подевался Сан… Можно я возьму немного твоих цветов для подношения?
Каэвта искоса посмотрел на него. Улыбка этого человека никуда не исчезла, и злость Каэвты начала сдавать. Он молча достал маленький букетик и протянул тому. Кхун Пхра Най с ещё более сияющей улыбкой взял его, зажёг палочки и свечи, аккуратно установил их рядом с теми, что уже стояли у Каэвты, положил цветы в ту же вазу.
Каэвта сделал вид, что не замечает, но наблюдал за каждым его действием с растущим раздражением.
Он взял чашу с рисом и стал искать взглядом свою мать, чтобы начать подношение. Но вдруг вздрогнул, когда чья-то рука легла поверх его, сжимавшей ложку.
— Можно я сделаю подношение вместе с тобой?
— Отпусти! — прошипел Каэвта, стараясь выглядеть грозно. Глаза метали молнии, но высокий мужчина только улыбнулся.
— Я просто хотел сделать подношение монаху, — нарочито грустным голосом сказал он.
— Поверь, я бы с радостью… Но ума не приложу, куда пропал Сан.
Каэвта не поверил ни на секунду, что тот не может найти своего помощника, и стал осматривать толпу.
— Вот же он! — воскликнул он, заметив Сана рядом с матерью. Он тут же направился к ним, не замечая, как холодный взгляд Кхун Пхра Ная скользнул по помощнику.
— Ты всё ещё не поднёс еду монаху, сынок? — спросила Мэй Пхайом, заметив полную чашу в руках сына.
— Я ждал тебя, мам, — с торжествующей улыбкой сказал Каэвта, бросив взгляд на мужчину, который шёл следом. Мол, сейчас я сделаю подношение с мамой, и для тебя риса не останется.
— Но я уже сделала подношение, — ответила мать с лёгкой улыбкой.
— Только что Сан подошёл и пригласил меня. Иди, сынок, монах уже собирает еду.
Глаза Каэвты округлились, он метнул гневный взгляд в сторону Сана, затем повернулся к всё так же сияющему Кхун Пхра Наю. Подавляя раздражение, пошёл выполнять обряд.
— Теперь у меня и риса-то не осталось… — с нарочитым сожалением проговорил тот.
— Сколько можно болтать?! Ты собираешься делать подношение или нет, Кхун Пхра Най?! — рявкнул Каэвта, сверкнув глазами.
Тот улыбнулся ещё шире и подошёл сзади. Аккуратно взял его за руку, помогая положить рис в чашу монаха. Второй рукой мягко обнял за талию. Наклонился к волосам, вдыхая чистый, свежий аромат. Сердце билось часто.
Он опустил взгляд на лицо рядом и, не отводя глаз, начал свою молитву.
Каэвта вздрогнул, почувствовав, как его спина прижимается к чужой груди. Он хотел вырваться, но не мог, сил не хватало. Всё вокруг будто замерло. Щёки горели.
— Делать подношения вместе, делить еду… Я попросил, чтобы мы были вместе в этой жизни… как пара, — прошептал тот.
Каэвта резко обернулся. Лицо пылало от злости и смущения.
Он не успел закончить, длинный палец прикоснулся к его губам.
— Ш-ш. Не ругайся в храме, — прошептал Кхун Пхра Най, и в его глазах сверкнула озорная искра. Он взял его за руку, снова направляя её к чаше монаха.
Это храм, — напомнил себе Каэвта. — Только поэтому я не устроил ему сейчас сцену.
Он уже и не знал, в какой раз закатывал глаза, когда Кхун Пхра Най снова сел слишком близко. Каэвта пытался отодвинуться, но тот тут же придвинулся ближе. Мальчик шикнул на него, но тот будто не слышал, всё так же сияя от счастья.
Каэвта сдался. Он повернулся к алтарю и стал молиться.
Пхра Най опустил взгляд. Щёки у Каэвты были немного розовыми, длинные ресницы отбрасывали лёгкую тень на кожу. Губы двигались, произнося молитву. Тёмные волосы были аккуратно собраны в пучок.
Мужчина глубоко вдохнул, ощущая тепло от соприкосновения их рук.
И продолжал повторять одну и ту же молитву.
Маленькие ладони легонько похлопали по вершине песочной ступы — последний штрих перед тем, как Каэвта встал во весь рост. Он отошёл назад, осматривая результат, и, убедившись, что всё выглядит аккуратно, с гордостью улыбнулся. Ступу он построил сам, впервые за весь день ему никто не мешал, никто не командовал. С самого рассвета он таскал песок в храм, делал утренние подношения, несмотря на то, что кто-то постоянно докучал ему и выводил из себя. Но стоило этому «кому-то» увлечься беседой с достопочтенным Луангом Санаэ, как Каэвта ловко улизнул.
[п/п: Песчаная ступа (на тайском — чеди сай) — это небольшое коническое или пирамидальное сооружение из песка, традиционно создаваемое в буддийских храмах во время фестиваля Сонгкран (тайский Новый год). Это один из способов накопления заслуг (тамбун) и участия в религиозных торжествах вместе с общиной. Песчаная ступа также символизирует уважение, обновление и благоприятное начало нового года.]
Как только он скрылся, этот самый кто-то тоже вышел. Он подошёл к песочной ступе и широко улыбнулся. Из кармана пальто появились маленькие цветные флажки. Кхун Пхра Най медленно опустился на колени и начал украшать ступу. Заметив его, несколько девушек сразу подбежали, скорее увлечённые его привлекательной внешностью, чем желанием помочь. Но едва завидев взгляд Сана, полный холодного предупреждения, замерли на месте.
Пхра Най рассмеялся. Что ж, теперь Сан отпугивал всех вокруг ещё лучше, чем Каэвта.
Каэвта же вернулся, потому что вдруг вспомнил, что надо бы и флажками украсить ступу, а то пустовато. Но когда он подошёл ближе, то замер. Он оглянулся влево, вправо, не в силах поверить глазам. Его ступа, только что законченная, теперь уже была аккуратно украшена разноцветными флажками.
Кто ещё мог это сделать? Конечно же…
В этот раз ему не пришлось участвовать в представлении, о чём Каэвта узнал лишь позже. Кто-то попросил достопочтенного Луанга Санаэ исключить его из списка. Благодаря этому он мог впервые просто наслаждаться праздником как зритель.
