Кхемджира | Глава 18
Прежде чем вернуться домой к наставнику, Джет, Кхем и Чан зашли в лес за листьями банана. Не забыли почтительно поклониться и попросить прощения у деревьев, прежде чем их срезать. Закончив, они пошли дальше и наткнулись на пёстрые красивые цветы. Срывали их, пока не набрали полные руки, и, когда места уже не осталось, Кхему пришлось сложить цветы в футболку и даже заправить её под пояс брюк, превратив в импровизированный мешок.
Паран, спустившийся на кухню приготовить себе кофе, увидел, как Кхем входит и демонстрирует «живот с цветами». Он невольно нахмурился, но тут же отвернулся, поднялся наверх и сел медитировать.
Троица разложила на бамбуковую циновку листья банана, цветы и инструменты, которые они взяли у бабушки Си.
Стоило только приступить к работе, как у Кхема и Джета проснулся соревновательный дух, они решили, что результат ни в коем случае не должен опозорить наставника. Раз уж они были «мастера на все руки», то Чан, у которого не было опыта в этом деле, мог лишь помогать срезать листья, а потом складывать их, как скажут.
Когда листья закончились, Чан перешёл к иголке, ниткам, цветам и ножницам. Он молча наблюдал, как друзья сосредоточенно трудятся, будто каждый находится в своём мире.
— В тайском стиле! — одновременно воскликнули Джет и Кхем, укладывая последний лист. Они подняли головы и тут же услышали треск суставов, болезненный стон и приглушённый смешок.
— Кхем, в следующий раз я дам тебе по заслугам, — серьёзно сказал Джет, разминая руку, которую Кхем случайно уколол.
Чан, глядя на работу друзей, едва сдерживал восхищение. Он поднял телефон и сфотографировал результат.
И как тут не гордиться? На подносе перед ними красовалась сложенная из листьев и цветов семиглавая нага. Эту идею предложил Кхем, думая о дневной церемонии.
Дождь лил так сильно, что спина наставника промокла насквозь. Кхем заметил его татуировку, чёткую, легко различимую. Джет сказал, что это «Махаяна Ананта Пхая Нагарадж» — король всех наг из моря. Когда-то её набил знаменитый монах, близкий друг деда Парана.
На следующее утро Паран взглянул на поднос с листьями, изображающий «Шри Ру Анан Пхая Нагарадж». Его взгляд трудно было прочитать. Он встретился глазами с Кхемом, который смотрел на него с нетерпением, и услышал то, чего не ожидал:
— Ты тоже можешь остаться здесь. Но учеником я тебя не приму. Приму только Чана.
Кхем остолбенел. Чан выглядел не менее поражённым.
— Почему? — раздражённо спросил Кхем, даже не успев сесть. Он обернулся к другу, понимая, что у наставника наверняка есть причина.
И действительно, подумав, Паран сказал:
— Чтобы стать моим учеником, нужно дать клятву в верности. Ты обязан чтить того человека, никогда не обижать его и не питать к нему злых мыслей. Если нарушишь, ни Джет, ни Чан, ни сотня других не помогут.
Слова наставника были правдой. Джет мог подтвердить, когда-то один ученик задумал предать своего наставника ради загадочного целителя-призрака. Он украл у него личные вещи. Это было нарушением всех традиций. И меньше чем через три дня он сошёл с ума.
В магических кругах это называли «силой наставника».
Кхем медленно опустил голову, не в силах возразить. Он всё ещё помнил сон о прошлой жизни, в которой они с Параном любили друг друга… и о том, каким горьким было их расставание.
Он пытался забыть, но не мог. И уже не воспринимал его как наставника своего друга.
— Я понимаю, наставник, — тихо сказал он и отошёл.
Чан, сидевший в стороне, глядел на них и никак не мог разобраться в происходящем.
О чём это, интересно, наставник разговаривает со своими «маленькими друзьями»?
