Пассажирское сидение номер X | Глава 2: Аллергия
Будто его заставили играть в дурацкую игру в гляделки, и всё это без всякой причины.
Игра, к тому же, была предельно нечестной. Сонг чувствовал себя в абсолютном проигрыше, словно боксёра полулёгкого веса вытолкнули на ринг против тяжеловеса. С первого взгляда была ясно, что они разного уровня.
Разумеется, чем дольше длился этот немой поединок, тем быстрее он сдавался. В итоге всегда приходилось первым отводить глаза, потому что противостоять чёрным, как обсидиан, глазам он попросту не мог. Они и суровы, и давили так, что дышать тяжело.
Юный бортпроводник выбрал тактику «смотреть куда угодно, только не туда».
Пассажиры в хвосте уже дрыхли. Те, что сидел посередине, были красавицами, словно актрисы. На 07D и 07F два человека вели беседу через несчастного пассажира 07E, будто его там вовсе нет.
Можно глядеть на кого угодно. Лишь бы не на 01A.
Когда дыхание чуть выровнялось, он начал обратный отсчёт в голове, чтобы проверить, смотрит ли тот по-прежнему.
Сонг тут же устремил взгляд в сторону. Теперь он уставился на табличку «Exit» над аварийным выходом справа.
Четыре английские буквы, и непреодолимое желание прямо сейчас сигануть наружу. Если бы не любовь к собственной жизни, наверняка уже так бы и сделал.
Он впился глазами в это слово, пока сердце не вернулось к более-менее нормальному ритму. Потом снова счёт:
На этот раз Сонг поспешно уставился в сторону бортовой кухни.
Внутренне умолял капитана скорее вывести самолёт на эшелон и выключить табло «пристегнуть ремни». Иначе ещё чуть-чуть, и его собственное тело сольётся воедино с этим чёртовым сиденьем.
Тёмные глаза словно тюремная решётка держали его, не давали сбежать. Любое движение казалось неуклюжим, лишним. Даже Нам, сидевшая рядом, начала ёрзать от неловкости.
— Сегодня у меня что, лицо бледное? — она склонила голову к нему, шепча почти без движения губ. Настоящее мастерство «шушукаться за спиной», уровень А+, никаких посторонних не привлечёшь.
— Э-э… да нет вроде, — тоже шёпотом ответил он.
— Может, не тот тон помады выбрала? Или, о ужас, на зубы попало? — и тут же расплылась в улыбке, блеснув зубами.
Сонг лишь натянуто усмехнулся и покачал головой:
— Вот видишь. Тогда почему 01A смотрит так, будто нас живьём сожрать собирается? — сквозь зубы прошипела Нам. — Неужто он с первого дня на должности решил самолично контролировать нашу работу? Хотя, честно, я не вижу, чтобы мы сделали хоть что-то не так. Всё ведь идеально, правда?
Сонг на секунду задумался, потом осторожно возразил:
— Может, у Кхун Пхата просто срочные дела в Чиангмае. Если я не ошибаюсь, то пассажиры 02A и 02B это его помощники или секретари.
Старшая бортпроводница скользнула взглядом на второй ряд, где сидели мужчина и женщина в строгих костюмах, что-то обсуждая серьёзными лицами.
— Ага… Пожалуй, я зря себя накручиваю, — хихикнула она и снова принялась сканировать салон.
Правда, никому из пассажиров так и не удалось оттянуть её внимание так сильно, как новому боссу.
Но потом Нам прищурилась, словно начала соединять точки А и Б у себя в голове.
А — это строгий, холодный взгляд Пи Джирапхата. Б — направление, куда этот взгляд был устремлён.
И вдруг пазл сложился вовсе не «на нас», как она думала… а только на одном человеке рядом с ней.
— Сонг, ты что, знаком с Кхун Пхатом в жизни? — спросила она.
Спасительный звонок из кабины и лампочка «пристегнуть ремни» выручили Сонга от слишком прямого вопроса.