Он держал в руках завёрнутые в банановый лист жёлуди в карамели и направился к ближайшей скамье перед сценой. Сел, открыл свёрток и с аппетитом ел, пока оркестр Пипхат готовился к выступлению. Но тут человек, сидевший рядом, вдруг вскочил и быстро убежал. Каэвта вздрогнул, уже хотел окликнуть его, но в этот момент звучание инструментов стало таким захватывающим, что внимание полностью переключилось на сцену.
Он пожалел, что не купил побольше сладостей. Представление только начиналось, а жёлуди уже закончились. Вставать и уходить не хотелось, музыка захватывала. И вдруг рядом снова кто-то сел. Каэвта даже не повернулся, решив, что это тот же парень, который ушёл. Наверное, вернулся и теперь жалеет, что пропустил начало.
В этот момент прямо перед ним появился свёрток с жёлудями в карамели. Он опустил взгляд, проследил по руке до плеча… и увидел его.
— Прости, что опоздал. Задержался, покупая тебе угощение, — с самым невинным лицом сказал Кхун Пхра Най.
— А? — Каэвта нахмурился, оглядываясь. Публика смотрела на сцену. Значит, это не человек, сидевший здесь раньше?
Позже Каэвта узнает, что Сан с угрожающим видом потребовал у того парня освободить место.
— Сядь, — произнёс Кхун Пхра Най, ухватив Каэвту за руку, как только тот начал вставать.
— Это представление из Накхон Си Таммарат. Ты правда хочешь его пропустить?
— Сядь уже. Люди сзади злятся, ты заслоняешь сцену, — добавил он.
Каэвта метнул в него испепеляющий взгляд, но, поймав ещё пару колких замечаний от зрителей сзади, с неохотой снова опустился на скамейку. И тут же услышал довольный смешок рядом.
Он закатил глаза. Но шоу было настолько увлекательным, что обида быстро растаяла. Каэвта взял предложенные сладости и с удовольствием ел. Щёки порозовели, когда он понял, что Пхра Най мягко смеётся, глядя на него.
Он фыркнул и хотел было вытереть липкие пальцы о брюки, как вдруг Пхра Най схватил его руку и аккуратно протёр их носовым платком. Каэвта резко дёрнулся, в панике оглядываясь по сторонам. Вдруг кто-нибудь видел?!
Но, к счастью, все были увлечены представлением, и в темноте никто не обращал внимания.
— Подожди, почти закончил, — спокойно отозвался тот.
Каэвта перестал сопротивляться. Пока ладонь оставалась в тёплой руке Пхра Ная, он не мог оторвать взгляда от его лица. Сердце вдруг сжалось, щёки вспыхнули. Каэвта уже не слышал ни музыки, ни аплодисментов.
Он не заметил, как закончилось выступление. Потому что даже когда платок исчез, рука мужчины осталась в его. Когда он попытался её отдёрнуть, Пхра Най крепко переплёл их пальцы.
Каэвта прошипел угрозу сквозь зубы, но тот только мило улыбнулся. Он попытался отодвинуться, но Пхра Най тут же придвинулся ближе, чуть не сбросив его с лавки.
Но больше всего Каэвта не понимал… себя. Почему он просто не встал и не ушёл?
Ночью, после тёплого дня, стало прохладно. Каэвта скрестил руки, поёжился. В этот момент на его плечи легло лёгкое покрывало. Он резко обернулся.
— Не надо! — буркнул, стягивая ткань.
Но сильная рука мягко вернула её обратно.
— Конечно! С такой погодой ты точно заболеешь! — выпалил Каэвта, встал на цыпочки и накинул одеяло… на Пхра Ная.
Тот удивлённо распахнул глаза. А Каэвта, осознав, что сделал, замер с открытым ртом. Тут же обернулся, чтобы скрыть пылающее лицо от пристального взгляда.
— Мне очень приятно, что ты обо мне заботишься, — прошептал Пхра Най, — но я и так в тепле.
Он вновь накинул одеяло на плечи Каэвты.
Тот молча поправил его… и позволил ему идти рядом.
А потом лёг спать, укрывшись тем самым одеялом.
Каэвта замер, заметив высокую фигуру, стоявшую у ворот его дома. Он раздражённо вздохнул, сделал вид, что не заметил, и спокойно продолжил путь. Тот не сказал ни слова, не произнёс ни одного замечания, которое могло бы вывести из себя, но это не значило, что Каэвта не чувствовал раздражения.
Он закатил глаза, думая, какую бы пакость придумать на этот раз для этого надменного господина.
Покосившись в сторону тропинки, по которой они шли, он слегка улыбнулся. Расстояние до дома дяди было не маленьким, вполне достаточно, чтобы кто-нибудь устал по дороге.
— Ай! — воскликнул Каэвта, «подвернув» ногу и упав на землю. Пхра Най тут же подскочил к нему, перепуганный.
— Ты в порядке? Ты вывихнул лодыжку? — озабоченно спросил он, опускаясь на колени и осторожно касаясь его ноги.
Тепло широкой ладони обожгло кожу Каэвты, он тут же отдёрнул ногу. Он и не ожидал, что тот наклонится до такой степени.
— Ничего серьёзного… брось, — пробурчал он, делая вид, что это пустяк.
— Сейчас опухнет. Давай, я сделаю тебе массаж, — упрямо произнёс Пхра Най, снова беря его за лодыжку и осматриваясь в поисках подходящего места.
Он усадил Каэвту у дерева, сам устроился напротив, положив его ногу себе на колени.
— Эй! — снова запротестовал Каэвта, но, словив строгий взгляд, притих. Пусть уж заканчивает, раз начал.
Он задержал дыхание, чуть не посинев, когда длинные пальцы мягко, но уверенно начали массировать его лодыжку. Сердце бешено колотилось, щёки пылали. В этом прикосновении не было ни капли пошлости, только осторожность и забота. Движения были точными, внимательными, прохладные пальцы приятно охлаждали кожу.
Гладкие чёрные волосы, высокий лоб, прямой аристократичный нос, длинные ресницы, мягкие губы, сильная шея, широкие плечи, крепкие руки — всё в нём казалось вылепленным до совершенства. А этот голос… низкий, хрипловатый. Неудивительно, что девушки теряли голову от одного его взгляда.