Но, поймав взгляд Парана, он снова сосредоточился на церемонии. Джет тоже вёл себя серьёзно. Он уже проходил этот обряд прежде, а сейчас просто должен был направлять Чана.
Это было похоже на то, как дьякон ведёт молитву, повторяя строки снова и снова.
Что мне теперь делать? — подумал Кхем, наблюдая, как наставник зажёг благовонные палочки и свечи в честь Тройной Драгоценности.
Перед тем как принять Джета и Чана, они поклонились Будде. Кхем в свою очередь сложил ладони, отдавая почтение.
После молитвы все вместе пропели «Намо Сам».
— Да будет почитаем Благословенный, Досточтимый, Совершенно Пробуждённый…
Закончив, Джет тихо сказал Чану, чтобы тот произнёс обет, и, встав, отошёл к Кхему, оставив Чана лицом к лицу с наставником.
Чан произнёс клятву глубоким, твёрдым голосом, взгляд его был неподвижен:
— Почтенный наставник, я, Чанвит Панитчакорн, отдаю вам своё тело и разум, чтобы стать достойным учеником и постигать это знание. Я буду учиться и следовать вашим наставлениям, относиться к вам с уважением, и обещаю никогда не унижать вас.
Он поклонился. Наставник кивнул, взял поднос, поставил рядом и наклонился, чтобы коснуться ладонью головы Чана.
Закрыв глаза, он тихо произнёс мантру, связывающую их умы, чтобы, если ученику грозила опасность, наставник мог прийти на помощь, как это уже бывало с Джетом или в автобусе во время недавней поездки.
Закончив шептать заклинания, он завязал на запястье Чана священную нить и благословил его:
— Да будут с тобой счастье и благополучие.
Кхем мог лишь смотреть на Чана с завистью и лёгкой болью в груди…
Когда церемония закончилась, Джет убрал поднос в кладовую. Он взглянул на работу, над которой корпел до поздней ночи, и нахмурился, казалось, наставник даже не обратил внимания. Джет опустил взгляд на свои руки и тяжело вздохнул.
После этого Паран велел им разойтись и отдохнуть. Зная, что трое легли поздно и встали рано, он позвал их снова лишь в три часа дня. Это был последний этап посвящения.
— Идите в лес за домом и найдите красный свиток, закрученный спиралью. Как бы то ни было, принесите его.
— Да, наставник, — отозвался Чан.
Паран посмотрел на прилежного ученика с лёгким удовлетворением и добавил:
— Что?! — Джет распахнул глаза и уставился на наставника, но, встретившись с его поднятой бровью, сдался.
— Джет, Чан, вперёд, — сказал Кхем, хотя в душе ему тоже хотелось пойти.
Но возвращаться в лес он не решался, и наставник, похоже, знал об этом.
Джет заметил, что друг расстроен, подошёл и потрепал его по голове:
— Принесу тебе диких ягод, вкусных, — пообещал он.
Чан неловко сжал кулак в знак поддержки. Кхем улыбнулся, помахал им вслед и уселся в низкое кресло у бамбуковой циновки, рядом с которым сидел наставник с книгой.
Паран поднялся, ушёл в дом и вернулся с миской, полной денег — купюры и монеты на сумму от тысячи до двух тысяч бат, а также маленькие ножницы и несколько катушек цветных лент.
— Поможешь сложить пожертвования? — спросил он.
Кхем, не решаясь поднять глаза, кивнул и принялся за работу.
Паран молча наблюдал. Он знал, о чём думает Кхем, но понимал, что слова вряд ли его утешат, и решил вместо этого занять его делом.
К счастью, Кхем с детства умел работать руками, в том числе складывать деньги в фигурки для подношений, ведь ему приходилось зарабатывать на учёбу.
Он начал аккуратно складывать купюры и ленты в цветы пикул, розы, лотосы, а также в миниатюрные апельсины и яблоки. Работа увлекла его настолько, что он забыл о присутствии наставника.