Оба отстегнулись, прошли в кухню, надели фартуки и перчатки, начали готовить тележку для питания на борту.
На внутренних рейсах Silver Lining Air весь салон был эконом классом, по три кресла с каждой стороны. Но первые пять рядов и пары кресел у аварийных выходов над крыльями считались «VIP-местами», чуть шире и с приоритетной посадкой. На этом различия заканчивались, так что уровень сервиса был одинаково высоким для всех.
Раз билеты у авиакомпании дороже, чем у конкурентов, то и обслуживание было куда сложнее и щепетильнее.
Каждый пассажир получал бесплатный snack box — закуска, сок и вода, если только не заказывал заранее специальное питание или не покупал что-то дополнительно.
А рейс Бангкок–Чиангмай длился чуть больше часа, так что времени на работу было в обрез.
— Обслуживаем, как договорились на брифинге. До аварийного выхода наша зона, дальше они, — напомнила старшая бортпроводница. — Начинаем с предзаказов, потом уже раздаём коробки. Сонг, твои ряды АВС, я беру DEF.
Распределение прошло быстро. Она брала правый борт, он левый.
— Эм… — Сонг замялся, но возразить не решился. Отказывать старшей было бы странно. — Хорошо, Пи Нам.
Ну и что такого? Просто обслужить бывшего парня. Насколько это может быть трудно?..
Он поднял список предзаказов и тут же нахмурился.
— Пи Нам, а 01А заказал эспрессо и сэндвич с салатом, креветками и… авокадо? — неуверенно переспросил он.
Эспрессо не проблема, капсула в машину и готово. Кофе партнёрской марки, вкус отменный, он сам пробовал.
Сонг мысленно приложил ладонь ко лбу. Это ведь он собственноручно разогревал его прямо перед посадкой пассажиров! Только не знал, для кого.
— Ну что там? — Нам ждала ответа, но от него слышалась лишь тишина. — Если всё в порядке, начинаем с кофе, — скомандовала она. — Тут всего несколько кружек. Сонг, вынеси поднос, а потом вернёшься за тележкой.
Сказав это, она подняла трубку интеркома, сделала объявление, что начинается разнос напитков и заказанных блюд, и попросила пассажиров приготовить посадочные талоны.
Некоторые уже раскрыли откидные столики и ждали. Другие и бровью не повели, предпочитая спать дальше.
Сонг смотрел, как в бумажные стаканчики тонкой струйкой льётся чёрный кофе, и мрачнел всё больше. Это был напиток, доступный только по предзаказу, так как на приготовление требовалось больше времени. А у тех, кто брал его вместе с едой, ещё и скидка шла.
Пассажир 01А заказал и кофе, и еду. Он совсем не удивлялся заказу эспрессо, так как помнил, что это любимый напиток того человека. Но сэндвич с креветками?.. Джирапхат никогда такого не ел.
Машина затихла, кофе готов. Сонг взял поднос с тремя стаканами. Сначала нарочно подал напитки 09А и 07B, только потом двинулся к первому ряду.
Потому что был один вопрос, который он хотел услышать лично от него.
— Горячий эспрессо, пожалуйста, — Сонг поставил бумажный стаканчик на столик перед Пхатом, но не ушёл сразу, а задержался, колеблясь. Мужчина, до этого смотревший в иллюминатор, обернулся и чуть приподнял бровь. — Э… Вы заказывали сэндвич с креветками?
Вопрос, по сути, лишний, даже глупый. Если блюдо есть в списке предзаказов, значит, оно точно заказано. Но Сонг хотел услышать подтверждение из его уст. Услышать голос человека, который до сих пор упорно молчал, будто забыл его дома.
— Вы заказывали сэндвич с креветками? — повторил он.
Один спрашивает, другой смотрит, и тишина, тяжёлая, вязкая, как застойный воздух.
Будь это старое телешоу, на заднем плане уже бы раздалось кудахтанье курицы и кадр с перекати-полем для подчеркивания неловкости.