Каэвта вдруг ощутил странную досаду. Без видимой причины он вырвал ногу из рук мужчины.
— Я сам дойду! — выпалил он, когда тот поднял на него непонимающий взгляд.
Пхра Най поменял позу, опустился на корточки и обернулся.
— Нет! — резко ответил Каэвта, подумав, что он хочет нести его на спине, и разозлившись ещё больше. — Не нужно меня нести!
— Тогда залезай на спину. Понесу тебя, — спокойно продолжил тот.
— Я сам могу дойти! — фыркнул Каэвта.
Но, конечно же, идти он теперь нормально не мог, ведь тогда вся инсценировка провалилась бы.
— Ты же только что говорил, что вывихнул лодыжку. Как собрался идти?
Каэвта хотел сказать, что всё это было подстроено… но не смог. В итоге ему пришлось позволить Пхра Наю нести себя на спине.
Каэвта никогда раньше не завидовал чьей-то внешности. Его хрупкое, изящное телосложение вполне устраивало, особенно для воспитанника отдела классической музыки. Но сейчас… он впервые в жизни захотел стать другим — сильнее, выше. Чтобы… быть с ним на равных.
Щека сама собой опустилась на крепкое плечо. В голове шумело, лицо пылало. Он едва заметно обхватил мужчину за шею, сплёл запястья, не из-за чувств, а просто… чтобы не упасть.
Когда вдалеке показалась крыша его дома, он вздрогнул и забеспокоился.
— Я передумал. Отнеси меня лучше к дому дяди.
— Хм? — Пхра Най посмотрел на него.
— У нас в доме нет нужных лекарств. А у сестёр дяди точно есть. Пусть они посмотрят.
Мужчина задумался, но прежде чем ответить, Каэвта уже прикрикнул:
— Если будешь напрягать ногу, только усугубишь травму, — холодно ответил тот и развернулся в сторону дома дяди.
Каэвта хитро улыбнулся, пока тот не видел. Вот тебе за то, что заставил моё сердце биться сильнее! Теперь терпи мои проделки!
Дорога была не близкой, и с живым грузом на спине Пхра Най вскоре вспотел. Каэвта смотрел вверх на деревья, птиц, потом снова перевёл взгляд на лицо мужчины… и вдруг аккуратно вытер со лба каплю пота своей ладонью.
Пхра Най на секунду затаил дыхание. Сердце с грохотом ударило в грудь. Он быстро справился с собой, чтобы не остановиться, но внутри всё пылало.
Как только они подошли к дому Луанга Санаэ, Каэвта ловко соскользнул с его спины… и тут же убежал на своих двоих. Пхра Най остался стоять с открытым ртом.
А Каэвта прятался за окном, подглядывая в щёлку. Увидев лицо мужчины, он тихонько рассмеялся. Откинулся к стене и закрыл глаза, сердце всё ещё бешено билось в груди.
— Как вы ещё можете улыбаться после такой проделки, господин? — спросил Сан, глядя на него с лёгким упрёком.
— Потому что он такой милый, — с широкой улыбкой ответил тот, направляясь к машине, которую подогнал слуга.
— Господин… может, вас показать западному врачу? — усмехнулся Сан, усаживаясь на пассажирское сиденье.
— Думаю, вы сошли с ума от любви. С каких это пор розыгрыши считаются милыми?
— А ты вспомни… Ты когда-нибудь видел, чтобы Каэвта сам ко мне подошёл?
— А позволял ли он когда-нибудь нести себя на спине?
— А сегодня он даже… вытер мне пот.
Сан замолк. Всё, что сказал его господин, было чистой правдой. Сегодняшняя «проказа» Каэвты и впрямь была особенной.
Он рассмеялся, весело и искренне. Кажется, в этой игре побеждённым оказался вовсе не его господин.
Потому что пока он нёс Каэвту на спине, среди жара и усталости, Пхра Най услышал кое-что, что навсегда останется у него в памяти. Биение сердца Каэвты. Быстрое, горячее… и настоящее.
МАЛЕНЬКИЙ, НО С ТАКИМ ХАРАКТЕРОМ
Неожиданный шум на рынке отвлёк Каэвту, как раз в тот момент, когда он выбирал соломенную шляпу. Он удивлённо распахнул глаза, увидев, как трое или четверо рослых мужчин несутся прямо на него. Продавщицы закричали, некоторые в панике поднимали подолы и убегали, кто-то даже упал лицом вниз. Сам Каэвта еле успел отскочить в сторону.
Сразу за беглецами мчалась знакомая фигура, с патрульными на прицепе.
— Тётушка, вы не пострадали? — послышался хрипловатый голос, обращённый к продавщице, которая не успела убежать и рухнула на землю.
— Ах... да, пострадала! — сначала она хотела сказать, что всё в порядке, но, завидев, кто именно ей помогает, тут же сменила интонацию на слащавую, с кокетливыми нотками. Каэвта, наблюдавший за этим со стороны, только раздражённо поджал губы. Только что проснувшееся сочувствие мгновенно испарилось.
Он оставил шляпу и утратил всякий интерес к покупкам. Повернувшись, он пошёл прочь, оставив погоню патрульным, и свернул в сторону главного храма, чтобы сделать подношение монаху, прежде чем вернуться домой. Но пришлось резко остановиться, когда перед ним неожиданно появился кто-то высокий.
— Ой! Прости, — произнёс Кхун Пхра Най, запыхавшись. — Ты не видел, кто-нибудь пробегал здесь?
— Один убежал. Быстро, как сам чёрт. — тот стиснул челюсть.
— Грабили людей. В долгах из-за азартных игр.
Каэвта кивнул, но ничего не ответил, и позволил ему уйти. Он уже почти вошёл в храм, когда кто-то врезался в него с такой силой, что он чуть не упал. На этот раз извинений не последовало. Подняв взгляд, Каэвта понял, что перед ним был один из беглецов.
— Каэвта, осторожно! — закричал знакомый голос.
Мужчина схватил его за шею, сжал так сильно, что перехватило дыхание. Да, ему стало страшно, но ярость от боли была сильнее. Он замер, делая вид, что подчиняется. Пхра Най побледнел, как и патрульные рядом с ним.
— Не приближайтесь! — прорычал преступник.