— Очень красиво… — тихо сказал он сам себе. — Драконий фрукт довольно сложная форма…
Паран увидел, что настроение Кхема улучшилось, и вернулся к чтению, но всё равно краем уха слушал его тихое бормотание.
Джет и Чан обыскивали землю, заглядывали в кусты, продвигаясь всё глубже в лес. Джет искал то, чего здесь явно не было. Ему и самому было бы приятно угодить наставнику, именно поэтому он и боялся заходить в чащу за домом.
Ведь там обитало нечто, в отличие от обычных духов, бодрствующее и днём, и ночью.
— Эй, Чан, ты уже нашёл? — спросил Джет, в голосе звучало неподдельное беспокойство. Если бы он не боялся, что наставник шлёпнет его палкой, он уже давно бы умчался обратно.
Чан опустил взгляд и заметил красный свиток. Но, повернув голову, чтобы сказать об этом, он вдруг увидел… что-то. Медленно поднял палец, указывая.
Глаза Джета расширились, по коже пробежал холодок, и он стал молиться, чтобы это оказалось не тем, о чём он подумал. Он медленно обернулся, и… это было именно то!
Перед ними стоял огромный, проживший почти тридцать лет в этих местах, дикий кабан, ровесник их наставника. Зверь смотрел на них, словно вспоминая давние погони и яростные атаки. Наставник когда-то дал ему имя Пхрай, и он считался настоящим хозяином этого леса.
— Слушай, на счёт три бежим, — прошипел Чан. — Раз…
— Ух! — Джет рванул так, что ветер свистнул в ушах.
— Я даже до двух не досчитал, паразит! — заорал Чан, не понимая, зачем вообще было ждать отсчёта.
Кабан, завидев бегущих, бросился следом с поразительной скоростью. Джет и Чан выскочили из леса, и лишь на границе чащи зверь остановился, посмотрел им вслед с лёгкой грустью, потом развернулся и ушёл обратно.
К вечеру, изрядно потрёпанные, Джет и Чан вернулись к наставнику. Один без ботинка, другой без очков.
— Вот, наставник, — Чан протянул красный свиток, присев на колени.
Джет хлопнул его по спине в знак поддержки.
— Чёрт побери, этот кабан… — пробурчал он.
Паран, сидевший на бамбуковой циновке, взял свиток, развернул и прочитал: «Огромная популярность. Неуязвимая защита». Кивнув, он достал из сумки что-то и протянул Чану.
Джет невольно подался вперёд, в руках Чана оказалась стальная монета.
— Носи её с собой, она поможет в минуты опасности. Почитать её несложно, но запомни, никогда не нарушай третий обет, — сказал наставник. — У каждого янтра свой способ почитания и свои запреты.
Чан поблагодарил наставника, спрятал монету в карман, решив повесить её на шею.
Джету же досталась деревянная статуэтка обезьяны, на удачу и успех в делах.
Кхем молча продолжал складывать монеты. Увидев, что друзья получили подарки, он только мысленно повторял себе: «Не завидуй. Не завидуй…», хоть это и было непросто.
Вечером, уставшие за день, Джет и Чан быстро уснули, оставив Кхема, который долго ворочался, пока около полуночи сон не смежил его веки.
Паран, взяв поднос Бай Шри, который помогала делать троица, поставил его в комнате, посидел, глядя на него, потом вздохнул и вышел в другую часть тайского дома.
Дверь в комнату тихо открылась. Человек, вошедший внутрь, убедился, что все спят, и, не используя заклинаний, подошёл к кровати Кхема.
Он достал из сумки коробочку с лекарственными травами для заживления ран, раскрыл и аккуратно, один за другим, обработал каждый палец на обеих руках Кхема.
Закончив, он сразу поднялся и вышел.
В тот момент, услышав, как закрылась дверь, Кхем медленно открыл глаза. Его губы были плотно поджаты, а лицо в темноте пылало.