Сонг вытаращил глаза. Что? Он действительно сказал «да»? Или, может, это перепады давления в ушах сыграли с ним злую шутку? Может, прозвучало «нет»?
Краем глаза он заметил, как старшая бортпроводница показала на часы, намекая, что пора ускоряться. Сонг нехотя отступил к бортовой кухне. Нам бросила на него взгляд полный вопросов, но вслух сказала лишь:
— Готов? Выходим, обслуживаем всех. Поехали!
Она уже тянулась к тележке, но Сонг задержал её руку, будто хотел что-то сказать, да так и не решился. Нам только усмехнулась и пошла вперёд.
Сонг закатил тележку в проход, зафиксировал тормоза, достал контейнеры с едой.
Склоняясь к пассажиру 01А, он с нарочитым акцентом произнёс:
— Ваш сэндвич с креветками и авокадо, а также снэк-бокс.
Пхат никак не отреагировал, глядя прямо перед собой.
— Сэндвич с креветками, — Сонг снова сделал ударение, но не спешил поставить коробку на столик. На этот раз Пхат наконец повернул голову и слегка нахмурился.
— Я слышал, — холодно ответил он и потянулся за сэндвичем.
Сонг тоже нахмурился. Внутри закипало раздражение, ведь он прекрасно знал, что у Пхата была аллергия на креветки.
Один держал, другой тянул, и коробка оказалась словно предметом нелепого и смешного со стороны спора.
— У вас есть проблемы с моей едой?
Есть. И ещё какие! Знал, что у него аллергия, но всё равно заказал креветки. Это секретарь ошибся? Или сам Пхат проверяет его реакцию? Что если у него начнётся приступ прямо на борту?..
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Сонга, но вслух он не мог сказать ничего.
— В чём дело, CC4? Всё в порядке? — голос Нам прозвучал уже заметно холоднее обычного.
— Всё хорошо, — Сонг отпустил коробку и вернулся к работе. Нам метнула на него взгляд, полный укора.
Сонг виновато посмотрел на неё, заранее понимая, что после этой смены его ждёт серьёзный разбор.
Работа молодого бортпроводника страдала от его слабого самоконтроля.
Он никак не мог удержаться от того, чтобы снова и снова коситься на пассажира в кресле 01А. Стоило чуть отвлечься, и его снова разбирало любопытство. Что он делает, съел ли уже ту чёртову креветку?
Один человек спокойно потягивал кофе, а другой, то есть Сонг, нервничал так, что не мог сосредоточиться на работе.
— Сонг, что с тобой сегодня? Всю твою профессиональность как ветром сдуло, — пожурила его старшая бортпроводница, когда они закатили тележку обратно в кухню.
Она летала с Сонгом десятки раз, но такого поведения от него ещё не видела.
Младший коллега сложил руки в извиняющемся жесте, выражение лица было искренне виноватым:
И всё,,ни объяснений, ни оправданий.
Нам тяжело вздохнула. Сейчас было не время оценивать эффективность работы, тем более мимо как раз шёл пассажир, направляясь в туалет, и ей не хотелось, чтобы посторонние видели их перепалку.
— Ладно, что было, то прошло. Забудь и сосредоточься. Слышишь?
Сосредоточься, сосредоточься, сосредоточься… — твердил про себя Сонг, надеясь вбить это в голову.
Но сколько бы он это ни повторял, тело не слушалось. Каждый раз, когда он невольно бросал взгляд на кресло 01А, видел одно и то же: Пхат поднимает сэндвич, кладёт обратно, снова берёт, снова откладывает. И так без конца. Сонг готов был взорваться.
В памяти всплыла сцена из прошлого. Когда-то они ужинали вместе в ресторане, и Пхат случайно съел кусочек с креветкой. В итоге приступ кашля, высыпания, красные пятна на коже. Тогда обошлось без госпитализации, но Сонг до сих пор помнил этот ужас.