Каэвта поморщился, когда хватка усилилась. Он начал двигаться в такт его шагам, чтобы ослабить давление.
— Не трогай его! — выкрикнул Кхун Пхра Най, доставая небольшой револьвер и направляя его на захватчика.
Тот попятился, и Каэвта, воспользовавшись моментом, резко схватил его за запястье, вывернул руку и одним движением развернулся, ударив ногой. Мужчина взвыл. Пытаясь встать, он схватил Каэвту за плечо и дёрнул назад. Юноша зажмурился, готовясь к удару, но вместо этого почувствовал, как чья-то сильная рука обхватила его за талию и резко потянула на себя.
Раздался глухой удар. Кхун Пхра Най прикрыл его собой и принял удар на себя. Они вместе упали на землю.
Каэвта в панике поднял голову, увидел лицо мужчины… и тут же пришёл в себя.
Оттолкнув его, он вскочил и успел уклониться от нового удара. Он двигался быстро и ловко, уверенно. Подпрыгнул и врезал ногой. Преступник пошатнулся. Потом ещё один удар в заднюю часть бедра. Тот с воплем рухнул на землю.
Патрульные остолбенели. Каэвта крикнул им, чтобы схватили его, пока он не поднялся.
— Ты что, умеешь драться? — потрясённо спросил Пхра Най, разглядывая его изящные ноги.
— Немного, — с победной улыбкой ответил тот, стряхивая пыль с рук.
— Кто же, как не мой дядя, — хмыкнул Каэвта. Он вдруг распахнул глаза, заметив, что у Кхун Пхра Ная была рассечена бровь.
Тот отказался ехать в больницу, и Каэвта, надувшись, повёл его домой, чтобы обработать рану.
— Ты уверен, что всё в порядке?
— А что в этом плохого, господин? — удивился Каэвта, заметив его нерешительность.
— Ты ведь никогда меня не пускаешь домой...
Господин удивлённо вскинул бровь.
— Только потому, что ты ранен! — отрезал Каэвта, повернулся и зашагал внутрь, не заметив, как губы мужчины расплылись в довольной улыбке. Тот даже слегка ссутулился, делая вид, будто ему стало хуже, когда Каэвта мельком оглянулся.
Через пару минут Каэвта вышел с подносом, на котором были лекарства и бинты, и жестом пригласил гостя присесть на веранде. Тот тут же подался вперёд, подставляя лицо для обработки раны. Каэвта резко отшатнулся, но, вздохнув, начал аккуратно очищать кровь. Чтобы добраться до брови, ему пришлось тянуть руки изо всех сил, и вскоре он сдался, пододвинувшись ближе. Эта незначительная уступка вызвала лёгкий смешок со стороны мужчины.
— С чего ты смеёшься? — насторожился Каэвта. И тут же прижал марлю с такой силой, что тот поморщился и отдёрнул голову.
— Врёшь! Всё, сам лечись! — обиделся Каэвта и начал поспешно складывать лекарства. Но мужчина тут же перехватил его за запястье.
— Хочешь, чтобы я ушёл домой с окровавленной бровью?
Каэвта застыл. Голос у него был тихий, почти просящий. Он обернулся, посмотрел в эти глаза и внутренне сдался. Вздохнул и снова опустился перед ним на корточки, продолжив обрабатывать рану, приговаривая про себя, что просто проявляет сострадание. Ведь тот ранен.
Господин улыбнулся, вспоминая, как Каэвта склонился к нему почти вплотную, так близко, что он почувствовал едва уловимый аромат пудры, исходящий от его кожи. Он вдыхал его с наслаждением... пока Каэвта не «отомстил», снова прижав ватку с антисептиком с избыточным усердием. Больно, но оно того стоило.
Этот ворчун со своенравным лицом, который всегда отталкивал, бурчал, шипел, но стоило только показать рану и он тут как тут. С нахмуренным лбом и поджатыми губами, с тревожным: Больно? Очень? И пусть он потом приносил лекарства, но хотелось сказать: Не надо ничего. Потому что как только ты рядом… боли больше нет.
С той самой минуты, как этот малыш задал свой первый беспокойный вопрос... с той самой минуты, как Каэвта, с острым языком и добрым сердцем, стал появляться рядом, его чувства становились только сильнее. И сильнее. Без шансов на отступление.
Позже он узнал от Луанг Санаэ, что Каэвта немного обучен муай-тай. В поединке один на один он вполне мог постоять за себя. Несмотря на то, что он был невысокого роста и телосложением уступал многим, он полагался на точный расчёт, запоминая слабые места противника и ударяя точно в цель.
Хм... выходит, Каэвта не только танцор, а ещё и боец.
Каэвта резко остановился, увидев, что кто-то сидел у него дома. Пхра Най, заметив его, тут же вскочил, попрощался с его матерью поклоном, взял свёрток с вещами и в одно мгновение оказался рядом. Прежде чем Каэвта успел понять, что происходит, его подхватили на руки и посадили на лошадь. Конь рванулся вперёд, унося их прочь от дома.
— Эй! Что происходит? — выпалил он, вцепившись в руку спутника, опасаясь вылететь из седла.
— Похищение, — с удивительным спокойствием отозвался тот.
— Похищение?.. — Каэвта опешил. — И ты ещё говоришь, что попросил разрешения у моей матери?
Он не знал, что удивляло его больше, само похищение, или то, как легко Пхра Най обращался с его семьёй.
Они приехали в знакомую хижину, ту самую, где однажды уже укрывались после нападения. На этот раз молодой господин был куда лучше подготовлен, захватив с собой провизию и одежду.
Каэвта, насупившись, сидел в стороне, всем своим видом показывая недовольство. К приготовлению еды не подходил, взгляда на виновника тоже не удостаивал.
— Сначала поешь. С полным желудком сердиться легче, — с мирной улыбкой проговорил молодой господин.
— Я не сердит! Я действительно зол! — буркнул Каэвта, глядя исподлобья.
— Ну, тогда сначала поешь… а потом продолжай злиться, — произнёс тот, наполняя его тарелку.
Позже, у ручья, когда вода плескалась вокруг плеч Каэвты, а его спина оставалась напряжённой и упрямо отвернутой, высокий мужчина подошёл сзади и, не дождавшись разрешения, осторожно обнял его. Голос за спиной звучал сдержанно и тепло:
— Если я буду ждать, ты так и не перестанешь сердиться на меня.
— Ну, ну… — Каэвта заикнулся, когда горячая ладонь прошлась по гладкой коже. Кхун Пхра Най запечатлел поцелуй на гладком виске, спускаясь к затылку и плечу, покусывая и оставляя след, который заставил Каэвту сжаться от переполняющих чувств. Ледяная вода стала горячей, когда тело Каэвты заключили в страстные объятия. Кхун Пхра Най упивался настойчивыми поцелуями, уговаривая его, пока он не сдался. Тишину разбавляли слабые, сладкие, хриплые стоны. Пхра Най ласкал его пальцами, не выпуская из объятий. Он продолжал свои манипуляции руками, уделяя особое внимание самой чувствительной точке, пока белая кожа полностью не покраснела.
Кхун Пхра Най повернул его лицом к себе, обхватил ноги Каэвты и заставил обвить ими свою талию, прежде чем одним движением проникнуть внутрь, сразу же начиная двигаться. Звук плещущейся воды заполнил пространство вокруг.
Кхун Пхра Най с силой стиснул челюсть. Он издал стон и сделал особенно сильный толчок, отчего Каэвта чуть не потерял сознание. Он запрокинул голову назад. Его красивые заплаканные глаза были полузакрыты, а припухшие губы широко раскрыты. Он издал сладкое шипение, когда и сам достиг кульминации.
Когда всё улеглось, а сердце замедлило бег, Каэвта почувствовал, как крупная ладонь лёгким движением обвила его поясницу, вновь возвращая в объятие. Зрачки Каэвты расширились, прежде чем он нахмурился от колющей боли.
— Куда ты собрался? — прошептал тот.
— Возвращаюсь, — Каэвта попытался вывернуться, но Пхра Най удержал его с неожиданной нежностью.
Пока Каэвта в спешке пытался отыскать свою одежду, молодой господин всё так же сидел рядом, не отводя взгляда.
— Ты ведь знаешь, у меня завтра важное выступление. Зачем ты так себя ведёшь? — дрожащим голосом спросил он, не понимая, что именно заставило Пхра Ная поступить так странно.
Каэвта надеялся, что получит внятное объяснение, но молодой господин вновь уклонился от прямого ответа. Вместо слов он просто коснулся руки, будто пытаясь удержать ускользающий миг счастья.
— Потому что я прекрасно понимал, к чему всё идёт. Вот почему я тебя и похитил, — наконец признался он.
— Что?.. — Каэвта недоверчиво обернулся. Он не мог поверить, что Кхун Пхра Най действительно сделал это намеренно, зная, что у него на следующий день выступление.
— Отдел Хона попросил, чтобы ты сыграл главную роль. Вот поэтому...
— И при чём тут отдел Хона? — Каэвта прищурился, глядя, как тот подходит ближе и крепко сжимает его ладонь, не собираясь отпускать.
— Потому что я не хочу, чтобы ты туда шёл!
— Что ты сказал? — он почти прошептал это, не веря, что расслышал правильно.
— Тебя ведь позвали сыграть героиню. А ещё я слышал, что твой партнёр на сцене самый настоящий красавец, весь женский отдел по нему сохнет.
Кхун Пхра Най говорил это, прижимая его к себе так крепко, будто хотел спрятать от всех. Каэвта всё ещё пребывал в оцепенении, не знал, как реагировать, но и не сопротивлялся. Его тело само собой утонуло в этих объятиях.
— Только из-за этого? — тихо спросил он, не поднимая глаз.
— Не только... Я действительно беспокоюсь о тебе.
— То есть ты мне не доверяешь? Думаешь, если актёр красивый, я сразу влюблюсь в него? — он сердито ударил его в спину.
— Я доверяю тебе... — выдохнул тот, — просто не доверяю остальным.
— Ты слишком милый. Я боюсь, что кто-то другой тоже в тебя влюбится.
Эти слова оглушили Каэвту. Он замер, позволяя Кхун Пхра Наю обнять себя ещё крепче. Щёки вспыхнули от нахлынувших чувств. Сердце билось часто и радостно. Он не знал, как это назвать, но знал точно, что ему не хотелось, чтобы этот момент закончился. Он прижал к себе широкую спину любимого человека, как будто сам просил, чтобы этот момент длился ещё хоть немного.
— Тогда, полагаю... можно позволить тебе похитить меня ещё на один день.
Он никогда и не собирался принимать приглашение отдела Хона. С самого начала. Именно поэтому он и не возражал, когда его забрали сюда, правда ведь?
Как только стихли звуки оркестра Пипхата, из-за занавеса скользнула стройная фигурка в костюме для исполнения Чуи Чай. Движения Каэвты были грациозны, лицо невозмутимо, но стоило ему скрыться за кулисами, как зал взорвался шёпотом.
И тот, кто стоял чуть поодаль, слышал каждое слово.
— Эта танцовщица в Чуи Чай точно из ансамбля Пинпхата. Такая красивая...
— Кто бы знал, как её зовут...
— Если спросить у Луанг Санаэ, он расскажет?
— Хочу жениться на этой даме Чуи Чай!
Грудь Кхун Пхра Ная будто заполнилась жаром. Ревность вспыхнула мгновенно, захватывая лёгкие и сердце. Он с силой выдохнул и, не раздумывая, бросился к закулисному пространству, где танцовщики переодевались.
Завидев Каэвту, который как раз снял костюм, он рванул вперёд и потащил его прочь.
— Кхун Яй! Куда ты меня ведёшь?! — возмущённо воскликнул Каэвта, пытаясь вырваться.
— Увожу тебя в укрытие, — буркнул Кхун Пхра Най.
— Спрячу тебя, и всё. Больше никакого Чуи Чай! — заявил он, мрачно сдвинув брови.
— А если не я, то кто станцует? — с невинной улыбкой отозвался Каэвта, хотя в глазах искрилась насмешка. Он уже понял, в чём дело.
— Кто угодно! У Луанг Санаэ полно танцоров. Почему именно ты?
— Потому что я лучший в Чуи Чай, Кхун, — шутливо ответил Каэвта, и лицо собеседника тут же скривилось ещё больше. Каэвта приблизился и вскинул голову, изучая его хмурый взгляд.