А теперь целый сэндвич, битком набитый цельными креветками, а не «намёком на морепродукт».
Если с Пхатом что-то случится, что он будет делать?
Он мысленно пробежался по процедуре оказания помощи при пищевой аллергии, вспоминая всё, чему их учили. Но в голове то и дело мелькала мысль, а вдруг у него уже нет аллергии? Может, за пять лет он нашёл способ справиться? Но если нет? Что, если приступ начнётся прямо в полёте?..
Сонг чуть не ляпнул вслух: «Пи Пхат, у тебя больше нет аллергии на креветки, да?»
А если тот спросит в ответ: «А ты кто вообще такой?», что он сможет ответить?
Мысли кружились так, что Сонг едва не расчесал голову до крови.
В конце концов он решился на отчаянный шаг.
Вместо того чтобы подготовить тележку для сбора мусора, как требовал регламент, Сонг сунул в микроволновку сэндвич с курицей терияки, разогрел его и направился прямиком к пассажиру 01А.
— Уважаемый пассажир, разрешите предложить вам сэндвич с курицей терияки. Это блюдо очень любят другие пассажиры. Нежная грудка, с низким содержанием калорий, полезная, с густым и ароматным соусом. Я гарантирую, вы не будете разочарованы.
Сонг сглотнул ком в горле и наконец выдохнул, обращаясь к человеку, который продолжал холодно смотреть на него:
— А сэндвич с креветками… позвольте я заберу.
И тут же ловко выхватил из рук нового генерального коробку, подменив её горячим сэндвичем с курицей. После чего, не оглядываясь, почти бегом вернулся в кухню.
Когда Сонг вернулся, он увидел бледное лицо старшей бортпроводницы. Нам смотрела в полном оцепенении, пальцы дрожали, указывая прямо на него, рот приоткрыт, будто она собиралась отругать его, но так и не смогла вымолвить ни слова.
Она выглядела так, словно на неё только что нашло наваждение.
Сонг снова сложил руки в извиняющемся жесте, низко поклонился несколько раз подряд:
— Я правда извиняюсь, Пи Нам. Мы обсудим всё это после рейса, хорошо?
Нам не могла даже возразить, ей словно не хватало воздуха, чтобы дышать. Она не знала, что в ней сильнее, гнев или потрясение. За годы работы в авиации она никогда не видела, чтобы коллега вырывал еду у пассажира прямо на глазах у всех.
Дело ведь не в том, что еда могла закончиться, на каждом рейсе её всегда готовили с запасом.
А тут самовольная замена заказа без просьбы пассажира, ещё и выхваченная прямо из его рук! Такого она не встречала никогда.
Да будь это полицейский, его бы уже сослали на пограничную заставу, — мрачно подумала Нам.
Она проглотила раздражение и включила профессиональный режим. Шагнула вперёд, взяла трубку интеркома и через систему PA объявила пассажирам о следующем этапе сервиса — сборе мусора.
Всё время, пока они катили тележку по салону, собирая использованные стаканчики и упаковку, Нам то и дело бросала взгляды на младшего коллегу.
Под ровным слоем подводки и туши Сонг видел, что в её глазах ясно проступал страх.
И он не мог её винить. Он и сам до сих пор был потрясён собственной выходкой. Проявить подобное поведение с пассажиром было уже само по себе катастрофой, но ведь речь шла о Пхате, новом генеральном директоре, обладателе абсолютной власти в компании. Он мог уволить Сонга хоть завтра.
И всё же, к счастью, тот не поднялся с места, не сорвался на крик, не унизил его на глазах у всего салона. Сонг догадывался, что Джирапхат просто не хотел портить ни свой, ни имидж авиакомпании. А вот какие последствия ждут его после полёта, предугадать было невозможно.
Сонг впервые серьёзно задумался о том, а не окажутся ли три года напряжённой работы, стремлений и амбиций занять место старшего бортпроводника перечёркнутыми всего лишь в один день?