— И что же теперь, Кхун Пхра Най? — Каэвта рассмеялся. Ну конечно. Он угадал с первого взгляда.
— Я не хочу, чтобы ты больше танцевал Чуи Чай. Посмотри, все вокруг с ума сходят от этого молодого «жреца». Я ревную до безумия, — выпалил он и, вместо того чтобы продолжать тянуть за руку, резко прижал Каэвту к груди.
— Хм. Вот оно как... — пробормотал тот, прижимаясь щекой к тёплой ткани его одежды. — Только сегодня узнал об этом.
— Теперь, когда знаешь, уступи. Пусть кто-нибудь другой танцует. Только не ты.
Каэвта хотел что-то сказать... но голос застрял в горле.
Он едва сдерживал смех. Тело дрожало от сдавленных смешков, пока Кхун Пхра Най, растерянный, не отстранился и не взял его за подбородок, пытаясь разглядеть лицо.
— С чего бы? — фыркнул Каэвта. — Не повод же.
— Значит, ты больше не будешь танцевать Чуи Чай?
На лице высокого мужчины зажглась надежда. Каэвта, прищурившись, сделал вид, что задумался. Он молчал.
— Если уж хочешь танцевать, делай это только для меня. Не для других, слышишь? Я ревную так сильно, что с ума схожу.
Каэвта ничего не сказал. Просто снова прижался к нему, обняв за талию.
С той ночи он действительно больше не танцевал Чуи Чай. Лишь однажды — перед Его Величеством.
Он так и не признался Кхун Пхра Наю, что уже заранее решил, что это будет его последним выступлением. Больше он не выйдет на сцену, разве что по прямому королевскому приказу.
Он сам подготовил новых танцовщиц, обучив их до мельчайших жестов. Ведь до этого только он и его дядя Луанг Санаэ имели честь создавать движения для королевского танца Чуи Чай. Именно потому он был быстрее, точнее, утончённее других. Передав это знание, он отошёл в сторону.
Хотя, если быть честным... видеть Кхун Пхра Ная таким надутым тоже было довольно мило.
С ПОЧТЕНИЕМ СКЛОНИЛСЯ ДО ЗЕМЛИ
Взгляд, полный недоверия, прочно удерживался на сыне, заставляя того чувствовать неловкость. Окинув мать быстрым взглядом, он тут же опустил голову, не зная, как держаться.
— Каэв, сынок, можно я спрошу тебя кое-что? Отвечай честно.
Мальчик поднял голову, встретившись с ней глазами.
— Ты и Кхун Пхра Най... насколько далеко вы зашли?
Щёки у него тут же вспыхнули, жар дошёл до самых ушей. Ему хотелось провалиться сквозь пол. Ну что это за вопрос вообще?! Он сжал руки, переминаясь с ноги на ногу, слишком смущённый, чтобы ответить.
— Ну? — Пхайом настаивала. — Ты отдался Кхун Пхра Наю, да или нет?
Теперь пылало не только его лицо, но и сердце бешено колотилось, словно хотело выскочить из груди. Отдался?!
В конце концов он едва заметно кивнул. Мама спросила в лоб, и он не смог солгать. К тому же не раз бывало, что когда Кхун Яй оставался ночевать у них, мама перебиралась спать в танцевальный зал Луанг Санаэ. Так что... это говорило само за себя.
Пхайом подошла ближе и, наклонившись, подняла подбородок сына своей ладонью, глядя ему прямо в глаза. Другой рукой она мягко коснулась его щеки и улыбнулась тепло, по-матерински.
Если сказать, что её сын красив и мил, это не будет преувеличением. Белая, гладкая кожа, тёмные, миндалевидные глаза с глубоким взглядом, аккуратный нос… Неудивительно, что Кхун Пхра Най влюбился с первого взгляда.
— Пусть это и прозвучит странно, но знай, что мама тебя очень любит, малыш.
Он знал, как сильно она его любит. Если бы не любила, разве приняла бы его выбор? Но он и Кхун Пхра Най любили друг друга, и потому мать приняла это без колебаний.
— Хм... Хотя с точки зрения традиций это, может, и не вполне правильно, раз нельзя заявить об этом открыто… но ты всё равно носишь титул его жены…
Щёки Каэвты снова зарделись от её слов.
— А это значит, что ты должен заботиться о Кхун Пхра Нае, как полагается.
Высокий мужчина отложил книгу, которую читал, и подошёл к небольшой кровати. На подушке лежал цветок чемпаки. Он поднёс его к лицу, вдохнул аромат и слабо улыбнулся.
Спросил он, когда юноша открыл дверь и застыл у порога. Если он не ошибался, лицо у Каэвты слегка покраснело.
— Кхун Яй, ты собираешься спать?
— Угу, только что собирался лечь.
Он лёг под лёгким покрывалом и замер, наблюдая, что будет делать его прелестный спутник. Тот забрался на кровать и сел, внимательно глядя на него. Мужчина улыбнулся, и в этот момент белоснежные руки мальчика сомкнулись в жесте уважения перед грудью...
И он склонился в глубоком поклоне к его ногам.
Кхун Пхра Най тут же приподнялся, сердце наполнилось безмерной радостью. Он улыбался — губами, глазами, всем сердцем. Большие ладони с нежностью обхватили маленькие руки юноши.
Он знал, что означает этот жест, но всё же задал вопрос.
Каэвта склонил голову, подбородок почти прижался к груди. Румянец на его щеках стал ещё заметнее. Он выглядел таким очаровательным, что Кхун Пхра Най не удержался, приподнял его лицо и заглянул в глаза.
Он наклонился ближе и прошептал что-то ему на ухо.
Услышав это, Кхун Пхра Най рассмеялся и тут же обнял мальчика, прижимая к себе. Затем лёг, позволяя тому устроиться у него на груди.
Он придвинулся и что-то прошептал ему в ответ. Юноша вспыхнул, поднял руку и слегка хлопнул мужчину по груди от смущения. В ответ тот крепче обнял его и поцеловал в лоб.
Что он только что склонился перед своим супругом…
А что Кхун Пхра Най сказал в ответ?
Что ему невероятно повезло, ведь у него такая прелестная жена…
Он будет любить, заботиться и защищать Каэвту всем сердцем, всей жизнью, всей душой. Он будет хорошим мужем. Не полюбит никого другого. Только его. Только его одного.
Будет обнимать его вот так, не отпуская, до последнего вздоха…
В знак того, что юноша отдал ему всего себя.
Каэвта почтил его, признал хозяином своей жизни, своего сердца, главой их семьи.
Он склонился к его ногам, потому что любил всем сердцем.
Тем сильнее Кхун Пхра Най любил его, тем безумнее становился по нему… без надежды на спасение.
[п/п: Поклон у ног супруга (graap thao) — это глубоко символичный жест, распространённый в тайской культуре. Он выражает:
Абсолютное уважение — признание мужа как главы семьи и лидера дома.
Любовь и преданность — знак того, что партнёр не просто любим, но почитаем.
Благодарность и приверженность — демонстрация готовности сопровождать и служить с любовью, а не по принуждению.]
Этот поклон не просто ритуал. Это признание, сделанное телом и сердцем.]
— Каэвта, завтра оденься красиво, хорошо?
— А куда мы идём? — спросил тот, подняв взгляд. Но Пхра Най лишь улыбнулся, не дав никакого ответа.
Лишь на следующий день Каэвта понял, к чему была та просьба. Подняв глаза, он увидел надпись над дверью:
— Нет, пожалуйста! — парень попытался вырваться из руки, крепко державшей его. Он попался в ловушку и был втянут внутрь, прямо под объектив.
В панике он дёрнулся, как только его приобняли за талию, чтобы поставить рядом с Кхун Яем.
— Каэвта, я просто хочу сохранить память. Давай сделаем фото вместе, ладно? — мягко попросил тот, но в ответ получил только сердитый взгляд.
Однако Каэвта не собирался сдаваться. Он вырывался, пока запястье не обожгло болью, и тогда Пхра Най отпустил его, испугавшись, что причинил боль.
Каэвта тут же воспользовался моментом, чтобы улизнуть, но тот, кто знал его лучше всех, оказался быстрее. Он обхватил его за талию и притянул к себе.
— Кхун Яй! — прошептал Каэвта, с тревогой оглядываясь по сторонам. Он боялся, что кто-то их увидит. И этот кто-то, конечно, был сам хозяин студии, который благоразумно отвернулся и сделал вид, будто ничего не происходит.
— Ну что, ты будешь сотрудничать? Или мне попросить Най Тхонгди сфотографировать нас вот так, пока я держу тебя в объятиях?
Эти слова заставили его замереть. Он умоляюще посмотрел на красивое лицо перед собой.
Щёки вспыхнули, покраснели до самых ушей и шеи, что лишь вызвало ещё большее умиление у того, кто его дразнил. Воспользовавшись тем, что фотограф отвернулся, Пхра Най быстро наклонился и украл лёгкий поцелуй с алых губ.
— Ну, Каэвта? — прошептал он, и тот, окончательно сдавшись, тихо кивнул.
Молодой Кхун Пхра Най сидел на стуле, устраиваясь перед камерой. Каэвта же всё стоял в нерешительности, смущённый взглядом владельца студии. В конце концов Пхра Най несколько раз вставал, чтобы наконец затащить его и поставить рядом.
На снимке Каэвта смотрел в объектив с застенчивостью и волнением, в то время как Пхра Най улыбался искренне и счастливо. Фото запечатлело именно этот момент: Пхра Най сидит на стуле, а Каэвта стоит рядом, их пальцы чуть заметно переплетены.
Пхра Най ничего не сказал ему тогда, но помимо маленькой фотографии, которую он собирался вставить в рамку и поставить на рабочий стол, он также заказал увеличенную копию, чтобы повесить её на стену Белого дома.
И уже спустя годы, когда всё было построено, Сан исполнил его желание. Именно он повесил снимок в том месте, где ему всегда и было предназначено быть.
Юноша стоял перед зеркалом, внимательно разглядывая своё отражение, черта за чертой, прежде чем тяжело вздохнуть. Пусть он и твердил себе, что это тело не его, но каждый раз, глядя на себя в зеркало, не мог отрицать очевидное. Отражение принадлежало именно ему. Где-то глубоко внутри он вновь и вновь просил прощения у духа, которому когда-то принадлежало это тело, хотя это не уменьшало чувство вины.
И всё же кроме внешности, с тем человеком у него было ещё кое-что общее. Сердце. То самое сердце, что тоже было отдано… одному человеку.
Высокий мужчина взял флейту, которую недавно принесли в небольшой домик, и направился к павильону у воды. Кто-то сосредоточенно выводил линии на бумаге, создавая пейзаж. Он бросил взгляд на стакан с водой, полынь и разноцветные сладости алуа, что стояли рядом. Видно, Чанпхен боялась, что сын проголодается.
Каэвта даже не обернулся. Юноша ничего не сказал. Он просто опустился на стул напротив и, молча, наблюдал за безупречным лицом художника.
Прошло несколько минут, и он заметил, как бледные щёки постепенно заливаются краской. Улыбнулся.
Поднял флейту к губам, и зазвучала нежная, звенящая мелодия. Взгляд не отрывался от хрупкого лица, будто ловил каждое движение ресниц. Он играл, подбирая самые мягкие, самые сладкие мотивы, чтобы только этот человек мог их услышать.
Обладатель красивых глаз бросил короткий взгляд в его сторону, затем спрятал лицо за полотном, словно желая скрыть свою улыбку. Но каждый раз, отвлекаясь, он всё равно вновь поднимал взгляд и ловил себя на том, что не может оторваться от этого лица.
Так продолжалось до самого вечера, пока щёки не стали такими горячими, будто в них плескалось пламя. Каэвта отложил карандаш и отодвинул полотно в сторону.
— Кажется, с моим лицом что-то не так.
— Хм? — мужчина опустил флейту и поднял бровь.
— Просто… ты на меня так смотришь всё время…
— Ну, я же наверстываю упущенное. Что ты хотел?
Он замолчал, немного подумал, а потом, медленно улыбаясь, подошёл и сел рядом. Тихо прижался щекой к его крепкому плечу.
Каэвта поднял голову и посмотрел в его тёмные глаза. После всего, что случилось в тот день, он понимал, что беспокоило Кхун Пхра Ная. Особенно после того, как стало известно, что он теперь живёт в теле преподавателя Према. Но и скрыть всё, что чувствовал, тот тоже уже не мог.
Кхун Пхра Най унаследовал достаточно богатств, чтобы без труда отстроить новый Белый дом, точно такой же, как прежний. Они вновь переехали туда, и вскоре после этого Кхун Пхра Най попросил руки Каэвты у его матери.
Семья Руди устроила небольшую церемонию, и с этого дня они официально стали семьёй.
Однако в последние дни его любимый Кхун Яй выглядел всё таким же тревожным. Каэвта знал причину, потому что каждый раз, когда он смотрелся в зеркало, это красивое лицо замирало и бледнело.
Каэвта протянул руку, мягко коснулся его щеки и улыбнулся.
— Кхун Яй, ты знаешь, чем ты отличаешься от преподавателя Према?
Тот покачал головой, и Каэвта снова нежно улыбнулся.
— Да. У преподавателя Према — карие, с озорным блеском. А у тебя — чёрные и очень… добрые.
— Хм? — мужчина чуть приподнял бровь, на губах заиграла тёплая улыбка.
— И говоришь ты по-другому, и жесты у тебя другие…
— Поэтому человек, что сидит передо мной, точно не преподаватель Прем.
— А кто же тогда? — притворно удивился он, стараясь не рассмеяться.
В груди у него пульсировала радость.
— Хм, хороший вопрос… кто же это может быть? — Каэвта сделал вид, что задумался, подперев подбородок.
— Быстро отвечай! — потребовал высокий мужчина. — А то…
— А то что? — дерзко приподнял подбородок Каэвта, не скрывая озорства в глазах.
— А то сделаю вот так, — сказал он и, не медля, склонился, чтобы поцеловать.
Он прижал губы к губам юноши, мягко и долго целуя. Каэвта ответил, прикрыв глаза. Дыхание участилось, грудь быстро вздымалась, но едва он успел перевести дух, как сильная рука вновь приподняла его подбородок.
Он удивлённо распахнул глаза, теперь уже сам став жертвой дразнилок.
— Дай передохнуть немного… — дрожащим голосом пробормотал он.
— Тогда отвечай. Быстро, — хрипло прошептал Пхра Най, прикасаясь к губам Каэвты и слегка прикусывая нижнюю.
— Эй! Так я точно не смогу! — фыркнул тот, бросив на него укоризненный взгляд. Прямая переносица мужчины скользнула по его шее, щеке и снова к губам.
— В глазах Каэва… человек, что передо мной, это Кхун Пхра Най. Мой Кхун Яй. И больше никто.
Он не успел договорить, губы вновь были захвачены нетерпеливым поцелуем. Язык проник внутрь с жадной нежностью, и сладкий шквал снова сменился мягкой лаской.
Отстранившись лишь на мгновение, мужчина прошептал:
А потом снова поцеловал. Как будто Каэвта был всем, что было у него в этом мире.
Юноша поправил рукава своей рубашки, кутаясь потеплее. Перед ним пролетела крошечная светящаяся точка, и он, улыбаясь, проследил за ней взглядом. В этот момент тёплая чашка молока коснулась его щеки, заставив вздрогнуть. Сразу же за этим последовали крепкие объятия со спины.
Вернувшись из командировки в Сингапуре и справившись с ворохом дел, Пхра Вут увёз его из офиса и прямо-таки похитил в уютный эко-курорт в Ампхаве.
Этот курорт стал первым проектом, который он полностью реализовал самостоятельно, без малейшего вмешательства отца. И теперь он был действительно популярен.
Дом, в котором они остановились, стоял в стороне от главного корпуса комплекса. Перед ним раскинулись пышные деревья лампу, на ветвях которых беспрестанно мерцали светлячки. Где-то вдалеке, приглушённо, доносился гул моторов проходящих лодок.
— Скоро выпадет роса, — сказал Пхра Вут, касаясь его плеча.
— Всё это напоминает мне… день, когда мы были у Сана, — отозвался Каэвта, беря чашку из его рук.
— Тот самый день, когда я впервые тебя поцеловал, — засмеялся мужчина.
— Я уже и не помню, где был тот дом.
— Что, правда? — Каэвта удивлённо обернулся, уставившись на его лицо. Тот засмеялся, кивнул.
— Да. С тех пор как я вспомнил свою прошлую жизнь, я искал именно это место. К счастью, потомки Сана не успели продать участок, прежде чем я его нашёл.
— А как ты понял, что это оно? Вдруг ошибся?
— Старого дома уже нет. Его не раз сносили, строили новый. Место сильно изменилось. Я помнил только примерное расположение, пришёл и стал расспрашивать, пытаться купить… А уверенность пришла, когда я увидел фотографию.
— Да. Снимок нас двоих, из прошлой жизни. Один экземпляр я нашёл в Белом доме, а другой у семьи Сана. Одинаковый. Благодаря этому они согласились продать мне участок.
— Интересно, где сейчас Сан… Было бы так хорошо, если бы мы снова могли быть все вместе.
— Мы вместе каждый день. Ближе некуда, — Пхра Вут улыбнулся. — У Сана был шрам на правой руке.
Он замолчал, наблюдая, как глаза Каэвты расширяются.
— Именно. Сан переродился твоим отцом. Шрам на правой руке тому доказательство. И ещё его жуткая ревность к тебе. Ну разве не очевидно?
Каэвта засмеялся, увидев своё ошарашенное отражение в глазах мужчины. А тот, не теряя момента, украл у него лёгкий поцелуй, получив в ответ несколько игривых тычков по плечу.
Под светом крошечных светлячков они снова вернулись туда, откуда когда-то всё началось. Снова целовались, снова обнимались, продолжая любовь, которую не смог остановить ни один виток времени, до самого последнего дыхания.
Пусть даже земля рассыплется в прах, Пусть не станет неба и моря, Пусть плоть моя остывает в пучине, Но если ты — лотос, я — пчела. Если ты — огненная пещера, я — лебедь. Я последую за тобой, возлюбленная, С кожей как лепесток, без конца, С вечной любовью.
Хочу встречать тебя в каждой жизни, Чтобы страсть не покинула нас. Если ты — рыба в святой воде, Я сорву золотой лотос, Спущусь, чтобы быть с тобой, Связанными любовью в каждом перерождении.